***
— Гарри Поттер, — произнес запыхавшийся первокурсник, в глазах которого сверкали звезды восхищения, а щеки горели румянцем. — В-вам письмо от директора Дамблдора. Гарри, удивленно оторвавшись от разговора с Роном, немного в прострации принял от какого-то мальчика письмо и только и мог, что тоже чуть неловко ответить: — Спасибо. При виде широкой улыбки он совсем растерялся, впервые замечая, чтобы на него смотрели с таким фанатизмом — и это было еще вдвойне страннее видеть, вспоминая, что многие люди после Турнира Трех Волшебников до сих пор смотрят на него как на жадного до славы лгуна, а некоторые и вовсе как на убийцу. Впрочем, не только студенты, которых он не знал, вели себя странно, но и сам Малфой иногда вызывал у него небольшие подозрения, потому что по какой-то причине именно в этом году тот чаще предпочитал избегать стычек с ним, чем как обычно лез к нему без повода просто для того, чтобы понасмехаться над «святым Поттером». Честно, Гарри понятия не имеет, что такого успел натворить или что могло измениться — они всего лишь столкнулись в поезде и даже почти особо не оскорбляли друг друга! — чтобы Малфой вдруг, завидев его, демонстративно отворачивался от него, даже не посылая привычную усмешку. Но, что было самым сводящим с ума, так это то, что ранее смотрящий на него уже даже не со скрытым презрением Снейп начал смотреть на него так, будто пытался что-то увидеть в нем. И Поттер даже бы не заметил этого, если бы не знакомое чувство внутри, подсказывающее ему, когда кто-то на него, умело скрываясь, долго смотрит. Пытается что-то понять. Не верит в то, что делает, но все равно это делает. Вот что за учебный год начался сумасшедший, а? Мало ему психа-Риддла — слава Богу, этот ненормальный в этот раз решил не показываться, дав ему просто необходимую передышку — как вдруг тут все… это! Да еще и сам Том ведет себя в определенные моменты так, что хочется послать того куда подальше, вот только, увы, все не так просто — вот буквально совсем недавно Гарри так и сделал, устав от каких-то прозрачных намеков, за что получил в ответ порцию чужой магии, от которой в реальности он даже согнулся пополам, уткнувшись лбом в колени и отчаянно скрывая от увидевшего его Симуса горящие щеки и свое частое дыхание. Темная магия сковала жаркими оковами все тело словно змея-искусительница; вены рук, синим водопадом переливающиеся под одеждой, наполнились удушающей и сводящей с ума силой волшебника, с которым у него по какой-то причине была просто безумная связь; от кончиков пальцев ладоней и вовсе исходили маленькие похожие на заряд от электричества искры, создавая эффект совсем легкой боли, почти лишь ощущения дискомфорта, с жаром невозможного вулкана. Внутри все словно ожило. И поэтому ему с большим трудом удалось тогда выдавить, что у него просто очень живот заболел и что его бы лучше оставить одного, и Симус, не заметивший ничего необычного, тут же понял его и ушел, за что гриффиндорец был ему премного благодарен. Потому что, знаете, тут как бы совсем никак не объяснишь никому еще и свои дрожащие мелкой дрожью колени и взбудораженный взгляд человека, который до сих пор не признает внутри и, наверное, никогда этого и не сделает, что из-за безумной магии Волдеморта у его тела появляется совсем не та реакция, которая должна быть у обычных волшебников. Абсолютно не такая, какая вообще могла быть. После того случая, когда чувство сладкой неги в паху не прошло даже тогда, когда посторонняя сила растворилась в нем без остатка, Гарри, находящийся в полном ужасе, поклялся всем, что у него есть, что научится либо защищаться от воздействия на него, либо, что было самым лучшим, будет тренировать и собственное магическое ядро, чтобы точно так же в случае опасности подействовать на Волдеморта. Потому что ему чертовски надоело искать какие-нибудь глупые оправдания, когда Том вдруг решит «поэкспериментировать» со всей магией в тот самый момент, когда он был не один. И, честно признаться, Гарри действительно пытался как-то поговорить с Томом, как нормальный человек узнать причину подобных поступков, но все рушилось карточным домиком при его каждой попытке. В конце концов, Поттер устал и понял, что ему так и намекают «я не прекращу, потому что мне это нравится», из-за чего уже окончательно принял лишь одно верное здесь решение — отомстить мужчине точно так же, раз до того никак не доходит. И плевать ему будет на последствия. Раз Том не заботится об этом и даже словно наслаждается, как Поттер странно реагирует на невинное «если ты так остр на язык, быть может, тебе понравится моя магия?», то и его самого не будет волновать, что случится с тем, если магия гриффиндорца подействует на него подобным образом. И парень особенно никогда и ни за что не посмеет никому даже намекнуть случайно о том, что от одной мысли попросить повторить ощущение того жаркого томления внизу кончики пальцев начинают волнительно покалывать, а сердце сбивается с мерного ритма, потому что это, черт подери, ненормально, Поттер, очнись! Потому что это слишком сильно. Спустя какое-то время в отместку, пока он разбирался с магическим ядром, но, увы, все было более чем печально, Гарри пытался отрываться обычным способом на Марволо, который, конечно же, поддерживая свой статус самовлюбленного и всезнающего ублюдка, уже все знал — смотрел тем самым темным взглядом дьявола соблазнителя с хищной ухмылкой, да не переставал в любой удобный момент (впрочем, о чем это он, у Марволо и быть не могло неудобного) касаться его во всех возможных местах. Ублюдок. Но, слава всем Богам и его последним нервным клеткам, ему удалось стоически перенести все «о, Гарри, в твоем нежном возрасте совершенно нормально чувствовать» и «я как-то не задумывался раньше, но, может, мне стоит тоже попытаться повлиять на тебя так же?». Ублюдок и извращенец. — Это что сейчас такое было? — немного удивленно произнес Рон, до этого спокойно в перерывах между разговором с другом жующий восхитительную ножку от курицы с таким аппетитом, что Поттер, имеющий с ним проблемы с самого детства, даже отдаленно позавидовал. Впрочем, Гарри уже давно привык к не очень культурному чавканью Уизли и принимал это как данность, в отличие от Гермионы, которая не упускала возможности поведать Рону о «полном отсутствии какого-либо чувства стыда» и иногда даже забирала у того тарелку со словами «пока не пообещаешь мне прямо сейчас, что будешь нормально есть, я тебе ее не отдам». Правда, ошарашенный гриффиндорец, не приняв всю ситуацию всерьез, на глазах у воинственно настроенной Грейнджер просто взял другую еду со стола, пока Поттер с трудом держал то и дело рвущийся смех внутри при виде открывшей рот подруги. Хотя сейчас отчего-то Гермиона так и не высказала ни одной своей мысли по поводу «умению Рона есть правильно, не впихивая себя все, что только можно», уткнувшись чуть ли ни носом в одну из газет и что-то, нахмурившись, читая. Рон и Гарри пока что благоразумно не лезли к девушке, чувствуя вокруг той тяжелую ауру. — Понятия не имею, — в конце концов, отозвался подросток, прежде чем посмотрел на свои руки и все-таки ответил: — Но, похоже, профессор Дамблдор хочет меня видеть. — И что он пишет? — заинтересованно, едва прожевав, произнес Уизли, скосив взгляд на таки открывшего письмо друга. — Что-то серьезное? Еще пару секунд одними губами дочитывая написанное, Гарри ответил: — Все как обычно, — начал зачитывать он отдельные слова, которые без проблем связывались по смыслу: — «мой пароль: сахарные фрукты», «мы так давно не виделись, мой мальчик» и «рад был бы поговорить с тобой за чашечкой чая». Вздохнув, Поттер отложил пергамент, задумчиво разглядывая внутреннюю сторону ладоней, которая даже во время учебного года оставалась немного грубой и шершавой от тяжелой работы летом. — Ты все еще злишься на директора? — сразу же понял все по-своему Рон, окончательно отложив всю еду. — С чего ты взял? — тут же удивленно спросил гриффиндорец, почему-то вспомнив о том, что Сириус в недавно присланном письме, отбрасывая все его попытки неумело выпытать есть ли у него девушка, тоже спрашивал не злился ли он до сих пор на Дамблдора. Он не злился. Он просто не понимал, что чувствовать. Только Уизли открыл рот, чтобы ответить, как вдруг его прервали. — Я ничего не понимаю! — громко и неожиданно воскликнула долгое время молчавшая Гермиона, хлопнув раскрытой газетой по столу, отчего практически все рядом сидящие даже вздрогнули. При словах «я ничего не понимаю» от самой умной девушки на их курсе Рон так и вовсе разинул рот как идиот. — Герм? Что случилось? — взял себя быстро в руки Поттер, обеспокоенно разглядывая взъерошенную и немного разъяренную подругу, которая, еще пару долгих секунд явно от эмоций сминая в руках газету, наконец обратила на них внимание и даже будто от одного вида друзей начала быстро успокаиваться. В конце концов, сдув мешающую прядь и повернувшись к ним боком, та начала более спокойнее: — Простите, я немного сорвалась, — увидев подбадривающие улыбки парней, она посмотрела на бедную помятую газету с далеким подобием отвращения. — Это из-за Амбридж? — тут же смекнул Рон, немного поморщившись при прозвучавшем имени. Гарри так и вовсе поджал губы, ощущая намного более явное, чем у Грейнджер, отвращение из-за того, что случайно вспомнил человека, которого вспоминать больше всего не хотел. А ведь он еще с самого начала, на своем слушании, чувствовал, что с этой женщиной со слащавой улыбкой в отвратительной розовой одежде что-то было не так. Что ж, стало еще хуже, чем он думал. — Да, — даже не сделала замечание та по поводу «профессор Амбридж, Рональд», отчего Уизли и вовсе впал в легкую прострацию, до сих пор не смирившись внутри с тем самым «я не понимаю». — Точнее, с ее способом обучения. Нет, я просто не могу поверить, что Министерство всерьез решило, что нам, видите ли, безопаснее просто знать теорию и ни одно из заклинаний не применять на практике! Это же устоявшиеся законы! Как так можно!.. — Так ты пыталась… — начал было Гарри, как Гермиона его быстро перебила: — Пыталась найти хоть в одной проклятой газете новости о смене плана обучения ЗОТИ, но ничего! Ни-че-го! Так почему же мы сейчас учимся так, словно закон об изменении уже приняли?! — последний недовольный крик и более спокойное: — Не могу поверить, что директор до сих пор ничего не предпринял. Это… это не урок. Это просто издевательство над предметом. И вновь Гарри быстрее Уизли, который все еще не вступал в разговор, словно завороженный разъяренной девушкой, отошел от вспышки негодования девушки: — А разве он мог? Все-таки этим всем заправляет Министерство, — почти сквозь зубы, вновь припомнив один из самых худших уроков у этой… этого, парень не побоится признаться, розового нечто. Кстати, точно «по случайному стечению обстоятельств» самым худшим было первое занятие, когда все студенты пришли привычно готовыми к тому, что будут практиковать магию, но все их ожидания были разрушены одной книгой и полными почти не скрытого недовольства и неприязни словами женщины в розовой кофточке. Гарри с дрожью как наяву до сих пор помнит ее слащавые речи и стук маленьких каблучков, когда она практически семенила вокруг студентов из-за явно узкой для нее длинной юбки: — Как я и упоминала ранее, многоуважаемый Министр решил, что образование Хогвартса нужно пересмотреть и внести поправки в раздел «практика», чтобы как можно быстрее понизить шанс детей случайно покалечиться, — все так же сладко, все так же самоуверенно и насквозь фальшиво, — Нам ведь не нужны несчастные случаи в таком юном возрасте, правда, дети? А особенно худшим стал момент, когда кто-то из его факультета, кажется, Джимми, набрался храбрости и решил задать волнующий всех вопрос. — А как же мы тогда будем уметь защищаться, профессор? Женщина, до этого свысока следящая как коршун за тем, как студенты конспектируют все заданное ей, тут же изменилась в лице. — Прошу прощения, мистер?.. — Пикс, — уже явно пожалел, что осмелился что-то произнести тот, в какой-то неясной попытке найти помощь начиная бегать глазами с места на место. Гарри, даже и не думая продолжать писать, тут же поднял голову и прислушался. — Мистер Пикс, прежде чем задавать какой-либо вопрос, Вам нужно поднять руку, — протянула та, и, не отрывая глаз тут же от замявшего подростка, все-таки ответила: — И отчего же, позвольте поинтересоваться, у вас, еще совсем не познавших полную тяжесть всех знаний детей, появились такие странные мысли, что вам необходимо отчего-то защищаться? Она не верит. Практически никто не верит. — Но ведь… — беспомощный взгляд на Гарри, который с силой сжимал руки в кулаки, чувствовал невидимую поддержку друзей и будто чей-то голос «ненужно, Гарри, здесь тебе лучше промолчать», не позволяющий ему тут же выкрикнуть известное всем имя. — Мистер Пикс? — еще раз попыталась она, склонив голову вбок и уже не скрывая своей ухмылки. А когда тот помотал головой и почти пролепетал «простите, ничего», Амбридж продолжила тоном наставника, которому был важен лишь свой собственный статус: — Вот видите, мои дорогие. Не стоит задавать вопросы, если не уверены в них. Тем более, такие бесполезные вопросы, ответ на который каждый из вас давно знает: никакой опасности для вас, юных умов, в волшебном мире не существует. А если бы и существовало, то Авроры и Министерство в главе с министром Фаджем тут же бы с ней справились. А теперь, — легкий взмах палочкой, и вот страница абсолютно всех учебников перевернулась, — продолжим конспектирование. «Продолжим это бесполезное занятие и на следующий урок, абсолютно игнорируя практику!» — мысленно проговорил едва не вышедший из себя Гарри, сжимая до боли перо для чернил в руке и успешно не обращая внимание на предупреждающее жжение от медальона. — «продолжим игнорировать все призраки возрождения Того-Чье-Имя-Вы-Даже-Сказать-Не-Можете!» Хотя где-то внутри Поттер по неизвестной причине, сам в это не веря, уже был практически полностью уверен, что Том — нет, Волдеморт — не станет нападать на волшебников и менять власть в мире, а, быть может, если и не остановится, сделает все гораздо умнее, он все равно жаждал доказать этой… колдунье, что опасность есть и практика безоговорочно обязательна. Он хотел высказать все, что накопилось, но не мог, будто внутри что-то сдерживало его, словно успокаивающе поглаживая по голове как слишком вспыльчивого, непоседливого ребенка, которому был просто необходим надзор взрослых. И Гарри, как наяву касаясь кончика пера на руке от невидимых крыльев, слушался. — … нет, ты понимаешь это, Гарри? Даже директор, у которого сразу же несколько мест в Визенгамоте, почему-то не может как-то… Гарри? Стоило девушке дернуть его за плечо, как Поттер моментально вырвался из воспоминаний, даже вздрогнув. — Ох, прости, что-то я задумался, — тут же извинился парень, виновато улыбнувшись Грейнджер, которая, видимо, до этого рассказывала ему что-то важное, а просто взял и все прослушал. — Ну ты даешь, друг, — немного покачал головой пришедший в себя Рон, сделав глоток тыквенного сока. — Пока мы тут с Гермионой бурно обсуждали Амбридж и это ее подобие ЗОТИ, ты тут, оказывается, задумался… — Я не специально, — нахмурился в ответ гриффиндорец, расслышав в голосе друга намек на обиду. — Правда. В отличие от Уизли, девушка ни капельки не обиделась подобному поведению, лишь отмахнувшись. — Все в порядке. Со всеми бывает, Гарри, — тепло улыбнулась она, прежде чем ее улыбка вдруг спала с лица, а выражение лица стало серьезным. — И все же, я понятия не имею, что мы можем сделать, чтобы хоть что-то изменить, не навлекая на себя наказание. Уверена, многие недовольны тем, чем стало ЗОТИ из-за нового профессора. Но можем ли мы, обычные студенты, хоть что-то изменить, пока все не стало еще хуже? Ни Рон, ни сам он ничего не ответили.***
— И вот ты так просто об этом говоришь?! — чуть ли не рыкнул Гарри, неожиданно для себя, ловко уворачиваясь от направленного в него заклинания, в ответ послав жалящее, от которого другой просто равнодушно отошел в сторонку. — Так же нельзя! Они точно такие же волшебники, как и все мы! — Гарри, — совсем не так, как ожидал Поттер, отреагировал на его гнев Марволо, покручивая в руке палочку, о которой была отдельная история — Риддл просто взял и нашел ее в этом месте и еще посмеялся над тем, что Хогвартс на редкость любил его, раз позволил очень старой и кем-то потерянной волшебной палочке показаться. — Ты еще слишком юн и ничего смыслишь в законах этого мира, чтобы хоть что-то понять или отрицать. Оперевшись руками об колени и тяжело дыша, он тыльной стороной ладони откинул со лба влажные прядки волос, прежде чем продолжил с тем же запалом: — Какой «юн», черт подери, Риддл, ты говоришь о магглорожденных, один из которых — это моя подруга! — едва ли не с шипением, одновременно послав не опасное проклятие куда-то выше головы слизеринца, который даже не дернулся от близости заклятия с его головой. — И, поверь, она самая умная волшебница на моем курсе, что я знаю! Готов поспорить, она перечитала книг и знает столько же заклинаний, сколько и ты, самодовольный ты ублюдок! Риддл только поморщился, внимательно рассматривая его взъерошенный вид и горящие истинным гневом глаза цвета Убивающего проклятья. Поистине завораживающее зрелище. — Похвально, что ты так защищаешь свою подругу, дорогой, и я даже в какой-то мере согласен с тем, что, да, существуют хорошие исключения на примере этой твоей… Грейнджер, — холодная ухмылка и очередное заклинание, которое поразило не ожидавшего подобного подростка, что от пока что обычного, слабого Ступефая отлетел назад и врезался в стену. Проклятье. И почему, черт возьми, он никак не может научиться использовать заклинание с помощью беспалочковой магии? Пока что сил на то, чтобы сотворить не Люмос, не было. — И ты безумно обижаешь меня такими высказываниями. Или ты предпочитаешь поговорить снова обо мне? Я всегда не против. Зарычав безумным зверем, Гарри резко оттолкнулся с помощью руки от стены и на бегу начал бросать подряд сразу несколько заклинаний в уворачивающегося каждый раз Марволо, из-за этого еще сильнее зверея. И почему же он так сильно вышел из себя? Да все просто! Поттер всего лишь битый час тренировался в этой Комнате Требований и не выиграл еще ни разу! И ладно бы, подросток привык иногда проигрывать, но какой тут спокойно отнестись к этому, если, каждый раз выигрывая, слизеринец посылал ему самодовольную ухмылку и говорил «ничего, Гарри, в дуэли со мной еще мало кто выигрывал»! — Опять не контролируешь свои эмоции, — покачал разочарованно головой Риддл, — Как с тобой можно говорить о грязнокровках, когда ты буквально рычишь на меня как зверь, стоит мне высказать мнение, отличающееся от твоего? — Не грязнокровки, а магглорожденные, — уже более спокойно произнес все еще сквозь зубы гриффиндорец, решив, что от его гнева станет хуже только ему. — Вот скажи мне, Риддл, чем они отличаются от нас, кроме как тем, что родились в семье магглов? Каждый из них точно так же, как и чистокровные и полукровки, может иметь и слабое, и сильное магическое ядро. Каждый при желании может развить только так! Знаешь, Гермиона только в одиннадцать лет узнала, что волшебница, но выучила за год практически столько же, сколько и чистокровный за это время. Они учатся. Они делают ошибки, но хотят понять этот новый для них мир, — вдох и опущенная вниз палочка, сжатая до легкого дискомфорта в слегка ноющей руке, — Да, признаю, этих ошибок нельзя не допустить, потому что магглорожденный все равно без помощи не сможет понять как правильно устроен магический мир, не поймет то, что учили чистокровные едва ли не с рождения, не поймет традиции, законы и прочее, — в очередной раз смахнув со лба, на котором сверкали капельки пота, влажную челку, тем самым открытая обзор на зигзагообразный шрам, подросток продолжил с каким-то восхищенным взглядом: — Но думал ли ты о том, что эта все система несовершенна? Почему магглорожденные и некоторые полукровки начинают изучать магию только на первом курсе, в то время как чистокровные чуть ли не с пеленок узнают все от родителей? Что если построить специальную школу, к примеру, в которую дети смогут ходить хотя бы лет с пяти, чтобы научиться самым основам? Это же реально бы улучшило отношения между чистокровными и магглорожденными! Ты только подумай!.. Это… Запнувшись, когда прямо перед его лицом появился Марволо, который смотрел на него как изголодавшийся зверь на кусок самого аппетитного мяса — алые глаза лихорадочно блестели, широкие плечи едва заметно дрожали — Гарри сделал машинальный шаг назад, полностью растерявшись. По телу прошлась стая холодных мурашек, почему-то теплом осевшая в паху. Опасно. Страшно. Сильно. Жарко. — Ты просто восхитителен, — практически прошептал слизеринец, не отрывая от него сумасшедшего взгляда, тут же сделав шаг за ним как привязанный, будто готовясь прямо сейчас же напасть. — И почему же я всего лишь один жалкий раз поцеловал такого умного львенка, когда он заслуживает намного больше поцелуев? Я просто обязан исправить эту несправедливость сейчас же. Гарри только и успел, что поднять палочку, чтобы сделать хоть что-нибудь, как вдруг на его запястье сжалась чужая рука, чуть задержалась стальными оковами и паутиной на нем, а затем, безумно медленно поднимаясь выше, с легкостью выхватила палочку из задрожавшей ладони — громкий выдох, смешок и звук падения предмета об пол в полной тишине. — Что ты, черт возьми, де… — только и смог еще раз выдохнуть Поттер, едва ли не задохнувшись от шока, когда к его груди одним толчком вперед прижалась другая, а рука, не давая ему двинуться назад, очутилась на его талии, еще сильнее прижимая к телу напротив. Горячее дыхание магическим огнем опалило его губы, а чужой кончик носа прижался к его собственному, на мгновение с какой-то нежностью потеревшись об него, в то время как длинные пальцы вырисовывали статическими иголками узоры прямо на его венах. Ладонь, до этого, не отрываясь ни на миг, прочертила сверху вниз всей собой линию с тихим шелестом мантии, прежде чем остановилась над его копчиком и начала поглаживать это место. Словно играя. Подчиняя. Соблазняя. — Что я делаю, спрашиваешь? Всего лишь награждаю тебя за твой ум, который ты почему-то от всех прятал и, быть может, немножечко наказываю за твой безумно грязный — какой же грязный — язык, — дьявольская усмешка и ненормальный голод в до сих пор алых глазах напротив зеленых. Когда к его губам с безумной жаждой прижались другие, Гарри дернулся в чужих руках, в ту же секунду пытаясь освободиться, но слизеринец с легкостью остановил его попытки, еще сильнее прижав к себе, чтобы он, охнув из-за того, что Марволо втянул его нижнюю губу и слегка прикусил, задрожал — и в этот же момент совсем случайно, не оставляя попыток высвободиться, парень столкнулся коленом с чем-то, о чем он совершенно не хотел думать. Тихий стон прямо в его губы и тихое «осторожнее, Гарри, это было опасно». Он коснулся чего-то, что было запретным. — Мхм… — пытался хоть что-то произнести полностью ошарашенный Поттер, даже не сумев за это время высвободить свое запястье — о прижатой к своему же телу другой руке он и говорить не мог — потому что по какой-то причине тело словно лишилось сил, и он буквально висел на Риддле, которому это было и надо — слегка ущипнув его за запястье, тот накрыл его ладонь своей собственной, а затем, когда гриффиндорец машинально открыл рот, тут же проник своим языком вовнутрь. Тело с головы до пят пронзила молния возбуждения. Нет! Собрав все свои имеющиеся силы, Гарри, ощущая невидимую поддержку внутри себя, одной мощной магической волной отшвырнул от себя Марволо, а затем резко, стоило тому, явно этого не ожидая, упасть на спину, быстро нашел свою палочку и крепко оседлал чужие бедра. Конец палочки тут же уткнулся под горло слизеринца, заставляя того слегка запрокинуть голову — адамово яблоко вмиг перекатилось под кожей при глотке. — Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас уничтожил тебя, Риддл? — придавливая всем весом с помощью бедер не двигающееся тело под ним, даже не глядя, отбрасывая подальше чужую палочку, к которой кончиками пальцев уже прикоснулся незаметно до сих пор молчавший. Зеленые глаза горели смертельным гневом и холодом аристократа. — Поверь, я могу. Мне совершенно не составит труда сделать вот это, — убрав палочку и не отрывая глаз от уже почти синих, Поттер демонстративно ткнул ее концом в свисающийся с его шеи медальон, прищурившись. — Жаль, конечно, особого вреда я не смогу принести тебе по многим причинам, но, клянусь тебе, меня не остановит даже возможное последствие в виде какого-нибудь проклятия. Только посмей еще раз сделать подобное и ты пожалеешь. Ты хорошо услышал меня, Том? Наклонившись так, чтобы до лежащего, качаясь, слегка коснулся медальон, к которому до сих пор была прижата палочка, Гарри начал наблюдать за тем, как сменяются эмоции в уже синих омутах — сначала там был шок из-за его выброса, затем легкое удивление, когда к его горлу прижалась волшебная палочка, а самым последним стало сводящее с ума спокойствие. Слегка влажные от поцелуя губы растянулись в широкой усмешке. — О, Гарри, — промурлыкал в полном восхищении Риддл, вдруг резко положив свои руки чуть выше его бедер, чтобы, чуть приподнявшись, выдохнуть прямо в его ухо: — Если ты так сильно хочешь быть сверху, тебе нужно только попросить. Когда после вызвавших ускорение пульса слов Марволо, не приложив никаких усилий, с помощью все тех же рук заставил его качнуться назад и проехать задницей прямо по чужому паху, Гарри практически полностью растерял всю свою власть и силу, вздрогнув и резко выпрямившись. — Ублюдок. Изнутри вырвалось шипение, почти проклятие, как вдруг его пронзило внезапное осознание, даже вынудившее оставить все свои попытки подняться — так и оставшись сидеть на полностью довольным этим Марволо, парень сглотнул. Волдеморт все больше становится похожим на Риддла тем, что, пускай тот так явно этого не показывает, но все равно воздействует на него, чтобы вызвать в его теле реакцию. И ему так сильно не нравится это, что он поклялся отомстить тому пока что, увы, лишь через связь хоть как-нибудь. А что, если… — Эй, Марволо, — широко улыбнувшись и склонив голову, вдруг произнес Поттер, невинно опершись руками об чужой крепкий живот и сделав круговое движение задницей. Синие омуты вмиг окрасились в алый, раздался тихий выдох через стон, а хватка на нем стала еще сильнее. — А вы ведь с Волдемортом стали похожи гораздо сильнее, чем я думал. Оперевшись двумя руками уже по обеим сторонам от головы, вжавшись с силой в чужое возбуждение и с дьявольской ухмылкой прошептав прямо в приоткрывшиеся губы: — Не так ли? «Тебе не нужно использовать свою магию, чтобы отомстить Тому, Гарри, — прошептал он самому себе, — Ты и есть эта магия.***