***
— Подбери свои чертовы ноги, Риддл, — крайне спокойно попросил он вполголоса, скосив взгляд вниз на мешающее ему препятствие, уже едва сдерживая нервный тик от всех попыток по-хорошему договориться с сидящим. К сожалению, по какой-то причине длинные конечности одного такого ублюдка абсолютно не хотели двигаться даже когда он их пнул, потому что, сколько бы раз он не пытался это сделать, то ударялся будто об какой-то барьер. Или, что было еще более «прекрасным», когда Поттер пытался просто напросто переступить через чужие ноги, Риддл совершенно невинно передвигался так, чтобы гриффиндорец как идиот маялся на одном месте и испускал короткими зелеными искрами гнев. Хорошо хоть Марволо был таким подонком, когда они были одни, потому что когда в спальню забежали Невилл, Рон и Симус, то тот, слава Богу, успокоился. Но никто не говорил, что молодой Волдеморт возьмет и тут же прекратит при каждом появлении портить его жизнь. Недалеко сидящий и единственный молчащий Невилл, заметив странно говорящего с самим собой подростка, удивленно моргнул, но парень только приподнял удивленно бровь — конечно, скрывая первую искру паники того, что его заметили — на что Лонгботтом все же отвернулся и на этот раз вступил разговор с Роном и Симусом, которые громко обсуждали предстоящий матч по квидиччу между Равенкло и Хаффлпафф. Гарри, несмотря на возбужденную атмосферу, чувствовал от этих новостей разочарование, потому что сам он сможет играть лишь через несколько недель. Следить за тем, как кто-то летает на метле вместе с командой, настроенной на победу, совершенно не то, когда сам ощущаешь этот непередаваемый адреналин и счастье, когда поймал юркий снитч и когда Гриффиндор одержал победу. Гриффиндорец как раз собирался присоединиться к своим соседям по комнате, когда прямо на его глазах материализовался слизеринец, едва не столкнувшийся с ним (вот точно нарочно). Ему тогда кое-как удалось объяснить Рону и другим, что он послал куда подальше не их, нет, Симус, это вышло случайно. — А волшебное слово? — Марволо лучезарно улыбнулся и не предпринял никакой попытки хотя бы убрать одну ногу с прохода, напротив, демонстративно закинул ногу на ногу и склонил голову вбок, ожидая реакцию. Синие глаза сверкнули какой-то самодовольной искрой, потому что он знал, что Гарри ничего особого сделать не сможет в присутствии других и пользовался этим. Вот как его назвать в таком случае? У него уже нет культурных слов. — Силенцио тебе, случаем, не подойдет? — закатил глаза подросток, на что Риддл, словно на пару секунд задумавшись, покачал головой и ответил: — Было бы неплохо услышать от тебя «пожалуйста» и «Том, умоляю», и очень желательно, при совершенно других обстоятельствах, но, думаю, еще слишком рано, — цокнул тот, грустно вздохнув. — И порой от этого осознания мне становится так печально. Поттера вмиг перекосило, его лицо побледнело, а затем покраснело, из-за чего он с трудом смог выдавить: — Значит, не отодвинешься? — уже заранее зная ответ, поджал губы парень, стараясь как можно быстрее отбросить от себя все смущение, успевшее к нему подобраться от одних лишь слов. Как будто ему было недостаточно того дня, когда сердце билось как сумасшедшее не от адреналина, и когда губы жгло далеко не из-за того, что он их нервно иногда прикусывал. Но подросток также, вспоминая день, когда под концом его палочки находилось чужое горло, понял одну очень важную истину — Риддл никогда не перестанет доводить его до того момента, пока сам он не возьмет все в свои руки и пока не ответит тем же. Риддл и Волдеморт никогда не отстанут от него, если Гарри не сделает абсолютно все для того, чтобы те поняли, с кем именно имеют дело. Невинно пожав, Марволо бросил абсолютно незаинтересованный взгляд в сторону окна, рассматривая пару секунд скользящие по стеклу капли, прежде чем все-таки произнес: — Ты сам знаешь ответ, — ухмыльнулся тот, чтобы прошептать, чуть склонившись ближе к нему: — Я жду, дорогой. Гарри, возведя глаза к потолку и мысленно помолившись всем и никому одновременно, бросил быстрый взгляд в сторону друга, который уже подозрительно смотрел иногда в его сторону, не понимая, почему он так долго задерживается. Похоже, Марволо так и не усвоил тот урок в Комнате Требований. Похоже, надо ему помочь вспомнить. В последний раз посмотрев на компанию подростков и убедившись, что в ближайшее время на него не будут обращать внимание по той простой причине, что что-то внутри него вновь поможет ему словно исчезнуть на некоторое время для других, Поттер, невинно улыбнувшись и кивнув удивленно приподнявшему бровь слизеринцу, начал медленно к нему наклоняться, замечая, как зрачки в синих омутах расширяются. Магия вмиг вокруг них начинает искриться, просыпаться от одного присутствия, будто готовясь обрушиться на него одной мощной и жаждой волной, но Поттер привычно проигнорировал ее и то, как собственное магическое ядро начало откликаться. Глубоко вздохнув и нарочно пару секунд не двигаясь, чтобы дать слизеринцу время на осознание, парень слегка скосил взгляд вниз, сразу же замечая, что руки бывшего старосты Слизерина сжались в кулак. Мысленно удивившись тому, что, даже еще не коснувшись, он уже вызывает такую огромную реакцию у наверняка непробиваемого Марволо, Гарри хмыкнул. — И чего же ты ждешь, Томми? — выдохнув прямо в покрывшееся мгновенно мурашками ухо вместе со смешком. Магия рыком изголодавшегося и искушенного зверя тут же накинулась на него, а внизу раздался треск ткани прямо под кулаком Риддла, но подросток с помощью всех сил оттолкнул подальше магию и все еще никак не отреагировал. — Чего ты от меня ждешь? Кончик носа слегка прошелся по теплой щеке, проведя невидимую линию от чужих губ до скул, прежде чем прижался прямо к виску, где можно было ощутить бешено бьющийся пульс. Одной рукой опершись об мягкую кровать прямо рядом с чужим бедром, а другой словно случайно прикоснувшись к нему же, ладонью как паутина накрывая ногу, Гарри прижался щекой к другой и замер. Что же он будет делать? Как отреагирует? Что же… Риддл судорожно вздохнул и вдруг резко схватил его за запястье, когда его рука опасно близко начала двигаться выше — Поттер тут же ощутил как чужая хватка, оказывается, дрожала, из-за чего он широко улыбнулся, несмотря на то, что это было довольно больно. Продолжая строить из себя саму невинность, несмотря на бешено бьющееся сердце и горящие щеки, гриффиндорец уже хотел спокойно отодвинуться, как неожиданно Марволо с помощью все той же руки на его запястье притянул его обратно, из-за чего он пошатнулся и для сохранения равновесия уже другой ладонью оперся об бедро слизеринца прямо возле паха. Сглотнув и подняв голову, Поттер увидел горящие чем-то абсолютно неземным алые глаза очень возбужденного человека, который не привык сдерживать себя. Никогда не привык. — Не играй со мной, Гарри, — очевидно, поняв, что с ним всего лишь играют, почти перешел на парселтанг тот, чуть потянувшись вверх, чтобы остановиться прямо возле его губ и прошептать: — Потому что я не привык проигрывать тому, кто сам не знает, во что играет и с кем. — Но тебе придется, Марволо, — чуть поддавшись вперед, чтобы на целую секунду прижаться губами к чужим до шокированного вздоха другого, Гарри, улыбнувшись, резко толкает слизеринца спиной на кровать и, перед тем, как спокойно повернуться спиной, произносит: — Потому что ты сам начал эту игру. Сделав несколько шагов, он наконец смог взять с тумбочки подаренные мамой Рона конфеты, чтобы тут же закинуть одну из них в рот, будто желая как можно быстрее стереть легкое жжение, оставшееся от прикосновения к чужим устам. Но ничего, эти теперь его самые любимые сладости со вкусом различных фруктов того стоили. Слишком мало он в жизни ел сладкого сколько хочет, чтобы не дорожить ими и не идти на абсолютно все, чтобы вновь попробовать их. — Гарри! Ну чего ты там застыл? — воскликнул недовольно Уизли, для которого, как и для двух других гриффиндорцев, казалось, что Мальчик-Который-Выжил что-то искал гораздо меньше времени, чем было на самом деле. — Я иду, — проглотив очередную конфету и едва не простонав от удовольствия, Гарри направился к своему другу и хохочущему над чем-то Симусу, рядом с которым сидел отчего-то задумавшийся Невилл. Остановившись всего лишь на пару секунд и краем глаза заметив, что Марволо все еще не исчез, он напоследок бросил: — Удачи тебе с этим твоим ожиданием, Томми. Абсолютно игнорируя последующую волну разъяренной магии, которая крайне оскорбленным зверем накинулась на него и начала царапать спину, Поттер мысленно поблагодарил кого бы-то ни было, кто все это время помогал скрыть от лишних глаз все, что они тут творили. К его удивлению, слизеринец действительно выходил из себя лишь из-за него довольно быстро именно тогда, когда Гарри прекращал строить из себя одну лишь ругающуюся статую, которая могла только молча терпеть все поползновения в свою сторону. Да и, как оказалось, молодой Волдеморт оказался гораздо более падок на эмоции, чем тот Том, который, конечно же, так как был настоящим (как окрестил его Поттер), умел держать многое под контролем. Вот только, что являлось безумно странным и о чем вспоминать абсолютно не хотелось, тогда, на кладбище во время Турнира, его змеепободный враг полностью отличался от себя теперешнего хотя бы по той простой причине, что раньше хотел убить его. Но чего он тогда, в таком случае, хотел от него? От обычного мальчишки, которому только чудом удалось выжить после смертельного проклятия? Неужели, когда Гарри наконец передаст медальон, все закончится? Все их разговоры о волшебном мире и его неправильных законах, которые необходимо кому-то менять; вся эта привычка каждый день слушать рассказы Тома о местах на всей планете, в которых оба хотели бы побывать, пускай и по разным причинам; все это будто бы с улыбкой «а ты оказался совершенно не тем, кого я знал» и собственное тихое признание «ты тоже». Все это просто… исчезнет?***
— Нет, это просто возмутительно! — резко хлопнула книгой по столу Гермиона, заставив обоих сидящих подпрыгнуть. Рон, до этого зевая и скучающе перелистывая страницы, от неожиданности едва не вырвал одну из этих страниц, быстро выпрямившись и посмотрев в сторону всегда всевидящей мадам Пинс, которая, слава Мерлину, ничего не заметила. А Гарри же, переписывающий нужное на пергамент для Травологии, вмиг сделал огромную линию, перечеркивая почти все работу, что делал уже полчаса. Изнутри почти вырвалось проклятие, но Поттер на этот раз удержался, взглянув на взъерошенную подругу, которая выглядела хуже их обоих. — Что такое, Герм? — обеспокоенно спросил он, отложив в сторонку чернильницу с пером. — Ты снова пыталась что-то найти? — тоже вступил в разговор Рон. Девушка, еще какое-то время, хмурясь, рассматривала тяжелую и большую книгу, прежде чем обратила на них внимание. — Ключевое слово «пыталась», — поджала губы та, барабаня по обложке ногтями, будто и вовсе забыв о том, насколько хрупки могут старые издания. — Потому что ни в одной книге, что я находила, нигде не упоминалось, что ЗОТИ можно изучить и успешно сдать без какой-либо практики. Я буквально пересмотрела всю библиотеку, но все еще ничего! — Амбридж держит нас за тех, кто должен слушать ее и задавать те вопросы, которые только ей выгодны, — поддержал Грейнджер Гарри, незаметно сжав руки в кулаки, когда вспомнил один из уроков Амбридж, которая часто точно нарочно не замечала, когда кто-то тянул руку, чтобы задать вопрос. Конечно, чаще всего она игнорировала именно тех, кто пытался спорить новой с программой Министерства, из-за чего ее даже невзлюбили слизеринцы, пускай и к тем по какой-то причине она относилась более благосклонно. А ведь ЗОТИ — это его самый любимый урок в Хогвартсе, но эта… розовая жаба будто нарочно с каждым новым занятием находит что-то, за что можно еще больше не переносить не только ее, но и сам урок. И кто бы знал, сколько раз Поттер пытался действительно с ней спорить, но внутри при любой попытке его словно что-то останавливало, как бы предупреждая о том, что это будет ужасным решением. Так что подросток мог лишь молчать в тряпочку, с сильно сжатой хваткой на пере записывать все то, что говорило это слащавое подобие учителя, да помогать иногда Гермионе искать доказательства того, что практика абсолютно обязательна. Да черт возьми, он даже директору об этом говорил, но тот лишь с сожалением качал головой и отвечал, что сам Министр распорядился, чтобы именно эта женщина была профессором, хотя и Дамблдору тоже были не по душе такие методы обучения. Впрочем, старик во время их встреч довольно быстро переводил эту тему, чтобы начать его расспрашивать о том, как он поживает и как ему дается учеба, почему-то не затрагивая то, о чем Поттер тоже хотел поговорить. Например, о Ордене Феникса. Директор лишь однажды поведал ему, что его родители тоже были в этом Ордене, но гриффиндорцу этого было абсолютно мало. Как же мало. — Таким темпом мы и вправду не сможем сдать ЗОТИ, — вздохнул Уизли, которого, несмотря на частую незаинтересованность в собственной учебе, все равно волновало его будущее. — Я уж не говорю о Зельях! Вы видели, что со Снейпом? С каждым днем задания становятся все сложнее! Он словно хочет… не знаю… завалить нас! Да, как заметил его друг, со Снейпом действительно что-то происходит, вот только это далеко не связано с Зельями. Это связано с ним самим. Вот зря Поттер думал, что со временем мужчина перестанет столь пристально следить за ним не только на его уроке. Зря. Потому что тот, напротив, словно еще более явно начал зачем-то смотреть на него, будто пытаясь что-то увидеть, из-за чего парень по какой-то причине прятал взгляд каждый раз, когда ему пытались заглянуть в глаза. Да еще и он никак не мог понять, почему никто, кроме него, этого не заметил. Но самое странное случилось тогда, когда он случайно столкнулся с профессором в коридоре и едва не упал. Гарри даже не сразу понял, что остался стоять на месте только благодаря тому, что его успели схватить за руку чуть ниже плеча. — Вы хоть иногда смотрите куда идете, Поттер? — раздался тогда ненавистный голос прямо рядом с ним, пока он сам в какой-то прострации рассматривал чужую темную обувь и мантию, о чем-то задумавшись. Подняв голову и пару раз моргнув, подросток в тот день отчего-то впервые за долгое время взглянул в чужие глаза, так и не успев поправить соскользнувшие на кончик носа очки, и ответил честно: — Я не ожидал встретить Вас, профессор, — даже никак колко не ответил Поттер, несмотря на то, что в голосе мужчины можно было расслышать насмешку, видимо, его неуклюжестью. Да и сам зельевар вместо того, чтобы хотя бы удивиться тому, что самый нелюбимый им ученик практически извинился, неожиданно нахмурился, смотря прямо в глаза и так не убрав свою руку. Гарри тогда подумал вмиг о том, что мужчина, похоже, ощутил насколько тонка его рука, несмотря на то, что благодаря квидиччу он перестал быть таким худым, каким был в первый год. Благо, мантия все скрывала, чтобы никто не мог задать никаких личных и ненужных вопросов на тему «ты вообще ешь?». «Да ладно, ничего нового» — мысленно хмыкнул подросток, не понимая, почему на него смотрят так, как бы абсолютно не могли во что-то поверить. — «Здесь нечему удивляться». Снейп, будто отшатнувшись, резко убрал ладонь и исчез без каких-либо слов прежде, чем Гарри даже успел понять то, что на целую секунду словно после его мысленных слов чужая хватка дрогнула и то, что внутри что-то как будто позволило ему нарочно посмотреть на мужчину. Это был один из самых странных случаев с зельеваром, которые он когда-либо видел и не хотел вспоминать. — Это нормально, что задания стали сложнее, Рональд. Мы же уже давно не на первом курсе, — закатила глаза Гермиона, чтобы продолжить уже более серьезнее, почти прошептав: — Но я согласна с тем, что просто необходимо привлечь внимание взрослых волшебников, раз нас никто слушать не хочет. Гарри, ты ведь уже ходил к профессору Дамблдору?.. — Он тоже ничего не может сделать, — тут же ответил Поттер, абсолютно до сих пор не понимая, почему директор не может хоть что-то изменить. Он же директор! Да и сама Гермиона, кажется, говорила о том, что старик занимает далеко не последнее место в Визенгамоте, так почему же тогда?.. — Давайте лучше поговорим о чем-то другом, — видя, что атмосфера стала еще хуже, широко улыбнулся Рон, пока Поттер смотрел куда-то в сторону, где тихо смеялась компания девушек. — Мы же совсем скоро сможем посетить Хогсмид! Разве это не здорово? Мерлин, купим столько вкусностей и!.. — Рон, — резко одернула того девушка, бросив быстрый взгляд в сторону задумавшегося парня, на что Уизли, пару секунд ничего не понимая, тут же сдулся и охнул. Потому что они все еще помнили тот случай, когда Дурсли не отпустили их друга. Потому что с тех пор они не изменились. — Прости, приятель, я совсем забыл, — не мог не извиниться Рон. Гарри, продолжая рассматривать девушек и какую-то знакомую макушку, лишь удивленно приподнял брови. — Ты о чем?.. А, о Хогсмиде, — понятливо кивнул гриффиндорец, уже давно не обращая внимание на то, как после слов друга о его посещении внутри что-то сжалось, а медальон слегка нагрелся на какое-то время, словно сразу же ощутив то, насколько ему до сих пор не было все равно. Насколько он больше всего на свете желал, чтобы Дурсли внезапно хотя бы один раз передумали и подписали бумагу, дающую согласие на посещение одного из самых прекрасных мест волшебного мира. — Ничего, у меня ведь все еще есть мантия-невидимка, верно? Разве Гарри так многого просит? Разве он этого не заслуживает? — Да, но… — замялась вдруг Грейнджер, прекрасно увидев, что ее друг изо всех сил старался показать то, насколько ему плевать на то, что он вновь не сможет пойти вместе с друзьями. Когда вдруг человек, которого гриффиндорец долго рассматривал, пытаясь узнать по одним лишь длинным волосам, наконец повернулся к нему боком, сердце тут же так знакомо пропустило удар вместе с тем, как медальон стал обжигать кожу. Смеясь вместе со своими подругами так, чтобы этого не заметила мадам Пинс, она тут же всколыхнула в нем забытые воспоминания и самые-самые первые чувства. Чжоу Чанг. В этот самый миг, когда дыхание отчего-то перехватило, а медальон буквально стал жечь кожу, его пронзила внезапная мысль. Почему гриффиндорец раньше не пытался никогда хотя бы поговорить с девушкой? А ведь Чжоу точно пойдет в Хогсмид, и если Гарри вновь сбежит под мантией-невидимкой, то он сможет встретить ее! Поговорить с ней о чем угодно. Узнать о том, что ей нравится, а что нет. Сможет прислушаться к самому себе и понять, действительно ли она ему нравится. — Гарри? — обеспокоенно спросила Гермиона. Наконец повернувшись к ней лицом, подросток, улыбаясь, уверенно произнес: — Мантия-невидимка не раз помогала мне, так что в этот раз сможет, — вздохнув: — Я с вами.***
— Гарри, у меня есть для тебя прекрасная новость.
Сидя на коленях возле открытого сундука и держа с руках мантию своего отца, Гарри от неожиданности почти вздрогнул, не ожидая столь внезапно услышать Тома. Сидящий на кровати Марволо, со скукой перелистывающий какую-то книгу, наоборот, довольно хмыкнул, вот точно давным-давно подслушивая их разговоры.— Что за новость?
Поттер старался быть абсолютно незаинтересованным, несмотря на то, что внутри все странно напряглось, словно он уже заранее знал о том, что хочет ему рассказать Волдеморт. Но вот это была неправда. Он ничего не знал! Однако что-то все равно ему прям явно подсказывало, что эта самая новость вызовет в нем двоякие чувства. Но какие именно?— Вот так сразу без приветствия задаешь вопросы?
— Что-то я не заметил, что ты и сам для приличия сказал «привет».
По всей связи пронеслась довольная усмешка. Марволо рядом окончательно отложил книгу и, опершись локтем об колено, оперся уже подбородком об свою руку, внимательно смотря на него сверху вниз. Гарри скосил на него настороженный взгляд и поднялся во весь рост, чтобы отойти от того подальше, продолжая держать в руках мантию. О последней, кстати, Риддл уже столько много вопросов задал, что Гарри даже не хочет о них вспоминать. Очевидно, слизеринец заподозрил что-то неладное, когда, по его мнению, Поттер вместо того, чтобы направиться вместе со всеми в Хогсмид, через минут десять после ухода всех вернулся в комнату и начал что-то искать в сундуке. И Гарри прекрасно знал, что Марволо абсолютно был уверен в том, что, как и все подростки, гриффиндорец пойдет отдыхать в ближайшую деревушку, полностью лишенную магглов. Однако все случилось так, как парень и ожидал — Дурсли не то что не ответили на его письмо, а даже не прочли его, потому что очень недовольная Хедвиг вернулась с ним же обратно. Конечно же, Риддл, даже сидя в своем медальоне, обо всем этом узнал, из-за чего подросток привычно подвергся не только домогательствам, но и множеству вопросов на тему «неужели твои опекуны за что-то на тебя разозлились, дорогой?». Ага. Всю жизнь злятся из-за того, что он родился волшебником.— Мне кажется, или ты стал еще более остр на язык?
— Мне кажется, или ты хотел мне рассказать какую-то новость?
Привычно острить с тем, кто раньше вызывал одну лишь глубокое посаженную ярость при одном упоминании, было уже так же легко, как и практически не смущаться каждый раз, когда кто-то из них обоих задумывал вновь что-то сделать с ним, чтобы он начал испытывать что-то странное. Все же, так или иначе, совместные уроки в Комнате Требований и разговоры по этой все еще непонятной связи в какой-то степени помогали ему становиться сильнее — помогали не реагировать, помогали держать себя в руках и учили отвечать тем же. Правда, сам Том еще не подвергся ничему такому, потому что, как Поттер и предполагал, тот был гораздо более уравновешен в этом плане и не делал ничего такого столь же часто, как его молодая версия, за что где-то внутри парень был ему премного благодарен. Почти.— На твое благо, у меня сегодня хорошее настроение…
— И ты не хочешь, чтобы я его испортил?
— … Я хочу, чтобы ты не перебивал меня и слушал. Надеюсь, ты умеешь слушать?
Почти закатив глаза оттого, что Волдеморт явно только что почти вышел из себя, гриффиндорец резко скинул с своего плеча ладонь слизеринца, который явно решил испытать удачу. — Ты можешь, черт возьми, успокоиться или нет? — зашипел не хуже змеи он. Невинно подняв руку в жесте поражения, тот лишь улыбнулся. — Я не могу, — с фальшивой грустью выдохнул слизеринец. — Может, ты сам меня успокоишь, милый львенок? Увидев всего лишь на пару секунд странный взгляд и будто настоящую печаль на дне глаз, он напрягся, но отмахнулся от странного зрелища. Наплевав на все и на пару секунд возведя глаза к потолку, Поттер наконец-то накидывает на себя мантию, чувствуя огромное облегчение и легкое удивление, что Риддл все-таки исчез.— Я слушаю.
— Безумно рад, что ты соизволил мне ответить, — пронеслась по связи едва заметная вспышка раздражения.
Гарри, уже пробирающийся в сторону того самого тайного выхода в Хогсмид, который показали ему Фред и Джордж, нахмурился.— Что…
— Я знаю, что сегодня день, когда все студенты идут в Хогсмид. Ты ведь тоже идешь туда, если уже не там, верно?
Дыхание отчего-то тут же перехватило, когда он понял, что и сам Волдеморт ничего не знал о том, что Гарри идет туда далеко не законно. И, погодите… Откуда тогда Том знает, что именно сегодня все направляются в эту деревушку?— Предположим… А что такое?
По всей связи вдруг пробежала самая настоящая и едва заметная искра счастья, неземного предвкушения, от чего сердце забилось как сумасшедшее.— Я думаю, что уже пора выполнять свое обещание, Гарри. Пора вернуть то, что мое, — все та же безумная чужая радость и все то же собственное странное чувство разочарования и грусти. — Один из моих подчиненных встретит тебя возле Визжащей Хижины через полчаса. Не позже и не раньше, не забудь. Обязательно будь там вовремя, понятно, Гарри?
Уже передвигаясь по тайному входу, Поттер, сглотнув и ни на миг не переставая почему-то чувствовать предстоящую потерю чего-то важного, не мог не спросить:— Как я узнаю его?
Как я расстанусь с тем, к кому успел привыкнуть?— Ты почувствуешь, — было последним, что услышал он, прежде чем по связи раздалась одна лишь тишина.
Медальон впервые за долгое время был абсолютно холодным, а Гарри впервые за все время захотел сжать его одной рукой и долго не отпускать.***
Хогсмид встретил его запахом испеченного печенья, огромной и веселой толпой, а также мелким дождем, который все равно не мешал людям разговаривать прямо на улице и веселиться так, как не может веселиться сам он. Гарри, довольно успешно минуя толпу, чтобы никто не заметил ничего странного, недолго задерживался в этом месте, несмотря на прошлое общение самому себе. Ведь он клялся, что хотя бы в этот раз наберется смелости и, найдя Чжоу, сможет с ней нормально поговорить, потому что Поттер не может забыть как девушка однажды, заметив, что он на нее смотрит, чуть смущенно улыбнулась ему, прежде чем почти сразу отвернулась и начала о чем-то шептаться со своими подругами, которые, хихикая, еще какое-то время бросали на него странные взгляды. И вот он, казалось бы, тот самый шанс, потому что в огромном Хогвартсе гриффиндорец мог встретить Чанг лишь когда все ели или случайно в этих бесконечных коридорах. А ведь он был уже готов найти ее в Хогсмиде, как вдруг произошло… все это! Потоптавшись еще некоторое время возле «Сладкое Королевство», с сожалением рассматривая множество самых разных сладостей, парень с легким недовольством заметил, что, похоже, мантия не всегда защищала его от небольшого дождя, потому что волосы немного намокли. Но на дождь ему было давным-давно все равно, если вспомнить ненавистные моменты, когда приходилось раньше полоть грядки тети Петуньи под более сильным дождем и далеко не в такую теплую погоду. В этот год осень была, на удивление, дождливой, но лиственной и не холодной. — Эй! Что это было? — чуть не столкнулся с кем-то подросток, когда, уходя все дальше в сторону окраины, тщетно пытался увидеть в очередной толпе хотя бы своих друзей. Но, увы, ни их, ни Чжоу он так не заметил, а только почти раскрыл себя. — Ты о чем? — удивленно проговорил кто-то, но парень уже предусмотрительно отошел подальше, а потом, стоило нужной дороге стать более свободной, вновь пошел в нужное место, на этот раз не оглядываясь. Визжащую Хижину он увидел довольно быстро уже издалека, однако в тот самый момент, когда мимо него проходила очередная группа студентов, Поттер вспомнил о том, что полчаса еще не прошло — точнее, осталось еще пять минут, так что походить ближе было еще рано. Вздохнув, Гарри нашел отдаленное место и осторожно прислонился к одному из деревьев спиной, чтобы поднять голову и уставиться в немного пасмурное небо, на котором тучи уже не так часто скрывали солнце, да и дождь почти полностью прекратился на радость всем. Наблюдая за проплывающей тучей, которая все дальше уходила вдаль, Поттер зажмурился, когда в него попал луч солнца и отвернулся, тут же наткнувшись на ту самую Хижину, недалеко от которой на данный момент стояло несколько подростков и о чем-то говорили. Подросток знал, что пять минут пролетят как пару секунд, и он даже этого не заметит, но медальон — медальон — исчезнет из его жизни раз и навсегда еще быстрее. Но сможет ли Гарри так же быстро о нем забыть? Сможет ли поклясться, что не будет скучать? — Вот черт… — почти прошептал парень и сам не заметил, как сжал немного трясущейся рукой со всей силы то, что долгие месяцы было рядом с ним каждый день и что раздражало так же сильно, как и влекло. — А тебя все-таки забыть никогда просто невозможно, да, Риддл?.. Самовлюбленный ты… — вдох и удар затылком об кору дерева и усмешка на губах. Неужели это… все? Когда он услышал треск ветки под чьими-то ногами недалеко от него, то Поттер тут же напрягся и повернулся в сторону звука, поначалу ничего не заметив, кроме одних лишь деревьев. Но, прежде чем он успел еще раз попытаться разглядеть что-то, по всему телу прошлась неясная дрожь, осевшая прямо на забившемся сердце. Шрам кольнул совсем легкой болью и внутри что-то затрепетало. Гарри, сглотнув, начал чувствовать. — Ты здесь, — одними лишь губами проговорил он и сделал машинальные шаги — мантия тут же соскользнула с него, отчего парень едва успел, не глядя, ее подхватить. Остановившись прямо возле вышедшего из деревьев, Поттер чуть приподнял голову, хотя ему абсолютно не надо было смотреть на того, кто прятал лицо под капюшоном черной мантии. Не нужно было пытаться узнать пришедшего, когда подросток и так знал, кто он. Алые глаза встретились с зелеными. — Гарри, — почти с улыбкой, чуть склонив голову в приветствии и внимательно, жадно-жадно, разглядывая его с головы до ног будто впервые. Тонкая рука поднялась и замерла прямо возле его собственной, слегка коснувшись кончиками пальцев кожи до мгновенной магической искры. Чужие подушечки начали словно пускать искорки магического тока по всей конечности, отчего он будто инстинктивно поднял и свою руку, на локте которой висела мантия, в ответ делая то же самое — осторожно, пальцем за пальцем, прямо к чужой чуть бледной коже. Между ними резко пробежал потусторонний ветер. — Том? — с выдохом, неожиданной счастливой улыбкой и горящими щеками, словно и не было никогда ни в каком волшебном мире самых известных врагов. Словно не было никакого Мальчика-Который-Выжил, который лишь хотел быть самым обычным, и Волдеморта, что желал стать самым известным. Гарри сжимает протянутую руку, крепко-крепко прижимая ее своей собственной и ощущая какое-то безумное облегчение напополам с неожиданным счастьем. И все это — все странное, все новое, все нереальное— Поттер начал чувствовать, потому что… — Я здесь.***