Спектрум

      Человеческое тело намного сильнее, чем мы можем себе представить. Однако судьба — невероятно коварная и ужасно азартная дама. Желание во что бы то ни стало выжить творит невероятные чудеса, именно так называли все те случаи, когда люди выбирались из лап смерти исключительно из-за силы воли. Однако… Что, если ты совершенно не хочешь жить, мечтаешь об упокоении, но красавца смерть лишь коварно вертит лисьим хвостом, а в черных как смоль глазах игриво плещется веселье?       — Я рад вновь видеть Вас. Как чувствуете себя сегодня?       Кто-то искренне верит в судьбу. Якобы каждому в мире предначертан свой путь, ведущий к цели всей его жизни, и только после ее достижения человек имеет права на вечный спокойный сон. Только как понять, что это за цель такая и кто, черт возьми, так нагло ее всучает всем подряд.       — Я… не знаю… Лучше? Наверное…       Лучшие уходят первыми. Не смешная шутка или закономерность, прописанная в истории не одним поколением всех живущих. И как же тошнит от упоминания, что ты часть этой же схемы. Сильные, умные, достойные теряют жизнь по воле случайности, непреднамеренной ошибки безжалостно отнявшей самое дорогое. Жизнь достойного и смысл жизни пропащего.       — Хорошо, давай сегодня начнем с небольшого теста, я сейчас покажу Вам десять слов, нужно будет повторить их в любом порядке.       Запомнить? В моей крови галоперидола больше, чем хотелось бы. Впрочем, справедливости ради, его последний раз кололи только утром…       — Трава, зонтик, камень, бабочка, машина, солнце, книга, коробка, шляпа, дождь.       — Дождя там не было, давайте еще раз.       Стрелки часов такие шумные, сбивают с мысли, а еще кресло неудобное, обои слишком светлые, и вообще… хотя к черту.       — … камень, дождь, солнце.       — Эйс, дождя все еще нет.       Нет? Действительно… У вас может и нет, но сложно вообразить его отсутствие в жизни. Это проклятое явление преследует всю чертову жизнь, является на все праздники и обязательно постучит в окно, когда вся жизнь идет по пизде.       — Может, перейдем на «ты»? Что скажешь?       — Как хотите, док.       Они встречаются второй раз, можно было бы откинуть все эти формальности сразу, но видимо у них тут свои правила. Эйсу, правда совсем немного, но вообще плевать на то, как к нему будут обращаться и как называть. Да и не только на это, сейчас он думает разве о том, как проспать еще часок.       — Хорошо, Эйс, расскажи, как давно тебя посещают мысли о суициде?       — Где-то два с лишнем года… ну… еще бывало до этого, но не часто… может лет с десяти…       Портгас мнется, немного нервно сжимает кусочек ткани в ладонях. Взгляд время от времени концентрируется на каком-нибудь предмете кабинета, на чем угодно, только не на нем. Напротив сидит мужчина в возрасте, длинные седые волосы собраны в хвост, рубашка зеленого оттенка, медицинский халат. Он не выделялся на фоне других врачей, с которыми приходилось когда-либо сталкиваться Эйсу. В крайнем случае внешне, доктор Хирурук был каким-то запредельно понимающим, конечно, это его работа, но ему почему-то хочется верить. Словно та гниль, что льется из сердца Портгаса, совсем не мерзкие отходы, а что-то достойное внимания.       — В прошлый раз, ты говорил, что с рождения тебя воспитывал дед. Какие между вами отношения? Можешь рассказать о всех периодах жизни.       — Отношения… — Эйс еле заметно улыбнулся и немного опустил голову, сосредоточив взгляд на шкатулке, которая стоит на столе врача. — Я знаю его всю свою жизнь. Мы всегда ладили так себе. Его часто не было дома, по работе вечно отправляли в командировки, всякие сборы, учения и все такое. Когда он возвращался, то все время проводил со мной, мы много гуляли, он учил меня, как постоять за себя и как выживать в природе с минимумом подручных средств. Необычно, правда? Он не образцовый родитель, но действительно старался научить всему, что знал сам, и я действительно ему благодарен. Даже когда наша семья стала больше, его сын сбросил своего ребенка на старика, а сам угнал куда-то, не было ощущения, что мне уделяли меньше внимания. Хотя, возможно, я был бы этому рад. Было бы проще, — легкий смех сам вырвался из горла. — Когда пошла речь о поступлении на вышку, тогда мы начали ссориться чаще. Я не хотел идти по его стопам и становиться военным, однако мое мнение учитывалось крайне так себе, а когда я рассказал ему о своих отношениях… Он был зол, я видел его таким злым всего пару раз и никогда по отношению к себе…       Брови напряженно подрагивали, а на лбу залегла глубокая морщинка. Эйс прикусил губу и немного порывисто выдохнул.       — Расскажешь, почему он так отреагировал на твои отношения? — Эйс чувствовал, что врач пристально наблюдает, однако этот взгляд совсем не напрягал, скорее даже успокаивал, словно теплый огонек, около которого хочется согреться.       — Я начал встречаться со своим лучшим другом…       — Это был мальчик?       По спине пробежала стайка мурашек, неприятно покалывающие, побитые во всех смыслах нервные окончания. Эйс не скрывал свою ориентацию, спокойно мог врезать любому, кто посмеется над его выбором или полезет с нравоучениями. Но сейчас… Было немного стыдно.       — Да… — Эйс быстро взглянул на лицо собеседника, однако не увидел и капли разочарования или отторжения.       — Твой дедушка не хотел, чтобы ты заводил отношения во время учебы? Или же его оттолкнул пол твоего партнера? — он говорил это так естественно, так… нормально?       — Пол. Старик не мог принять, что внук… не такой…       — Что ты хочешь сказать под «не такой»? — голос был ровно добродушным, но с нотками какого-то непонимания, словно Портгас сейчас сказал что-то странное.       — То, что это ненормально, — Эйс немного повысил тон и осмелился поднять глаза на врача. — Это же не естественно! Я генетическая ошибка, в которой… еще больше ошибок. Не то, что нужно. Не такой, как все.       — Ты правда так считаешь? — на лице Хирурука не дрогнул ни один мускул, лишь слегка приподнялись брови. — С чего ты взял, что это «ненормально»?       — Я… Но ведь… — Эйс вновь отвел взгляд в сторону, куда-то под плинтус. — Мужчины должны встречаться с девушками, создавать семьи, рожать детей…       — Скажи, пожалуйста, когда ты решил заводить отношения с мужчинами?       — Решил? — Эйс сильнее нахмурился и сжал ткань своей одежды в кулак. — Я этого не решал, это же не выбор фильма на вечер… Все… просто так сложилось…       — Тогда, если это не твой выбор, то кому ты должен? — доктор положил голову на запястье и все так же внимательно смотрел, казалось, прямо в душу.       — Я не знаю… Обществу? Деду? — парень взвыл и откинулся на спинку.       — Я так понимаю, дед тебе сказал об этом «долге»? — со стороны Хирурука послышалось тихое шуршание острия ручки по шершавой бумаге.       — Можно и так сказать, — Эйс пожал плечами и принялся изучать потолок. — Он сказал, что такие отношения не примут ни в одном приличном обществе и я сильно об этом пожалею. Я съехал из дома почти сразу после нашей ссоры, мы долго не общались прямо, лишь время от времени слышал о его делах от брата. Когда пришло время поступать в институт, мы с ним уже кое-как общались, и он почти смирился с моим выбором. Я тогда пошел на уступки. Мне нравиться море и моему… бывшему парню… тоже нравилось… Я поступил в морское училище, и мы с дедом вроде как даже наладили общение…       — Сейчас вы часто общаетесь?       — Нет… Я… Мы… — Эйс еле слышно заскулил и согнулся, пряча лицо в ладонях. — Мой парень погиб, а я подсел на наркотики.       Повисла тишина, разбиваемая только тиканьем механизма часов и немного шумным дыханием Портгаса. Говорить о прошлом неприятно, признавать свои слабости и ошибки еще более неприятно, но он уже начал и почему-то не мог остановиться. Чувство, словно кто-то открыл кран, и вода не перестанет течь, пока не закончиться все, что есть. Хирурук явно ждал продолжения, но Эйс совсем не знал, что к этому добавить.       — Да, справиться с утратой сложно, я понимаю…       — Не понимаете, док, — голос прорезался впервые за этот день во всей своей силе, пусть и немного сломанной, Эйс даже встал на ноги. — Не сможете понять! Он мог бы сейчас жить, быть счастливым, даже если не со мной, хоть с кем-то, где-то, только бы живой! Я убил его, док, я! Если бы тогда. Если бы я…       Дыхание учащалось, хрипота рвалась наружу, мешая четко произносить слова. Голова начала кружиться, а перед глазами все плыло, словно ускользало песком меж пальцев. Гипервентиляция началась быстрее, чем Портгас успел это понять. Санитары возникли из ниоткуда, а потом… Пустота. Черное озеро, в которое Эйс ныряет с огромным удовольствием.       Психиатрическая больница далека от понятия «хорошее местечко». Белые стены; белые потолки; окна и двери без ручек; не одежда, а тряпки с прорезями. Тут приходится забыть о самом понятии личного пространства, двери в туалет как бы присутствуют, но это больше для вида, с таки же успехом они могли повесить просто шторки, коих и вовсе не было в общих душевых. В палате четыре койки, а контингент весьма разнообразный, кто-то был еще вменяемый, просто тоже устали от жизни, а у кого-то конкретный сдвиг по фазе. Кормили несколько раз в день, так же, как и кололи какие-то препараты, Эйс не спрашивал, что за жидкость в этих ампулах, но навряд ли оно полегче галоперидола в лошадиных дозах.       Эйс в этом здании четвертый день, правда, помнит из них он только два и то не полностью. Как оказался тут — не помнит. Почему именно тут и подавно. За это время он успел познакомиться с соседом по палате, парнишка примерно одного с ним возраста. Пришел к врачу сам, хотел просто поговорить с психиатром из-за суицидальных наклонностей, в итоге занял койку напротив. Он сказал, что, когда привезли Эйса, пол отделения на уши встали. Передозировка и телесные повреждения, паренек, конечно, подробностей не знал, но Портгас и сам в курсе, его тело все же. В палате было еще два старика с деменцией: спокойные, вежливые, так что ему можно сказать повезло с ними, а вот им с ним не сильно, судя по рассказам.       После посещения кабинета врача Эйс обнаруживает себя уже в своей больничной койке. Его весьма нечуткий сон прервали крики из коридора, глаза с трудом открылись, и он приподнялся, чтобы посмотреть, что же такое происходит. По-видимому, кто-то из дальней палаты вырвался с привязок и пошел с кулаками на медбрата. Мужика в возрасте не могли унять несколько санитаров, а к нему еще и присоединился его сосед с деменцией, правда, не совсем понятно на чьей он был стороне, так как в драку влез сразу со всеми. Эйс посмотрел на потасовку отстраненным взглядом, а потом перевел его на своего друга напротив. Парнишка сжался, прижал колени к груди и закрыл голову руками, он смотрел на Портгаса и шептал: «Это пиздец, кошмар, просто кошмар».       — А… когда обед? — ровным тоном уточнил Эйс у друга, тот пару раз моргнул и уверенно ответил.       — Еще не скоро.       — А, вот как, ну, ладно.       Эйс перевернулся на другой бок и быстро погрузился обратно в сон. Глубоко и с головой. Подальше от всей этой суеты и криков. Эмоциональный фон парня сейчас был не больше, чем у спичечного коробка, правда, только в моменты, пока его триггеры оставались там, за пределами больничной палаты. Сон без сновидений прекрасен, правда, сейчас о таком ему можно только мечтать. Иногда он просыпался от невероятно реалистичных снов, таких простых и живых, что ему, проснувшемуся посреди ночи в больничной палате, хотелось в голос кричать от досады.       — И что обычно в этих снах? — спросил док, когда Эйс заикнулся об этом явлении.       — Ничего особенного. Я был в квартире моего друга, с которым прожил месяц, я приходил с учебы, готовил ужин и играл с Рейко, это пес его дяди, потом мы садились за стол, и я слушал рассказы о его работе. Все точно так, как это было тогда… — Эйс улыбался слегка мечтательно, словно старался сбежать от угнетающей реальности.       — Это твой близкий друг?       — Можно сказать и так, наверно… Мы давно знакомы, но так близко раньше не общались, это было что-то вроде взаимовыгодной сделки, я приглядывал за собакой и квартирой, когда он пропадал на работе, взамен мне можно было пожить там.       — Какие у вас выстирались отношения?       — Ну… Я не знаю, в том плане, что мне-то было комфортно и я… не знаю… Кажется, я иногда смотрел на него не совсем так, как нужно смотреть на друга… — вроде, должно быть неловко, но говорить это оказалось куда проще, чем Эйс мог бы предположить.       — Он тебя привлекал как мужчина?       — Да, думаю привлекал. Он добрый, пусть и вечно хмурый и чем-то недоволен, постоянно утыкается носом в свои медицинские книжки и может даже забыть поесть, увлекшись какой-то из них. У него даже глаза горят, стоит спросить, что там такого интересного, — легкая улыбка сама ползет на лицо от воспоминаний. — Ну и да, он действительно хорош собой.       Эйс боится смотреть в лицо человеку, который так внимательно его слушает. Он боится не того, что тот уйдет, даже не того, что тот может начать его осуждать. Действительно пугает — поднять взгляд и понять, что тут никого вовсе и нет, что это лишь сон, надежда, рожденная сознанием во снах. Нет желания пытаться переиграть систему, начать в ответ анализировать или играть в молчанку. Если по-честному, то желаний сейчас нет почти никаких, словно где-то на молекулярном уровне убрали возможность переживать. Наружу лезут запечатанное ранее желание излить душу, признаться в грехах, даже если потом не последует прощение.       Если посмотреть со стороны, то тюрьма больше похожа на пансионат на фоне этого места. Жизнь по расписанию норма, но, когда тебя просят снять весь пирсинг с тела потому, что кто-нибудь может его вырвать… Нельзя предсказать откуда стоит ждать угрозы. В общем холле, где более спокойным можно было отдохнуть от процедур и расслабиться за телевизором, Эйс познакомился с очень жизнерадостным парнишкой. Ему было лет двадцать, может немногим больше, он старался поддерживать всех и Портгаса в том числе. Стив, как звали парня, рассказал о некоторых врачах в этом месте, рассказал, что люди тут конечно чокнутые, но по большей части не плохие. А врачи действительно хотят помочь и у них это неплохо выходит. Эйса удивило то, как хорошо держится парень, появилось чувство, что все действительно не так плохо, как может показаться со стороны.       Любое впечатление может быть обманчиво.       На следующий день, когда Эйс шел по коридору, он увидел этого же парня, который практически бился головой об стену и сквозь слезы нечленораздельно что-то говорил. По спине пробежала стайка мурашек, а в желудке стало холоднее. Если даже такие жизнерадостные и отзывчивые люди ломаются, оставляя за собой лишь тень от человека, что вообще ждет того, кто уже не способен искренне улыбаться. Впрочем, кто сказал, что Стив был действительно искренен…       — Эй, Аллан… — Эйс повернулся в сторону сидящего рядом соседа по палате. — Как ты вообще умудрился попасть в это место? Пока ты один из немногих действительно адекватных людей, которых я тут видел.       — Ха, ты просто мало с кем общаешься, ну… — парень расслабленно развалился на диване и внимательно наблюдал за происходящим на экране. — Скажем так, я глупый и слабохарактерный, мне на голову свалилось куча проблем разом. Мои друзья помогали мне, даже финансово, за что мне было стыдно, но это было необходимо в моей ситуации. Ребята говорили, мол все хорошо и для них это тоже в своем роде выгодно, но я никого не слушал и как итог — я тут. Думаю, когда я вернусь домой, они точно включат что-то типа «беды с башкой», ну, или подобного содержания, как саундтрек, — Аллан не ярко жестикулировал и смеялся от своих же слов.       — Вы типа живете вместе? — Эйс приподнял вопросительно бровь, но это скорее чисто рефлекторно, ибо его тоже действительно заинтересовало происходящее на экране.       — Тип того, у меня некоторые проблемы с домом, который я получил в наследство, собственно в его ремонт друзья и вкладывают деньги и живут там, ибо мне одному многовато, — парень неловко почесал затылок. — Они даже приезжали навестить меня, хотя это не близко, и кажется, я только сейчас начал понимать, что был глупым.       — Это не глупость, — Портгас слегка безучастно пожал плечами. — Ты просто не мог поверить, это нормальный инстинкт самосохранения.       — Думаешь? — парень тихо засмеялся. — Но если бы не они, я бы точно был уже мертв, я хз, как они поняли, что я хотел покончить с собой. Они меня не оставляли одного почти никогда… И теперь я немного жалею, что не позволил сходить со мной к психиатру, я вообще не думал, что окажусь в дурке.       — Хорошие друзья, тебе стоит держаться их, — Эйс откинул голову на спинку дивана и с мягкой улыбкой посмотрел на товарища по несчастью.       Аллан посмотрел в ответ, его глаза были темно серого цвета, с оттенком синего у края радужки и еле заметными кристалликами голубого у зрачка. Эйсу действительно было интересно, как падают те, кого, казалось бы, есть кому держать. В глазах этого парня не было тягучей темноты, которую часто можно заметить у людей, которые «любят жизнь». Это ломало систему, рушило логику и топило все попытки понять правила этой чертовой жизни.       — Эй, парни, можно вопрос?       За спиной неожиданно вырос мужчина, он наладил с Эйсом зрительный контакт сразу, как только тот повернулся на голос.       — Не геи ли мы? — спонтанно выдал Портгас и не долго думая добавил. — Я да, он вроде нет.       — Эм… — мужчина немного непонимающе округлил глаза и затем указал пальцем на телевизор. — Я хотел спросить можно ли переключить канал, а то дичь какая-то.       — Ха? — Эйс постарался состроить максимально возмущенное лицо. — Это же сумерки, чувак, садись давай, ты не много пропустил, поверь, тебе понравится.       Окей, Эйс хотел пошутить, однако уже следующую часть они смотрели с неподдельным интересом и дебатами, ревностно охраняя пульт от захватчиков. Девушки инициативу поддерживали охотнее парней, но по итогу всё равно все следили за любовными перипетиями вампира, оборотня и человеческой девушки. В одну из рекламных перерывов парень, который хотел переключить канал, рассказал, как попал сюда. Биполярное расстройство — весьма коварная болезнь. Сперва все хорошо, ты живешь обычной жизнью, не выделяешься чем-то из ряда вон выходящим, а потом…       — И в общем вместо того, чтобы сходить в цветочный, я полуголый поперся рвать цветы с клумбы соседнего дома, — рассказывал парень. — Разумеется, вызвали ментов и вот тут.       — Вот это ты молодец, — Эйс даже согнулся от смеха. — И как? Порадовал девушку?       — Ага, звонком из дурки.       Люди разные. Проблемы у них тоже разные. Кто-то приходит в эти стены по своей воле, кого-то ловят на улицах из-за странного поведения, а кого-то силой заточают самые близкие и родные люди. Но всех их объединяет только то, что они против системы и в основном центральной нервной. Люди в кресло каталках — явление не редкое. Те препараты, которые колят всем подряд, делают из людей растения. Эйсу повезло чуть больше, он провалялся в беспамятстве всего пару дней и то по большей части из-за наркотика, который…       — Давай попробуем поговорить о недавних событиях?       — Про то, как я бросил все места, где ко мне нормально относились или о моем поведении?       Хирурук уже знает в общих чертах о событиях последних пары месяцев, но ведь его интересует сейчас совсем не это, верно?       — Я слышал, что ты недавно ударил санитара, почему это случилось?       — Я не хотел… — Эйс перебирает в руке ткань одежды и гипнотизирует взглядом из-под ресниц пуговицу на чужой рубашке. — Я задумался, не слышал, что меня звали, он резко взял меня за руку и… я… — он закусил нижнюю губу и отвел взгляд в сторону. — Не знаю, испугался… Наверное.       — Я понимаю, тут не было твоей вины, и парень, которого ты ударил, тоже не злиться на тебя, он знает, что сам виноват, — доктор сделал быструю пометку в лежащем перед ним блокноте и немного поерзал на кресле в поисках более удобного положения.       — Как с диким животным, да? — Эйс ухмыльнулся сам себе, но действительно немного расслабился.       — Интересная ассоциация, — Хирурук поддержал легким смехом, который быстро сошел на нет. — Но все же зверям тебя тут не считают, как и других наших пациентов. Многие люди не любят, когда их трогают и тем более внезапно. Ты когда-нибудь подкрадывался к людям, которые только вернулись с войны или служат в правоохранительных органах? Мне так один раз в кафе выбили зуб, а я всего лишь задел локтем, пока искал бумажник, — мужчина засмеялся громче, его смех был мягким и немного заразительным, от этого становилось спокойнее.       — Вам не сильно везет, док, — Эйс впервые за время проведенное в кабинете отпустил истерзанную ткань рубашки.       — Да, ты чертовски прав, — психотерапевт мягко улыбнулся, все еще не сводя взгляда с собеседника. — Расскажешь, что последнее помнишь перед тем, как попал сюда?       Перед смертью не надышишься, и видимо, Эйс исчерпал лимит отговорок и попыток состроить не понимающего дурочка. Сокрушить сердце под психическим давлением не сложно, и этот старик тут для того, чтобы вытащить осколки шрапнели из израненной мышцы. Правда, для этого Портгасу придется произнести вслух то, от чего еще больше хочется загнать себе лезвие под кожу или соорудить виселицу из подручных материалов. Только вот тут не найти ни одного острого предмета, медсестры с фонариками проверяют его гланды каждый чертов раз и найти какую-либо перекладину на грани возможного.       — Мы с другом пошли на закрытую вечеринку, там было не очень много людей, но зато много девушек, алкоголя и наркотиков, — Эйс слегка замялся на последнем слове.       — Я не планирую сдавать тебя полиции, Эйс, ты можешь говорить мне все и быть уверенным, что эти слова не покинут кабинет, — Хирурук выглядел действительно расслабленным.       — Спасибо, я понимаю, иначе бы был там с самого начала, — по душе проскользнуло мерзкое чувство, от которого он поспешил отмахнуться. — В общем, сперва все было нормально, мы общались в своей компании, ни к кому не лезли, но когда я вышел в туалет… У Дьюса видимо что-то случилось, я не успел с ним поговорить, но выглядел он испуганным и спешил уйти куда-то. Ко мне подошла девушка, я обещал ей выпить вместе, она заставила меня выпить какой-то алкоголь, и я почти сразу потерял сознание…       Вспоминать совсем не хотелось. Эйс боялся, искренне и до дрожи в коленях. Сердцебиение постепенно учащалось и дышать становилось сложнее. События той ночи преследуют его во снах, кровожадной тенью стоят за спиной, хватая сильными руками за плечи.       — Очнулся, ну, если это можно так назвать, — после небольшой паузы продолжил Портгас. — Я был не в себе, я почти не помню, где я был и кто меня окружал. Все смазано и как-то кусками… — он ерзал на кресле, время от времени закусывал губу и старался не сводить глаз с пуговицы. — Я помню глаза, они словно у рыбы какой…       — Постарайся дышать ровно, — Хирурук воспользовался паузой в монологе. — Расскажи мне сколько сможешь, если поймешь, что больше не можешь, сразу же закончим, но мне важно знать, что случилось. Говори все, что помнишь, каждое движение, слова.       — Я… постараюсь, — Эйс сделал глубокий вдох, выдох и отпил немного воды. — Я помню руки, меня заставили сесть, и о чем-то между собой говорили. Что-то в тему того, что им будет не интересно, если я не буду им отвечать. Я пытался вырваться… правда, это сложно назвать даже попыткой… Они сняли с меня всю одежду, но… я не помню, когда именно…       Держать ровное дыхание невероятно сложно, каждое слово словно прожигает его изнутри. Хочется закричать и ударить кого-то или себя… Лучше себя.       — Рук было много, они вертели меня, как тряпичную куклу, и постоянно трогали, — Эйс делает паузы, не может собрать мысли воедино и то сжимает ткань в кулак, то перетирает ее меж пальцев. — Меня поставили на колени и… и…       Почему порой говорить какие-либо слова так сложно, это всего лишь набор букв, звуков. Мы произносим их постоянно, в разном порядке и не всегда наделяем хоть каким-то смыслом, но почему так сложно сказать этот небольшой набор вибраций, сотрясающих воздух.       — Вставили… что-то в меня… — он до боли закусил губу и хотел провалиться на месте, просто сгореть.       — Если хочешь, мы можем оставить эту тему на сегодня? — Хирурук пристально смотрел за каждой эмоцией, что отражалась на лице собеседника.       — Я… не знаю, — Эйс откинулся обратно на спинку кресла и выдохнул весь кислород из легких. — По сути меня просто изнасиловали на вписке.       — Помни, что мы можем закончить в любой момент, — доктор сделал еще пометку и вернул взгляд к пациенту. — Как ты думаешь, почему это могло произойти?       — Да, черт их знает, — безучастно пожал плечами Эйс. — Может им просто так хотелось.       — Может, они что-то говорили на этот счет?       — Я плохо помню, что они говорили… — Эйс поморщился и попытался залезть поглубже в свою черепную коробку. — Давайте закончим, док, я устал.       — Как скажешь.       Вспоминать о плохом опыте всегда неприятно. Мысли о травматичных событиях изнашивают тело также, как и физические усилия. Мозг не справляется с нагрузкой и посылает всяческие импульсы лишь бы сбежать от того, что его беспокоит, ты начинаешь хотеть есть, спать, поднимается температура и еще множество того, на что идет мозг, чтобы отгородить себя от лишней работы. Он заставляет тебя отвлечься на любой внешний раздражитель и просто сбежать. Сбежать от самого себя.