Спектрум

— У тебя такие длинные волосы, — Аллан стоял около входа, пока Эйс пытался расчесать свои непослушные локоны. — Ага, сильно отросли, я давно не был у парикмахера, — последние месяцы действительно было не до того, ну, а с этой прической он еще больше похож на дворняжку. — Тут можно достать резинку? — уточнил он у санитара, следившего за всеми. — После одобрения врача, да, — мужчина лишь бросил быстрый взгляд, даже не задумываясь над ответом.       Бритвенные станки, расчески, резинки, щетки и много других бытовых мелочей были под запретом. Вернее, два раза в день пациенты могли по очереди посетить душевые, где под замком хранили все личные вещи для ежедневных потребностей. Иначе это место быстро превратилось в некое подобие зоопарка, мало того, что некоторые ведут себя как звери, так еще и выглядели бы под стать.       У Аллана к слову, тоже волосы не были острижены под ежик, сзади пряди были длиннее, закрывая шею, а спереди коротко и челка чуть ниже бровей с пробором по центру. Если смотреть объективно, парень был хорош собой, тонкие черты лица и бледная кожа, на фоне которой глаза ярко выделялись окантовкой смоляных ресниц. Эйс слышал, что помимо депрессии ему ставили расстройство пищевого поведения, отсюда и вся эта худоба. Возможно это было немного не естественно, но где-то в груди возникало странное чувство, это паренька хотелось защищать, словно новорожденного олененка, который пусть и встал на ноги сразу, но пока не способен справиться со сложностями этого мира самостоятельно. — Расскажешь, что произошло? — голос Аллана немного подрагивал. — Произошло? — они шли вдоль коридора в сторону общего холла. — Ну, мы с доком поговорили, тема была определенно не из легких и я немного загрузился по дороге до нашего отделения, а потом я встретил одного из своих лучших друзей, по совместительству парня на которого я бессовестно дрочил. — Возможно я хотел знать немного меньше, — парень прикрывал рот кулаком и тихо смеялся. — Ты испугался его? — Да черт его знает, — Эйс пожал плечами и завалился на мягкий диван. — Кажется сработал какой-то триггер и дальше я не смог остановиться. Паршиво, правда? — Не сказал бы, что прям так уж, — Аллан занял место рядом. — Может тебе стоит с ним поговорить? — Не хочу… — ноющее чувство под ребрами, как нежелательный домашний питомец, точило когти о хрупкие кости, явно чего-то требуя. — В крайнем случае я точно не стану искать сейчас с ним встречи…       Портгас под крышей этого здания почти неделю, он успел привыкнуть к расписанию и местному контингенту. Диван, что прямо напротив телевизора их с Аланом почти постоянное место обитания, они успели обсудить там кучу тем, поделиться рассказами из жизни и кажется подружиться. Люди тут не врут, и не понятно что тому причиной, толи особая атмосфера тех, кому уже нечего терять, толи лекарства в их крови не дают возможности грамотно формировать ложь, а может что-то еще. Думать об этом слишком долго не хочется, особенно если вывод его расстроит и сломает хрупкую иллюзию защищенности. Эйс может сказать тут все что угодно и будет услышан, может открыть любую грязную тайну и не будет осужден, это кажется нереальным, придуманным, но он все душей готов верить в эту мистику. — Мальчик, — их разговор прервал какой-то мужчина, пугающий на вид, его руки были сложены на груди, а взгляд казался диким. — Можно я прошепчу кое что тебе на ушко? — Нет, нельзя, — относительно хорошее настроение было подбито, Эйс нахмурился и смотрел нарушителю спокойствия прямо в глаза, что сказать по правде, было слегка опасно. — Я не тебя спрашивал, — его глаза расширились, обнажая какой-то внутренний оскал, зубы были широкие и немного неровные, что усиливало мрачный образ. — Пожалуйста, не нужно, — Аллан почти шептал куда-то себе под нос, он моментально стал меньше, сжался и еле заметно подрагивал. — Все еще нельзя, — грубовато повторил Портгас и стойко перенес резкий агрессивный взгляд пришельца.       Их зрительная борьба продолжалась недолго, мужчина фыркнул и скрючившись отошел к выходу из комнаты, он задержался в дверях, а затем у самого порога развернулся и вновь посмотрел на парней исподлобья. — Только бесы бояться меня, братья и сестры обнимают меня, — голос совсем какой-то загробный, прошипев это, мужчина скрылся в дверях, забрав с собой и немного странную, тяжелую атмасферу. — Хм, вот черт, теперь мне интересно, что он там хотел прошептать на ушко, — состроил недовольную гримасу Эйс, провожая мужчину взглядом. — Да ну тебя, а что если бы он укусил за ухо? — оживился Аллан, все еще сохраняя испуг в глазах. — И то верно, но черт интересно же!       Если поставить в ряд диких животных и человека, то больше всего нужно бояться последнего. Животные следуют инстинктам, убивают другие виды, потому что нужна пища, убивают представителей своего вида, защищая гнезда. Люди не следуют инстинктам, не ценят хрупкость природы, они отнимают жизни по прихоти, из-за желания развлечься. Человек самый страшный и безжалостный зверь, которого стоит бояться. Сны никуда не уходят. Каждый раз, когда Эйс закрывает глаза, погружаясь в глубокое темное озеро своего сознания, оттуда начинают лезть демоны. Ему сниться разговоры, чужие голоса, которые переплетаются между собой. Эти голоса до омерзения знакомы, каждый из них принадлежит одному из тех, из-за кого он попал сюда и только подливают масла в огонь. Поразительно, как люди умудряются портить чужую жизнь даже без личного присутствия.       Просыпаться по среди ночи стало чем-то нормальным. Это нельзя назвать бессонницей, так как он все равно хочет спать и засыпает после этого быстро. Обычно быстро. Этой ночью сон разорвали мерзкие голоса, а еще чужие руки, которые так и лезут к его бренному тельцу со своими грязными желаниями. Эйс переживал ту ночь во снах не первый раз и не первый раз в холодном полу раскрывал карие глаза в надежде увидеть белый потолок и почувствовать запах лекарств. Определенно такое сложно назвать пределом мечтаний и спасительный белый не всегда вызывает выдох облегчения. За окном тихо шумели листья, этой ночью погода разыгралась, заставляя бояться тех, кто верит в гнев богов. Правда Портгас не верит, хотя с его списком неудач в жизни уже можно было бы сбросить пару тройку на невероятные высшие силы.       Подоконники неудобные и сидеть на них не получается, потому Эйс просто облокачивается и изучает ночные виды. Несмотря, на порывистый ветер, отчаянно бьющийся в окна и чьи-то крики дальше по коридору, было спокойно. Душу не терзали мысли о том как он должен прожить следующий день или скорее выжить в нем. Правда сейчас уже было понятно, что бегать вечно не получится, скоро нужно будет посмотреть в серые глаза своему страху и сказать что-то, за что ему не выбьют пару зубов. Нет, Портгас знает, что Трафальгар не станет лезть с кулаками, возможно вовсе не будет на него злиться. В такие моменты этот парень никогда не выходит из себя и это немного бесит… — Я кое что вспомнил, — утреннее посещение Хирурука как глоток кофе, бодрит и помогает собраться с мыслями. — С той ночи, они говорили о моем отце. — Ты говорил, что он умер не за долго до твоего рождения, — врач еле заметно хмурится и бегло просматривает свои записи, они говорили о родителях лишь раз. — Да, я почти ничего о нем не знаю, даже не знаю хотел ли он, что бы я появлялся на свет и не сильно уверен, что хотя бы знал о моем существовании. Дед не сильно любит об этом рассказывать и обычно закрывал эту тему. Но я знаю, что он был как-то связан с подпольным миром, — Плечи еле заметно подрагивают, напрягаются из-за чего впадинка ключиц становиться глубже. — Я плохо помню, отрывками, но тот, что командовал всеми, у которого те страшные глаза. Он говорил что-то о моем отце, мол если не может отомстить ему, то должен переложить это на меня или что-то подобное.       Голос плохо слушается, а сердце начинает биться чаще. Эйс еще никогда не чувствовал себя более уязвимым, словно стоит голый перед толпой людей. Он мнется, сжимается, как будто его тело оплетает холодная колючая проволока, оставляя после себя кровавые борозды. Хочется спрятаться, закрыться, убежать от всего этого, но он же взрослый мальчик, а значит должен уметь смотреть своему страху в лицо. Только это так мучительно сложно. — Я не знаю, что такого сделал мой отец ему или его семье, но он пронес это через несколько десятков лет и отыгрался как смог… — Люди часто вымещают свою злость на тех, кто слабее их морально или физически, — Хирурук оперся локтями о стол и сцепил руки в замок, его лицо стало серьезнее обычного, а взгляд еще боле проницательным. — Эйс, я могу помочь тебе составить заявление, твое физическое состояние на момент попадания к нам было задокументировано и у нас есть все доказательства насильственного акта. — Я не уверен, что это поможет, док, — Портгас сел ровнее и закрепил зрительный контакт. — Полиция работает порой очень так себе, да и я был накачен хер пойми чем, потому не удивлюсь, если они вывернут все так, что я в итоге окажусь еще и виноват… Я не знаю что они за люди и какие у них связи, но если они так открыто торгуют наркотиками в этом городе, сомневаюсь, что у них нет хорошей крыши над головой. — Я понимаю, — Хирурук насупился и тяжело вздохнул. — Оставлять все так тоже плохо, на твоем месте может оказаться еще не один человек и не факт, что ты был первым. — Я не хочу в это лезть. Не сейчас… У меня еще есть кого защищать и… я не знаю, но я не готов выворачивать себя наизнанку на публику. — Как скажешь, но если ты все же решишь, знай, что я постараюсь тебе помочь. — Спасибо, док. Ни для кого не секрет, что дела с изнасилованиями не так часто закрываются успешно. Сложный судебный процесс заставляет жертву из раза в раз рассказывать свою историю публично, обнажать душу и терпеть, как в нее плюют адвокаты обвиняемой стороны. Недостаточно доказательств, нет свидетелей, нет оснований. Они могут придумать что угодно, сказать все, что будет выгодно, пока им отстегивают крупные суммы на лапу. А у Эйса за душей нет ничего, что помогло бы справиться с этой силой. Чисто белые стены и настолько же чисто черные мысли обитателей. Двигаться вперед порой так тяжело, что люди ломаются пытаясь и в итоге попадают сюда. В место, где нет ручек на дверях и окнах, где любое твое «не хочу» сводят на нет фразой «сейчас позову санитаров» или же осуществляя угрозу насильно заставляют. Ты не имеешь права выбора, лишен всякой воли и обязан следовать прописанному сценарию на каждый день твоей жизни. Эйс хочет домой до жжения меж ребер и не хочет так же сильно, если не сильнее. Что такое «дом»? Комната общежития с прокуренными стенами? Точно нет, туда он вернулся бы в последнюю очередь, там слишком холодно, сыро и пахнет плесенью, что покрыла местных обитателей. Да и Эйс парень не глупый, понимает, что если его и выпустят на волю, то только под присмотр, а значит он вернется туда, откуда все и начиналось… — И еще, — Хирурук закрыл свой блокнот и перевел взгляд на собеседника. — Я хотел поговорить о том, что случилось.       Эйс вздрогнул, пошире раскрыл глаза и сжал губы в тонкую полоску. Это должно было случиться, но он наивно полагал, что сможет избегать этого разговора какое-то время. — Ко мне вчера подошел молодой человек, врач временно направленный в нашу больницу, спрашивал о тебе, — Хирурук смотрел внимательно, словно ждал какой-то особенной реакции, а Эйс и не сильно сдерживался, лицо исказило, словно на его плечо посадили паука. — И… — парень вновь взялся перетирать ткань меж пальцев и смотрел не моргая, казалось, даже перестал дышать. — Что Вы ему сказали? — Что? Дай подумать, — он издевался, открыто и с игривой насмешкой в глазах. — Кажется что-то про то, что это его не касается, а секреты наших пациентов наше сокровище, с которым просто так не делимся, — Хирурук ухмыльнулся и откинулся на спинку своего кресла. — Вот как, — Эйс порывисто выдохнул и расслабил немного затекшие от напряжения плечи. — Спасибо. — Тебе не за что благодарить меня, — Хирурук пожал плечами и встал из-за стола, что бы налить горячей воды из кулера. — Это моя работа, я не имею право разглашать информацию о пациентах, за исключением официальных запросов правоохранительных органов и лично пациента. Чай будешь? — Да, спасибо, — сперва ответил на последний вопрос Эйс. — В любом случае, он врач и я думал, что имеет возможность узнать все обо мне… — Ну, о твоем теле может быть, — мужчина говорил непринужденно, словно речь идет о ком-то еще. — Но мне кажется тебя не это беспокоило. — Видите меня насквозь, док, — Портгас улыбнулся и кивнул в знак благодарности, принимая кружку из рук врача. — Это моя работа, — Хирурук мягко посмеялся и вернулся за свой стол. — Но мне теперь интересно узнать поподробнее, чего ты в нем так испугался. — В нем? — Эйс задумчиво разглядывал пар от горячего напитка, попутно вспоминая сцену минувшего дня. — Тогда, я испугался не его, я думаю это из-за того, что меня резко схватили за плечо… Но когда я увидел его лицо, то внутри все сжалось, словно кто-то перекрыл доступ кислорода… Я не знаю… Так вышло… — Значит, сперва ты испугался прикосновения, а потом того, что толкнул человека, которого знаешь? Не помню, чтобы такая реакция была раньше. — Возможно, — Эйс коротко пожал плечами. — Этот парень… Это тот, о ком я вам рассказывал, с кем я жил тот месяц.       Неловко. Когда ты говоришь личное тому, кто никогда не видел лица героев историй, это легко, словно пересказываешь сюжет книги. Но когда твой слушатель видит о ком речь, может примерить события на вполне четкую картинку… Все сразу становиться запутаннее, появляются новые страхи и волнения. — Вот как, понятно, — Хирурук отпил чай и еле заметно нахмурился. — Это было неожиданно, не удивительно, что ты так испугался. — Я правда был не готов, — Эйс карябал ногтем поверхность кружки и все не отводил взгляда от поверхности воды. — Я думал, что у меня будет больше времени, что бы подготовиться к нашей встречи и… Объяснить все? — он коротко пожал плечами и посмотрел на собеседника. — Мне страшно возвращаться наружу… если честно… — Наружу говоришь, — мужчина вновь поднялся из-за стола, обошел его и встал напротив Портгаса, облокотившись о стол за ним. — А что для тебя «снаружи»? — Что? — Эйс непонимающе раскрыл глаза, смоляные ресницы подрагивали от того, что парень несколько раз посмотрел на кружку и затем все же закрепил взгляд на враче. — Да. Давай, чтобы тебе было проще возьмем пример. — Хирурук умеренно жестикулировал, на ходу придумывая ситуацию. — Представь, что в мире только два пространства, это твое отделение и этот кабинет. Где будет «внутри», а где «снаружи»? — Ну… — очевидно вопрос с подвохом, но разбираться он будет немного позже. — «Внутри» это кабинет, а «снаружи» отделение? — Почему ты так считаешь? Как пришел к такому выводу? — врач внимательно смотрел за всеми эмоциями парня. — Это пространство меньше… думаю… по этому? — действительно, лучше ничего в голову не пришло. — А если не брать физические объемы пространства? Давай подумаем, какими еще характеристиками обладают эти два помещения. — Тут… тут мы с вами вдвоем и я чувствую себя свободнее, наверно, а там… — Эйс не на долго задумался и отпил горячей напиток. — Там много людей, больше правил, система по которой нужно жить.       Портгас говорил первое, что придет в голову, какие-то более точные характеристики привести сложно. — Хорошо, запомним это. Давай теперь другой пример, — Хирурук улыбался, эта тема чем-то его цепляла. — Школа и то, что за ее территорией, возьмем просто улицы, без подробностей, что там? — В школе система и правила которым ты должен следовать, еще группы, все обычно разбиваются по кучкам и в них тоже свои правила, а на улице ты сам по себе, свободно решаешь куда идти и что делать, — Эйс говорил все в воду, изучая стенки кружки. — Хорошо, и где в таком случае будет «внутри», а где «снаружи»? — Ну так конечно… — он поднял глаза, немного нахмурившись, словно это очевидно, но осекся. — Где… что такое снаружи…       Портгас смотрел не моргая прямо в глаза Хирурука. Простой вопрос кажется теперь совершенно в другом свете. Чего он боится и куда стремится, где это самое «снаружи». — Теперь мне кажется, что этот кабинет снаружи, — Эйс не может сдержать тихого смеха, кажется он сходит с ума только больше. — Ты не будешь не прав, — Хирурук коротко пожал плечами, а его интонация не скрывала некого веселья. — Любое понятие имеет под собой определение, и если ты сможешь определить набор качеств, то сможешь и дать имя. Так скажи, чего «снаружи» ты так боишься? — Окей, док, — Эйс все еще тихо смеялся над собственной глупостью. — Кажется я вас понял. Мы создаем себе страхи сами, да? Видимо мне пора выбираться из своего панциря… Скажите, я мог бы встретиться с Трао? — Трао? — доктор вопросительно изогнул бровь и чуть отклонился назад. — А, ну, Ло, — иногда мы так сильно привыкаем звать кого-то по прозвищам, что внезапно вспомнить настоящее имя становиться проблемой. — Я всегда рад помочь своему пациенту, — лицо Хирурука стало мягче, азартный блеск сменился на что-то теплое, а улыбка стала только шире. — Я поговорю с ним и назначу встречу. — Спасибо, — Эйс широко улыбнулся, кажется впервые за последнее время так искренне. — А и еще, можно где-нибудь достать резинку для волос, а то я начинаю чувствовать себя неуютно с такими патлами.       Мыслей в голове много, возможно слишком много для человека у которого перед глазами чисто белый. Говорят, самое страшное перед началом работы, это чистый лист. Он воплощает в себе миллионы возможностей и в то же время полное их отсутствие. Мы каждый день сталкивается с выбором, самым разным. Это может быть что-то несущественное, как выбор сладостей к чаю, а может быть что-то такое, где на чаше весов будут лежать совершенно разные пути твоего будущего. Эйс всегда бежал от выбора, скрывался от реальности за броней своего шипованного панциря и угрожающе шипел, стоило хоть кому-то приблизиться. Ему было не важно с какой целью, навредить или же вытащить стрелу из его раненного сердца. Все вокруг — враги.       Возможно даже через десятки лет Эйс не сможет дать ответ, правильный это был выход или нет. Он ревностно оберегал свои раны большую часть жизни, но всему когда-нибудь приходит конец. Жизнь не ручей и даже не река с порогами, это чертов океан в котором собраны представители множества видов, где так много опасностей, что в любой игре такой квест можно назвать непроходимым. Но мы ведь все равно идем… Уперто премся напролом, вбегаем в тонких тряпочных кроссовках прямо в сердце шторма, промокаем и идем дальше. Иногда учимся на ошибках, а иногда раз за разом наступаем на чертовы разбросанные грабли.       Эйс больше не хочет играть в салки со своим собственным хвостом. Он устал вешать замки на свои чувства и желания, умело прятать их за масками и упорно двигаться к краю. Когда перед глазами чистый белый, ты начинаешь четче слышать свои мысли. Мечты, желания, надежда. Он представляет себе события которых никогда не было, ситуации в которых никогда не участвовал, но только сейчас понимает, что очень бы этого хотел.       Что бы пойти по новому пути, необходимо сделать первый шаг и Портгас эгоистично надеется, что ему в этом помогут, уже помогают. До жжения меж ребер хочется поверить, что он этого достоин. Хотя бы раз. Можно?