***
− Николаев Иван Арнольдович, знаешь такого? − Это которого по новостям недавно показывали? Который устроил драку в ресторане? − Ага. Тот ещё урод, конечно… Ворует миллиардами, людей ни во что не ставит… − И что? − В общем. Вчера в шесть вернулся он в свой загородный дом, отпустил водителя и…***
Странный запах заставил его обернуться. Кислый и мерзкий до тошноты. «Опять эта дура в холодильнике что-то оставила» — промелькнуло у него в голове. Подсвечивая путь смартфоном, он пошёл вглубь дома. Подойдя к двери в кухню, он на секунду задержался. Отвратительный запах усиливался, но теперь к нему присоединился пробирающий до костей холод…***
− Наших только через трое суток вызвали. На работу не пришёл, на звонки не отвечал. Сначала думали, что он забухал. Послали водителя проверить. А тот уже полицию вызвал.***
На стуле запрокинув ногу на ногу сидел Он. Держа в тонких, длинных, костлявых пальцах бокал вина, Он медленно подносил его ко рту. Рот, а точнее, огромная пасть, занимающая половину головы, состоящая из длинных и острых, как бритва, зубов, растягивалась в надменной улыбке. В необъяснимом страхе, он смотрел на Него, на Его белоснежный смокинг и такую же мертвецки бледную кожу цвета яичной скорлупы. Тошнотворный, мерзкий запах смрадным потоком ударил ему в ноздри, холодный ветер лизал ему босые ноги. Из клыкастой пасти раздался безумный, надменный смех, оглушающий своим звучанием. Казалось, будто Он звучит в голове самого бедного человека, попавшего в паутину этого существа. Ужас мурашками медленно пополз по его спине, речь комком застряла в горле, он запнулся о порожек и, выводя губами что-то невнятное, то ли молитвы, то ли проклятия, полз к выходу, как полураздавленный червяк пытается найти спасения. Нет. До полураздавленного червяка он был ещё слишком целый…***
− Его нашли на кухне. Точнее, основную его часть… Я лично туда зашёл, чуть не вырвало. А ты знаешь, я всякое повидал. Федоренко вон не сдержался…***
Душераздирающий крик вырвался из его глотки. Что-то внятное и членораздельное он уже не мог из себя выдавить. Сначала он пытался умолять его, с его языка слетали самые ужасные угрозы и проклятия, но Его ничего не останавливало. Единственный ответ, что слышал он от своего мучителя, были лишь взрывы хохота, будто тысячи и тысячи голосов ликовали, услышав его вновь. С холодной, острой улыбкой Он продолжал снова и снова наносить ему удары, Его когти, слово бритвенные лезвия, глубоко прорывались сквозь мясо. Кровавые потоки текли от него прочь, но только сознание начинало туманиться, и он пытался потерять его, как разум его прояснялся вновь, и вновь он ощущал боль и страх каждой клеткой своего тела.***
− Я столько крови никогда не видел. Не знаю, что за орудие было у убийцы, но Николаева будто выжали… Будто им пол мыли, что ли. По коридору иду, а у меня ноги к полу прилипают. Вонь стоит невозможная. До сих пор муть такая в голове… − Это от выпитого. − Нет. Прям перед глазами стоит эта картина — по всему дому его собирали, понимаешь? То тут руку найдут, то там ногу… голова в холодильнике… Нет, не могу больше… Судмедэксперт сказал, что от него по кусочку отрезали, и умер он далеко не сразу. Долго мучился. − Подожди-ка, то есть ты говоришь, что он убил его и размазал везде кровь? − Именно. − Однако ни следов, ни каких-либо улик… − В том то, мать его, и дело. Даже непонятно, как он в помещения попадал. − И таким же образом он убил… − Двадцать шесть. На сегодняшний день. И двое, между прочим, из нашего города. − Да ладно? Кто? − Знаешь начальника ЖЭКа во втором микрорайоне? Как его фамилия… Забыл. В общем он и ещё одна женщина. И абсолютно так же: вернулись домой и пропали. Были убиты у себя же дома… − Все были убиты с одним почерком, одинаково жестоко. Но всё происходило в разных частях страны. Вряд ли один человек на такое способен. − Мистика какая-то. − Да уж… Мистика… Фёдор посмотрел на пустые бутылки. Свет от лампочки, свисавшей с потолка, создавал причудливые тени от бутылок, украшенных нехитрым узором. Звёзды на этикетке тускло поблёскивали в этом свете. − Всё, мне на сегодня хватит, — сказал Фёдор, поднимаясь из-за стола. — Ты как? − Нормально… Я посижу ещё… — ответил Пётр Михайлович, жуя кусочек колбасы. − Ну смотри. Как насидишься, ложись в зале. Там матрас есть. − Да я домой, наверное… — неуверенно начал было гость. «Какой домой, — отрезал Фёдор, — ты в таком состоянии далеко не уедешь. А дома жена. Спи уже тут, а завтра проспишься и поедешь». Пошатываясь, он пошёл к залу и наткнулся на идущего навстречу Глеба. Наклонившись к его уху, Фёдор шёпотом сказал тому, чтобы он посмотрел за гостем и помог ему в случае чего. Пётр Михайлович тихо курил у форточки. Синеватый дым медленно, извиваясь плыл к окну и, подхватываемый лёгким ночным ветерком, улетал куда-то прочь. — Знаешь… — задумчиво произнёс он, заметив Глеба. — Ты очень похож на своего дядю. По крайней мере когда он был в твоём возрасте… — Не думаю, — ответил Глеб, убирая со стола тарелку из-под закуски. — Похож-похож. Ещё б повыше был бы, да поплечистее… — гость издал то ли смешок, то ли кашель, — мы с ним примерно в твоём возрасте и познакомились. Точнее, он был. Я-то постарше на десять лет. — Кстати, а это не вы командовали той операцией, когда Фёдору глаз выбило? — Да, я. А ты откуда знаешь? — удивился Пётр Михайлович. — Ну, во-первых, вы вдвоём достаточно громко разговариваете. Это раз. А во-вторых, мне дядя этот момент рассказывал. — Да? И как же? — ухмыльнулся мужчина, — наверняка я в этом рассказе был упырём, засадившим его в психушку? — Ну-у-у, — протянул Глеб. — Да. Может, так всё и выглядело со стороны… Я твоего дядю знаю давно, очень давно. Он, когда в армии служил, — начал гость, — он ко мне попал. В специальные войска. Такой хороший боец, ты не поверишь. Пётр Михайлович облокотился на стену и затянулся сигаретой. Её дым и выпитый алкоголь заставляли его мозг воспроизводить давно ушедшие воспоминания, и они окружали его теплой мутной дымкой. — Один из лучших бойцов. Меткий, сильный, исполнительный. Но что самое главное — честный и верный присяге. Понимаешь, я раньше таких людей почти не встречал, чтоб настолько. За правое дело готов был на что угодно пойти. Жизнь готов был отдать за товарища. Понимаешь? Он был… Никому я не доверял столько, сколько ему. Никому, понимаешь? — гость тяжело вздохнул, предаваясь воспоминаниям, всё больше и больше погружаясь в их омут. — А что случилось на той операции? — А что там. Всё шло отлично. В городе тогда наркоторговля процветала. Два года ловили, но всё мелочь, шестерок. А тут узнали, что скоро за городом будет происходить крупная сделка. Более того, там будет как минимум две весьма крупные рыбы. Всё было спланировано. Мы двигались тихо, была снайперская поддержка, бойцы были готовы ко всему. Начали штурм. Вламывается, окружаем, кричим про «морды в пол» и так далее. По сопротивляющимся открываем огонь. Всё шло как по часам. Этих двоих уже в наручниках в бобик вели, когда ко мне подходит Семёнов (был у нас такой боец), и говорит, мол: «Совухина нет». И только я собираюсь ответить, как… как гремит взрыв. Понимаешь? Я тогда вообще ничего не понял. Оказалось, что в том здании у них ещё и что-то вроде нарколаборатории было, и котлы, находившиеся под давлением, рванули. Как мы всё это профукали, я не знаю, но рвануло так, что полздания как будто и не было. А там под обломками мои ребята. Но их быстро достали. А Совухина нет. Через два часа докладывают: «Совухин найден под обломками в тяжёлом состоянии». В больнице доктор сказал что? Перелом рёбер. Руки. Ноги в двух, вроде, местах. Но это всё заживёт. А вот что самое главное: пациент лишился глаза. Ну и ещё пара-тройка неутешительных слов. Обещали частичную амнезию после случившегося, но нет. Как только твой дядя пришёл в себя… Я его не узнал. Он всё время нёс какой-то бред про демонов, то молился, то проклинал нас. Я б, наверное, и сам поверил в это, особенно когда он начал кричать о чёрте у меня за спиной, и тут резко начала качаться лампочка. Но бред есть бред. Куда я его? Я хотел как лучше. Я видел его тяжёлое состояние со стороны, и я хотел помочь. Но чем я могу помочь? Я солдат, а не врач. Поэтому, посовещавшись с его братом, было решено направить его к специалистам. Может, это выглядит цинично или по-предательски, но я честно… честно хотел как лучше. До последнего старался представить его перед начальством как героя, чтоб хоть как-то ему положение скрасить. Но начальство посмотрело на его диагнозы и списало его со счетов. Ну хоть с квартирой помог. С братом (то бишь твоим отцом) он знатно поругался и жить с ним не захотел. А эта квартира его устраивала. Не дорого, хозяйка — старушка, которой особо ничего не надо. — Подождите, то есть это не его квартира? В смысле она съёмная? — Да. Но суть в том, что хозяевам она и не нужна. Они и забыли про неё, наверное. Ну живёт кто-то в однушке в старой хрущёвке, вовремя платит. Ну и хорошо…***
Фёдор лежал на кровати и смотрел в потолок. Мысли будто прорывались сквозь густой кисель, были путаными и разобщёнными. Но они не давали ему покоя. Кто-то или что-то убивает людей по всей стране, но ему ничего не сказали. Значит, это не его дело. Однако судя по словам гостя тут дело явно нечисто. Фёдор представил себе картину: беспомощный человек пытается из последних сил спастись от неминуемой смерти, холодными тисками руки, взявшей его за горло. Неизвестное существо, обладающее нечеловеческой силой и жестокостью. Не оставляющее следов. Свободно перемещающееся по миру… Если это действительно демон, то он очень силён. Если это действительно демон, то он, Фёдор, был обязан знать про него. Но Ворона ничего не сказал.***
Кулончик издевательски блестел на солнце, наблюдая за Егором. Тот же, совершенно обессиленный, лежал на полу, смотря на причудливую трещину в потолке. Его запястья, туго перемотанные кровавыми бинтами, тягуче ныли тупой и давящей болью. Он ужасно устал. Устал от бесконечных попыток чего-то достичь. Устал от тщетного существования. Он хотел спать. Спать века, тысячелетия. Дать наконец покой разуму и телу. Но он не мог уснуть. Вторые сутки уже он не мог уснуть, не был способен физически. Ужасно болела голова, ныли запястья, ноги морозил могильный холод. Трещина будто складывалась в злорадную улыбку, смеющуюся над мерзким слизнем, над уродливой ошибкой природы. Над ним. Взяв в руку телефон, он набрал короткое сообщение.«Пожалуйста, приходи.
Мне очень плохо.
Срочно нужна твоя помощь».