Небо из одуванчиков

      Утро выдалось солнечным, но на редкость прохладным. Я выскочил из дома ещё до завтрака, напялив что первым попалось под руку — шорты и тонкую рубашку — о чем пожалел даже раньше, чем успел добежать до места назначения. Но на поляне у обрыва было тепло. Она располагалась в восточной части территории госпиталя и потому воздух прогревался здесь с самого утра.       Я вылетел на поляну, с трудом переводя дыхание. Внизу на плацу уже слышались громкие отрывистые команды. Я чуть не опоздал. Желтые шапки одуванчиков были мокрыми от росы, но я плюхнулся в зелено-желтую массу, словно в мелкую воду у берега, чтобы остаться незамеченным снизу.       Рота солдат как раз выстраивалась для утренних занятий. Меня настолько увлекало это зрелище, что я не замечал происходящего вокруг. И не заметил, как оказался на поляне не один.       — Привет, — донесся сверху знакомый голос. Я вздрогнул от неожиданности и обернулся через плечо. В нескольких шагах от меня стоял Френсис, сунув руки в карманы халата. На этот раз повязки на его голове уже не было и я увидел ёжик светло-русых волос, кое-где подстриженный неровно.       — Загораешь? — спросил Френсис, заинтересованно поглядывая на меня сверху вниз. Я вдруг осознал, что он стоит на обрыве, как дуб посреди поля, который вдруг обрел способность передвигаться.       — Не торчи здесь каланчой, — прошипел я и, ухватив его за штанину, потянул вниз. — Ты все портишь!       — Солнце загораживаю, что ли? — недолго думая, Френсис улегся рядом, прямо в мокрые одуванчики. — Так для того, чтобы загореть, нужно раздеваться. Хотя бы, как те ребята, которые внизу.       — А что тебе до них? — немедленно взвился я.       Отчего Френсис хитро прищурился, перевернулся на живот и толкнул меня плечом.       — А тебе?       Я покраснел. Откуда он вообще здесь взялся? Ведь никто не знает, где я провожу время до завтрака. Даже Майкл.       — Мне просто нравится эта поляна, — сказал я, отворачиваясь от облюбованного зрелища. Снизу донесся крик лейтенанта: «Кругом! Отжимания!»       — Здесь тепло по утрам и много одуванчиков.       — А еще — подтянутых парней без формы, — продолжил Френсис и снова пихнул меня в плечо. — Брось, Габи, я сразу понял, что тебе нравится.       Эта его слепая уверенность разозлила меня. Да так, что я вскочил на ноги:       — Да что ты вообще знаешь! Ничего!       — Не стой здесь, как каланча, — Френсис подергал меня за штанину. Точнее попытался, ведь я был в шортах, и его пальцы скользнули по колену. — Ты выдашь нас.       От неожиданности у меня подкосились ноги и я бухнулся обратно в траву.       — Не бойся, — сказал Френсис и протянул руку, чтобы погладить меня по голове. — Я никому не скажу, если ты пообещаешь сохранить и мою тайну.       — Какую? — спросил я.       Френсис придвинулся ближе и поманил меня пальцем. Я наклонился к нему. Очень близко. Так что почувствовал тонкий приятный запах, исходивший от его кожи. Одеколон? Или мыло? Я не понял.       Френсис приблизил губы к моему уху и прошептал, едва ли не касаясь его:       — Мне тоже нравятся полуодетые парни. Но лучше, конечно, вообще без одежды.       — Глупости какие! — покраснев как яблоко, я откатился от него и плюхнулся спиной в траву, глядя в небо. — Мне они не нравятся!       Я сорвал одуванчик, принимаясь раздраженно обрывать лепестки под отрывистые команды снизу. Как Френсис нашел меня и здесь? Об этом месте никто не знает. По крайней мере, до сегодняшнего дня я никого здесь не встречал. Кроме коз, которые иногда забредают в сад. И вообще, чего он привязался? Я отбросил растерзанный одуванчик, будто он был в чем-то виноват.       — А что нравится? — не унимался Френсис. Надо мной возникла его рука, протягивающая на растерзание новый цветок.       — Быть одному! — я демонстративно скрестил на груди руки и уставился в небо. Сегодня оно было синее-синее, без единой тучки. Совсем как его глаза.       Додумать я не успел, ибо одуванчик снова возник над моим лицом и ткнулся прямо в нос. Я отмахнулся от него, как от назойливого комара, желающего во что бы то ни стало испить моей крови.       — А я думал, тебе нравится небо, — донёсся голос Френсиса. — Как и мне. Потому ты и скачешь по деревьям, как белка, чтобы быть к нему поближе.       Ну вот чего он ко мне пристал? Испортил такое хорошее утро. Я сел, сердито глядя на Френсиса, лежащего в траве раскинув руки и выглядящего совершенно безмятежным.       — Я люблю сидеть на деревьях, чтобы смотреть сверху на то, что происходит внизу!       Френсис улыбнулся, закидывая ногу за ногу.       — Наблюдать все это с самолета еще интереснее, можешь мне поверить!       — Значит, тебе должно стать очень обидно, если летать тебе больше не позволят! — прошипел я.       Не знаю, зачем я это сказал. Может быть просто хотел, чтобы Френсис перестал скалиться. Да, он спас меня от падения с дерева, помог помыть полы и подарил книгу, которую я еще не читал, но это же не значит, что я должен изображать бесконечную благодарность! А еще эти его совершенно дурацкие намеки, как у мальчишек из школы. Я думал, взрослых не интересуют такие глупости. И надеялся, что мой интерес тоже со временем пройдет, я женюсь на какой-нибудь леди и стану врачом, как папа. Или, в крайнем случае, ветеринаром, потому что лошади — такие славные.       Улыбка и правда слетела с лица Френсиса. Он сел, потер голову, грустно посмотрел в небо. В синих глазах мелькнула тень, словно облако набежало.       — Это тебе отец сказал? — спросил он тихо. — Что мне не позволят летать.       — Вот именно! — выпалил я. — Так что нечего лежать здесь и воображать непонятно что.       Это была неправда. Отец никогда не обсуждал со мной диагнозы пациентов, этому препятствовала врачебная этика. Если и мог рассказать о каком-то случае, то никогда не называл имен. Но Френсис так сильно меня разозлил, что я ляпнул это, не задумываясь. Снизу донеслась команда возвращаться в казарму на завтрак. Это означало, что и мне нужно было спешить домой, если я хочу застать отца до того, как он начнет свой ежедневный обход.       Френсис сидел неподвижно, уставившись в одну ему известную точку, и молчал. Я ощутил не слишком уместное злорадство. Как будто впервые в жизни смог постоять за свою поруганную честь. По сути, так оно и было. Крутанувшись на пятках, я со всех ног бросился в сторону дома. Но в тот момент я и представить себе не мог, во что выльется эта глупая ложь.