макабр.

      Не то чтобы с момента их первой близости прошло много дней, но Геральт уже успел взять напарника на столе в его кабинете, на своем диване, трижды у Лютика дома и дважды переспал с ним в машине. Это правда было крышесносно. И вовсе не так, как с женщинами. Особенно отличались предварительные ласки и минет. У Лютика было то же строение тела, и он знал, как сделать Геральту приятно. Это сводило с ума.       И не только Геральта, надо признать. За эту неделю парень словно расцвел. Не то чтобы он был когда-то серой мышкой — всегда был весёлым и активным — но сейчас он ещё больше светился изнутри и излучал счастье. Лютик понимал, что не стоит так сильно палиться перед коллегами, но его просто распирало.       Единственное, что огорчало — тот поцелуй в кабинете после собрания был их последний. Геральт больше не целовал его, и даже отстранял Лютика от себя, как только тот тянулся за лаской. И брал мужчина его только сзади. Но никогда лицом к лицу. Не то чтобы это расстраивало парня — у него ведь была своя частичка Геральта, нежного, ласкового и самого любимого. Просто в такие моменты Лютик ловил себя на мысли, что секс лицом к лицу, жаркие поцелуи во время близости и не только и все остальные самые важные нежные проявления чувств не для него — Геральт хранит их для жены.       А ещё он никогда не оставался на ночь. Это понятно, ему сложно было бы объяснить ночное отсутствие Йеннифер, но у Юлиана все равно было неприятное ощущение грязи. В конце концов, даже шлюх просто так не бросают после секса. Лютика бросают.       В первый раз у него дома, разомлевший парень схватил Геральта за руку в попытке остановить, но тот как-то слишком грубо вырвал руку и сказал, что ему нужно домой. Лютик тогда быстро сориентировался и сказал, что просто хотел попросить принести воды. Но правда в том, что он хотел, чтобы мужчина остался. Но после того раза даже не пытался остановить его.       И вот в такие моменты было почти больно. Лютик понимал, что согласился на роль временной замены, почти шлюхи — чёрт, да он сам и предложил — но в груди сжимало болезненным спазмом и было трудно дышать. В такие моменты он клялся, что это их последний раз, что у него есть самоуважение и прочее дерьмо, но как только наступал новый день, Лютик понимал, что он самый слабый тюфяк и слишком зависим от Геральта.       И возможно это пренебрежительное отношение Геральта и стало причиной того, что Лютик твердо решил, что будет участвовать в новом деле. Он пойдет на эту встречу и будет участвовать в практической части операции. В любом случае, его присутствие в наушнике было не нужно — Геральт сказал, что все понял и справится сам, поэтому парень сможет увидеть происходящее своими глазами.       И это приводило его в восторг. До четверга он старательно скрывал свою задумку от Геральта, но усердно готовился за его спиной. Койон, ещё один агент, помог ему с документами и историей, выбрал подходящий наряд и рассказал, как нужно себя вести в «высшем» обществе. И все, конечно же, тайно. Это заставляло Лютика чувствовать себя полноправным агентом, а не просто задротом-аналитиком с растрёпанными волосами и цветными свитерами.       Он будет крутым. Он будет умным. Он будет интересным. Он будет таким, каким хотел бы быть. И возможно, просто возможно, Геральт увидит, что он не бесполезный и будет относиться к нему с уважением. И перестанет уходить.

***

      Арендованный под встречу зал дорогого отеля был шикарен. Это тот случай, когда слово «Голден» в названии действительно себя оправдывает. Лютик стоял и просто не мог собрать себя.       Несмотря на сумерки снаружи, зал был невероятно светлым. Дорогие люстры, позолоченные карнизы, картины известных художников, накрытые дорогими закусками столы, и вся эта бесполезная мишура действительно выглядели впечатляюще. Лютик чувствовал себя некомфортно и, в то же время, был в невероятном восторге. Все оказалось гораздо круче, чем в объективе скрытой камеры. Это место дышало деньгами, свободой и распутством. Лютику нравилось. Он чувствовал себя таким же крутым, каким считал Геральта. Даже когда на входе сказал не «Лютик», а имя какого-то Антонина Буравски, все равно чувствовал себя здорово. И даже не потому, что сейчас был бизнесменом из Хорватии, а потому что он, такой крутой агент, смог найти засекреченные списки гостей.       Услужливый официант предложил шампанское, но парень тактично отказался и направился к бару. Геральт, возможно, и говорил ему, что у Лютика масса женских замашек, но алкоголь парень предпочитал крепкий, а не детский забродивший сок.       Взгляд цепких голубых глаз зацепил знакомую светлую шевелюру только когда она приблизилась почти в плотную.       — Дорогой, сколько лет! — радостно воскликнул Геральт, но цепкая хватка на предплечья Лютика показывала, что Геральту нисколечко не радостно. — Отойдем?       И не дожидаясь ответа он потащил Лютика к стене, умело обходя скопления людей.       — Пусти, мне больно! — зашипел Лютик, наконец вырывая руку. — Не трогай меня.       Геральт резко обернулся, сверкая яркими глазами, и его глаз дернулся.       — Какого хрена ты здесь делаешь? Ты должен быть… Где угодно ты должен быть, но не здесь.       — В свой выходной я могу быть, где угодно, — рыкнул Лютик, собираясь уйти, но на его локте снова сцепились пальцы. — То, что мы напарники, не даёт тебе право мне что-либо запрещать.       — А то, что я тебя трахаю?       — Это тем более. Убери руку.       — Ну уж нет, — Геральт резко потянул его на себя и потащил его к выходу, стараясь не привлекать много внимания, — бери свой тощий зад в свои худющие руки и топай. Ты сорвешь мне операцию.       Было неприятно. Всё это было неприятно и неправильно. Слова «трахаю» — неправильные. То, как Геральт делает ему больно, сжимая руку, — неправильно. И то, как он говорит с парнем, вообще-вообще неправильно. Он просто не имеет права так себя вести. Будто Лютик ничего не значит. Может быть, он и раздвигает перед Геральтом ноги, но они, в первую очередь, напарники и друзья. А с друзьями так себя не ведут.        Лютик вцепился в мужчину в ответ и больно ущипнул за внутреннюю часть плеча.       — Никуда я не пойду. У меня тоже тут дела.       — Пойдёшь.       — Не пойду.       — Передвигай ногами реще!       — Мне больно.       Поверх сцепленных вокруг запястья Лютика пальцев легла теплая ладонь, и оба агента замерли. Геральт резко обернулся, недобро сверкая глазами, а Лютик испуганно поднял свои и без того большие глаза на третьего.       — Разве не было сказано, что этот молодой человек не желает покидать зал? Вы делаете ему больно. Я прошу вас убрать руку, — спокойно произнес мужчина, и хватка на руке Лютика пропала. И вовсе не потому, что новый знакомый был хоть и спокоен, но настроен решительно. Геральт просто опешил от такой наглости.       Лютик вздохнул. Мужчина перед ним был высок и широкоплеч. Насколько огромным в глазах Лютика был Геральт, даже при условии, что не такая большая разница была в их телосложениях, — не передать словами, но этот мужчина был ещё больше. Он был темноволосый, с почти черными глазами и густыми черными волосами. «С него бы картины писать,» промелькнуло у Лютика в мыслях. От незнакомца пахло дорогими духами, да и его костюм тянул не на одну сотню баксов. Лютик напрягся ещё сильнее, чувствуя себя в этом окружении невероятно лишним и жалким.       — Пошли, — Геральт протянул Лютику руку, но почти сразу темные глаза незнакомца вернулись к парню, обращая на себя внимание.       — Если вы позволите, я бы хотел предложить вам пойти со мной, — его голос был приятный и низкий. Но не это было причиной, почему он не был проигнорирован в целом. — Не в широком смысле. Просто отсюда, — он окинул взглядом Геральта.       Лютик растерянно моргнул, перевел взгляд на Геральта, затем снова вернулся к незнакомцу.       — Я… Эм, простите, — он чуть мотнул головой и растерянно улыбнулся, взглядом спрашивая, что происходит.       — Нам пора. Лютик, пойдем.       — Вас зовут Лютик? — мужчина улыбнулся и слегка наклонил голову.       — Нет, я, — парень выдохнул, стараясь собраться с мыслями. Он агент. Он крутой. Он сможет. — Моё имя Юлиан.       — Юлиан? — оба мужчины синхронно переспросили. Незнакомец с улыбкой, а Геральт как-то недоверчиво.       В груди неприятно защемило. Он подозревал, что Геральт не помнит его имени, что ему проще называть напарника глупым цветочным прозвищем. Просто не ожидал, что будет настолько неприятно.

***

Пальцы зарылись в густые темные волосы, чуть потянули назад. Лютик со стоном выгнулся, послушно оттопыривая зад, а после снова глухо простонал от смены угла.       — Лютик, — прошептал Геральт, покрывая поцелуями и укусами нежную шею и старательно ее вылизывая.       Мужчина перестал толкаться, но упирался в комочек мышц головкой, заставляя колени Юлиана дрожать.       — Нет, — хныкнул парень, сжимаясь вокруг чужого органа, от чего горячее дыхание Геральта сбилось. — Не так. Не зови меня Лютиком. Назови меня по имени.       Геральт резко выпрямился и начал быстро и грубо вбиваться в податливое тело, оставляя синяки на узких бедрах.       — Блять, Лютик.

***

      — Юлиан Файнс, — протянул ладошку Лютик, смущённо улыбаясь и стараясь заставить глупое сердце не болеть. Нет, Геральт помнит, как его зовут. Геральт знает. Просто он, наверное, не ожидал, что парень скажет свое настоящее имя. Да, так и есть.       Мужчина улыбнулся, взял его ладонь в свою, а затем совершенно неожиданно поцеловал ее тыльную сторону. Лютик не был женщиной, а от того этот жест заставил его покраснеть до кончиков ушей.       — Кагыр Дыффин, — он слегка поклонился, вызывая улыбку на лице Лютика. — Вы можете звать меня Каг.       Парень пожевал губу, будто пробуя имя на вкус, а после снова растянул пухлые губы в улыбке.       — Кагыр, — шепнул он, — мне нравится ваше имя. Только фамилия необычная. Вы не отсюда?       — Мой отец русский. Но я американец-       — Слушай, Каг, — перебил его Геральт, — нам правда пора.       Мужчина обернулся, тут же теряя всю любезность.       — Разрешение не относилось к вам. Вам не кажется, что ваше время общения истекло, и мистер Файнс может сам выбирать себе компанию?       Он едва протянул ладонь и галантно улыбнулся, снова смотря на Лютика.       — Я бы хотел предложить свою.       Лютик хотел пойти с Геральтом. Он всегда выбирал Геральта. Тот был буквально его миром. До тех пор, пока не стал вести себя так, будто Лютик совершенно ничего для него не значит.       Нет, не в этом дело. Конечно не в этом. Просто Кагыр — сын того самого Дыффина. И у Лютика получилось сделать то, что не вышло у Геральта — подцепить ребенка Дыффина. Целью была Маура. Но лишь потому, что никто не знал, что Кагыр неравнодушен к парням. И учитывая его поведение актива, Лютик очень вовремя появился — у такого мужественного Геральта не вышло бы охмурить его.       — Я с удовольствием соглашусь, — смотря тяжёлым взглядом прямо на Геральта, Юлиан вложил узкую ладошку в руку Кагыра, а после перевел взгляд и снова смущенно улыбнулся, томно зашептав: — Если вы приглашаете, мой господин. Каг.

***

      Тяжело вздохнув, Лютик почти ввалился в квартиру, не глядя запирая дверь. Дорогие ботинки отлетели в сторону, и ему было не жаль. Такая обувь парню определенно не нравится — слишком неудобная. То ли дело кеды — удобные, практичные, долговечные и ни капельки не натирают.       Не включая света, он удачно добрался до кухни и тут же осушил целый стакан воды. Учитывая, что пил он немного, да и необычно мало для себя говорил, было странно, что так хотелось пить.       Сзади зажглась лампа, и парень резко обернулся, едва не выронив из рук стакан.       — Мы что, в тупом американском триллере? — облегчённо выдохнул парень, когда понял, что в кресле сидит Геральт. — Ты как здесь очутился?       Парень пересек условную черту между кухней и гостиной, приближаясь к Геральту. Ослабив галстук, парень уже принялся снимать пиджак, как напарник резко встал.       Он выглядел крайне недовольно. Казалось, будто он прямо сейчас отвесил парню пару затрещин. Но сейчас они одни, и никакой крутой Кагыр не спасёт его от кары небесной.       — Четыре утра. Скоро светает. Где ты шлялся? — без «привет» и «как дела» спросил мужчина, складывая руки на груди. Говорят, это поза неуверенности. Херня. У Геральта это поза совершенно не пассивной агрессии.       — Ох, ну я был с Кагыром, — махнул парень, — с Дыффином.       — Я знаю его фамилию!       — Не ори на меня. Мы прекрасно провели время и, кажется, у меня получилось расположить его к себе. Он хотел отвезти меня домой, и я сказал, что временно обитаю в отеле. Оттуда пришлось вызывать такси!       Геральт подошёл почти вплотную и слегка наклонился.       — Спал с ним?       Лютик поперхнулся слюной от столь неожиданного вопроса.       — Ч-что? Нет! Что? С чего ты вообще взял, что что-то произойдет? Кто при первой же встрече в кровать прыгает?       — Ну со мной же ты спишь!       — Это другое!       Они замолчали. Лютик злился. И было на что. Геральт почти прямым текстом сказал, что парень ветренный и готов перед всеми раздвигать ноги.       — Если я узнаю, что ты зад ему подставил-       — И что? Что ты сделаешь? Ты мне кто? Муж? Парень? Отец? Брат? — выкрикнул Лютик, сжимая кулаки, — Мы трахаемся, и не более. Это не мои слова — твои. С хера ли я не могу спать с кем-то, в то время как ты, не ограничиваешься одним только мной?       Они стояли почти вплотную, и Геральт мог чувствовать всю скопившуюся в Лютике злость и недовольство от положения, в которое сам себя и загнал. А Лютик и не хотел этого говорить, но непонимание происходящего не оставляло его. Геральт ревновал его, будто они на самом деле принадлежали друг другу, но, в то же время, на вопрос «А мы, типа, ну, встречаемся, да?» отвечал «Что за глупости? Конечно нет!»       — Ты ведёшь себя в последнее время, как будто я говно на подошве. Я не могу тебя целовать, не могу брать за руку, не могу даже видеть твоего лица в те немногие моменты, когда ты мой. Мы даже перестали проводить вместе время после работы, хотя раньше каждую пятницу с ребятами ходили в бар. Зато как только появился хоть кто-то, кто видит во мне парня, а не друга, ты начал качать права. А он, между прочим, не боится назвать меня по имени, ему интересны ебучие принципы мумификации, затонувшие корабли, как погодные условия влияют на разложение тела, и он не закатывает глаза, когда я хочу поговорить про импрессионизм! Ему это правда интересно! Он даже не касался меня, если я не хотел. Едва знакомый человек уважает меня больше, чем, сука, ты! И ты думаешь, что можешь ревновать меня? А не охренел ли ты, Беллегард?       Геральт подошёл ещё ближе, упёрся лбом в лоб Лютика и прикрыл глаза.       — Я боюсь, что могу потерять тебя.       Лютик поджал давно трясущуюся губу и положил ладони на шею Геральта, нежно поглаживая её.       — Я правда не спал с ним, — зашептал Лютик совсем тихо. — Это сейчас так глупо и клишировано прозвучит, но я просто не смог, понимаешь? Он — не ты.       Лютик чуть приподнялся и прижался губами к губам Геральта, аккуратно целуя. Он покусывал губу, старался вызвать хоть какую-то реакцию, но Геральт держал губы сомкнутыми.       — Поцелуй меня, пожалуйста, — почти всхлипнул парень, крепко зажмуриваясь и ожидая, что Геральт всё-таки поцелует, но мужчина отстранил его за плечи и поцеловал в лоб.       — Мне пора домой.       В груди снова что-то сдавило, и парень поднял голову, широко улыбнулся.       Геральт ушел, а Лютик просидел в кресле до рассвета. Не то чтобы хотелось плакать, бить посуду или что-то такое. Но было больно. Просто до одури.