Небо из одуванчиков

      Это правда был Френсис. Я узнал его по запаху одеколона, к которому примешивались ароматы дыма, машинного масла и керосина. А ещё крови. Бог знает, как я ее учуял, но мне снова стало страшно, только теперь уже за Френсиса.       Он оттащил меня в густые заросли сирени, где на небольшой полянке наконец выпустил из медвежьих объятий и поставил в траву. Я увидел, что на нём уже не пижама, а военная форма, только грязная и изорванная, а лицо в пятнах грязи и крови, будто он только что выкопался из могилы. Если только у мертвецов бывает такая виноватая и растерянная физиономия.       — Самолёт! — тяжело выдохнул я. — Это твои штучки?       Из глубины сада все ещё слышались крики, только теперь они сливались в шум, похожий на тот, что бывает на площади во время парада.        Френсис как-то глуповато улыбнулся и сел в траву, потирая свою контуженную макушку.       — Я могу летать! — шепнул он тихо. Светлые глаза горели странным возбуждением и я снова подумал, что у Френсиса могут быть серьезные проблемы с головой. — Твой отец неправ, я могу!       — Ты — двинутый! — шикнул я. Меня прямо распирало от злости. То ли потому, что причиной ночного переполоха действительно стал Френсис, как мне приснилось, то ли потому, что догадывался: если бы не мое дурацкое заявление прошлым утром, ничего бы не произошло. — Вот вроде бы взрослый, но полный идиот! Ты знаешь, сколько шума наделал? Они все ищут в саду Красного Барона! Или труп! Как ты вообще жив остался?       Френсис рассмеялся и повалился в траву, раскинув руки в стороны:       — Габи, ты только посмотри, какое небо! Разве можно променять эти звёзды и этот рассвет на унылое земное существование?       Я машинально поднял голову. Небо из глубокого фиолетового стало светлее, словно подернулось синевой. Прямо над головой мерцал ковш Большой Медведицы. А тонкий полупрозрачный серп луны висел над ветвями деревьев, словно последний ломтик рахат-лукума в жестяной коробке.       — Ты — чокнутый, — сказал я и сел рядом на траву. Прохладная роса обожгла голые ноги, а горло вдруг сдавило, но я все равно упрямо пробормотал. — Кто-нибудь уже говорил тебе, что ты — чокнутый?       Глупая ухмылка вдруг исчезла с его лица. Оно приобрело оттенок крайней серьезности, даже скорби, что для Френсиса казалось крайне непривычным.       — Питер. Питер часто говорил мне то же самое. Он был чем-то похож на тебя, такой же светловолосый ангелок с пухлыми губами, только кудри в армии пришлось остричь.       — Кто такой Питер? — спросил я, вглядываясь в лицо Френсиса.       — Мой… друг, — Френсис снова уставился в небо, понижая голос. Я напряжённо вслушивался в то, что он говорит. — Мы служили вместе. Вместе летали. Он сбил за год восемнадцать вражеских самолётов, представляешь? За последний год войны. Его все называли «Ангелом Смерти», даже фрицы. На его самолёте красовалась белая чайка. Вот какой он был… мой Питер.       — Он… погиб? — потрясённо прошептал я, склоняясь ещё ближе, чтобы заглянуть Френсису в глаза. — Разбился?       Вот почему он ведёт себя, как идиот! Потому что скорбит по погибшему другу? Но ведь… война закончилась четыре года назад.       Он перевел скорбный взгляд с неба на меня, потом вдруг поднял руку и погладил по волосам. Прикосновение вышло очень ласковым, так что сердце забилось быстрее. Затаив дыхание, я вглядывался в глаза Френсиса, пытаясь отыскать в них ответ.       — Хуже, Габи, — наконец ответил он. Его рука скользнула ниже, нежно касаясь моего уха, потом щеки. От прикосновения по телу пробежали мурашки, но я почти этого не заметил. — Питер женился.       Несколько ужасно долгих секунд я смотрел ему в лицо, пытаясь понять: шутит он или нет? Да что за трагедия такая — женитьба?       — Нет, ты всё-таки идиот! — не выдержал я, вскакивая на ноги. Только сейчас я заметил, что шум в саду улёгся и стало гораздо светлее. Наверное, уже часов пять, не меньше. — Вставай немедленно! Если ты не вернёшься в палату до обхода и обнаружат, что тебя нет… Ты цел вообще? У тебя кровь на куртке! Как ты объяснишь это папе… то есть, доктору?       — Собственно, поэтому мне и нужна была твоя помощь, — Френсис сел, неловко улыбаясь. — Нужно достать мою пижаму из палаты и… ты не знаешь, где здесь можно помыться?       Помыться можно было в озере за пределами госпиталя, куда меня не отпускали одного, а ещё на конюшне, правда, с гораздо меньшим комфортом.       Я велел Френсису ждать на том же месте в зарослях и тем же путем, по кустам, бросился домой. Уже сильно рассвело и щеголять по саду в одном белье было бы не слишком умно. Следовало одеться. Я влез в окно и только прикрыл створки, как услышал шаги отца. И едва успел юркнуть в кровать, натянув одеяло почти до носа.       — Габи? — тихо позвал папа, заглядывая в комнату. — Ты спишь?       Я сделал самое невинное лицо, на какое только был способен:       — Не совсем. Что там случилось?       — Кто-то угнал неисправный самолёт из части генерала Брауна и совершил аварийную посадку на поляне у обрыва. Пилота не нашли, похоже, он сбежал, но генерал пригнал своих людей, они прочесывают сад и окрестности. Очень скверная штука, Габи. Если это дело рук не вражеского диверсанта, за такие вещи можно угодить под трибунал. Или попасть в тюрьму, если виноват кто-то из гражданских. Пока что я попросил не трогать больных, но днём наверняка станут допрашивать всех, кто видел хоть что-нибудь. Посиди сегодня дома, хорошо? Не стоит тебе крутиться под ногами у офицеров.       Я кивнул, внутренне холодея. Нужно было срочно куда-то прятать Френсиса, пока его не нашли. Он, конечно, полный идиот, но мне не хотелось, чтобы он угодил в тюрьму. Тем более, если бы я не ляпнул эту ерунду про полеты, он бы не полез проверять свои навыки. Ещё неизвестно, кто из нас больший идиот — он или я.       — Спи, Габи, — ласково сказал отец. Только сейчас я заметил, что он одет в белый халат.       — Ты уже идёшь на работу? — спросил я.       — Да, нужно проследить, чтобы генерал Браун не тревожил больных до подъёма.       Отец вышел, плотно притворив за собой дверь. Несколько тягостно длинных минут я лежал, прислушиваясь к его шагам в коридоре. Затем хлопнула входная дверь.       Я кубарем скатился с кровати, влетел в папину комнату и бросился к шкафу. Добывать пижаму Френсиса не было времени, но у отца была похожая. Правда, папа ниже ростом и уже в плечах, но что поделаешь. Пусть надевает то, что есть. Пижама нашлась не сразу, сперва мне пришлось перевернуть вверх дном все содержимое полок. Надеясь, что за день отцу будет некогда заглядывать в шкаф, я схватил пижаму и, снова выпрыгнув в окно, помчался к кустам, где должен был ждать меня Френсис. По дороге я чуть было не столкнулся с патрулем, прочесывающим сад, и только чудом умудрился проскочить незамеченным. Но когда я влетел в заросли сирени, оказалось, что на полянке уже никого нет. Френсис исчез.