один на один со стыдом.

В больничной палате едко пахнет медикаментами. Юра знает, что живой, потому что в аду пахнет жареным, а ещё горячим маслом, а жизни после смерти не существует. Он лежит минуту, а может пятнадцать, а может и несколько часов, пока не вздрагивает от звука тихо открывающейся двери. Он оборачивается и сталкивается взглядом с Никифоровым. Тот облегченно улыбается и садится рядом с кроватью. Тянет руку к светлым волосам и Юра инстинктивно зажмуривается, но рука Виктора опускается на голову нежно, едва ощутимо гладит. ⁃ Ты как, Юр? - тихо спрашивает Никифоров. Юра отводит глаза, насильно фокусируя внимание на своём состоянии. ⁃ Никак. Не хорошо и не совсем отвратительно. - Виктор кивает и продолжает гладить Юру по голове. Плисецкий садится в кровати. ⁃ Какой сейчас год? - шутит, но выходит скорее надрывно и истерично. ⁃ Сегодня четырнадцатое. - усмехается Виктор, слабо покачивая головой. ⁃ Четырнадцатое... у Юри же соревнования, ты должен быть в Канаде! - Плисецкий привстаёт в кровати. ⁃ Юр, соревнования завтра, до Канады ещё успею долететь. - Виктор мягко кладёт руку на плечо и некоторое время молчит. - Отабек собирается сняться с соревнований и приехать к тебе. ⁃ Чего?! - Юра резко двигает головой, поворачиваясь к Виктору, от этого в глазах темнеет. - Вить, пожалуйста, отговори его! ⁃ Я попытаюсь. Но если Отабеку что-то нужно, он от цели на откажется. Особенно, если это касается тебя. ⁃ У меня просто травма. - насупившись бормочет Плисецкий, хотя сил на сопротивление тупо нет. ⁃ А по-моему, попытка самоубийства. В палате виснет тишина. Юра молчит, отведя глаза. Ждёт, как отреагирует Виктор. ⁃ Значит, это правда, - вздыхает. - А я надеялся, что медсёстры говорят про другого Юрия. Виктор молчит, потом смотрит на часы. ⁃ Извини, мне пора. - легонько касается острого плеча и Юра вздрагивает, оборачивается, смотрит затравленным взглядом. - Пиши, звони, мы с Юри всегда на связи. Если будет совсем паршиво - приеду, нет проблем. - Виктор напоследок притягивает мальчика за плечи к себе и обнимает. Потом уходит и Юра снова остаётся один. Один на один со своими мыслями. Один на один со стыдом. Виктор разозлился? Расстроился? Что произошло? Он ушёл, потому что планировал, или потому что ему стал противен Юра? Что произошло? А Отабек? Он хочет сняться с соревнований, и снимется же, сучара, приедет к Юре, и... и что? И увидит его таким - исхудавшим, побитым, в синяках и ссадинах, с отвратительными шрамами на руках. Приедет к мальчику с глазами воина, а увидит больную крысу, пугающуюся каждого шороха, вздрагивающего от прикосновений. Юра утыкается лицом в жёсткую, худую подушку, сжимает мышцы живота в попытке не разрыдаться, горбит спину и всё равно слёзы вырываются наружу. Ему так хочется, чтобы рядом оказался хоть кто-то. Чтобы Виктор залез в душу. Чтобы Джей-Джей пристал с расспросами. Чтобы Мила прилипла с вечным «Юрочка-а, а чего мы такие кислые?». Хотелось, чтобы Отабек оказался рядом, хотелось уткнуться ему в плечо и рассказать обо всём, что его волнует. Хотелось получить поддержку, перестать чувствовать это отвратительное одиночество, но Юра знал, что Отабек уйдёт. Молча уйдёт, не вернётся, заблокирует везде, потому что Юра теперь грязный и неправильный. Ослабленный организм говорит, что нужно поспать, а разум продолжает работать в полную силу, рассказывает Юре страшные сказки, и мальчик падает в тревожный сон, просыпаясь от каждого шороха. • Окончательно Юра просыпается уже следующим утром. Запах больницы всё ещё бьёт в нос. Поднимает глаза и видит Отабека. ⁃ Отабек? - спрашивает то ли удивленно, то ли обрадованно, то ли возмущённо. ⁃ Привет, - Алтын разводит руки в стороны и чуть наклоняется к койке, Юра обнимает крепко и беспомощно. - Ты как? ⁃ Бек, у тебя же соревнования! Ты серьёзно снялся? - говорит тихо, но очень хорошо слышимо. ⁃ Ты важнее. - гладит по спине едва ощутимо, но нежно. Юре вдруг становится невыносимо стыдно. Отабеку нужен другой, тот Юрий, который орёт на японца в туалете. Тот, который выкручивает двойной аксель вместо одинарного на первых своих соревнованиях, просто потому, что может, хочет. А не тот Юра, который сам рыдает в туалете, который не может сделать самый простой прыжок, который не может сопротивляться побоям и домогательствам. ⁃ Ты чего? - Отабек заглядывает в глаза. Юра мотает головой, мол ничего, всё в порядке. Отабек решает не лезть в душу. Потом он что-то вспоминает и достаёт из сумки большую коробку. - Тут тебе все подарков понакидали. Яков, Юри, Джей-Джей... ⁃ Бек, спасибо, но мне хреново. Я... я потом посмотрю, окей? Правда, щас сдохнуть аж охота, а не открытки-шоколадки разглядывать. - Отабек понимающе кивает, ставит коробку на пол. Смотрит в глаза. ⁃ Я соскучился. ⁃ Я тоже. - Алтын снова притягивает к себе и обнимает. * Юре снова снятся страшные сказки. Он снова и снова слышит, как на кожу тяжело опускается ремень, снова и снова чувствует адскую боль, снова и снова беспомощно сжимает больничную простынь тонкими забинтованными пальцами, снова и снова просыпается в слезах, снова и снова чувствует тёплую руку на плече и слышит, как Отабек успокаивает: «Юр, я здесь, всё хорошо.» Отабек всегда здесь и всегда не спит, в какое время бы Юра не проснулся - в двенадцать, в час, в полтретьего или без десяти шесть. Отабек рядом, но Юра чувствует, что это ненадолго. Юра снова просыпается от кошмара в полседьмого. Он решает не ложиться снова, подтягивает коленки к груди и кладёт на них голову. ⁃ Кошмары снились? ⁃ Угу. - бормочет еле слышно. ⁃ Юр, - Отабек замолкает, ожидая, когда Юра обернётся. - Что случилось? - на непонимающий взгляд Отабек выдаёт объяснение. - Мы часто ночевали в одной комнате и тебе никогда не снились кошмары. Ты не материшь всех подряд на чем свет стоит, хотя обычно всё именно так. Вздрагиваешь от резких прикосновений. Юр, я знаю, что ты пытался убить себя. Если бы это была просто травма, я бы не снимался с соревнований, а один раз навестил бы тебя. Но я здесь, и уезжать не планирую. А в свете последних новостей я, кажется, начинаю понимать, почему ты так себя ведёшь. Я очень волнуюсь. - Юра замирает, как током ударенный. ⁃ А... к-каких новостей?... - мальчика немного потряхивает, лишь бы Отабек не узнал, лишь бы не ушёл. Алтын вздыхает, достаёт из кармана телефон, открывает новостной портал. Протягивает Юре. Подросток берёт гаджет в руки. Нужно несколько попыток, чтобы понять заголовок статьи. «Новый Олег Соколов, зверь, а не человек – известного российского тренера Алексея Янковского обвиняют в изнасиловании, домогательствах и побоях». Юра застывает. Рука костенеет и дрожит, мальчик кладёт телефон рядом с собой. Опускает голову, занавесившись волосами. Ждёт, что скажет Отабек. ⁃ И это... это происходило с тобой? - голос слышится как из-под воды. Короткое «угу» звучит надрывно и болезненно, слёзы начинают течь по щекам, а из груди вырывается сдавленный всхлип, больше похожий на кряканье. Отабек тихо выдыхает «господи», обнимает Юру так крепко и нежно, как только может. ⁃ п-прости... прости... - шепчет Юра еле слышно, но отчаянно и надрывно. Отабек отстраняет его от себя и смотрит прямо в глаза, как читает, сука. ⁃ Не извиняйся. Юра, пожалуйста, не извиняйся! Ты не виноват, не нужно стыдиться того, что произошло! - с нежностью гладит острые плечи, смотрит в глаза - Юр, я рядом. Я здесь, я никуда не уйду. - Юра смотрит с благодарностью, а потом прижимается к широкой груди и шепчет без конца повторяющееся: «спасибо, спасибо, спасибо».