I'm your Dad, Bitch

      Хосок не понял как согласился и подписал договор, который ему предложила пара Ким. О нет, он не такой, как у Тэхёна, Чимина, Юнги и Чонгука: все они остались людьми, а Хосок — всего лишь… игуана обыкновенная по кличке Хо. Его обучение на кафедре зоологии оказалось самым дорогостоящим, соответственно, условий больше.       Парень в особняке вынужден вести себя словно шустрая рептилия, энергично ползая по мебели, пугаясь шорохов, резких звуков, паникуя при виде незнакомых людей, создавая периодически шум: шипение, цоканье, дикие выкрики. Он покрасил корни волос в жёлтый цвет, концы — в неоновый зелёный, светящийся в темноте, купил линзы с узкими вытянутыми зрачкам, одежда у него только травяных или изумрудных оттенков, его наивные сокурсники думают, что он просто сильно любит эти цвета, хотя они теперь вызывают отторжение.       И самое главное — обтягивающий реалистичный костюм ящерицы с острыми чешуйками, расположенными поперечными рядами, очень длинным разноцветным — чхать хотел Сокджин, что радужной окраски у животного нет, красиво же — хвостом, сжатым с боков, продольным гребнем и отверстием для мошонки, члена и ануса. Маску к костюму делать не стали, неудобно целоваться носить. Они с Намджуном долго спорили, выбирая животное: мужчина хотел собаку, а парень — что-то необычное, экзотическое. В итоге, остановились на игуане, несмотря на неприязнь первого к пресмыкающимся.       Сегодня вторник, и Чон, сам заперевший себя в клетке, ждёт своих папочек, которые должны покормить — он не имеет права есть, пока кто-либо из хозяев не даст с руки — его зеленью, поиграть с ним. В остальные дни он может спокойно и свободно передвигается по особняку, даже носить нормальную человеческую одежду, но в присутствии троих Кимов лучше этого не делать: дизайнер обидется, ведь костюм — его творение, а пара будет долго на него косится, ибо тот всё ещё остаётся игуаной.       — Наша рептилия уже проснулась, да? — умиляется Джин, подходя к клетке и подзывая ладонью к себе. Хосок послушно подползает поближе, и брюнет любуется переливающимися мышцами под гладкими чешуйками, гладит своего питомца по щеке, треплет мягкие волосы и целует в макушку. Ящерица фырчит и ластиться, открывая рот, требуя хоть какой-то еды. Брюнет смеётся и достаёт из сумки контейнер с овощным салатом, открывает дверь клетки и сам кормит с вилки. — Ты прекрасный, Хо, — приговаривает управляющий ласково, засовывая тому в рот кусок помидора.       — Ты к нему относишься лучше, чем ко мне, — холодно раздалось сзади. Намджун давно появился в дверном проёме, ревностно наблюдая за действиями своего мужа. Хосок, предчувствуя ссору, забился в дальний угол, наплевав на корм.       — Конечно, он же такой милый, а ты его напугал, — подтверждает Сокджин, пытаясь дотянуться рукой до упрямого питомца. — Ну же, вылезай обратно ко мне, — просит, доставая сладкие яблоки. Чон жмурится и всё же выходит из тени, с хрустом кусает фрукт и медленно разжёвывает, наблюдая за хозяевами.       — Да, он покорнее меня, но я тебя лучше трахаю, дорогой, — мужчина возражает, приближаясь к любовникам и смотрит на ящерицу с долей чёрной зависти.       — Докажи, — парень провоцирует, с намёком поглаживая свои бёдра. Чон хочет снова убраться подальше, но его останавливает блондин, приказывая: «А ты смотри и учись, рептилия».       Намджун затягивает мужа в поцелуй, кусает губы до крови, растёгивая его любимую рубашку и случайно срывая одну из пуговиц, получая оплеуху. Мужчина в ответ ставит подножку и валит на пол, и парень стукается локтём, шипя. Удовлетворённо улыбнувшись, старший снимает с него джинсы, намеренно царапает ногтями ноги, оставляя белые полосы, постепенно становящиеся красными. Джин лежит, зная, что любое сопротивление бесполезно, но старается иногда увернуться от слишком болезненных ударов по ягодицам, получая в отместку в три раза больше. Намджун бьёт сильно, не жалея сил, но контролирует себя.       Закончив наслаждаться вскриками мужа, он раздевается, подминая под себя парня и раздвигает ему ноги. Не теряя времени на растяжку, он сразу входит с низким стоном в растраханный анус, который без проблем может принять огромный дилдо, и толкается. Брюнет выгибается и подаётся навстречу, требуя большего. Они снова соединяют губы, но на этот раз менее агрессивно.       — Как можно быть такой развязной сукой, Джин-и? Ты течёшь от любого предмета внутри себя, — с упрёком говорит мужчина, начиная двигаться дальше.       Хосок то наблюдает за ними, то пытается жмуриться, но всё равно слышит чмоканье влажных губ друг об друга, и сдаётся, чувствует стояк между ног и заводит одну руку вниз, к члену, дразняще поглаживая вытянутую головку, размазывая предэякулят, другой играясь с сосками сквозь ткань костюма. Он сжимает одну бусину, оттягивает, а потом делает то же самое с другой, пока обе не начинают болеть, жечься от любого прикосновения. Ствол обильно сочится естественной смазкой из-за отрывистых, быстрых и сильных движений. Чон не знает, чего он хочет больше: чтобы его трахнули, или он трахнул кого-то. Наверное, всё и сразу. И вот, когда он уже находится совсем близко к разрядке, его прерывает приказной тон Намджуна:       — Без рук! — кричит он, вдалбливаясь в обмякшее от недавнего яркого оргазма тело.       Игуана скулит, ползает по полу клетки, придавливая свой член, и безмолвно кончает, падая лицом вниз. Растекается полупрозрачная лужица. Вскоре он снова возбуждается от громких шлёпков, стонов хозяев, характерного перечного запаха секса и разочарованно вздыхает, потому что не может присоединиться, ему остаётся лишь смотреть на то, как блондин изливается внутрь мужа, выходит из него, ставит раком, меняя позу, и опять трахает влажную хлюпающую дырку, загоняя вытекающее семя обратно. Чон встаёт на колени и хватается руками о решётку, просовывая член в один квадрат, который идеально подходит под толщину его ствола, и толкается, пока высокий фонтан не выстреливает из уретры.       Намджун снова спускает кончу в обессилевшего Джина, замерев на несколько секунд.       — Можешь выйти, рептилия, — зовёт мужчина к себе, и Хосок радостно пролезает через специальное отверстие, волоча длинный радужный хвост. — Хочешь вылизать своего хозяина, м? — указывает пальцем на тяжело дышащего Сокджина. Ящерица молча ложится у ног управляющего и, когда старший раскрывает половинки, тычется языком в расслабленное колечко мышц, проходит в анус и поглаживает гладкие стенки. Чон изо всех сил вытягивает язык, чтобы достать как можно дальше. Рот наполняется вязкой слюной, и чувствуется горьковатый вкус чужой, ещё тёплой спермы. Тонкие губы питомца целуют сфинктер, и Джин вскидывает голову, широко распахивая глаза, когда к языку присоединяются зубы, цепляющиеся за края кольца, и пальцы, растягивающие дырку.       — Ай!.. Хо, не останавливайся, — умоляет он, смаргивая слёзы, когда покрашенные в розовый ногти задевают разбухшую от уздечки Намджуна простату. Так хотелось кончить от проворного скользкого языка внутри. Муж коснулся его члена, проведя пальцем по всей длине, а потом вдруг крепко сжал, и Сокджин, крикнув, излился себе на грудь. Хосок продолжал работать ртом, получая от этого удовольствие.       Намджун встал позади игуаны, шлёпая округлые ягодицы, и неожиданно вставил два пальца в неразработанный анус и тут же вытащил их, приставляя головку. Чон отвлёкся, поворачивая голову к старшему и встречаясь с похотливыми голубыми глазами. «Красивые!» — восхищённо подумал парень, и хотел было открыть рот, чтобы высказаться, но осёкся, вспомнив, что он не должен разговаривать. Зато в него смачно вошли, хлопнув по зелёной спине.       — Вы-е-би, — по слогам выговорил Джин, содрогаясь от возбуждения. Ящер облизывал его грудь, собирая кончу, и целовал в губы, передавая через слюну. Целовался брюнет страстно, пошло, однако не грубо.       — Беру свои слова назад, вы охуенно смотритесь вместе, — заметил Намджун, делая первые толчки в Хосоке, поглаживая гребень на хвосте. Килеватые чешуйки приятно скользят по коже пальцев, но остаются острыми, и блондин случайно режется об одну, лицезрея каплю крови на пальце. Жаль, нельзя сунуть этот палец как можно подальше в Тэхёна в качестве своеобразной мести.       — Блять, трахни меня. Я хочу твой длинный член, — простонал брюнет, напоминая питомцу о своей просьбе. Игуана толкается в его анус, вылизанный до блеска, закусывая губу, чтобы не застонать, и мужчина сзади замирает, давая рептилии выбрать темп. Чон сначала двигается прытко, но неглубоко, а потом меняет скорость на более медленную. Когда он выходит из жаркого ануса Джина, то насаживается на толстый ствол Намджуна, и это действительно добивает его морально: он стонет, не выдерживая, сходя с ума от напряжения. Но его за это не наказывают, потому что хозяева хотят получить разрядку, им сейчас не до наказаний, хотя старший шипит, предупреждая о последствиях после секса.       Намджун балдеет, видя, как под ним стонут сразу два молодых красивых парня, а Сокджин просто течёт и подмахивает бёдрами, с самолюбием вспоминая, почему выбрал Хосока: у него была необычная головка, сильно вытянутая. Теперь же она ровно била по простате, проезжаясь прямо ней, и он понял, что не ошибся.       Первым сухо изливается управляющий, сжимая в себе член Хосока, а тот вздрагивает от неожиданного толчка мужчины, и у него случается кратковременный коллапс. Ящер получает заряд тёплого семени прямо в себя, и кончает от этого приятного ощущения заполненности.       Хосок, немного отойдя от оргазма, снова присасывается к дырочке брюнета, вбирая в себя собственную сперму. Она отличалась от семени Намджуна тем, что была слаще с долей кислинки. Кажется, он понял, почему его кормят только полезной едой: салатами, зеленью, овощами и фруктами. Один из маленьких плюсов вегетарианства.       — Хорошая рептилия, — ладонь мужчины поглаживает яркие волосы, оттягивая на себя, чтобы он смог глубоко поцеловать растерянного парня, смакуя на языке отголоски вкуса семени. — Правда, умеющая говорить, — за резкими словами следует удар по рёбрам. Игуану прижимают к ковру, снова входят, отодвигая хвост в сторону, и трахают, трахают до изнеможения. Чон молчит, в мыслях умоляя больше не издавать звуков, но другая сторона требует усугубить ситуацию и получить ещё порку. По мышцам Намджуна стекает пот, и Джин не может терпеть такой соблазн: он переключается на мужа и слизывает с него солёные капли, надрачивая себе.       Уставшие тела доходят до оргазмов в один момент, пара Ким кончает без семени, а ствол Хосока пускает одну мелкую струю.       — Воу, вы извращенцы, конечно, — как гром среди ясного неба появляется суровый, рассерженный Юнги. — Я пишу трек и, если вы все не забыли, живу в соседней комнате. Я, конечно, тоже подписал договор, но там было написано про еблю в среду, а сегодня только вторник, так что не насилуйте мне мозги. Трахайтесь потише, — он закрывает дверь с силой, прежде чем Намджун успел возразить.       Джин звонко засмеялся, утыкаясь лицом в ключицы питомца.       — Смеёшься, как стеклоочиститель, — едкий комментарий Намджуна не заставил себя ждать.       — А ты — как заглохший трактор! — наезжает управляющий, махая руками, яростно отстаивая свою честь. И ссора начинается: вспоминаются бытовые проблемы годовалой давности, общие претензии к характерам друг друга, тот неловкий случай четыре месяца назад.       Ящер фырчит, лезет обратно в клетку, размызывая лужицу, и хозяева замолкают, подзывая обратно. «Поздно», — ехидно бросил парень сам себе, растягиваясь на полу: сейчас он хочет проспать ближайшие несколько часов, и даже хозяева ему не смогут помешать. Он же игуана, а они довольно упрямые существа. Всё честно и справедливо.