***
Летние каникулы в доме Сириуса для Гарри пролетели как один день. И этот самый «день» означал, в его случае, сразу несколько вещей: проведенное время со своими друзьями и близкими, разговоры о прошлом его родителей от Сириуса и Ремуса, а также то, что хотелось забыть как страшный сон — «учитель» по имени Том, который никогда не упускал возможности напомнить ему о полном отсутствии у него знания понятия «беспалочковая магия», не забывая добавлять, что Поттеру, вообще-то, очень повезло, что ему достался такой учитель. Когда гриффиндорец в первый раз услышал это, то смеялся во весь голос до боли в животе до того момента, пока явно оскорбленный Том не дал ему подзатыльник, от которого подросток аж пошатнулся, едва не впечатавшись лбом в стену, потому что кое-кто особо умный специально отошел в сторонку. Милая и невинная улыбочка от Марволо в ответ на его возмущенный взгляд и на так и вырывающиеся проклятия вообще привела его в бешенство, пускай и парень умом-то где-то внутри понимал, что сам и виноват. Удержаться и не дать ответный подзатыльник помогло только чудо и клятва, которую он дал самому себе совсем недавно — ни за что и никогда не поддавайся на провокации Риддла. Впрочем, Гарри успокоился даже достаточно быстро для человека, который на дух не переносит одного такого конкретного слизеринца, чья будущая версия испортила всю его жизнь и до сих пор продолжает делать это. Наверное. Но, что действительно было хотя бы одной хорошей новостью — исключая все эти безумно счастливые моменты с Роном и Гермионой — так это то, что, несмотря на его постоянную усталость на почве попыток сотворить очень легкое заклинание без палочки, Марволо редко давал ему долгие передышки. И да, это и вправду для Поттера являлось пользой, потому что Марволо явно знал толк в том, когда нужно остановиться, а когда можно продолжить и тем самым довести дело до конца. Да, все эти тренировки лишь наедине с молодым Волдемортом, который буквально выкачивал из него все силы, а потом доводил едва ли не на руках почти потерявшегося сознание парня до кровати, стоит все равно признать, были нормальными. Ведь Гарри в своей жизни не раз доводил себя до истощения, когда упрямо хотел добиться какой-то цели, так что нет совсем ничего удивительного в том, что он едва не падал от усталости прямо в руки будто всегда готового поймать его Тома. Но все же где-то словно на краю его тревожила одна мысль: а правильно ли вот так тратить свою магию и силы? Не опасно ли это? Может, ему стоит рассказать обо всем этом его друзьям или… профессору Дамблдору?.. — Я знаю, что эти тренировки безумно истощают тебя, мой дорогой Гарри, но тебе это и вправду необходимо, — говорил тогда доверительным тоном Риддл, в очередной раз помогая почти потерявшему сознание гриффиндорцу добраться до ближайшей горизонтальной поверхности. И желательно мягкой. — Если ты хочешь выбраться из оков Министерства, то эти силы тебе помогут больше всего в будущем как никто другой. Я не желаю тебе зла и ни в коем случае не сделаю ничего, что причинило бы твоему магическому ядру вред. Ты мне веришь? Верить? Что это вообще такое — верить своему врагу, который по какой-то причине не только перестает быть таковым, но и словно и вправду желает помочь ему, пусть и точно преследуя свою определенную цель? Пускай и Поттер не до конца понимает эти человеческие отношения, но совсем дураком парень никогда не был. Так что верить в святые и полностью лишенные зла мысли молодого Темного Лорда он никогда и не собирался. Вместо этого гриффиндорец постоянно прислушивался к собственному чутью и постоянно с подозрением относился к слизеринцу, когда тот заводил разговор о доверии. О да, в последнее время «доверие» по неизвестной причине у Марволо было одной из самых ключевых тем, и Гарри понятия не имел, сколько ему еще раз придется повторять «ты просто призрак, который вскоре исчезнет навсегда из моей жизни, так что прекращай говорить об этом», чтобы Том окончательно понял, что ни о каком доверии между вечными врагами и речи не идет. Кстати, насчет того, что медальон должен кто-то забрать… А почему это у него вообще не возникло мысли о том, кто это сделает и когда? Это ведь будет кто-то из сторонников Волдеморта? Он что, появится прямо на территории светлых сил? Это будет опасно? Стоп, погодите. А профессор Дамблдор разве не должен знать об… этом?.. — Опять замечтался, Гарри? — Проклятье! — мгновенно выплюнув всю воду изо рта, что он собирался выпить, Поттер от столь неожиданного появления закашлялся, с безумным недовольством сквозь слезы смотря на успевшего вовремя отодвинуться Марволо, где-то внутри очень сожалея, что вода не попала на этого ублюдка. — Чего ты здесь делаешь, Риддл? Я уже собираюсь уйти в другую комнату. Том, еще какое-то время понаблюдав за попытками Поттера откашляться, внезапно печально нахмурился. — Мне нельзя увидеть тебя? — будто с грустью отозвался тот, совершенно не обращая внимание на пока что невинные намеки «уйди от меня, слышишь?» от гриффиндорца, который уже мысленно сожалел о том, что вернулся именно в свою комнату за водой, что он оставлял на ночь, а не пошел в общую столовую. Там как раз должен быть Сириус и, кажется, миссис Уизли. А вообще, если так подумать, то еще проще было бы вернуться к своим друзьям — Рон и Гермиона сейчас наверху вместе с Джинни и близнецами, хохот которых Гарри слышит даже отсюда. И этот смех настолько безумно заразный, что улыбка то и дело появляется сама собой. Впрочем, из-за Тома она вмиг пропала, будто ее и не было, потому что при появлении слизеринца, который в последнее время поимел привычку появляться в самые неожиданные моменты будто назло, хотелось лишь пронзать того взглядами в духе «хочу, чтобы ты вот прямо сейчас растворился в воздухе». Но, увы, последнее было лишь в его самых желанных мечтах. С громким стуком поставив стакан на небольшую тумбочку, подросток скрестил руки на груди и, какое-то просверлив спокойного как камень Тома недобрым взглядом, произнес: — Если ты явился увидеть мои результаты, то ты смело можешь сразу уходить, — с не очень хорошим чувством признался Гарри, который уже несколько недель едва ли не мучился, пытаясь сотворить хотя бы Люмос. Как вспомнить все его бесчисленные попытки и едва сдержанный гнев, так хочется вздрогнуть. Марволо, будто задумавшись, не спешил что-либо ответить — вместо этого, скрестив позади руки, вдруг сделал в его сторону сразу несколько шагов. «Будто по облакам идет, вот мерзавец» — с неохотой признал гриффиндорец, на пару секунд завороженный легкой походкой и едва слышимым звуком шелеста мантии. — Вечно ты меня куда-то выгоняешь. Как печально, — слизеринец так театрально вздохнул и посмотрел прямо в его глаза, что на целую секунду он даже ощутил самый настоящий стыд, прежде чем пришел в себя, мысленно дав себе оплеуху. Вот ведь актер! — А ведь я пришел, чтобы просто повидать моего милого Гарри, и, быть может, узнать его успехи в беспалочковой магии. Впрочем, об успехах и неудачах мы можем поговорить позже. Как дела у моего львенка? Не сумев сдержать нервный тик, Поттер демонстративно возвел глаза к потолку, мысленно считая до десяти, чтобы успокоиться. Вот к чему он никогда не привыкнет, так это к проклятой игре во флирт, от которой при первом осознании его настолько перекосило, что Риддл, видимо, смекнув, при каждом удобном случае начинал свое «я так безумно мало знаю о тебе, Гарри, расскажи-ка мне все в подробностях, поделись со мной своими самыми сокровенными желаниями» и «думаю, враги тоже могут желать сблизиться друг с другом, ты так не считаешь?». Том явно не переставал принимать его за крайне тупого человека, который не может распознать, как прямо перед его носом кто-то флиртует, явно наслаждаясь своей игрой. Этот проклятый слизеринец сводит его с ума. Вот какую цель этой игрой он преследует? Ему так нравится выводить его из себя? А понимает ли вообще тот, что именно делает? Тут как бы извечные враги, хотят друг друга убить (хотя это не точно), все дела. Так, а чего это он тут вообще стоит и слушает этого ненормального? — Пока, — коротко и холодно бросил Поттер, молча обходя стороной молодого Волдеморта, пока на его запястье вдруг резко не сомкнулись чужие пальцы, мгновенно цепко захватывая его в плен. По телу вмиг прошелся сильный разряд потусторонней магии, от которого колени так же резко стали слабыми. Том, еще сильнее сомкнув свои пальцы, подушечкой большого пальца прощупал пульс, который моментально ускорился как бешеный от очередного легкого разряда магии. Чужое тело в ответ на его машинальное движение в другую сторону плотно прижалось к его боку, и Гарри, с шумом втянув в себя воздух, поджал губы, смотря в одну точку. Нужно немного подождать. Совсем немного. Необходимо отвлечь внимание, заставить Марволо поверить в то, что он полностью беззащитен и не может сдвинуться с места. Просто потерпи, Гарри. — Ну-ну, и куда же ты торопишься? Опять оставляешь меня одного. Знаешь, как мне скучно без тебя? — томным тоном полушепотом с легкой ухмылкой произнес Риддл, явно наслаждаясь своей властью, как и полностью уверенный в том, что гриффиндорец снова впал в шок от нарушения личного пространства. Когда хватка на запястье неожиданно ослабла, гриффиндорец слегка вздрогнул, стоило ощутить, как будто с нежностью большой палец поглаживает место, где как сумасшедший бился пульс, вызывая мурашки от одного осознания. В последнее время Гарри действительно начал замечать, что поведение Риддла меняется. Да, тот все так же играет с ним в какую-то неизвестную игру, правила которой Поттер даже знать не собирается. Да, все верно, слизеринец явно ни капельки не жалеет его, когда он буквально стоит на ногах одной силой воли, полностью обессиленный от тренировок. Все практически так же. Исключая те немаловажные моменты, когда Том меняется просто кардинально — к примеру, был случай, когда Гарри, задумавшись о чем-то своем, не видел, что шел прямиком в стену, и все закончилось бы печально (болящий нос, возможно, сломанные очки), если бы чужие руки аккуратно не схватили его за плечи, притягивая к себе. Поттер только и успел, что моргнуть, как ощутил сказанное со вздохом прямо позади него «давай-ка ты не будешь постоянно витать в облаках, договорились?». И, в общем-то говоря, столь внезапное появление молодого Волдеморта, который мягко ругал его за рассеянность, не так сильно шокировало его, как осторожно разглаживающие мятую одежду на его плечах чужие руки и: — Милый Гарри, мне кажется, ты забываешь, что являешься единственным наследником благородной семьи Поттер. Твой помятый вид… магглорожденного, только попавшего в мир магии, вызывает у меня печаль, — продолжая буквально отряхивать с его одежды пыль, говорил тот, пока подросток стоял как громом пораженный. В это время в голове даже смогла пролететь мысль по поводу того, что, кажется, Марволо понятия не имеет, что он жил с магглами до одиннадцати лет и понятия не имел о существовании волшебного мира, так что вполне логично, что парень перенял привычки другого мира. Вполне понятно, что он носит маггловскую одежду, иногда в пылу эмоций ругается далеко не так, как волшебники, да и знает о мире магии столь же мало, как магглорожденный. Хотя Гермиона и то умнее его, и знает больше… — Развлекайся там у себя в медальоне, — емко ответил Поттер, наконец сумев сдвинуться с места и дернуть руку в попытке вырваться. Но, к сожалению, слизеринец был на редкость сильным для призрака из обычной вещицы, а сам подросток слишком устал, чтобы вырываться всерьез. Тем более, что, как бы не хотелось этого признавать, ублюдок по неизвестной причине был сильнее, что бы он не делал. Хотя, если так подумать, кулаки гриффиндорец так еще и не использовал… Том неожиданно хмыкнул, обдав горячим дыханием ухо, отчего он мгновенно вырвался из мыслей. — Только если с тобой, Гарри, — промурлыкал в ответ тот, свободной рукой обвивая его за талию, чтобы прижать ладонь прямо к его бедру и еще сильнее прижаться к нему сзади. — Ты же знаешь, как мне одиноко без тебя. Не лишай меня удовольствия видеть тебя тогда, когда мне захочется. У Гарри дернулся в нервном приступе глаз, а та самая связь с его врагом, все время приоткрытая, открылась еще сильнее — поток чужого легкого удивления, неясного ожидания и заинтересованности ударил прямо по его чувствам, но он отдалил их на задний план. На этот раз гриффиндорец уже не мог сдержаться.— Том, ты всегда был таким… как бы сказать проще… приставучим?
Гарри тут же как наяву ощутил резкое непонимание.— Что ты имеешь ввиду?
— Другой ты сводишь меня с ума. Ты можешь что-нибудь с ним сделать, чтобы он прекратил?
Очередное замешательство.— Прекратил что, Поттер?
О, ну хоть более взрослая версия его врага не меняется и зовет довольно часто его по фамилии. И на этом спасибо.— Все.
Кажется, Марволо в реальности явно ощутил, что он начал общаться по собственной воле с другой его частью, потому что будто бы стал прислушиваться, но, увы, так и не отошел ни на шаг — только хватка на бедре сжалась чуть сильнее, да, судя по ощущениям, чужие пальцы проследили шов его джинс. — Ты отойдешь или нет? — уже зная ответ на свой вопрос, спросил с раздражением в ожидании ответа от Волдеморта Поттер, на пробу не очень сильно ударив локтем прямиком в ребра стоящего, но тому было вообще плевать, несмотря на то, что он был довольно худым и, следовательно, некоторые кости торчали и были острыми. Иногда он ненавидел Дурслей еще сильнее, чем мог. — Дай-ка подумать… — будто задумался и вправду Том, но Гарри не позволил надежде на лучшее даже всколыхнуться. И правильно. — Нет.— Он причиняет тебе боль? — настороженно, с опасностью. Внутри тут же темной волной его омыла чужая магия.
Гриффиндорец опешил.— Чего?..
— Отвечай на вопрос, Поттер.
И что это за тон?— Я отвечу, если ты успокоишься и перестанешь использовать на мне свою магию, Том.
— А ты смелый. Мне нравится, — поделился своим мнением восхищенно Риддл, вот теперь точно прислушивающийся к их разговору. И давно он так умеет?..— Ты забываешься, Гарри. Я могу узнать все твои мысли, если захочу, но для тебя это будет не очень… приятно, так сказать. Так что лучше говори сам пока есть возможность.
Ему показалось, или все же от его спокойствия Волдеморт и сам медленно начал приходить в себя, но все еще явно желал услышать ответ? Да и что это за «узнаю твои мысли?». Что-то Гарри не заметил, чтобы его враг узнал о том, что он думает, когда, к примеру, в голове проскакивала мысль вроде «интересно, когда же моя жизнь настолько сильно изменилась, что я буквально общаюсь сразу с двумя Волдемортами, один из которых явно должен брать пример с более старшего». Как-то странно получается… — Все ясно с тобой, — мысленно махнул устало рукой на Марволо гриффиндорец, уже решив игнорировать все поползновения в его сторону, когда внезапно в голову пришла мысль. А что, если?..— Ничего такого. Он не делает мне больно. Просто другой ты, как я и говорил раньше, слишком… отличается.
Чужая настороженность прошлась по всему его телу.— В каком смысле?
Косо еще раз взглянул на невинно улыбающегося слизеринца, он отшатнулся чуть подальше, потому что лицо Тома было опасно близко к его собственному, а рука на бедре иногда нагло поглаживила его кругами. Риддл был на очень и очень опасной грани. Потому что, можно сказать, невинный флирт и руки, постоянно касающиеся его, еще было логично приписать к изменяющемуся характеру молодого Волдеморта. Или, например, когда-то давно тот мог так сильно повредить разум, что для него все это в порядке вещей (кто знает, быть может, это могло быть правдой). Но вот все это, что происходит сейчас? Это слишком.— Во всех.
— Ты такого плохого обо мне мнения? — с фальшивой обидой произнес тем временем Риддл, буквально касаясь губами его уха. Гарри тут же будто прошибло током. Все. С него достаточно. Как там учили его?.. Сконцентрироваться и верить, что все получится? Да без проблем, сейчас от него фонит одним огромным желанием заставить человека рядом уйти прочь. Потому что этот Том — еще совсем не Волдеморт, а лишь его начало, обычный призрак, который только-только открывает в себе мощь магии полукровки с кровью Салазара Слизерина. Потому что от Волдеморта он хотя бы знает, чего ожидать — привычное препирательство уже давно без капли злости — скорее дружеское — на тему отсутствия у Поттера чувства самосохранения, неохотные разговоры о проведенном дне без грани в виде раскрытия секретов, а также «Поттер, иногда ты сводишь меня с ума», «Кто, скажи мне на милость, вбил тебе в голову, что ты абсолютно ничего не умеешь в Зельеварении, так что даже пытаться не стоит?» и особенно, его собственное: — Можно я буду звать тебя Том? Потому что общаться с настоящим Томом в своей голове, узнавать совершенно новое о нем — совсем немного — и чувствовать буквально в себе силу его темной магии — интересно.— А конкретнее?
— Погоди, разве ты сам не должен знать? И… стоп, вы, по сути, обязаны быть одним целым, так что не вижу смысла рассказывать в подробностях о том, что творит другой ты.
— Гарри…
Гарри тут же насторожился от очень и очень спокойного голоса, параллельно концентрируясь на магическом ядре внутри и на ощущении тепла на ладони. Рядом раздался вздох. По телу в очередной раз прошлись мурашки.— Да?
— Не хочу тебя огорчать, но я прямо сейчас чувствую твое волнение на грани возбуждения. Чем ты там занимаешься?
Когда лицу мгновенно стало жарко, а рядом раздался смешок, за которым последовало сказанное прямо рядом с ухом «как же мило», Поттер не успел сообразить, как чужие ладони сжали его щеки и буквально повернули голову. Мягкие губы коснулись левой щеки и внутри все взорвалось. Сердце замерло, а по телу прошлась вспышка светлой магии, словно как ребенок направленная чем-то потусторонним внутри. Чем-то таким безумно своим.— Я занимаюсь тем, чем меня научили.
— Люмос! — буквально выдохнул гриффиндорец, всю свою магию и желание направив на руку, больше всего на свете сейчас желая, чтобы Риддл исчез. На целую секунду невероятно белая вспышка ослепила его, но он успел закрыть глаза до того момента, пока это не стало больно, держа перед собой дрожащую руку — сумев все-таки приоткрыть глаза, он шокировано выдохнул, стоило увидеть как начали переливаться будто чернотой его вены. Сила света ослепляла. Сила первого выполненного без палочки заклинания ошеломляла и заставляла смеяться от счастья, как ребенок двигая руку туда-сюда, чтобы огромный шар света следовал за всеми его движениями, уже совершенно не причиняя боль яркостью. Обычный Люмос, от которого по телу незаметно начала разливаться слабость, мгновенно заставил Марволо исчезнуть. Сердце забилось от невиданной ранее радости — кто-то эхом будто отразил его счастье, словно теплым покрывалом из чужой магии накрывая его постепенно устающее тело. — Нокс, — инстинктивный щелчок пальцами.— Я делаю то, что хочу.
***
— Вы хотели поговорить со мной, профессор? — Да. Присаживайся, Гарри, — дружелюбно улыбнулся в бороду Дамблдор, взмахнув рукой в сторону стола — один из стульев, следуя его безмолвному приказу, поднялся со стола и осторожно встал на ножки. Гарри какое-то время с восхищением следил за этим проявлением беспалочковой магии в чистом виде, едва сдерживая на губах улыбку, стоило перед глазами появиться одному из самых счастливых воспоминаний. Молча кивнув, он уселся на предложенное место, внезапно чувствуя себя немного неловко. И в этом была причина. — Чаю? Гарри призадумался. — Да. Зеленый, пожалуйста. — Хороший выбор, мой мальчик. Но я угощу тебя гораздо более вкусным чаем, который находится у меня в кабинете. Я как раз недавно посещал Индию и прихватил кое-что ценное, — подмигнул старик. На этот раз достав свою палочку, директор взмахнул ею — две чашки тут же появились на столе, а чайник приземлился туда же спустя несколько секунд. Поджав губы, парень уставился на золотистый рисунок на одной из чашек, слушая, как профессор наливает чай в чашки и продолжает рассказывать о прекрасной Индии и о ее запасах самого разного вида чая. Признаться, пускай и это было безумно интересно, но подросток слушал вполуха, потому что все мысли занимал один вопрос. Почему это вдруг Дамблдор решил поговорить с ним наедине, когда все это время, начиная со слушания, если появлялся здесь, то будто не обращал на него внимание? — Угощайся. Молли как раз приготовила прекрасное печенье, — с удивлением посмотрев на не увиденную ранее небольшую тарелку со сладостями, он, на секунду призадумавшись, взял печенье и откусил. При одном осознании вкуса Поттер едва не застонал от того, как приятно словно таяло печенье в его рту, и подросток не успел даже осознать, как уже взял еще одно, довольно быстро съев практически и его, пока краем глаза не увидел как по-доброму, со смешинками на дне глаз за очками половинками, смотрел на него старик, улыбаясь. Правда, по какой-то причине он отвел взгляд почти сразу же, стоило увидеть эти самые смешинки от его поведения в чужих глаз. Как будто так было… нужно. — Простите, — чуть покраснел от стыда Гарри, поймав себя над тем, что словно голодный начал есть, не обращая внимание на человека рядом. Взяв чашку в обе руки, он сделал глоток горячего чая и постарался скрыть румянец. Однако профессор не выглядел ни капельки оскорбленным тем, что его не слушали. Напротив, старик совсем по-ребячески ухватил с тарелки подрумяненное печенье, почти упавшее с тарелки и проговорил с фальшивым недовольством «едва успел поймать этого негодника». У гриффиндорца от этого на лице появилась улыбка, а атмосфера, некоторое время неловкая, внезапно стало другой. Словно домашней. Такой легкой и чистой, что хотелось прямо сейчас же рассказать о том, что его тревожит как на духу. По телу приятной негой разливалось невыносимое тепло, и из головы тут же вылетела вся обида на директора. — Как поживают мистер Уизли и мисс Грейнджер? — наконец произнес директор, когда парень с тихим стуком поставил чашку на стол, полностью игнорируя совсем легкое жжение на груди от спрятанного медальона. Хорошо, что после применения беспалочковой магии Риддл, видимо, решил оставить его, и даже целый день вообще никак не напоминал о своем присутствии даже вот таким жжением. Да и сам Волдеморт… точнее, Том, тоже не спешил с ним как-то связаться, отчего по какой-то причине он абсолютно не знал, что чувствовать по этому поводу. Настороженность? Облегчение? Свободу? — Хорошо, профессор, — с улыбкой ответил Поттер, грея об все еще горячую чашку руки и вспоминая о том, как где-то там, наверху, Гермиона учила Рона как нужно правильно оформлять свою работу по любому предмету, чтобы профессор мог быть уверен в том, что тема была не только прочитана, но и действительно усвоена. Было даже немного жаль друга, который вот так просто попал в сети всегда идущей до самого конца девушки, которую не остановит никакое «я устал, давай продолжим позже?». Выпустив смешок при воспоминании о вселенской грусти в глазах Рона, когда он уходил, Гарри практически сразу остановился, к сожалению, припомнив, что следующим на очереди получить урок от самой умной девушки в Гриффиндоре был сам он. Мало ему Марволо с его странным способом обучения, так еще Гермиона вдруг решила взять все в свои руки, явно беспокоясь об их образовании больше, чем сам Уизли и Поттер. Удивительно. — А как сам ты, Гарри? Я заметил, что в последнее время ты меньше стал общаться со своими друзьями, — когда в сердце появилось неясное волнение на грани страха, подросток не успел что-либо ответить, потому что, как-то хитро и понимающе улыбнувшись, профессор продолжил: — Наверное, все дело в молодой Джиневре. Прекрасная юная леди, на самом деле, так что неудивительно, что ты решил проводить с ней время. Ах, это светлое и невинное время… — как-то мечтательно вздохнул тот, точно погрузившись в далекие воспоминания, пока он моргал как идиот. А, Джинни?.. Ну да, они и вправду стали еще чаще сталкиваться друг с другом и, порой, даже оставались наедине до того момента, пока, похоже, устав от неловкой тишини между ними после обмена вопросами на тему «Привет, как дела?», рыжеволосая девушка не покидала его первой, выглядя по какой-то причине более чем расстроенной. И Гарри действительно хотел ее как-то утешить, остановить и поговорить о том, что тревожит сестру его лучшего друга, раз она словно что-то ждет именно от него. Однако, увы, парень совершенно ничего не понимал и абсолютно не знал, с чего можно начать. Да неужели и директор тоже думает, что он с Джинни?.. Ох. Стоит ли сказать директору, что он испытывает симпатию к совершенно другому человеку — к Чжоу? Наверное, все же не стоит, а то Дамблдор не перестанет говорить на эту странную тему про отношения с противоположным полом, а сам Поттер уже не успеет понять, как расскажет о своих чувствах в самых смелых подробностях — как, увидев Чжоу впервые, сердце словно пропустило удар, а затем забилось как сумасшедшее; как щеки покраснели, а телу стало так хорошо и легко, будто вся тяжесть звания Мальчика-Который-Выжил просто исчезла с его плеч; как он не мог никак оторвать глаз от девушки до того момента, пока она не ушла, пока сам он не пришел в себя. Гарри не успеет понять, как расскажет о том, что с Томом однажды было практически то же… … самое — Все хорошо, мальчик мой? — заметив, как резко побледнел гриффиндорец, обеспокоенно произнес старик, отчего парень моментально пришел в себя и глубоко вздохнул, утвердительно кивнув. Проклятье. — Вы хотели о чем-то поговорить со мной, ведь так, директор? — наконец осмелился задать один из тревожащих его вопросов Поттер, сделав глоток уже почти остывшего чая. И когда успел только?.. Какое-то время внимательно смотря на него, словно стараясь убедиться этим в его состоянии, Дамблдор ответил: — Скоро начинается твой новый год в Хогвартсе, — стоило старику сказать эти слова, как он почему-то решил, что директор точно хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал. Откуда это чувство? — Надеюсь, ты все прикупил в Косом Переулке, мальчик мой? Осталось буквально пару дней. А, выходит, профессор знает даже о том, что не так давно он вместе с Гермионой, Роном, близнецами и Джинни ходили за покупками к новому году. Похоже, Сириус рассказал, что неудивительно. — Конечно, сэр. Правда, осталось купить одну чернильницу, но это ничего, у меня пока что есть более старая, — честно ответил он. Некоторое время они еще говорили о предстоящем годе и его трудностях, и даже в какой-то момент директор, заметив, как опустела его чашка, незаметно налил ему еще чая, но он был ни капельки не против, потому что увлекся разговором с одним из самых близких ему людей. Да, Дамблдор вел себя странно после слушания, но зато он его спас. Да, директор пригласил его сюда как ни в чем ни бывало, никак не объяснив причину своего игнорирования. Да, все верно, он точно в будущем больше не заведет об этом разговор просто потому, что считает, что все обиды нужно отпускать. Но ведь даже сильный волшебник, победивший самого Гриндельвальда, тоже может ошибаться и чисто по-человечески не желать осознавать свои ошибки. — Гарри, — внезапно серьезно сказал директор, смотря прямо в его глаза. Он не посмотрел в ответ. — В последнее время в волшебном мире тревожно. Прошу тебя, мой мальчик, сообщи мне, если заметишь что-то подозрительное в Хогвартсе. Что угодно. Что?.. Неужели Министерство наконец-то поверило, что Волдеморт возродился? — О чем Вы, сэр? Ежедневный Пророк?.. — не удержавшись, резко поднялся с места подросток, но Дамблдор остановил его одной рукой. — Увы, Корнелиусу нужны более явные доказательства возвращения Тома, чем, прошу прощения, слова обычного студента, пускай и самого Мальчика-Который-Выжил. Так что про Ежедневный Пророк и говорить не стоит, — слегка одернув светло-сиреневую мантию, старик поджал губы, больше не притрагиваясь к своей чашке. Наоборот, даже скрестил руки возле рта и нахмурился. — Но я имею ввиду не совсем это. Я, признаться, чувствую в воздухе, в самой магии некое… волнение. Словно что-то должно произойти, что-то уже происходит, а мы этого не знаем. Прости старика за излишнюю паранойю, но, пожалуйста, будь осторожен вместе со своими друзьями. Сердце пропустило удар от неясного предательства. — Вы думаете… — когда в горле пересохло, он сглотнул, ощущая почему-то задрожавшие руки, которые гриффиндорец тут же сжал в кулак, — думаете, что Том в скором времени все же даст о себе знать? Что всем нам грозит… опасность? — Я не знаю, Гарри, — признался директор, так внимательно на него вдруг посмотрев, что Поттер едва смог подавить невыносимое желание посмотреть в чужие глаза. — А что думаешь ты? Вопрос настолько поразил его — настолько сильно возникло твердое чувство, что Дамблдор подозревает, что он может и правду знать ответ на этот вопрос — что Гарри еще какое-то время молчал, в полной тишине, оперевшись об стол в опасной близости с хрупким фарфором, прожигал глазами остатки чая на дне. В этот миг, в это долгое молчание, появилось острое чувство желания найти человека, который сможет ответить за него, сможет уверенно сказать, что Гарри и правду ничего не знает. Хочется того, кто сможет защитить.— Том… — бессознательно, открыв связь на полную.
— Я думаю, — сглатывает Поттер, наконец поднимая голову и смотря прямо на переносицу директора, — думаю, что…— Гарри, ты в порядке?
— Тебе есть, что рассказать мне, мой мальчик? Да, я хочу рассказать, что со мной что-то происходит, и я не знаю, что делать. Я хочу рассказать, что у меня появились сомнения насчет своего врага на тему того, враг ли он вообще. Директор, я хочу рассказать Вам, что нашел медальон с частицей Тома Марволо Риддла.— Скажи мне прямо сейчас, что никакой войны не будет. Что не будет никаких жертв ни среди чистокровных, ни среди полукровок и магглорожденных. Поклянись мне, Том!
Темная магия тут же при искрах самой настоящей паники осела на плечах, покрывая защитой и спокойствием.— Успокойся и дыши ровно. При таком состоянии моя магия может вместе с твоей выбраться наружу, так что сейчас же приди в себя. Что произошло?
— Дамблдор… — с неясной обреченностью, ощущая, как словно еще внимательнее смотрит на него директор.
Чужая вспышка безумной ярости и ненависти. Опасность.— Ты что, пришел к нему, Поттер?
— Он сам меня позвал! Я… черт, просто поклянись мне!
— Гарри?— Клянусь, я не начну войны, я не стану истреблять грязнокровок и не допущу жертв среди полукровок и чистокровных. Я клянусь не делать ничего из этого, если тебе не будет грозить опасность. Только при этом случае, понятно?
Его накрыла волна чужого спокойствия, полностью уничтожившая остатки паники, а собственное чувство доверия расцвело внутри словно словно недавно завядший цветок, получивший второй шанс. — Нет, профессор. Ничего.— Спасибо, Том.
***
— Хоз-зяин, я чув-встовала недавно твое вол-лнение, — прошипела Нагини, скользнув на колени к сидящему мужчине, который, пускай и был полностью увлечен книгой, все равно на инстинктах положил руку на голову любимицы. — Что-то с-случилось? Том, перечитав последнюю строчку на одной из страниц, на миг оторвался от книги, ласково поглаживая змею. — Это был не я, дорогая. — Человечес-ский крес-страж?.. — поняла сразу же та, на что Волдеморт кивнул, аккуратно переворачивая хрупкую и древную книгу. Вальгард, у которого сохранилось только имя, и его книга «О Наитемнейшей Магии Души»* на скандинавском были на редкость любопытны. Люциус, чтобы выполнить задание, не зря заработал от бывшего владельца этой книги проклятие, а потом лечился пару дней зельями Северуса под пристальным вниманием Нарциссы. Да, пускай и здесь не описывалось ни одного случая создания человеческого крестража, но в одном из параграфов было описано, как волшебник по имени Арбор, преследуя научную цель и явно имевший психические проблемы, неудачно расколол свою душу и поместил ее маленькую часть в крысу, которая, увы, погибла сама через месяц жестоких опытов на ней. Но, что действительно интересно, частица души вместо того, чтобы вселиться в ближайший предмет, точно так же была потеряна, растворившись в воздухе, а Арбор еще больше сошел с ума, судя по одной из заметок после главы про смерть крысы: «старый Арбор безумцем был не столь явным, и в магическом обществе его поведение можно было приравнять к заблудшему пьянице с пробелами в памяти, однако внезапная потеря частицы души, вызванная его же собственными экспериментами, безусловно, еще больше сломала его разум». Поэтому, понаблюдав еще за редкими случаями попыток создать живой крестраж, Вальгард остался при мнении, что его существование пускай и возможно, но существо, имевшее в себе чужую душу, в конце концов, все равно погибнет, будь это от пыток безумного хозяина или от самой магии. И Риддл, у которого теперь было целых два живых крестража, был почти согласен с автором по этому поводу, ведь раз в несколько месяцев его дорогая Нагини должна получать в свое тело его магию, потому что, как он уяснил из своих наблюдений, крестраж буквально требовал подпитки от хозяина. Без нее змея может просто напросто ослабнуть, а потом, поглощенная силой крестража и потерявшая всю свою жизненную энергию, умереть. К сожалению, как бы не хотелось признавать, как и говорится в книге, крестраж может исчезнуть не по причине того, что кто-то смог найти то, что сможет его уничтожить. Это и было опасной слабостью, самым тайным секретом, который знает лишь сам мужчина. Что странно и вызывает множество вопросов, у неживых предметов, в которых имеется его душа, этого нельзя заметить. Они существуют сами по себе и не требуют магии создателя, как живой крестраж. А Гарри Поттер был очень даже живым человеком, но по какой-то причине жил практически целых пятнадцать лет без какой-либо подпитки. Неужели то, что он является человеком, все решает? Быть может, магия Гарри сама подпитывала часть души все это время? Тогда почему, похоже, Поттер абсолютно ничего не ощущал и не ощущает до сих пор? Как именно, в таком случае, подействует его магия на Гарри? Увы, узнать это будет можно далеко не сейчас, потому что нужен тесный контакт — кожа к коже. То, что Том иногда позволяет своей магии через их связь успокоить или как-то по-другому повлиять на Поттера, совершенно иное. И все-таки с одной стороны это так невыносимо прекрасно — знать, что ты совсем ненарочно создал что-то совершенно новое во всем мире, что может быть при правильном обучении могущественнее его самого. Поэтому Гарри должен быть здесь, в безопасности, как можно быстрее. Вот поэтому Марволо держит его под наблюдением крестража из медальона, который от близости с другой живой частью явно сошел с ума и перестал как-либо прятать свои истинные чувства. И Том его очень хорошо понимает — как тут не понять самого себя? — ибо совсем недавно от чувства возрастающей с каждой секундой чужой паники вновь потерял над эмоциями контроль и случайно отправил невербальное жалящее проклятие прямо в пришедшего с отчетом о миссии Долохова, который уже успел отвыкнуть от наказаний. Дамблдор… Как же мужчина всей своей сутью ненавидел этого старика. При одном воспоминании о безмолвной мольбе о помощи и о защите все его вены покрывал гнев, магия опасно кружила вокруг него, а алые глаза полыхали пламенем. — Нагини?.. — в поисках спокойствия попытался было коснуться свою любимицу Том, но, неожиданно обнаружив, что та незаметно уползла, повернулся. Змея, пригревшись от огня от камина в его покоях, свернулась клубком и задремала, и в этот самый момент будто по щелчку с ней как наяву появился кто-то другой — закутанный в пушистое одеяло по самую голову подросток, чьи безумные волосы торчали из-под одеяла, а очки были аккуратно уложены на открытую книгу «Сказки Барда Бидля», которую совсем недавно читали. Владелец зигзагообразного шрама и видневшийся медальон, как и спящая недалеко Нагини, принесли с собой невиданное спокойствие и счастье от одного вида и присутствия. Собственник в нем никому и никогда не позволил бы увидеть это. Собственник в нем отчаянно желал этот невыносимый уют, которого у него никогда в жизни еще не было. Крестражи всегда были и остаются его слабостью. Но Гарри Поттер, чьи разговоры с ним пробуждали в нем самые настоящие искренние эмоции, стал ею совсем недавно. И это было так правильно — внезапно понял Том — что три его драгоценных крестража вместе. Прямо рядом с ним, сидящим совсем близко на кресле в полной тишине лишь с тресканием от огня, тихим сопением и едва слышным звуком шуршания страниц. Так близко, что можно протянуть руку и коснуться топорщащихся волос и осторожно убрать точно щекучущую веки прядь волос, чтобы с неясной теплой внутри понаблюдать за тем, как морщится подросток от легкого касания подушечкой пальца ко лбу и закутывается будто с недовольством в одеяло еще больше, совершенно не зная, что мужчина просто хотел разгладить морщинки. Так близко и так недостаточно. Когда, моргнув, Том возвращается в реальность, он видит собственную протянутую руку — человек возле камина вмиг растворяется в воздухе вместе с открытой книгой на странице «Сказка о Трех Братьях», а очки, напоследок поймав блеск от огня, исчезают лишь через пару секунд. Сердце поглощает пустота. Вздохнув, Риддл трет переносицу, силясь избавиться от странных образов. Он ведь обещал Гарри, что никакой войны не будет? Что он не станет трогать даже грязнокровок при том случае, если и его собственное условие клятвы будет держаться? Война может быть и без лишних жертв. Министр может отказаться от поста и по своей воле. Грязнокровки больше не будут уничтожать волшебный мир и его устоявшиеся древние законы из-за своего незнания и желания все исправить просто потому, что у них не будет много прав волшебника, рожденного магглами. Волдеморт дал клятву никого не убивать и не начинать войну, и он ее сдержит. Но и Гарри не стоит забывать, что ответное условие, сдерживающее его, безумно хрупкое — одна уверенность в опасности крестражам, лишь одно причинение боли… И все.***