— Крис, не стоило.
Женя берёт в руки маленький пакетик ярко-красного цвета. Ей не хочется смотреть его здесь в присутствии Криса.
— Почему же? Тебе очень пойдёт. Посмотри, что внутри.
Костов смотрел на неё с таким теплом, что захотелось выполнить все его просьбы за один вечер. Женя в ответ улыбнулась и заглянула внутрь.
Серёжки из чистого золота, а внутри полумесяц из серебра. Выглядело это завораживающе. Женя никогда не носила подобной красоты и считала, что это слишком дорого, даже если у неё есть деньги на такое. Выглядеть выше себя — не лучший ход в шоу-бизнесе, в котором ей по долгу службы приходилось крутиться.
Медведева без слов сняла прежнюю серёжку и вставила новую, любуясь в зеркало.
Действительно, выглядело это, как с обложки: также привлекательно через листок. Крис одобрительно себе кивнул, видимо, соглашаясь с собственным удачным выбором, и приобнял Женю со спины, кладя голову ей на плечо.
Они просидели в квартире ещё часа три, смотря новогодний фильм и обсуждая любимые моменты, поскольку оба видели его не менее трёх раз. Медведевой было очень уютно с ним, со своим лучшим другом, под песню которого она каталась в новой показательной.
Костов уходит часов в восемь, потому что Женя чуть ли не выпихивает его из квартиры, потому что буквально через час придёт другой гость, ко встрече с которым надо очень хорошо подготовиться. Точнее, с которой.
Медведева кое-как убирает в квартире следы прошлого гостя, чтобы не было лишних вопросов и лишних объяснений, протирает пыль на телевизоре, стелет на белый диван плед и даже улыбается, гордясь собственной работой. Потом подходит к себе в комнату, достаёт косметичку, которой пользуется только перед выступлениями, подкрашивает губы и делает любимую причёску. В принципе, делать из себя куклу было глупо и необязательно, ведь на тренировках она порой выглядела как чучело, но Этери это не помешало.
Неожиданно потухший экран загорается, оповещая о звонке в Скайпе. Женя через зеркало сразу же это примечает, поэтому кидается к монитору, принимая вызов. Улыбка быстро появляется на губах, и скрывать это необязательно. Это же Брайан.
— Брайан, привет! Очень рада видеть тебя! — мужчина за океаном в экране компьютера выглядит не менее счастливым. Его искренняя улыбка, которая когда вселяла в Женю уверенность, выглядит как тогда, в первый день, и даже ярче.
Они разговаривают обо всём минут десять, пока Женя не слышит звонок в дверь. Девушка скоропостижно прощается с одним из самых дорогих людей в жизни и обещает позвонить завтра с утра пораньше.
Женщина в дверях открытой двери выглядит по-особенному, Женя даже в начале её не узнаёт, решая, что нарушила мамины правила из детства и открыла незнакомому человеку. Волосы Этери были выпрямлены, аккуратно уложены за шубу, на глазах тонким слоем чёрная тушь, которой тренер пользовалась крайне редко, лёгкий блеск на губах (почти такой же, как у Жени) и яркая-яркая улыбка, которую она показывает искренне очень редко. А сейчас эта женщина только для маленького переросшего подростка с замазанным прыщём и растрёпанными из-за бега по квартире волосами.
Женя, пока отходит от увиденной красоты, даже не замечает, как к ней подбегает Джерри и начинает громко-громко лаять. Фигуристка вздрагивает от неожиданности, переключая взгляд на злобную собаку с красными глазами как у самого настоящего дьявола.
— Джерри, фу, — Медведева поднимает собаку на руки, но Джерри начинает брыкаться и хотеть выбраться на волю. Когда Медведева поднимает взгляд на тренера, понимает, что та вовсе не боится, а, наоборот, широко улыбается. — Что это он на тебя так взъелся? Обычно мирная собачка.
— Ага, я вижу, — с не менее широкой улыбкой произносит Этери и закрывает за собой дверь, снимая попутно мокрую от подтаявшего снега шубу.
— У вас волосы от снега начали завиваться, — Женя даже с начала не понимает, что сказала это вслух, крепко сжимая брыкающуюся Джерри. Когда Этери, продолжая расстегивать застежку на ботинке, поднимает свои карие подкрашенные глаза, фигуристка не на шутку пугается. Наверное, именно страх на лице Жени развеселил женщину, потому что в следующую секунду она сильно краснеет, пытаясь сдержать смешок. — Вы чего?
— Смешная ты, Женька.
Высокие сапоги женщина пытается поставить у стены, повернувшись к Жене спиной и сильно наклонившись. А Женя зачем-то смотрит за этим, слишком громко сглатывая. Видимо, Этери это услышала или, может, почувствовала, но в этот же момент поворачивает голову и ловит на себя внимательный застенчивый взгляд. На ботинки Женя понимает, что Этери уже все равно. Она делает не менее внимательный взгляд прямо в глаза, от чего тысячи мурашек расползаются по бледной коже. Медведева слишком внимательно наблюдает за каждым взглядом Этери, боясь что-то пропустить и проиграть ещё раз. Тутберидзе бросает попытки поставить эти сапоги и вплотную подходит к Медведевой. Фигуристка уже исчерпала весь запас слюны, что такое маленькое расстояние между ними её уже не пугает. Она имела право. Теперь она принадлежит ей.
— Ты жалеешь о том, что произошло позавчера? — Медведева в этот момент окунается в тот тёплый в минус тридцать день и улыбнулась. В их отношениях пропала эта недосказанность, хотя говорили они почти без слов. Потом обнялись и разошлись. Жалеть о том, что теперь в коридорах не придётся прятать взгляд в пол наедине и сдерживать свои внезапные порывы увидеть тренера в кабинете? Нет.
— Нет, — повторяет свои мысли в голове девушка и ещё шире улыбается, что вызывает ответную реакцию у тренера. — Ни за что.
Тутберидзе теперь уже выдыхает, только громче, чем следовало. Хотя они могут уже не бояться этого, и вообще ничего не бояться. Женя встаёт на цыпочки и тихонько, почти бесшумно прижимается ближе и сжимает родные волосы в ладони. Тоже очень тихо и легонько.
— Ты же знаешь, что не сможешь никогда повернуть всё назад? — выдыхает Этери уже куда-то в волосы или шею, сама не разбирая, а Медведеву передёргивает от того, как приятно.
— Знаю, — с твёрдой уверенностью чеканит Женя и крепче сжимает светлые волосы в кулак.
— Никогда не сможешь сделать шаг назад, — почти без вопросительных ноток в голосе говорит тренер.
Женя знает. Знает, что может быть трудно. Трудно теперь жить по-другому, зная, что нарушаешь все рамки, рушишь границы, перестаешь быть правильной дочкой, которая всегда все делает по указке матери и даже алкоголь редко в праздники пьёт. Но ей хотелось чего-то нового, того, что раньше казалось мечтой. Ей хотелось полюбить человека так, что он просто уже никогда не посмеет пойти против себя, потому что полюбит взамен. Это такоё окрыляющее чувство, которое дано порой не всем. Но ей подарили. Подарила женщина, которая плела ей перед выступлением косички и учила правильно завязывать коньки со скотчем, чтобы шнурки точно не развязались во время важного проката.
Она знает, что обратного пути уже нет. Её поглотила какая-то неизведанная бездна, в которой время течёт слишком быстро, зима бывает только в одиночестве, а весна — когда она рядом.
Всё знает.
— Вы тоже.
Женя чувствует, как в этот момент начинают дрожать непроизвольно её плечи и отстраняется. На глазах у Этери прозрачная пелена из подступивших слёз. Но она не плачет. Улыбается. Женя даже не спрашивает, что произошло. Она знает, что вчера вспоминала тот вечер и сама чуть не плакала. Не от страха, а только от того счастья, которое может увидеть не каждый. Оно создаётся для избранных. И слёзы от того, как вокруг всё прекрасно, могут видеть лишь избранные люди.
Женя — избранная.
— Ух ты, — незаметно для обеих Этери переключает внимание на стену, вдоль которой развешены тысячи (на первый взгляд) медалей, от чего даже в глазах пестрить начало. И только отдельно на крючке одна золотая и одна серебряная. И рядом соседний крючок. Единственный пустой. — Все твои?
— Ага, — Женя безразлично смотрит на эти побрякушки, внимание на которые никогда не обращает. Только иногда, послушав какую-нибудь грустную песню, впадая в депрессию, подходит к пустому крючку и обводит его подушечками пальцев, напоминая самой себе: «Вот она, пустая часть твоей жизни. Это не золото, Медведева. Это серебро. Твой проигрыш. И до победы, как до Луны».
Многие в её окружении говорят: «Боже, да зачем тебе этот металл? Мы тебе свою сделаем, она дороже будет».
Когда она приезжала в Россию, ей действительно подарили. Подарили главную награду: признание зрителей. Но это не та победа. Это победа не в спорте, это лишь победа в жизни. Но эти две вещи мама всегда учила различать: сначала металл, потом уже монетка.
Она всегда была лучшая. И никто не сможет у неё забрать это звание.
— Я так понимаю, пустой крючок — это золото Олимпиады?
— Да.
Её голос дрогнул почему-то, хотя внутри всегда есть внутренний стержень: для журналистов, для зрителей — что она уже всё выиграла и вовсе не переживает. С Этери не получается: она как-будто ломает в тебе ветки, которые ты так долго собирал. Да, можно снова собрать внутри броню. Но теперь она развалится быстрее.
— Ты выиграешь: я обещаю, — Этери отпускает золотую медаль юниорского Гран-при в Латвии и подходит сзади, хотя Женя только что стояла за ней.
— Как тренер?
Ей важно было услышать «да». Потому что жизнь и спорт она умеет разделять. Этери тоже.
— Не как твой тренер. Я обещаю, как человек, который будет по жизни твоя опора. Понимаешь, о чём я?
Медведеву немного передёрнуло. Она не ожидала такого ответа. «Опора? Что это?».
— Ты собираешься совмещать спорт и жизнь? Это как?
— Я научу тебя.
***
— Удачи тебе в произвольной, — Стася шлёт последний воздушный поцелуй и скидывает звонок.
Выступать после того, как чисто в программе исполнил только риттбергер, очень сложно. Сложно появляться на глазах у телезрителей и зрителей, которые болеют за тебя, тратят деньги на подарки и билеты сюда, чтобы увидеть триумф. Но она сыпется, разлагается, как только начинает сомневаться в том, что спина выдержит. Нет тулупа на каскаде, и она винит себя, что пошла на каскад после плохого выезда. Она ведь готова менять прыжки местами.
Не выходит.
На акселе заканчиваются силы, и спина начинает прямо трещать по швам. Но не потому что больно: потому что слабая. В каждом движении слабость, с которой справляться сложно. Нужно собраться на следующий прыжок.
Не выходит.
Риттбергер, который никогда не подводил, чист. На удивление. Сделанный из последних сил, которые взялись из самых недоступных частей тела. Оттуда, откуда силы на произвольную на Олимпиаде.
Но там тоже не выходит.
Третье место. Третье место. Место, которое на Чемпионате Канады без Кейтлин невозможно. Это значит последнее место. Проиграть Дэйлман — нормально. Проиграть Остман — нет.
Проиграть самой себе — нет.
Этери Георгиевна, до этого разговаривающая с Даниилом Марковичем в тренировочном, появилась словно из ниоткуда. Её руки Женя почувствовала в тот момент, когда в наушниках заиграла песня «Эхо Любви», которая вообще не подходит под плейлист «весёлые песни перед прокатом», но сегодня другое настроение: настроение убивать. И для него плейлист не нужен. Для него нужна только Женя и сила воли.
А всё это в ней есть.
— На что рассчитываешь? — спрашивает Этери, снимая наушник. Женя даже не колышется, даже не вздрагивает. В ней сегодня семь стержней сразу, и их не сломать.
— Выиграть Олимпиаду, — шепчет в ответ и надевает наушник обратно, специально перехватывая руку тренера. На них наведены камеры, но Этери в этот момент не может не улыбнуться.
Это Женя.
Её Женя.
***
Женя решает без экспериментов и четверных откатать произвольную вместе с Этери.
Мы теперь в принципе всё делаем вместе. Обе знают, что, откатав чисто, Женя без труда обойдёт Дэйлман. Осталось только выполнить сказанное.
Кататься третьей после короткой ей приходилось впервые. Даже в четырнадцать Женя каталась вторая. А в пятнадцать она уже было первая и после короткой, и по сумме.
Всё это выглядело необычно, когда после твоего имени не говорят «лидер соревнований».
«В мире всё зависит от нас самих. Если болит спина — прыгай. Если вокруг все критикуют, как Медведеву, — ты плюнь. Если боишься — помни, что тебя ждёт награда. Главное сделать всё, что ты можешь. Даже если не выиграл, но сделал всё, нужно просто помнить: ты уже победитель. Женя об этом забыла и для себя Олимпиаду она проиграла. А это клин. И откатать чисто для неё сейчас проблематично. Дело не в спине, а в ней», — Женя выключает вчерашнее интервью Этери Георгиевны и делает глубокий вдох.
Для неё соревнование — это она сама. Всегда. И Женя видит толику правды в словах Этери: она проиграла. Это самое важное из всех её слов. Остальное — не правда. Для неё только одна победа — это медаль. И только золото. Никто, кроме мамы, ей это никогда не внушал. И Брайан после Олимпиады говорил, что для него Женя уже лучшая и для всего мира тоже. А оценки — всего лишь цифры, на которые многие не смотрят. Но никогда Женя за одиннадцать лет с ним не соглашалась.
Серебро — проигрыш.
Бронза — проигрыш.
Падение — проигрыш.
У Кейтлин аксель. У Жени сальхов. Но у Кейтлин всё хорошо со спиной. У Жени же всё плохо.
Хотите сказать, это стечение обстоятельств? Нет. Это тоже я.
Когда на шестиминутной раскатке Женя подъезжает к Этери после неудачного падения с двойного акселя, Тутберидзе не говорит ей не выставлять плечи так сильно вперёд, не говорит не задерживать ногу, чтобы больше не цепляться об лёд после неудачного выезда, из-за чего и пошло падение. Она говорит просто: «Забудь, что я говорила в интервью, и действуй так, как привыкла ты».
Она оказывается снова права, и Женя даже позволяет себе широко улыбнуться, что наверняка снимают. Ну и плевать: ей это было необходимо. Ведь держать в голове и обдумывать чужие мысли, пока делаешь что-то, нельзя. Просто нельзя совмещать эти вещи, если они взаимосвязаны.
На произвольную она выходит под оглушительные крики зрителей после Дэйлман, которая почти ни одни прыжок чисто не исполнила. Сложно. Она выходила как лидер сборной вместе с Женей, и теперь Габи на пьедестал точно не попадёт.
А что, если я тоже?
«Кукушка» начинается спокойно, в отличие от Медведевой, которая вся трясётся изнутри. Однако лёд под ногами кажется ковровой красной дорожкой, которую будто для неё расстелили. И Женя идёт по ней, не видя финиша, но желая узнать, что в конце. Почему-то стало все равно, медаль там или нет.
Она падает с тулупа, сама удивляясь этому, но встаёт и идёт дальше. Финальное вращение, как последний шаг к двери, открыв которую узнаешь, что дальше. И она становится в позу, открывая её.
И видит Этери, улыбающуюся, в которой нет ни капли злости за сорванный элемент. В ней теплота, которую вселила Женя.
Они крепко-крепко обнимаются, Этери целует её в лоб и ни капли не боится. В кике Женя видит, что первая. И после соревнования видит итог: первая. С падением, с ужасной короткой. Но четырёхкратная чемпионка Канады.
Когда на шею надевают медаль, Женя начинает понимать. Она не сделала свой максимум в короткой, но получила золото. Разве это результат, на который она работала? Разве поэтому она счастлива? Она может и сделала в произвольной всё, что могла, но не ради медали. А ради другого человека. Потому что эта медаль уже теряет свою цену, когда ты знаешь, что ошибся, но выиграл.
Сегодня она посвящает победу Этери. И тоже не боится.
«Один человек мне сегодня сказал, чтобы я каталась не ради медали, а чтобы просто сделала всё, что я могу, пусть спина и болит. И меня после этого отпустило, что не нужно думать о месте, а нужно думать совсем о другой награде. Этот человек — Этери Георгиевна Тутберидзе. И я, наверное, хочу посвятить эту победу ей».
