Antiutopy99

Монотонно пролетели пять дней с той ночи, как не стало Кёичи. Течка Тэхёна прошла под присмотром Юнги, который не отходил от омеги, лишь иногда уходя к себе отдохнуть. Чимин тоже не исчез и помогал не думать о прошлом своими нежными прикосновениями. Непонятные чувства к Чимину так и не отпустили Тэхёна. Когда блондин в очередной раз гладил по волосам, а потом оставил невесомый поцелуй на лбу, сердце сжалось до крошечных размеров, словно произошёл взрыв из звёзд перед глазами. Но эти ощущения неправильны по отношению к Чимину, даже к самому Богу, ведь омегам нужны альфы, а не такие же слабые омеги. Хочется просто выжечь дыру, заполнить водой и отпустить эти тяготы. Та идиллия, что происходит между ними - запретная. Из неё Тэхёна вырывает Джин, который также бережно ухаживал за омегой в этот тяжёлый период без каких-то скрытых целей. То, что чувствует Тэхён к Джину, не похоже на их с Чимином связь, но это чувство не менее уютное и тёплое. За это время Тэхён многое узнал об устройстве Антиутопии, всё услышанное поражало. Такая бесчеловечность со стороны правительства, даже к преступникам масштабного уровня, неуместна. Верхушки готовы приносить богам жертвы кровью, только бы увидеть шоу. Смертная игра набирает всё больший оборот для Тэхёна, срок неприкосновенности иссякнет через каких-то жалких двадцать три дня, но сильная поддержка, теперь уже друзей, позволяет надеяться на лучшее. Самое страшное для омеги было слушать про город-кладбище, который привыкли называть Пустошью. Джин с ничего не выражающим лицом объяснял, куда деваются трупы. Оказывается, никто не интересуется тем, откуда берутся тела с простреленными головами, что редкость, но явление частое. Главное — не попасться с оружием, иначе верная казнь, а смерть сама палачом станет. В Пустошь каждый день привозили сотни убитых, ранее познающих муки людей, чьи души давно в огне плавятся. Там ещё более мёртво. Там смерть в спину не дышит, она обнимает и нашептывает колыбельную, убаюкивает. Там её дом. Большие бугры с множеством тел, что покидали этот мир одинокими; изредка мелькают одиночные могилы, где хоронили тех, кто нашёл свою душу в таких же проклятых и расставался с жизнью, зная что они не одни. От одной мысли, что когда-нибудь окажешься в этой пропитанной кровью земле ужасает донельзя. Тэхён, как бы ни старался сохранить спокойствие, всё равно остановил Джина на полуслове, не дав закончить рассказ о месте не менее страшном, чем сама Антиутопия. Теперь понятно, почему люди, сумевшие чудом вернуться домой спустя девяносто девять дней, растеряли самообладание, которое мелкими крупицами осыпалось и, в конце концов, осталось на корабле, что вёз их на смерть. Желание броситься тогда в море у Тэхёна возрастало, лучше бы сделал это по пути сюда. Тэхён уже не плачет, вспоминая свой грех и родителей с далёкого прошлого. Пути назад нет — только неизвестность будущего, застеленного алой вуалью.

***

Окутанная темнотой комната и два обнажённых тела. Плавные движения на кровати, изящная вздымающаяся грудь, горячие прикосновения. Чонгук плавно обводит слегка заметный шрам на левом ребре, потом нагибается и накрывает его губами, медленно поднимаясь вверх. Юнги жмурится и сильнее впивается пальцами в простынь, так приятно вновь чувствовать его в себе. Чонгук защищал, не позволял себе терять контроль, боясь навредить, сделать хуже. Но рана почти затянулась, поэтому он позволил себе, выпустил своего демона, который, по сравнению с хосоковым, ручной и безобидный. Сдерживаться уже просто невозможно, особенно терпению пришел конец, когда Юнги залез на бедра и прошептал тихое, но возбуждающее: хочу. Чонгук тоже хочет. Хочет и берёт. Оба купаются в нежности и желании, не боясь утонуть. Лёгкие, но уверенные толчки заполняют тело омеги, вырывая высокие стоны. Юнги извивается на кровати, мнёт простыни и льнёт больше, насаживаясь полностью на член альфы. Чонгук хрипло рычит, кусает омегу за ухо и срывается на глухие стоны. Такая эйфория знакома только им. Руки Юнги поднимаются и опускаются на бедра альфы, вжимая его в себя ещё больше. Даже воздух между ними не находит места, но он и не нужен. Они сами кислород создают, а потом ныряют в него с головой, задыхаются, но живут. Это для них правильно, всё с самого начала было для них правильно. Несостоявшаяся свадьба ни к чему, и так хорошо. Чонгук готов и без клятвы перед Богом воздвигнуть мосты для Юнги, а Юнги и так отдал сердце, которое с раннего детства только Чонгука, только его. Движения размашистее, дыхание совсем сбилось, и появилось чувство удушья, но это приятно до дрожи. Юнги тянется к лицу альфы, всем видом показывая, что хочет. И Чонгук исполняет застывшее на устах омеги желание. Губы прикасаются к чужим губам, которые стали самыми родными. Чонгук ощущает яркий вкус черёмухи, пока Юнги утопает в гиацинте. Их феромоны настолько сочетаются, что голова кругом идёт от создавшегося аромата. Последний толчок, громкие стоны в унисон. Юнги чувствует, как горячая жидкость заполняет каждую клеточку внутри, отчего слезы начинают непроизвольно катиться из глаз, текут по пухлым щекам, а потом встречаются с тёмными руками альфы. — Прости, было больно? — обеспокоенно спрашивает Чонгук, продолжая гладить любимые щёки. — Нет, Гук-и, всё хорошо, — Юнги слегка мотает головой, подтверждая свои слова. — Наоборот, это слишком приятно. — Не плачь, пожалуйста, — Чонгук оставляет нежный поцелуй на носике омеги и ложится рядом. Он перекладывает размякшее тело к себе на грудь и перебирает прядки шоколадных волос. — Я люблю тебя, солнышко. Юнги молчит, пытается дышать ровно. Ради этих слов он готов бороться до конца, сдаваться нельзя. Омега встаёт с кровати, накидывая футболку Чона, которая оказалась ближе всего. Глаза давно привыкли к полумраку, поэтому включать свет нет необходимости. Он отодвигает плотные шторы и смотрит вдаль сквозь открытое окно. Всё тот же прекрасно опьяняющий город, невероятный пейзаж улицы, в эту ночь даже звёзды решили показаться миру, позволяя себе захватить внимание Юнги. — Гук-и, — почти шепчет Мин, не прекращая лицезреть магические виды. — Если мы когда-нибудь расстанемся, и я попаду туда, к звёздам, ты найдёшь меня вновь? — Я найду тебя даже в другой вселенной, — сердце отчего-то сжимается, плохое предчувствие накрывает волнами, и он не выдерживает, подходит к Юнги. Но… Тело безжизненно падает точно в руки Чонгука, а напротив окна блестит маленький огонек. Теперь и в сердце альфы горит огонь, полыхает, раздувается до такой степени, что искры в глазах появляются. Он не оставит это так просто, никто не смеет забирать у него самое ценное.

***

Можно полюбить лишь раз, остальное — способ найти замену или полное заблуждение. Беспочвенные слова о любви не стоят ничего, если доказать их невозможно. Чонгук доказывал. С самых ранних лет защищал, оберегал. Он мог часами смотреть на то, как Юнги читает, в эти моменты он особенно прекрасен. Был. Это осознание перечёркивает всё. Сколько он себя помнит, они всегда были вместе. С Юнги всё впервые: и дружба, и симпатия, и чувства, которые со временем корнями приросли к сердцу, и никак их не вырвать. Немыслимое проявление агрессии вперемешку с яростью и скорбью по ушедшей любви. Никто не мог принять, тем более Чонгук. — Гук-и, — Джин нахмурился ещё больше, сосредотачиваясь на экране ноутбука. — Ты должен это увидеть. Но прошу, без глупостей. Чонгук перестаёт прожигать стену взглядом, мысленно находясь в другом месте, голос друга на время выводит из этого состояния, заставляя встать и подойти к нему. За два дня поисков и выяснения ничего не удавалось найти, Хосок с Чимином всегда уходили в ночь, пытаясь сложить все накопившиеся пазлы, но ничего не вышло. Тэхён и Джин не отходили ни на шаг от потерянного и полностью опустошённого Чона. Вот оно. На экране запись с камер видеонаблюдения, где достаточно чётко видно лицо. Шивон. — Откуда? — одними губами шевелит альфа. Он никогда не выглядел таким пугающим. — Откуда, блять, у него винтовка?! Он бьёт кулаком о позади находящуюся стену и скалится. — И зачем? — уже более спокойно спрашивает Чонгук, не надеясь услышать ответа. — Я, конечно, никогда не считал его адекватным, — Джин прикрыл глаза, справляюсь с наступающим раздражением. — Но это… бред. Я звоню Хосоку. Джин набирает номер, пытаясь связаться с Хосоком. Гудки прекратились, оповещая о том, что на том конце ответили. — Хо, — голос Джина звучал настолько решительно, что Тэхён, сидящий слева от него, оторвал взгляд от ноутбука и направил на альфу. — Нам нужно проучить одного ублюдка, чтоб больше смотреть на оружие не смог, а лучше, чтоб на совсем потерял зрение и исчез с украшением во лбу. Джин дождался ответа и сбросил звонок. — Тэхён, — Джин повернул к нему голову. — Ты ломал когда-нибудь пальцы? — омега отрицательно помотал головой. Джин издал короткий смешок и добавил. — Значит придётся попробовать.