Змея и волчонок

      Шэнь Цинцю сидел в постели, оперевшись на подушки, и медленно закипал от злости. Обмотанная бинтами нога болела, хижина пропахла лекарствами, а Лорд Цинцзин прикован к постели. Снова.       Новость о вторжении демонов и победе над ними стремительно облетела весь Цанцюн, и уже на следующее утро Цинцзин подвергся нашествию Горных Лордов и любопытных учеников, желающих поглазеть на героев столкновения. Почему мишенью всеобщего интереса стали только Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ? Очень просто. Лю Минъянь училась на Сяньшу, куда не могли попасть мужчины, а поток учениц с других пиков успешно регулировала Ци Цинци. Что до Лю Цингэ, разве найдётся в этом мире самоубийца, который решится донимать Бога Войны вопросами, не рискуя при этом быть избитым до полусмерти? Потому весь поток любопытных устремился на Тихий пик, тем более, что у раненого Лорда Цинцзин не было никакой возможности выставить чужаков за ворота.       Ло Бинхэ тоже досаждали лишним вниманием. Куда бы он не отправился, за ним повсюду следовали стайки заинтересованных учениц, не дававших юноше сосредоточиться на работе. Единственным спокойным местом оставалась бамбуковая хижина, из которой распространялись эманации убийственной ауры Лорда Цинцзин.       Ло Бинхэ прекрасно понимал учителя и злился не меньше него. Вот совсем недавно все эти Лорды обвиняли Шэнь Цинцю в подлости и злокозненных планах, а теперь они же благодарят своего шисюна за то, что он отстоял пик Цюндин. Ещё и смеют удивляться, как такой человек, как Лорд Цинцзин, рискнул собой, чтобы защитить своих и чужих учеников. Фразочки навроде «шисюн очень удивил нас», само собой, настроения этого шисюна не улучшали. Все эти люди, они ничего не знали об учителе.       В тот момент, когда Лорд Цинцзин выбирал, кого назначить участником третьего поединка, его взгляд остановился на Ло Бинхэ. Словно бы юноша был единственным, кто, кроме учителя, мог одолеть Старейшину Тяньчуй. Шэнь Цинцю ни на кого не смотрел так долго, как на Ло Бинхэ, будто бы ждал, что ученик вызовется на поединок. Разве мог юноша не оправдать ожиданий учителя? Даже ценой своей жизни он обязан был победить. Хотя бой был нелёгким, наставление Шэнь Цинцю помогло ему. Учитель, с высоты своего опыта, отмерил ученику время, необходимое для изучения противника, и подсказал, когда лучше напасть. К тому времени демон двигался медленнее — шипованные доспехи и молот быстро изматывали Старейшину, — а Ло Бинхэ успел приспособиться к его атакам. Поэтому на все вопросы любопытных Ло Бинхэ неизменно отвечал, что одержать победу ему помог учитель.       Лорд Цинцзин даже не подозревал, как сильно его дворняжка способствовала поднятию репутации своего учителя в глазах адептов Цанцюн. Ночью, когда Лю Цингэ принёс его в хижину, Шэнь Цинцю был вне себя от ярости. Любимый веер сломался, когда он ударил шиди по голове, а Лорд Байчжань на угрозы шисюна пообещал сбросить его вниз прямо в полёте. И если бы не сломанная в нескольких местах нога, Шэнь Цинцю накинулся бы на шиди, как только они приземлились, но Лю Цингэ занёс его в хижину, бросил на постель и под гневные крики Лорда Цинцзин улетел. На шиди Му, занятого раной Шэнь Цинцю, заклинатель срывать злость не стал, дожидаясь более подходящей жертвы. Жертвой должен был стать Ло Бинхэ, но мерзкий мальчишка, скрывавший свои способности от наставника, долго не появлялся, а когда всё-таки осмелился показаться учителю на глаза, пришёл с полным сладостей подносом, в центре которого стояла большая тарелка с танхулу. Это был крайне подлый приём. Шэнь Цинцю долго морозил мальчишку ледяным взглядом, разрываясь между желанием прибить наглеца и заполучить себе этот огромный поднос со сластями. Жадность с трудом, но пересилила гнев, и Шэнь Цинцю, отослав ученика, принялся уничтожать танхулу и сладкие булочки, залечивая глубокие раны, нанесённые его гордости.       Сорвать злость на своих шиди тоже не вышло. Как бы он ни огрызался и ни язвил, а Лорды относились к его взвинченному состоянию со снисходительным пониманием. К тому же приходили они не одни и не с пустыми руками, что самую малость смягчало Шэнь Цинцю. Победу Ло Бинхэ все Лорды ставили в заслугу Шэнь Цинцю, и хотя сам Лорд Цинцзин не видел в успехе ученика своей заслуги, это всеобщее заблуждение его полностью устраивало. Поэтому вопрос о выселении Ло Бинхэ из бамбуковой хижины сдвинулся ещё на неопределённое время.

***

      Ло Бинхэ не находил себе места от стыда. Если бы он только был сильнее, учителю не пришлось бы защищать его и остальных учеников, не пришлось бы страдать от боли и унижения. А самое обидное, что ни Лорд Цинцзин, ни его ученик ничего не могли поделать с накрывшей Цанцюн волной пересудов. Конечно, Ло Бинхэ очень старался, чтобы слухи не доходили до ушей учителя, но разве можно скрыть что-то от самого Лорда Цинцзин? Каким-то образом, даже не покидая бамбуковой хижины, Шэнь Цинцю узнал, какая версия событий на слуху у адептов Цанцюн. По общему мнению, Шэнь Цинцю, конечно, достойно держался и ученика хорошо выпестовал, но если бы не подоспевший вовремя Лю Цингэ, у демонов был бы шанс одержать победу. Те, кто верил в спасение Лорда Байчжань его шисюном, говорили, что теперь Великий Лю вернул свой долг. Те, кто не верил, считали, что Лю Цингэ поступил, как и ожидалось от столь безукоризненно праведного и могущественного заклинателя — одолел демонов и спас своего неблагодарного шисюна.       Масла подлил вернувшийся на третий день после атаки демонов Глава школы. Узнав о случившемся, он немедленно отправился на Цинцзин. Ло Бинхэ как раз прибирался в спальне учителя, когда Юэ Цинъюань влетел в комнату. Разговор был недолгим. Ло Бинхэ собственными ушами слышал, как шибо сказал: «Какое счастье, что шиди Лю успел вовремя. Шиди, тебе не следовало отпускать его на охоту до моего возвращения».       В следующий миг Лорд Цинцзин швырнул пиалу с чаем в своего шисюна и нелестным тоном посоветовал ему убираться вон с пика. А Ло Бинхэ тихо выскользнул из комнаты и побежал на кухню готовить новую тарелку с танхулу. За время своего проживания с учителем Ло Бинхэ усвоил три простых правила: 1) Не беспокоить учителя и не отвлекать его от работы. 2) Не попадаться под горячую руку. 3) Когда учитель не в духе, заходить к нему только с подношением: объём подношения зависит от степени раздражения учителя.       Если соблюдать все три правила, то уживаться с Шэнь Цинцю будет совсем нетрудно. Ещё бы посторонние не приходили на Цинцзин и не донимали учителя, и жизнь Ло Бинхэ была бы совершенно беззаботной. Днём — работа по дому и готовка, ночью — тренировки по выданному учителем руководству. На сон времени почти не хватало, но Ло Бинхэ компенсировал это медитациями и напоминаниями себе о том, что настоящему заклинателю сон не нужен. Однако, из-за травмы учителя и постоянного беспокойства в виде незваных гостей у Ло Бинхэ прибавилось хлопот. И когда он едва не заснул, сидя в комнате учителя в ожидании, пока тот поужинает, юноша решил пропустить одну ночь тренировок. Если его недосып будет мешать учителю, он ни за что себя не простит. Убеждая себя подобным образом, Ло Бинхэ лёг спать.

***

      Шэнь Цинцю сидел, облокотившись на подушки, и медленно закипал от злости. Он стерпел вынужденное заточение в своей бамбуковой хижине, с трудом, но вынес унижение от Лю Цингэ и последующих слухов, не сорвался на своих шиди и их учениках, проигнорировавших всем известный факт, что Цинцзин место для уединения, а не паломничества, но Юэ Цинъюань стал последней каплей. — Как шиди себя чувствует? — Сочувственная улыбка шисюна оставляла кислый привкус во рту. — Омерзительно, — натянуто улыбнулся Шэнь Цинцю. — Если бы я знал, ни за что бы не покинул Цанцюн и не оставил тебя одного, — вздохнул Глава школы. — Знал что? — опасно сощурил глаза Лорд Цинцзин. — Что нападут демоны? Или что я не справлюсь? — Я не это хотел сказать, — покачал головой Юэ Цинъюань. — Конечно, ты хорошо справился. Если бы я знал, что на Цанцюн нападут демоны… Какое счастье, что шиди Лю успел вовремя. Шиди, тебе не следовало отпускать его на охоту до моего возвращения.       Шэнь Цинцю швырнул чашку в шисюна раньше, чем успел подумать. Чашка угодила в грудь Главы школы, горячий чай мокрым пятном растёкся по вороту ханьфу. — Шиди! — Убирайся, — сквозь зубы процедил Шэнь Цинцю, всерьёз опасаясь, что задержись шисюн ещё на мгновение, и он призовёт Сюя. Видимо Юэ Цинъюань прочёл это на лице шиди. — Я зайду позже, — вздохнув, пообещал Лорд Цюндин и поспешил выйти.       Чудно. Даже Глава школы считает, что Лорд Цинцзин ни на что не годен. Что такую беспомощную неженку как Шэнь Цинцю можно только спасать от злодеев и под шумные овации уносить на руках с поля боя. Никто из адептов Цанцюн даже не постеснялся обсуждать «спасение» Шэнь Цинцю Великим и Ужасным богом войны Лю Цингэ. Вот вам прославленный герой, а вот дева в беде. И никого не волнует, что эта дева ни много ни мало мужчина, да к тому же ровно такой же Лорд. «Какое счастье, что шиди Лю успел вовремя». Шэнь Цинцю едва не харкался кровью от ярости. В дверь вслед уже ушедшему шисюну полетела подушка. Затем вторая. Больше ничего в зоне досягаемости Шэнь Цинцю, кроме веера, не оказалось. Остальные подушки нужны были ему самому. И дворняжка куда-то делась. Впрочем, может оно и к лучшему. Сейчас Шэнь Цинцю был настолько зол, что не хотел никого видеть. Даже срывать свой гнев не хотелось, лишь бы немного побыть в тишине и покое.       Мужчина осторожно сполз на подушках ниже и, обняв подушку, лёг на бок, всерьёз размышляя над установкой барьеров вокруг Цинцзин. Зная своих шиди, Шэнь Цинцю подумал, что его идею воспримут не иначе, как желание без посторонних глаз издеваться над учениками. Или и вовсе тайно заниматься запрещёнными практиками — не зря же Лорд Цинцзин специализировался на демонах.       Демонические учения Шэнь Цинцю знал, как-никак, теоретические знания о демонах были одной из его специализаций. Однако, он никогда не использовал их на практике, даже из интереса. Подобные эксперименты могли серьёзно навредить совершенствованию. Вот только любителей почесать языком подобными доводами не убедишь. Что до издевательств над учениками. Большинство своих учеников он и пальцем не тронул. А тех, у кого были хорошие задатки… С посторонними глазами или без, никто не докажет, что это было дело рук Шэнь Цинцю. Несчастный случай или ошибка в совершенствовании могут случиться с каждым. В конце концов, одного наличия хороших задатков недостаточно для того, чтобы довести Шэнь Цинцю до крайностей. У Мин Фаня тоже хорошие задатки, и ничего — жив, здоров и ходит в первых учениках Шэнь Цинцю. А всё потому, что умеет вести себя почтительно по отношению к наставнику. Чего не умели все якобы замученные Лордом Цинцзин. У Ло Бинхэ и вовсе большой потенциал, которому не смогло навредить даже неправильное пособие. И тоже ничего — живёт вместе с учителем в бамбуковой хижине и радуется жизни.       Шэнь Цинцю повернулся на другой бок, спиной к двери. Иногда ему хотелось покинуть школу. Пойти куда угодно, лишь бы подальше. А затем он вспоминал, что ему некуда идти. Может и не вся школа, но вершина Цинцзин уж точно стала его домом. А семья… Её у Шэнь Цинцю никогда не было, так что к одиночеству ему не привыкать. У него не оставалось иного выбора, кроме как оставаться на Цанцюн. Другие школы не рассматривались. Весьма сомнительно, что там к Шэнь Цинцю будут относиться лучше, но зато известно наверняка, что Цанцюн первая из школ заклинателей. С какой стати Шэнь Цинцю должен отказываться от лучшего ордена и своего высокого положения, уступающего лишь Главе школы, ради необоснованной надежды, что где-то ему будет лучше? Не для того он столько лет упорно трудился, чтобы променять всё, чего достиг, на неизвестность. Трудился… А ведь некоторым даже делать ничего не нужно, чтобы все блага мира пали к их ногам. Взять того же Лю Цингэ. Что бы он ни делал, в глазах людей каждый его шаг, каждый чих будет преисполнен могущества и благодати. И в то же время, что бы ни делал Шэнь Цинцю, в его действиях всегда найдут злой умысел. Что плохого в желании стать сильнее? Что плохого в желании не позволять другим смотреть на себя свысока? Что плохого в желании жить хорошо? Ах, конечно, всё это низменные стремления, недостойные праведника. Вот только отчего-то самыми праведными считаются самые сильные: Мастер дворца Хуаньхуа, Юэ Цинъюань, Лю Цингэ… Сплошное лицемерие. Как им легко со своей высоты рассуждать о том, что правильно, а что нет. И ладно остальные, но и Юэ Цинъюань забыл, что он был таким же мусором, как Шэнь Цинцю.       «Если бы я знал…». Больше всего на свете Шэнь Цинцю ненавидел это «если бы». Если бы у него были родители, если бы он начал путь заклинателя раньше, если бы он не полез спасать Шиу и Ци-гэ. Сколько этих «если бы» отравляло его жизнь. Если бы молот Старейшины Тяньчуй не раздробил ему ногу, он бы нашёл себе занятие полезнее, чем бесконечное самокопание.       В комнату кто-то вошёл. Обернувшись, Шэнь Цинцю увидел Ло Бинхэ. Тарелка с танхулу в руках ученика подавила желание прогнать юношу. Мужчина поднялся на подушках и, взяв одну палочку танхулу, внимательно посмотрел на ученика. Маленький хитрец быстро приспособился к характеру своего наставника. Шэнь Цинцю даже не знал, бесило его это или смешило. Пожалуй, и то, и другое. — Учитель, пора менять повязки, — напомнил Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю кивнул, пододвигая тарелку к себе поближе.       Поначалу Шэнь Цинцю был категорически против того, чтобы к нему прикасался кто-то посторонний. Му Цинфана он ещё мог стерпеть, но с возвращением Лю Цингэ работы на Цяньцао прибавилось, и шиди Му просто не мог по нескольку раз на дню летать на Цинцзин. Шэнь Цинцю хотел сам себя перебинтовывать, однако это оказалось куда больнее, чем он предполагал. Поэтому, после долгих уговоров, Лорд Цинцзин позволил шиди научить менять повязки Ло Бинхэ. К его удивлению, у юноши с первого раза получилось перебинтовать если не аккуратнее Му Цинфана, то точно менее болезненно. Вот и теперь Ло Бинхэ предельно деликатно подложил под ногу учителя подушку и принялся осторожно разматывать бинты, пока Шэнь Цинцю расправлялся со сладостями. Отвлечённость наставника была только на руку Ло Бинхэ.       Травма учителя дала юноше привилегию, о которой он прежде не смел и мечтать — видеть обнажённые ноги Шэнь Цинцю и, более того, прикасаться к ним. Требовалась вся выдержка юноши, чтобы ничем не выдать своих мыслей, охватывавших его при виде аккуратных белоснежных ступней с маленькими пальчиками. Шэнь Цинцю, даже отвлечённый сладостями, едва заметно вздрагивал от каждого прикосновения, и у Ло Бинхэ перехватывало дыхание при мысли, каким чувствительным может быть учитель. Юноша медленно снял повязки, ещё медленнее, растягивая удовольствие, обтёр ногу, осторожно придерживая её за лодыжку, и принялся со всей возможной нежностью накладывать душистую травяную мазь. Край рукава полоснул по ступне, и Шэнь Цинцю дёрнулся. — Больно? — испуганно спросил Ло Бинхэ. — Нет, — выдохнул учитель и, чуть погодя, тихо добавил: — Щекотно. — Простите. Этот ученик будет внимательнее, — пряча улыбку, ответил Бинхэ.       Впрочем, скоро ему стало совсем не смешно. Неуёмная фантазия подкинула картину смеющегося от щекотки Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ живо представил румянец на бледных, подобно чистейшей яшме, щеках учителя, его слегка растрёпанные волосы, чуть покрасневшие и влажные от смеха глаза. Жар запылал румянцем на щеках юноши. Терпения едва хватило, чтобы перевязать ногу свежими бинтами и выскочить из бамбуковой хижины. Он убежал достаточно глубоко в лес, чтобы, зажав себе рот одной рукой, второй устранить последствия неконтролируемых фантазий. Учитель убьёт его, если узнает. Убьёт жестоко и совершенно заслуженно.

***

      Остаток дня Шэнь Цинцю провёл за перечитыванием Ши Цзин [1]. Хотя большую часть стихотворений и песен он знал наизусть, было что-то успокаивающее в повторении хорошо знакомых баллад. Захотелось поиграть на цине. Вот только из-за ноги он не мог сесть в правильную позу. Похоже, у него не оставалось иных способов развлечь себя, кроме еды и чтения. Переломы заживали медленно, и Лорду Цинцзин предстояло грызть стены от скуки ещё по меньшей мере неделю, прежде чем Му Цинфан даст разрешение напрягать ногу.       Ло Бинхэ принёс ужин позже обыкновенного. Пока Шэнь Цинцю ел, юноша смирно сидел в углу и клевал носом. Лорд Цинцзин не мог не заметить состояния ученика. Конечно, в последние дни у Бинхэ было больше работы, но не настолько, чтобы падать от бессилия и засыпать на ходу. Чем же это Ло Бинхэ занимался по ночам? Уж не тренировался ли втайне от наставника? — Ло Бинхэ, каков твой прогресс? — поинтересовался Шэнь Цинцю, пока ученик собирал посуду. — Благодаря пособию, что дал учитель, навыки этого ученика улучшились, но всё ещё далеки от уровня шисюнов, — ответил Ло Бинхэ. — Ты достаточно тренируешься? — обманчиво участливо поинтересовался Шэнь Цинцю. — Этот ученик небрежен, — вздохнул юноша. — Этому ученику пока что трудно совмещать обязанности и тренировки, но задания учителя делают меня сильнее, а значит скоро я смогу успевать и то, и другое, чтобы не разочаровывать учителя.       Шэнь Цинцю, задумчиво обмахиваясь веером, смерил ученика долгим взглядом. По всему выходило, что дворняжка не лжёт, вот только из его ответа трудно было понять, тренируется он по ночам или нет. — Тебе не следует забывать об отдыхе, если не хочешь навредить своему совершенствованию, — пряча усмешку за веером, напомнил Лорд Цинцзин. — Учитель… Этот ученик благодарен учителю за заботу, — Ло Бинхэ низко поклонился и, подхватив поднос, вышел с еле сдерживаемой радостной улыбкой.       Шэнь Цинцю устал гадать, отчего его ученик постоянно беспричинно радуется. Каждый раз, когда он ожидал от Ло Бинхэ какой-нибудь пакости, мальчишка ничего не делал. Возможно, он просто выжидал, когда наставник полностью ему доверится, чтобы отплатить за прошлые обиды, однако Шэнь Цинцю не собирался ослаблять бдительность. Как только он сможет нормально ходить, следует проследить за учеником, дабы убедиться, что Ло Бинхэ не тренируется больше, чем позволяет учитель.       Заснуть долго не получалось. Мало того, что Шэнь Цинцю и так проводил всё время в постели, так ещё и беспокойные мысли отгоняли сон. Проворочавшись до глубокой ночи и раскидав все подушки по постели, Шэнь Цинцю всё-таки провалился в мутную тревожную полудрёму. Неизвестно, сколько времени он провёл между сном и явью, прежде чем оказаться посреди странного, постоянно меняющегося пространства. Возможно, другой на месте Шэнь Цинцю испугался бы, однако не зря Лорд Цинцзин славился своими познаниями — он сразу понял, где оказался. Мир сновидений. Угрюмый, серый, пустой, но всё равно куда более интересный, чем опостылевшая спальня в бамбуковой хижине. Тем более здесь Шэнь Цинцю мог свободно ходить, а потому не спешил выбираться из ловушки.       Он выбрал случайное направление и не спеша двинулся вперёд. Вскоре его взгляд зацепился за стройную фигурку вдалеке. Фигурка тоже его увидела и с щенячьим воплем: «Учитель!» — побежала навстречу Шэнь Цинцю. Так значит, это сон Ло Бинхэ. — Незачем так вопить, — поморщился Шэнь Цинцю, прикрываясь веером. — Слушаюсь, учитель. Но как вы здесь оказались? И где мы? — Мы в мире сновидений, — ответил Лорд Цинцзин. Ответ на первый вопрос он и сам хотел бы узнать. В древних рукописях ему встречались упоминания о том, как попавшие в мир сновидений в попытках защититься неосознанно утягивали с собой тех, кто был им особенно близок и дорог. Шэнь Цинцю не мог вспомнить, когда это он был близок ученику и уж тем более дорог. И потому выходило, что всё это не более, чем миф, а Ло Бинхэ просто утянул за собой того, кто оказался ближе всех. — Что мы здесь делаем? — не унимался Ло Бинхэ. От волнения юноша даже забыл о правиле не беспокоить учителя. — Это у тебя нужно спросить, — пожал плечами Шэнь Цинцю. — У меня? — Это твой сон, Ло Бинхэ. [1] Ши Цзин — «Книга песен», один из древнейших памятников китайской литературы.