***
Юлиан перевернулся со спины на живот и подполз впритык к тяжело дышащему Геральту. Установил подбородок на его грудь и с улыбкой начал рассматривать до боли знакомое лицо Геральт все ещё был невероятно красивым. Юлиан лежал и думал, что он был обречён с самого начала. У него не было ни шанса, чтобы не влюбиться в этого мужчину. Беллегард опустил взгляд, натыкаясь на глаза Юлиана. Он знал, что парень смотрит, но ему все ещё было некомфортно. Он не привык видеть столько восторга и пламенной любви. Да, у него была жена. И она спустя столько лет брака все ещё его любила. Но ее глаза были наполнены нежностью, спокойствием, доверием и верностью, в то время как Юлиан излучал дикий восторг, одержимость и всепоглощающую любовь. Раньше Йеннифер смотрела на него так же. Просто со временем все меняется. — У меня скоро день рождения, — довольно проговорил Юлиан, водя пальчиком по груди мужчины. Тот молча кивнул, ожидая продолжения. — Я бы хотел отправиться на побережье. К океану. Геральт тяжело вздохнул и прикрыл глаза — Можем поехать хоть завтра. До пляжа от твоего дома всего шесть миль. Юлиан надулся и снова лег на спину, закидывая ногу на ногу. — Хочу в Лос-Анджелес. Это не то же самое. Я вообще ни разу не был на пляже, — Геральт удивлённо поднял бровь, — Ты же знаешь, что я из Оклахомы. А когда переехал в Нью-Йорк — как-то времени не было. Я хочу, чтобы мой первый раз был запоминающимся! — Ты же не девственности лишаешься. — Именно, Беллегард, это важнее! Геральт лег на бок и подпёр голову рукой. — И как долго тебя не будет? — Я хотел уехать на пару дней, — улыбнулся Юлиан. — С тобой. Это было бы здорово. Ты, я, город ангелов и покой. Мы бы могли вместе гулять, держаться за руки, целоваться. И быть рядом. Ты стал бы только моим на пару дней. Это было бы чудесно! — Очень круто, но нет, — Юлиан повернул голову. Он не был удивлен, но почему тогда внутри все оборвалось? — Я не смогу оставить родных. Как я им это объясню? Юлиан слегка улыбнулся, снова переводя взгляд в потолок. Внутри неприятно задело, от чего хотелось вырвать себе все внутренности. Потому что идиот, потому что и так знал ответ. Сраный мазохист, просто любит, когда делают больно. — Полежи со мной немного, — прошептал Юлиан, отворачиваясь от Геральта и буквально через силу обнимая себя его руками. — Пока я не усну. Пожалуйста. А потом можешь уходить. Геральт послушно обнял его. Он. Лежали минуту, две, пять, десять, и Юлиан слышал, что Геральт не спит. Он на самом деле ждет, пока Юлиан уснет, чтобы одеться и уехать домой. — Я люблю тебя, — негромко сказал Юлиан, переплетая пальцы и некрасиво скривив спрятанное в подушке лицо. Если бы Геральт увидел его таким, он бы точно не ответил взаимностью. Мужчина привстал и поцеловал парня в висок, задерживая поцелуй. Это дало слабую надежду на взаимность. — Знаю, — Геральт освободил руку из захвата парня и встал с кровати. Юлиан резко обернулся, — Мне пора домой. И парень просто смотрел, как Геральт одевается, целует его в лоб, желает доброй ночи и уходит. И даже не пытался его остановить. Потому что это не имеет смысла. Юлиан не имеет права делать это. Он обещал не пытаться держать Геральта около себя.***
Прошла ещё неделя. И для Юлиана это было невероятно трудное время. С одной стороны был Геральт, такой любимый и привычный, но грубый и не-его, а с другой — Кагыр, который ценит и уважает, а ещё принадлежит только ему. И Юлиан готов был броситься к нему, сломя голову, но чувство предательства Геральта душило Поэтому свой день рождения Юлиан отметил с напарником. Ну, как отметил. Они всем отделом пошли выпить в бар, а после Геральт с Юлианом снова уехали на такси. И этот раз их близости никак не отличался от предыдущего. Снова лицом в подушку, зажатая в кулаках простынь. Юлиан и не надеялся, что будет иначе, но, почему-то, было не по себе. И сегодня он, наконец, решился. Когда Геральт поднялся с кровати, собираясь одеться, парень схватил его руку и неловко улыбнулся. — Можешь… Остаться на ночь? — его голос звучал тихо и неуверенно, но Юлиан собрал все свои силы для этого. Геральт удивленно свёл вместе брови и замер. Вряд-ли обдумывая вопрос. Скорее — придумывая, как сбежать. — Я не могу. Йеннифер ждёт меня дома. Она хотела посмотреть фильм. Юлиан нахмурился. Или это сама идиотская отмазка, или он снова не в приоритете. И тут даже нужно подумать, что есть что на самом деле. — Не понял? — Юлиан отпустил чужую руку. — И вы не можете сделать это завтра? Геральт вздохнул и сел рядом на кровать, предчувствуя серьезный разговор. — Она хочет сегодня. Юлиан опустил голову и закутал нагое тело в одеяло. — Беллегард, ты меня поражаешь, — тихо произнес парень. — Мы уже почти месяц спим, но я ни разу не просил тебя остаться. Ты отказался поехать в мой день рождения во Флориду — я понимаю, почему, но остаться на ночь… Я действительно ни разу не просил тебя об этом. Я не прошу, чтобы ты целовал меня, говорил все эти тупые глупости. Лишь остаться со мной на одну ночь. А ты уезжаешь, потому что твоя жена хочет посмотреть сраный фильм. Не завтра, не вчера. А, сука, сегодня, в мой юбилей. Юлиан замолчал. А Геральт не знал, что сказать. Парень перевел влажные глаза на него, а потом громко рассмеялся, прячась за челкой. — Ты чего? — удивленный Геральт наклонился, отодвинул отросшие волосы. Но, вопреки ожиданиям, Юлиан не плакал, а на самом деле заливисто смеялся. — Просто, — выдавил парень, когда, наконец, все прошло, — просто услышал себя со стороны. Я буквально умоляю тебя остаться со мной. Это ли не забавно? — Не думаю, — покачал головой Геральт. Юлиан резко стал серьезным и поднялся с кровати, надевая бельё и штаны. — Глупость почти всегда забавна, — он надел футболку и внимательно посмотрел на Геральта. — Одевайся и уходи. Мужчина удивленно поднял брови, смотря на напарника, но все же встал и начал одеваться. Вероятно, просто боялся, что Юлиан снова начнет просить его остаться. Это заняло гораздо меньше времени, чем Юлиану хотелось. Его пугало то, на что он решился, но, в то же время, у него больше не было сил. Слёзы, скопившиеся за все это время, душили его с огромной силой, и он больше не чувствовал в себе сил продолжать. Это сведёт его с ума. — Можешь выдохнуть, Беллегард, — ровно произнес Юлиан, когда Геральт замер около двери, пытаясь что-то сказать. Все равно, что. Для Юлиана это вряд ли имело бы значение. Ванна терпения переполнилась и затопила соседей. — Это последний раз. Я надеюсь, что мы продолжим работать вместе, но этих не-отношений больше не будет. И самое отвратительное в этой ситуации было то, что Геральт облегчённо кивнул и ушел. Для него Юлиан действительно не был кем-то важным. Может быть, как напарник, как друг, он был ценен. Но не как вторая половинка. И Юлиан, наконец, сломался. Он не собирался плакать. Не собирался быть сопливой девочкой из первого класса старшей школы. Но правда в том, что сейчас Юлиан впервые плакал. Сначала это была просто боль в переносице, потом будто головная боль, а потом он с удивлением понял, что его щеки мокрые. Он растерянно вытирал скулы и глаза, но слёзы все продолжали лить. Юлиан непонимающе посмотрел на мокрые ладони, а потом, наконец, дал себе волю. Он не должен себя жалеть. Не должен говорить, что Геральт мог бы поступить иначе, потому все это — только его вина. Но слёзы продолжали литься, а рядом никого не было, поэтому парень позволил себе снова некрасиво скривить рот, зажмуриться и громко разреветься. Словно самой настоящей девчонке. Когда стены родной квартиры начали душить, а сил жалеть себя больше не осталось, он выполз на улицу. На самом деле — вышел, но ощущения у него были совершенно иные. Хотелось просто утопиться, удавиться, самоубиться, лишь бы больше не чувствовать. Телефон завибрировал. Потом снова. А потом ещё раз. Шесть долгих раз за десять минут, а потом пришло ещё несколько, прежде чем гаджет, наконец, затих. У него не было сил и желания поднимать трубку. Он не знал, что Геральт хочет сказать. Что Геральту нужно сказать, чтобы Юлиан снова был в порядке. Он сидел около часа, глупо пялясь себе под ноги в попытке прийти в чувство. И ещё до того, как Юлиан стал в порядке, его ослепил свет фар. Они почти тут же потухли, но глазам все равно было больно. Хотя, это не заставило парня пошевелиться. — Эй, плюшка, — до него донёсся обеспокоенный знакомый голос, маскирующиеся под радость. — Ты впервые не отвечал на звонки, и я решил, что ты насмерть умер! Кагыр плюхнулся на лавочку около Юлиана и внимательно посмотрел на парня. — У вас тут завелся домушник. И я распереживался, что с тобой что-то случилось. Ты в порядке? Юлиан, все ещё смотря вниз, замотал головой и шмыгнул носом. — Расскажешь? Парень пожал плечами, а через несколько секунд откинул голову назад и громко вздохнул. — Мне не радостно. — Это видно. — Нет, ты не понял. Мне совсем-совсем не радостно. Я чувствую себя несчастным, — Кагыр установил локти на колени и внимательно посмотрел на Юлиана, стараясь не перебивать. — Я думал, что сильный, что справлюсь. Думал, что нихрена ни в ком не нуждаюсь. Но чем дальше, тем больше я не прав. Я говорю себе, что не заслуживаю унижений — только любви. Говорю, что могу двигаться самостоятельно, но, на самом деле, так сильно зависим. Кагыр заботливо убрал волосы с чужого лица. — Я не уверен, что понимаю. — Тебе будет неприятно это услышать. — Испытай меня. Юлиан громко выдохнул и снова опустил голову, до боли в ладонях впиваясь в них ноготками. — Помнишь того гиганта, от которого ты меня забрал в нашу первую встречу? — Кагыр растерянно кивнул. — Это мой мужчина… Ну, как мой. Мы с ним трахаемся. Не кривись так. Мне тоже не нравится это слово, но он это так называет и, по сути, наши отношения нельзя назвать иначе. Я так долго был им одержим. Мне казалось, что у меня будут силы на любые отношения, если только он будет уделять мне хотя бы частичку своего времени. Но у него есть жена и ребенок. А я что-то приходящее. Я не обижаюсь, но мне так невероятно больно, птенчик, — Юлиан перевел красные глаза на Кагыра, но тут же отвернулся. — И знаешь, ты ни черта не помогаешь. — Я же ничего не делал. — Херня. Ты делал так много. Будто вышел со страниц сопливых романов. Ты говорил мне все эти важные слова: что я милый, интересный, красивый. Ты был со мной не потому, что вынужден, а потому что правда хочешь. Ты делаешь всё то, что никто для меня не делал. — Это плохо? — Это делает меня счастливым. — Значит это плохо? — Это замечательно. Но меня душит чувство вины. Я заставил его спать со мной, а потом, кажется, влюбился в другого. Я начал эти отношения, и буду полным мудаком, если их закончу. Хотя, кажется, я уже. Кагыр слегка улыбнулся и слегка придвинулся ближе. Он чувствовал, как Юлиан слегка подрагивал от переизбытка эмоций, но сейчас не ощущал решимости хоть что-то сделать. — Он сегодня был здесь. Я попросил его остаться, потому что мне снятся кошмары. Я впервые попросил его быть рядом ночью. Но он уехал, чтобы посмотреть, сука, фильм с женой. В мой, блять, день рождения. И самое дерьмовое не то, что мне грустно от того, что он уехал. Меня огорчает сам факт, что я снова не в приоритете. Даже ебучий фильм важнее, чем я, понимаешь? — Юлиан хрипло рассмеялся, — И именно от этого мне больно. Думаю, у меня уже давно нет ничего к Геральту, лишь привычка. Но мне больно, потому что я тоже хочу быть важным. Слушай, как по-идиотски звучит: хочу, чтобы меня любили. Он резко начал вытирать мокрые щёки, чувствуя всепоглощающее чувство стыда перед Кагыром. За то, что прорвало. За слёзы. За тупую истерику. За то, что, вероятно, доставил неприятные эмоции. Кагыр аккуратно тыкнул носом в висок парня, а потом сгрёб его в свои ведмежьи объятья. Острый нос зарылся в волосы, а Юлиан крепко обхватил чужую талию. — Цветочек, — хрипло начал Кагыр, заранее жалея о своих словах, — если тебе это важно… Ну, знаешь… Я мог бы любить тебя, пока ты не найдешь кого-нибудь получше. Юлиан громко всхлипнул, вздрогнул, а потом аккуратно отстранился, чуть сбоку смотря на мужчину. Было странно и непривычно слышать это от него. А ещё очень страшно. Потому что Юлиан, на самом деле, нисколечко не против. — Ты серьезно? — Определённо. Юлиан аккуратно придвинулся ближе, почти вплотную, и упёрся лбом в лоб Кагыра. — Я могу тебя поцеловать? Мужчина убрал волосы, из-за слез прилипшие к щекам и губам, а потом ласково улыбнулся. — Потому что тебе грустно, или потому что ты правда хочешь поцеловать? Именно меня? Юлиан задумался на секунду, а потом обхватил руками чужую шею. Чувство неловкости все ещё было с ним, но он, кажется, послал Геральта именно потому, что узнал, каково это — быть важным. И это чувство подарил ему Кагыр. — Второе. И первое. Но больше — второе. Кагыр слегка улыбнулся и чуть приподнял подбородок. — Тогда ты определённо можешь меня поцеловать. Юлиан слабо улыбнулся и запустил пальчики в чужие волосы, чуть сжал. Руки Кагыра легли на его талию и прижали к себе ближе. И это действие было таким крышесносным. А вот почему — да именно потому что. Кагыр заставил его прогнуться, прижаться грудью. Это было так интимно и нежно, что дух выбивало из лёгких. Вероятно, Юлиан настолько глупый, что даже такое простое действие для него сродни чему-то восхитительному. Поцелуй с Кагыром был мягким, но настойчивым. Словно после долгого голодания ты начинаешь есть, но всеми силами себя сдерживаешь, чтобы не наброситься на еду — потом будет расстройство желудка. Юлиан отстранился, но тут же уткнулся лбом в лоб Кагыра и широко улыбнулся. Он сжимал губы, опускал уголки, но улыбка так и рвалась наружу. А Кагыр смотрел и думал, что это самый лучший мальчик на свете. Когда опьянение поцелуем прошло, Юлиан слез с чужих колен, куда непроизвольно забрался, и негромко кашлянул, рассматривая кремовый Кашкай с таким интересом, будто впервые видит. — С днём рождения, мелкий, — Кагыр высунул из кармана пиджака небольшой конверт и почти с силой сунул его в подрагивающие руки. — Пожалуйста, не сдерживай себя, если захочешь меня отблагодарить. Юлиан непонимающе распечатал конверт. Это может показаться самоуверенностью, но в такие моменты в фильмах, где один герой жутко богатый, дарятся машиныквартирысамолётыпараходы. Юлиан жуть как этого боялся. Но в плотном конверте оказался яркий разноцветный прямоугольник. Парень удивленно осмотрел его, а потом перевел взгляд на мужчину. — Да, только один, — кивнул Кагыр. — Второй у меня. А то вдруг ты бы решил пригласить не меня? Можешь считать это ещё и свиданием. Юлиан скривился, опуская уголки губ, а потом сильно обхватил шею Кагыра руками и прижал его голову к себе. — Эмэсай! Послезавтра! В Лос-Анджелесе! Концерт! — он громко выкрикивал отдельные слова, каждый раз целуя темную макушку Дыффина и сжимая все сильнее. — Юрин! Увижу! Джимми, блять, Юрина! Кагыр захрипел и вцепился в его руки, стараясь освободиться, а когда Юлиан понял, что перестарался, — резко отодвинулся подальше. — Я рассчитывал на другое «спасибо», но это было мило. Юлиан действительно светился от радости. Лучи света будто прорывались через его тело, ослепляя Кагыра. И он тоже улыбнулся. Потому что счастливый вид парня сделал счастливым и его. — Ты мне нравишься, Юлиан, — тихо произнес Кагыр, снова упираясь в колени локтями. — Я полностью, совсем, целиком, до дна, невыносимо, под завязку, исчерпывающе, всеохватно, по самое никуда, до чёртиков, до положения риз, абсолютно, непомерно, вконец, подчистую, обстоятельно и не безвременно в тебя влюблен. И ты можешь использовать это до тех пор, пока не найдешь заслуживающего взаимности. Руки наткнулись друг на друга. Кагыру было неловко. Юлиану тоже. Но обоим стало легче. Хотя бы на этот момент. Хотя бы чуть-чуть — Ты заслуживаешь весь мир, — совершенно серьезно произнес Юлиан, смотря прямо в темные глаза, но почти сразу же не выдержал и уткнулся лбом в его плечо, умирая от тупого смущения. — Прости. Звучит глупо, да? — Я люблю клише.***
Кагыр с недоверием оглядел себя в зеркале и сложил руки на груди. Крепкие ноги торчали из цветных шорт, а футболка Юлиана даже не налезла на него — слишком широкие плечи и большой объем рук. — Разве это не ты должен носить мою одежду? — Я за равноправие! — крикнул из кухни Юлиан, а вслед за звуком его голоса появился и сам парень. — Ты правда останешься? Прям на ночь? Кагыр упал на кровать. Он уже потратил кучу времени, рассматривая комнату Юлиана, что заставляло его сердце биться чаще. И ему казалось, что ещё больше его смутить невозможно. Но нет. Мягкое постельное пахло цветочным кондиционером, чистотой и сонным Юлианом с растрёпанными волосами. Мужчина снова расплылся в неконтролируемой улыбке. — Да. — И мы прям проснёмся вместе? И будем вместе завтракать? Ты серьезно? — в диком восторге Юлиан запрыгнул на кровать, тут же забираясь на Кагыра сверху и обнимая всеми конечностями. — Тебе же такое нравится. — Очень-очень! Они перебрались на подушки и спустя несколько часов глупых разговоров, Юлиан все же уложил беспокойную голову на плечо Кагыра, а руками обхватил его за талию. Он прижался так близко, что, казалось, дальше уже некуда. Но Кагыр не мог сказать парню о том, что ему жарко или неудобно дышать. Юлиан выглядел таким счастливым и переполненным эмоциями, что у Кагыра просто не поворачивался язык. — Каг, — сонно буркнул Юлиан, закидывая на него ещё и ногу. — А откуда ты узнал про мой день рождения? Кагыр слегка улыбнулся и поцеловал парня в макушку, погладил волосы. — Ты говорил о нем ещё при первой встрече. — И ты запомнил? — Естественно. Юлиан расплылся в сонной улыбке, все сильнее проваливаясь в сон. Мысль о том, что Кагыр не мог запомнить дату его рождения не пришла ему в голову. Не потому, что мужчина невнимательный. А потому что Юлиан не говорил о ней.