Happily Never After

      Это было ни на что не похоже. Обычно она не молчала, но когда замолкала, он никогда не знал, выйдет ли из этой ночи живым.       В эти ночи от них не оставалось ничего. Был только Бог, только желание, только темное, мучительное безумие. Пусть бы его не стало – ведь этого он желал с первого заката, что они встретили вместе. Что однажды он не проснется, что однажды она – они оба – никогда больше не будут одни.       Роли менялись. Вот он – проводник, соблазнитель, вот он жрец и отец. Вот она – пропасть без дна, небо без звезд, молитва и грех. Желание победы и страх поражения. Он – та горсть, что не дает воде раствориться в песке, она – та волна, что неизбежно расколет скалу. Ничего не остается от смертности, от детского счастья, от невинной улыбки. Лишь ускоренье падения, дорога свободы, изменчивая удавка Пути.       Сначала она просит немного. Чешуйку с хвоста.Поцелуй. Яркий, обжигающий свет. Открой глаза. Закрой рот. Не отвечай, я знаю, как тебе нравится. Боль. Запах крови. Дурмана. Раскаленное, пьяное смешение желаний и страхов. Воля Господа – моей кровью даровать разуму легкость, ее – разрывать тело пламенем. Как дым от жаровни, чадящая смерть благовонных углей.       Буря пугает и душит, ускользает песком, лишает опоры. Желания слепят и манят, сбивают с пути ложной ценностью. Но лишь в раскаленном горниле, между промедленьем и смертью, сознанием и волей, Кровью и телом – Бог прятал Истину.       Истину звали Семья. И Дорога. Мир, Знание, Вера, Свобода. Собственный Путь, Осколки Цепей. У Истины не было имени.       Истину звали Любовь.       Наутро ничего не оставалось от Истины. Они умирали и спали, в смерти видели сны, чтобы ночью принести к алтарю звездную пыль – все, что оставалось в ладонях. Иногда звезды путались в ее волосах, иногда – застывали слезой в зеленых, как искушение, глазах. Их он не сносил в золоченые чаши, не покрывал красным ядом – Богу всегда будет мало.       Бдение их не закончится. Они никогда не захотят быть одни.