Не лезьте в политику!

— Господин генерал, генерал Дьёрдь Ковач прибыл и ожидает вас в приёмной. — А, что? Не видишь, я отдыхаю?! Рановато тебе ещё, рядовой первого класса, генералов будить! — Но Дьёрдь Ковач… — Молчать! Я министр обороны Союза Бравых Псов, на мне держится вся армия нашего великого государства! Не выспавшись, я могу совершить фатальнейшую ошибку, и тогда все Вооружённые силы, восстанавливаемые с нуля уже 16 лет, полетят человеку под копчик, а ещё полетят звёзды с моих петлиц! Ещё одно такое происшествие — я лишу тебя всех твоих двух жалких званий, уволю из армии, вышвырну из Союза Бравых Псов, и будешь ты валяться в дерьме в каком-нибудь вонючем грязном собачьем отстойнике, чтоб тебя люди усыпили! Ты меня понял, рядовой первого класса Ковард?! — Т-так точно, г-господин г-генерал! — Вот и прекрасно, а теперь шагай в приёмную и доложи Ковачу, что я, так и быть, соглашусь принять его. Да побыстрей! — Есть!       Ковард скрылся в дверном проёме, а генерал, выругавшись, встал из-за стола, надел висевший на спинке кресла китель, взял под мышку трость и, прокашлявшись, позвал своего второго адъютанта: — Рэм, чтоб тебя блохи съели, иди сюда! — Я здесь, господин генерал! — выпалил вмиг вбежавший в кабинет второй адъютант. — Сопроводи меня до приёмной, пока этот болван Ковард шляется чёрт знает где. — Есть!       Генерал и его адъютант вышли из кабинета и направились в приёмную, где министра обороны ожидал генерал Ковач, командующий подразделением Вооружённых Сил Союза Бравых Псов в Венгрии. Ковачу было три года, он был довольно молодым генералом и стал известен на всё государство благодаря своей симпатии к людям и резкой критике действующего режима, в частности, министра обороны, которого он обвинял в излишней жестокости к подчинённым, коррупции и казнокрадстве, что очень не нравилось последнему.       А наш генерал, тем временем, был уже у дверей приёмного кабинета. Жестом приказав адъютанту остаться, он открыл дубовую дверь и вошёл в помещение.        Ковач — молодая трансильванская гончая приятной наружности — сидел за приёмным столиком, сложив лапы. Увидев министра обороны, пёс охотно поднялся со стула, надел фуражку, приложил лапу к виску, изобразив воинское приветствие, и сказал: — Генерал Джеймс Хьюз, я очень рад, что вы согласились принять меня. На этой неофициальной встрече мы с вами обсудим главные проблемы наших Вооружённых сил и все возможные способы их решения. — Неужели у нашей великой непобедимой армии есть какие-то проблемы? — фальшиво недоумевающим тоном спросил Хьюз, усаживаясь за стол. — Есть и довольно серьёзные! Вам ли, как министру обороны, это не знать? Итак, первая проблема — использование разрывных пуль, да ещё на учениях. По данным нашей статистики, 85 процентов всех несчастных случаев в Вооружённых силах — ранения разрывными пулями. Вот вам последствия таких ранений. — Ковач покопался в своём деловом чемодане и достал оттуда 6 фотографий, на которых были запечатлены военные с обезображенными мордами, безлапые и безхвостые. — Да, это ужасно, я приму все меры, чтобы этот варварский тип вооружения запретили использовать на учениях, — рассмотрев фото, сказал Хьюз. — Хорошо, что вы меня поняли, а теперь перейдём к следующей проблеме. Вторая проблема — дедовщина, а точнее — неуставные отношения. За пять месяцев моего пребывания на посту командующего подразделением Вооружённых сил я искоренил эту мерзость в Венгрии, однако в соседних Словакии и Хорватии она процветает. В Словакии капрал примотал рядового изолентой к полу и заставил лизать ему ботинки! — Языком?! — Да-да, языком! А за неповиновение пинал его по печени и почкам! И всё это происходило на глазах у штаб-сержанта, который сидел рядышком и чистил свою броню, насвистывая под нос песенку! В Хорватии же сержант поручил рядовому первого класса катать его на спине по казарме, за неподчинение бил прикладом «Кобры» по голове! Это при том, что первый был ротвейлер, а второй — карликовый пудель! И опять всё видел штаб-сержант! И опять я разруливал этот инцидент! Я! Я! Я, а не Богумил Адалберт и Квитко Беливук! В этом ведь ваша вина, генерал Хьюз! Вы, будучи министром обороны, допускаете подобное! Вы жалкий казнокрад, коррупционер…       Внезапно мелькнувшая в воздухе, как молния, трость Хьюза не дала Ковачу договорить, а генерал, злорадно ухмыляясь, подтащил оглушённого гончего к себе, достал из нагрудного кармана заранее подготовленный шприц и вколол ему его содержимое. Дьёрдь дернулся в конвульсиях и затих, испустив последний вздох. Министр обороны же, довольно хохоча, вытащил из-за пазухи хитроумный прибор, разблокировал его подушечкой лапы, и спустя некоторое время нехитрых манипуляций над экраном появилась голограмма толстого мопса в строгом костюме. — В чём дело? — спросил мопс. — Ковач мёртв, господин президент. Это был последний человеколюб в нашем Союзе. — Прекрасно, а как же адмирал Стальтон? — Он уже при смерти. Ему остался максимум один день.