Antiutopy99

Одно дело — расстреливать чёртовых крыс, что без разбору уничтожают людские жизни ради собственной, но когда дуло пистолета направлено на такого же человека, попавшего в этот омут, то нажать на курок не так уж и просто. Задачу усложняет то, что с этим самым человеком вас связывает не просто одна участь, а более широкая грань, на которой вы держались рука об руку и прошли половину пути с доверием и пониманием. Альфа не готов убить его, но и спустить с рук подобную выходку выше его сил. Какие-то пару минут молчания превращаются в целый акт ожидания, подпитываясь глубоким дыханием присутствующих. Как бы то ни было, но это не самое сложное — убить. Убить товарища-предателя — это непреодолимое испытание. За все эти страшные дни, пропитанные кровью и слезами, с таким сталкиваться не приходилось. Они знали, что не одни такие гениальные, кто решил за жизнь побороться, но конфликтов никогда не возникало. У всех нейтральная территория, договорённость о том, что никто не помогает, но и не мешает членам других групп. Все они, не до конца отчаявшиеся и угнетенные, ни один раз танцевали с клинками и другим оружием под луной, соприкасаясь плечами. Но что же получается сейчас — Хосок с вытянутой рукой сжимает Glock 17, готовясь продырявить дыру во лбу Кёичи. — И все ли японцы такие пустоголовые предатели? — стальным голосом спрашивает Хосок, хотя вопрос скорее риторический. — Раз испугался за свою никчемную жизнь, то сидел бы и не высовывался. Так какого хуя полез? — альфа начинает повышать голос, что у рядом стоящих Чимина и Джина уши заложило. — За свои поступки отвечать надо. И знаешь, почему твои товарищи не пытаются остановить меня? Потому что ты — жалкий кусок дерьма, которого я когда-то считал отличным стрелком. Ну звание своё ты оправдал, молодец. А теперь, — Хосок достал свободной рукой складной нож из кармана черных джинс и бросил к ногам Кёичи. — Либо сам, либо я помогу. Наступило опять напряжённое молчание. Кёичи медленно поднял нож с земли и обернулся к своей группе. Бывшей группе. Предателей никто не принимает обратно. Всего одно неверное действие, всего лишь жажда свободы, но цена оказалась большой. Он не хотел стрелять в Хосока, не хотел ранить его, но руки не слушали, а разум будто в дымке мрака прибывал. Хорошо, что у Чона реакция что надо, а то лежал бы уже с пулей в сердце и непониманием в душе, на том свете подумал бы о произошедшем. Чирканье спички заставило альфу повернуться обратно лицом к Хосоку, взгляд упал на слабый огонёк в руках Намджуна, который не разбавлял темноту ночи. Альфа прикурил, разнося едкий дым по помещению какого-то здания, где буквально несколько минут назад шла расправа с бистами. А теперь настала очередь трусливого японца, что чуть не уничтожил сразу два сердца, одно из которых принадлежит Чимину. Омега не сможет без Хосока, он зависим. Кёичи шумно втягивает ноздрями воздух, пытаясь заполнить лёгкие кислородом, а потом сглатывает. Выступивший пот норовит скатиться тонкой струйкой со лба до подбородка, оставляя влажный след. Альфа понимает — это конец. Возможно, так даже лучше, ведь тебя не сожрали какие-то крысы-людоеды, не разорвали твоё тело в клочья, терзая заплывший от боли разум. Мгновение — выстрел — покой. Простая цепочка, а главное — безболезненная. Всё молчание нарушает оглушающий выстрел со стороны Хосока, что с безэмоциональным лицом пустил пулю в ход. — Откуда их так много сегодня? — альфа поправил спавшую кожанку на правой стороне, не отрывая взгляда от явно напуганного Кёичи. — Если так и продолжится, то мы до самого утра будем с этими тварями бороться. — А то ты не рад, — хмыкает Джин, принимая сигарету у Намджуна и наполняя лёгкие ядом. — Закончи уже с этим, — он указал на японца кивком головы и потупил взгляд в пол. — Послушайте… — в голосе Кёичи чувствовалось напряжение. Он понял ещё тогда, когда палец скользнул на курок, что это последний уровень в этой игре насмерть, который он не смог пройти. — Я правда не… — Заткнись, сука, — Хосок сильнее сжал пистолет в руке, тем самым заставляя Чимина поежиться. Демон просыпается. — Я считаю до пяти, решай быстрее. Альфа говорит убедительно, отчего хочется забиться в какой-нибудь угол и не слышать этот тон, пробирающий до костей. Хосок злится, очень злится. Чимин чувствует его полностью, его гнев и раздражение, понимает, что сегодня никакой нежности, только жёсткая порка. Отсчёт пошёл.

***

Сегодня никто не надел плащ, никому это не нужно. Приглушенный свет луны анакондой обволакивает четыре души, полностью удовлетворенные проделанной работой. Глубокая ночь — время, когда можно смело отпустить своих демонов с цепи погулять, размяться, пошуметь. Жалкое сознание спадает на ноль, стоит только начать искать цели. Да и искать их нужды нет, они сами в руки прыгают, зубы в углу точат и на свежую плоть слюни пускают. Даже Хосок отложил свой нож в сторону, принимая во власть огнестрельное, жажда поубивать всех тварей слишком велика. Холодная тишина пронзает до костей, её разбавляют лишь неторопливые шаги, пугая людей, которые думают, что по их души уже идут. — Шивон, не пора ли? — в тускло освещённом здании, почти полностью разгромленном, появляется едкий запах лаванды. — Долго тянуть кота за хвост намерен? — Не злись, радость моя, — мужчина делает последнюю долгую затяжку, тушит сигарету о бетонный подоконник и опускается на одно колено около автомата. Смотрит в глазок прицела и расплывается в недобром оскале. — Я ещё не повеселился толком. Эти ребята такие забавные, — альфа издаёт нервный смешок, приставляя палец к курку. — А та сучка, что трется около красноволосого, мне живой нужна. Полумрак и хлюпанье крови под ногами того, кто пахнет ядовитой лавандой, разносятся в молчании. — Бистов нынче слишком много развелось, даже под ноги бросаются, — он обтер подошву об асфальт и опустил руки на плечи Шивона. — Тебя теперь только этот омега интересует? А как же я? — Что ты, детка, ты у меня в приоритете, — альфа отрывает взгляд от своих живых мишеней и разворачивается к омеге, попутно вдыхая запах. — От тебя снова химией несёт, Мики. Я же предупреждал, не смей пить подавители. Мики усмехнулся и обвил шею Шивона, садясь к нему на колени, которые тот специально для омеги расставил. — А если меня кто-то кроме тебя тронет? — Член оторву, — рычит альфа и опускает ладони на упругие ягодицы, сжимая их. — Иди ближе… Животный поцелуй видит только белая луна, что желает увести свой взор, но увы, даже она бессильна.

***

Омега смачивает тряпку прохладной водой, выжимает от остатков лишней жидкости и бережно протирает лицо Тэхёна, что несколько часов изводится жаром. Мучительные воспоминания из прошлого, ласковый голос папы и крепкие руки когда-то адекватного отца — всё это заставило омегу временно выпустить силы и показать слабость, которую сам себе приказывал глубоко внутри держать. Он запутался в том, что сам не понимает, кто виновен. Отец, который бросился с ножом? Папа, что не смирился со смертью мужа, упав в глазах сына максимально низко? Или сам Тэхён, не сумевший обернуть ситуацию по другому? Сколько ни затрагивал омега эту тему, иной раз убеждался — только Бог знает ответ. Юнги заканчивает с лицом и спускает влажную тряпку на руки, медленно ведя вниз. — Чонгук, сколько времени? — шёпотом спрашивает омега, чтобы не потревожить сон Тэхёна. Чонгук поднимает взгляд на противоположную от кресла, в котором он сидит, стену с часами и чуть громче отвечает Юнги: — Почти три. У них есть пять минут, не паникуй раньше времени. После этого послышался щелчок открывающейся двери. Чонгук положил руку на небольшой пистолет, что лежал около ягодиц и бросил взгляд на Юнги, который развернулся всем корпусом ко входу в спальню, закрывая собой Тэхёна и вытаскивая складной ножик из ремня джинс. Медленные, но уверенные шаги приближались к парням, а хватка на оружии становилась жёстче. Но из-за угла показалась блондинистая макушка, заставляя Чонгука убрать руку обратно на бедро, а Юнги выдохнуть с облегчением. Чимин с лёгкой улыбкой присел на край кровати и положил руку на лоб Тэхёна. — Как он? Не просыпался? — Чимин нежно стал гладить омегу по волосам, замечая, как тот жмурится. — Нет, но запах уже не такой сильный. Чонгук не реагирует, — Юнги сел около Чимина. — Где остальные? — Джин попросил их сходить в квартиру Тэхёна и взять несколько вещей. Он считает, что этому лисёнку лучше пожить у него первое время, — Чимин продолжает наглаживать Тэхёна, раздвигая губы в ещё большей улыбке. — А если он не захочет? — Куда денется. Ты не чувствуешь? — Чувствую что? — Лёгкий запах пиона на нём? — И что? — Джин пахнет пионами, — заканчивает мысль Чимин и прищуривает глаза так, что их почти не видно. — Он не выпускает феромоны наружу, поэтому не удивительно, что ты не знаешь его аромата.

***

Альфы без труда попадают в квартиру омеги, замок в которую пострадал от Джина сегодня утром. Намджун нащупывает выключатель в прихожей, пока его брат целенаправленно двигается в сторону спальни. Хосок решил подождать около двери, ещё не до конца отошедший от выходки Кёичи. Пустить пулю в его лоб, пожалуй, было сегодня десертом, который альфа предпочёл бы больше не пробовать,ведь вкус у него специфический. Пока Джин и Намджун копались в шкафах омеги, собирая в руки всё необходимое, Хосок находился будто в прострации. В голову стали лезть обрывки памяти связанные с Чимином, что заставляло сжимать кулаки так, что ногти впивались в кожу, оставляя небольшие красные следы. К счастью, братья закончили быстро, у омеги не было много вещей, так как купить не успел. Хосок тоже не успел. Не успел раствориться полностью в воспоминаниях, поэтому поборолся с желанием увести себя и Чимина домой. — Идём, — командует Намджун, указывая рукой на дверь, потом прикрывает её и идёт следом за альфами. Главный достаёт пачку с сигаретами, снова позволяя ядовитому дыму проникнуть в организм, и заходит в соседнюю квартиру, запуская запах никотина с собой. Альфы проходят к омегам и Чонгуку, который прикрыл глаза и, кажется, заснул. — Уже поздно, — говорит Хосок, бросив взгляд на своего омегу. Чимину больше повторять не нужно, он встаёт с кровати, убирая руки с волос Тэхёна и хватает красноволосого альфу за плечо пальцами. — Мы пойдём. Когда дверь за ними закрылась, Чонгук, не открывая глаз, спросил: — Что это с ним? — Помнишь того мудака Кёичи? — Намджун увидел слабый кивок и продолжил. — Он в Хосока стрелял, но промахнулся. В общем, только разозлил его, за что и пулю в лоб получил. Сучёныш, крыс от людей не отличает. Главный прорычал от гнева и бросил окурок в пепельницу. Сейчас спокойно, нет тревоги или беспокойства. Но направленный на них прицел винтовки говорит о другом. Опасность.