Кёкао

      Дверь на крышу оказалась не заперта.       Вообще-то Каору была примерной ученицей, да что там — она была старостой девочек. И всё же на этот раз, отпросившись с урока, обратно возвращаться она не планировала.       Ослепительное мартовское солнце заливало пустынное плато крыши весной. Стоял необычайно тихий полдень — можно было слышать, как тёплый ветер нежно перебирает волосы, колышет складки на форменной юбке, а кристально прозрачный воздух неуловимо и сладко дрожит в предчувствии перемен.       Привычно чуть сгорбленная фигурка пряталась в куцей тени вентиляционной тумбы. За последний год она стала такой же неотъемлемой частью пейзажа, как сакура и футбольные ворота внизу, как высотки делового центра на горизонте. Кё сидела, подогнув одну ногу, и смотрела вдаль поверх зажатой в пальцах сигареты. Сползшие белые гольфы, дешёвое колечко на мизинце и растрёпанное каре цвета травы в конце августа. Цепляясь взглядом за выжженные волосы, после мало кто обращал внимание на укороченную юбку. Кё отрезала от неё добрых десять сантиметров, а Каору подшила так, что строчку было не отличить от фабричной.       Сигарета дотлела до фильтра и отправилась щелчком пальцев в полёт.       Каору присела рядом, вытянув ноги, привалилась к вентиляции и тоже взглянула на город, но тот был как в дымке. Слишком далеко, а может, там весна выглядела как-то иначе — не так свежо и ярко, словно в первый раз. Каору тихо вздохнула. Ещё год назад всё было по-другому: случись такая встреча на крыше, она бы пошла жаловаться учителю, а Кё, спешно докурив, побежала бы прятаться в туалет для мальчиков.       А в следующем году…       Каору повернула голову, разглядывая знакомый до мелочей профиль. Кё как будто не замечала её присутствия. Накануне они немного поссорились, но такое происходило постоянно — всё это были сущие мелочи. Теперь они молчали, но молчали об одном и том же.       «Ты всё ещё можешь закончить школу. Я помогу. Попробую поговорить с учителями. Мы что-нибудь придумаем», — всё это Каору говорила уже сотню раз.       Ветер чуть задрал край юбки, обнажая свежие порезы на чужом бедре. Каору присмотрелась: вчерашние, но Кё любила расчёсывать их, превращая почти незаметные линии в бордовые полосы. На одной из них в свете дня блестели капельки крови.       В сумке старосты девочек всегда было много полезного, но та осталась в классе. В кармане Каору нашла лишь пластыри: одна полоска с Сейлор Мун и две — с покемонами. Когда она закончила, Кё покосилась на свою ногу, недовольно дёрнула бровью, но ничего не сказала. Только одёрнула юбку и потянулась за второй сигаретой.       — Я поеду в Токио, — ядовито-зелёная зажигалка щёлкнула, выбрасывая синий конус пламени. — В июне.       Каору лишь кивнула. Тщетность своих попыток отговорить Кё бросать школу она понимала и раньше, но никак не могла поставить точку. Тем более что никаких планов у Кё никогда не было. Но вот теперь появились.       — Ты ведь туда поступать собираешься? — спустя долгую паузу спросила Кё.       Каору пожала плечами. Она действительно уже выбрала вуз, но старалась не говорить об этом. Это была её мечта, всё ещё очень далёкая, путеводной звездой сияющая в конце долгого пути без какой-либо гарантии на успех.       — Ещё три года…       Кё смешливо фыркнула:       — Когда это ты меняла свои планы? Уверена, в твоём ежедневнике уже отмечена церемония зачисления первокурсников.       — Да ну тебя, — насупившись, отмахнулась Каору. — Лучше расскажи, что сама собираешься делать.       — Что придётся, — Кё криво усмехнулась. — Первое время у подруги поживу, а там видно будет. Может, удача наконец вспомнит моё имя. Да и всё лучше, чем здесь.       — Да, наверное, — Каору поджала ноги и зябко обняла колени. Для неё такое будущее выглядело кошмарно неопределённо, словно тоннель на скоростной автостраде, где вдруг отключили электричество. — Только звони мне почаще, хорошо?       — Да не люблю я это, — неуютно передёрнула плечами Кё и тут же, солнечно улыбнувшись, добавила: — Лучше, как будет возможность, приезжай в гости.       — Угу, — Каору судорожно кивнула, не в силах выдавить из себя что-то ещё. Глаза защипало, и она уткнулась в плечо Кё, за густыми волосами пытаясь спрятать преждевременные блёстки на ресницах. |       — Какого хрена?!       От вопля Шинья подпрыгнул на стуле, едва не выронив телефон. Он поднял глаза от экрана и увидел, как Кё не спеша заходит в репетиционную. Лениво разматывает исполинский шарф, выкладывает из карманов куртки мобильник, сигареты, показательно достаёт из ушей запятые наушников. А Каору стоит на пороге, от возмущения беззвучно глотая ртом воздух.       Видимо, оценив состояние лидера, Дай нехотя буркнул с дивана:       — Ты опоздал на полтора часа, Кё.       — На сраных полтора часа! — отмер наконец Каору. — До феста три дня. Ничего не готово! Телефон не отвечает. Ты…       — Я был занят.       Подцепив завибрировавший на столе телефон, Кё принялся отвечать на сообщение с таким рвением, словно участвовал в чемпионате по скорости набора. То, что весь мир подождёт, сомнений у него не вызывало.       — Спал? — едко поинтересовался Каору, умещая весь яд из бесцеремонно прерванной тирады в одно слово.       — Ебался.       Всё стихло в преддверии настоящей бури. Будучи не в силах смотреть на стремительно меняющее цвет лицо лидера, Шинья опустил взгляд, возвращаясь к недописанной истории на экране. Там Каору и Кё должны были расстаться на три года, чтобы после, забыв свою дружбу, совершенно случайно встретиться уже в Токио. И вновь почувствовать, что нужны друг другу.       Как именно это произойдёт, Шинья ещё не успел придумать, но был уверен: эти двое преодолеют все трудности и недопонимания.       Ведь что такое три года разлуки для тех, кто вместе уже двадцать лет?