Happily Never After

      - А вдруг это кладка?!       - Какая, к дьяволу, кладка?       - Змеиная!       - Кайя, мы мертвые, нет там никакой кладки.       - Анна сказала, что внутри меня что-то есть...       - Опять ты жрала всякую дрянь? Иди сюда, ляг… Кладка была бы в матке, а не в животе.       - У тебя пальцы холодные, погрей.       - … ты же не разобьешь яйца, если они там?       - Не разобью.

***

      - Это всего лишь дурацкое ожерелье, - оперев подбородок на кулак, бурчала Кайя, гоняя стальной ложкой ватный тампон.       - А Самир что?       - Расстроился. Анна недоверчиво приподняла бровь и хмыкнула, не отрываясь от хирургических инструментов.       - Я там немного… заплевала книги, пока тащили бусины, обложки поплавились слегка… Не спрашивай.       Анна аккуратно подцепила щипцами покореженный замочек, стуча крупными черными бусинами по поддону. Взгляд ее, хоть остановившийся на ожерелье, стал рассеянным и словно невидящим. Стащив зубами перчатку, она пропустила бусины, как четки, сквозь пальцы.       - Это морион. Черный кварц. Я вижу… мертвецов? Откуда оно?       Кайя надулась.       - Почему я ничего не вижу? Сколько Джованни нужно пережрать, чтобы сработало? Какие-то они все бесполезные.       - А ты больше слушай всяких старых сволочей.       Анна, попав к Ирине, развернулась вовсю. Паоле жизнь в Лафайетте, в тисках теневой хватки мадам д’Аран и железными убеждениями товарища Соколовой, привлекательной не показалась. Убедившись, что Анна не пропадет, Паола отправилась дальше. Анна, в последнюю ночь в Новом Орлеане расставшаяся с мечтой о человечности, отдала фонарь Ирине. Фонарь, светивший Зверю, фонарь трехглазой Евы, не нашедшей человечности и упокоившейся в шкатулке из слоновой кости.       В руках Ирины, занятой коммунизмом и отмахнувшейся от историй о Голконде, фонарь едва тлел.       Звезда же Анны, принявшей Зверя, засияла.       - Есть предчувствие, что оно пригодится в Чикаго, - потусторонний огонек в глазах Анны не гас, - давай отправим Жаннетт? Главное, пусть положит в ту шкатулку, которую недоеденный Джованни у нее отберет.       И хотя Анна, хвала Змею, не Жан-Батист, иногда от ее проснувшихся способностей у Кайи пробегали мурашки по спине.       - А жирно ему не будет? Вот еще! Зубы снова лишние? Винни! Винни, отлипни уже от товарища, прости Господи, что за обращение, Ирины! Там Джонс у Жаннетт что-то отбирать собрался!       Анна, продолжая невинно улыбаться и пропуская мимо ушей комментарии – яростные Ирины, ревнивые Кайи и смущенные пытающегося разнять их Винсента – обтерла ожерелье, каждую бусину, и тщательно обложила бумагой и ватой. Взяла со стола стальное перо и каллиграфическим почерком (спасибо, Паола), вывела короткую записку Жаннетт.       Пусть спрячет подарочек в достаточно дорогую мишуру. Богатства и деньги застят глаза лучше любых дисциплин.       В конце концов, с Джино один раз сработало.