Не такое уж и бревно

Джим извивается на постели, поддаваясь касаниям горячих рук. У него стоит так, что даже больно. Он трется о твердый вулканский пресс и слышит низкий стон, от которого поджимаются яички. Руками он хватает своего любовника за ягодицы, стремясь прижаться пахом к паху. Кажется ещё немного, и его накроет. О да, ему нужно сделать всего пару движений, он утыкается носом в вулканское плечо, ощущая ментоловый запах зубной пасты, трётся о бедро, а перед глазами появляются вспышки... — Джим, проснись. До начала нашей смены остаётся 29 минут, а я настаиваю на совместном приеме пищи. Ментоловый запах обжигает сильнее. Реальность вытягивает из жарких объятий сна в не менее горячие реальные вулканские. Кирку требуется время для осознания, что Спок будит его. Ещё и как! Коммандер ещё немного влажный после душа, и вжавшийся в него Джим ощущает мокрые волосы. На вулканце флотские брюки и халат из толстой, теплой ткани. Он не лежит, только немного присел на кровать, чтобы разбудить капитана нежными прикосновениями к его лицу. — Джим, я знаю, что ты уже не спишь. Твое дыхание изменилось, а веки перестали трепетать, — и хоть Спок почти шептал, голос его оставался привычно ровным. — Если ты сейчас не встанешь, мы не успеем позавтракать, и ты, возможно, опоздаешь на смену. Кирк чуть улыбается, слыша эту настойчивую речь, закидывает на вулканца руку и ногу, обнимая его все плотнее, чуть ёрзая. Он бы уже поцеловал старпома, если бы не ментоловый запах, напоминающий, что, в отличии от Спока, Джим зубы не почистил, поэтому лишь выдыхает ему в шею, пальцами поглаживая бок, и... Он, оторопев, замер, прекратив мягко, но настойчиво, тереться стояком о бедро вулканца, продлевая жаркий сон и стремительно двигаясь к финишу. Глаза от таких впечатлений распахиваются сами собой удивлённо. Спок выдыхает почти разочарованно: — Видимо, вам потребуется больше времени для утренних процедур, чем я предполагал. Мне не ждать вас за завтраком? Кирк шевелится первым, отстраняясь, заливаясь густым румянцем. — Извини. Я не сразу понял, что... Что не сплю, — и тут же закусил губу, понимая свой промах – теперь для Спока очевидно, что ему снилось. — Мне... Не потребуется много времени. Я постараюсь успеть. Вулканец первый встал с кровати, поправляя халат. В его темных глазах блеснуло что-то, что Джим не мог прочитать. Сам он остался на кровати, пользуясь тем, что плотное одеяло скрывает его утреннюю эрекцию. Спок остановился, собираясь уходить, и приподнял бровь, мол, чего сидим? — Я сейчас тут... И в душ. Коммандер дёрнул двумя бровями, как эквивалент хмыканья, сунул руку под одеяло капитана, схватил его за ступню и, пользуясь своей силой, потянул к себе. Джим охнул и издал смешок, когда его наполовину стащили с кровати, и поспешил прикрыть пах руками. — В целях гигиены вам лучше заняться этим в ванной, — и опять странно блеснул глазами. Но в этот раз Джим понял. Он что, веселится?! Спок с ним... заигрывает? Все указывало на то, если только не учитывать, что это Спок. И ласковое пробуждение утром, и желание позавтракать вместе, и определенно шутливое стягивание за ногу с кровати. Однако... Кирку понравилось. Это было мило, нежно и возбуждающе одновременно, когда Спок прямым текстом дал понять "Я знаю, что ты будешь дрочить. Вперёд!" Черт, еще и простимулировал, позволив потереться о себя с полусна. Напоследок дернув бровями, что должно было выражать ухмылку, старпом покинул каюту капитана через общий санузел. В душе Джим провел действительно не так много времени, поскольку для завершения ему потребовалось просто подумать о возлюбленном и коснуться себя. Так что мылся он настолько быстро, насколько мог человек после оргазма. В каюту Спока он постучал ещё немного взъерошенный, мокрый и сонный, но уже в форме и готовый. Дверь оказалась не заперта. Джим подавил в себе новые вспышки возбуждения при мысли, что Спок, возможно, слышал его или даже не закрыл, чтобы посмотреть... — Я решил, что если мы позавтракаем в каюте, это сэкономит наше время, — сообщил вулканец, сидящий около тарелок с нетронутой едой и уже начавший работать в падде. Кирк ласково улыбнулся, рассматривая вулканца. Если так будет всю его оставшуюся жизнь, Джим будет самым счастливым человеком во вселенной. Поэтому он не может удержаться от желания подойти к Споку и подарить ему ласковый поцелуй, зарываясь пальцами в волосы. За завтраком капитан понимает, что ему нужно как-то отвлечься от темы их стремительно развивающихся отношений. Спок точно не будет испытывать трудности, разделяя рабочие и личные отношения, а Кирку ещё нужно этому учиться. Но как только они выходят из каюты, все становится проще. Капитанская форма и разом напомнившие о себе обязанности превращают Джима в капитана Кирка. И пока рабочие вопросы занимают его голову, он воспринимает и Спока привычно, по-деловому. Джим отвлекается до такой степени, что забывается. И начинает привычно ворковать с милой йомен, чье лицо украшает россыпь веснушек. Он делает это каждый раз, когда они с Джулией разговаривают, несмотря на то, что девушка уже давно замужем. Это такая игра, как с Ухурой, только без язвительности. Йомен удачно парирует выпады и напрашивается на щедрые капитанские комплименты, умудряясь при этом ещё и рабочие вопросы решать. Кирк даже гордится ею: она проявляет этой игрой хороший интеллект, профессионализм и ещё множество качеств, нужных офицеру исследовательского судна Звёздного Флота. После заигрывания с ней он всегда чувствует прилив гордости за команду. — ...Вам стоит обратить внимание на отчёт № 0654. — Вы же знаете, когда вы рядом, я кроме вас ни на что внимание обращать не могу. — Надеюсь впечатлительность нашего капитана не приведет к аварийному состоянию корабля, — мило улыбнулась она. — В таком случае, будет уместно сообщить о поломке некоторой аппаратуры для хозяйственных нужд, — Джулия подсунула ему следующую бумажку. — А что там случилось? — Джим поморщился, оглядывая бумажки. Читать совсем не хотелось. — Если кратко: поломка двигателя машины для одежды. По моим личным оценкам не больше трёх часов работы и одного инженера. Вода стала очень горячей и вещи некоторых офицеров "сели". — Я не знал о таком свойстве ткани. Ваше платье тоже настолько обтягивающее, потому что вы такая горячая? Джулия весело, беззаботно хихикает и вдруг замирает, глядя Джиму за спину широко раскрытыми испуганными глазами. Улыбка на ее лице тает. — У меня там... дела. Я могу идти, сэр? Есть, — весьма неловко выдает она, не дожидаясь ответа и буквально сбегает в турболифт с мостика. Кирк оборачивается, желая узнать какое привидение она увидела за его спиной, что даже не сказала ничего в ответ. Призрак оказывается весьма материальным вулканцем, который с непонятной, тяжёлой тьмой в глазах смотрит на капитана. Джим-то ладно, он привык, он Спока не боится, но йомена можно понять. Под таким взглядом хочется раскрыть шлюз и выброситься в открытый космос. — Спок? — осторожно интересуется Кирк. — Я бы хотел обсудить с вами кое-что. Наедине. Джим выдохнул и встал, не совсем понимая в чем дело. Когда-то капитан поругался с ним относительно того, что коммандер делал ему замечания на мостике, в неподобающей форме и подрывал его авторитет перед подчиненными, тогда они со Споком пришли к решению, что это будет происходить тет-а-тет. И сейчас для всего мостика это выглядело так, будто вулканец решил его отчитать за неподобающее офицеру, особенно старшему, домогательства к подчиненному. Но Джим уже догадывался, что все не так-то просто. Наверное, он всё-таки перестарался с заигрываниями. Он не ощущал неловкости перед Джулией – ей-то явно понравилось. А вот Споку вряд ли. Зайдя в переговорную, Кирк прикрыл за ними двери и оглядел Спока, который остановился у стола для совещаний, сложил руки за спиной и в упор глядел на стену. — Да, мистер Спок? — Джим, — тот первый сменил тон на неофициальный и перевел глаза на Кирка. В них плескалось что-то тяжелое и болезненное. — Ты уверен, что ты хочешь отношений между нами? Капитан непонимающе моргнул, приблизился и запрыгнул на стол рядом с коммандером. — Да, конечно... — спрашивать, с чего вдруг Спок решил, что нет, было глупо. — Ты обиделся? – Джим повернулся к помощнику, рассматривая его острое ухо, в то время как вулканец так и замер, глядя на то место, где только что был человек. — Обида – нелогичное чувство. Я не обиделся. Но я сомневаюсь в серьезности твоих намерений и твоём понимании, на что ты соглашаешься, — ровно произнес Спок. А потом вдруг оттаял, чуть более шумно выдохнул и двинул плечами, повернув лицо к Джиму. И хоть старпом держался все так же ровно, будто кол в зад вогнали, был все так же холоден, капитан видел, чувствовал печаль, которую он источал. — Мы ещё не перешли ко второй части ритуала. Ты ещё можешь отказаться. Я ещё могу тебя отпустить, понимаешь? Потому что если ты примешь это все, а потом решишь сделать шаг назад... Это закончится кровью, — выдохнул вулканец, понизив голос и оперся ладонями о стол, прислонившись к нему и чуть приближаясь к капитану. — Я буду за тебя драться. Как делали и делают вулканцы. Пока я или твой избранник, даже избранница, не умрет. И поверь, я выйду из этого боя победителем, умывшись в их крови и принесу тебе голову этого существа. Буквально. Потому что мне действительно есть за что сражаться. И поверь, я не буду думать о пунктах Устава или нормах морали. Я просто закрою глаза и отпущу инстинкты, древние чувства, которыми пропитаны ДНК каждого вулканца. Поэтому я спрашиваю ещё раз: ты уверен в том, что делаешь? Внутри у Кирка все похолодело. Он представил Спока и Джулию. А ведь этот ревнивец со своей силой действительно мог буквально отделить ей голову от тела. И глядя в темные, с расширившимися зрачками глаза вулканца, человек понимал, что они думают об одном и том же. Спок смотрел внимательно, выжидая, считывая реакцию. Дыхание у Джима перехватило. О чем он только думал? Конечно, он никогда бы не изменил своему вулканцу. Никогда. И уж точно не с Джулией. Право же, он не мог не признать, что мысль о Споке, который как первобытный человек, будет драться за него, не взбудоражили кровь. Это было и страшно, и отчего-то приятно, хотя он точно не хотел бы воплощать это в жизнь. Кирку нравилось, что он принадлежит Споку, и это наполняло сердце теплом и нежностью. Как чувство защиты, когда ты знаешь, что нет вещи, что может тебе навредить, и отныне все в твоей жизни имеет константу. И все же... Джим понимал, что просто не может, не умеет иначе. Он заигрывал со всеми и всегда. Это его способ успешной коммуникации. Только так он может достичь нужного результата и расположить к себе. Он всегда шутил с коммандером, когда тот его отчитывал. Всегда дразнил Нийоту, позволяя ей выплеснуть всю колкость и самодовольство, не пресекая их, и она чувствовала себя комфортно. Всегда поддергивал Чехова, задавая ему неудобные вопросы. "Боунс, будь хорошим мальчиком..." – это вообще девиз по жизни. И это все в своем роде заигрывания. Как объяснить Споку, что, даже намекая на что-то сексуальное, он даже не представлял свою йомен без одежды? Да, черт побери, он вообще мог отпустить такой комментарий абсолютно любой женщине на корабле, не зависимо от ее видовой принадлежности и одежды. Даже парочке мужчин. Может, не очень профессионально, но эти люди не сочли бы его слова домогательствами, а только посмеялись. Они бы сочли это хорошим комплиментом и не более. Но как это объяснить?! — Спок... Я действительно понимаю, на что иду. Я не выберу никого, кроме тебя. Никогда. Я люблю тебя и ты это знаешь. Но... Понимаешь... Я не могу выразить это словами. Давай ты просто посмотришь? Ты меня поймёшь, — Джим оторвал от стола ближайшую руку будущего мужа и поднял к своему лицу, прижимая к щеке, а не к пси-точкам. Спок выдохнул, поворачиваясь к нему и для удобства устраиваясь меж раздвинутых коленей. Огладив одной рукой щеку, пальцами второй он коснулся точек, приятно проникая в разум и соединяясь. Кирк усердно демонстрировал ему свои воспоминания, извлекая разные эпизоды своей жизни, часть из которых была и с Земли. "Это твоя мама?" — поинтересовался вулканец и сделал что-то такое... Он будто ухватил мысль Джима и не дал ей побежать дальше. "Эм... Да. Я к тому, что заигрывания не всегда имеют под собой сексуальный подтекст" "Я хотел сказать, что она очень красивая женщина и вы с ней очень похожи" Было очень странно и приятно, потому что пока Кирк искал воспоминания, Спок никуда не лез без разрешения, максимально закрывшись от некоторых особо бурных частей разума. Он понимал, что Джим не может контролировать себя, он не научен, и пользоваться этим, чтобы покопаться в его голове было нечестно. Так что он считывал лишь то, что ему предлагали и скользил по его сознанию… нельзя сравнить ощущения ни с чем, это было не взаимодействие, а прикосновение, но он точно делал это намеренно и... ласкал его? Иначе и не назовешь, чем очень невинная вариация петтинга, потому что в какой-то момент воспоминания и мысли разбежались от хозяина и он весь потянулся туда, где в его разуме был Спок. Слияние определенно было достаточно поверхностным, а Спок ощущался как... как Спок, но не как что-то, что можно увидеть или потрогать, а как... мысль. Все это было настолько сложно, что Джеймс предпочел не задумываться и не пытаться осознать, а просто ощущать. Прикосновение мысли к мысли отдалось жаром в разуме и теле. Джим мягко скользнул навстречу и оказался... Черт побери, он оказался в чужой голове. И это было офигенно. Потому что вулканец мыслил совсем иначе. У него здесь было все более систематично. Сравнивая коммандера с компьютером, капитан не ошибся. Его собственный разум казался калькулятором по сравнению с этим. Спок был в состоянии удерживать активными сразу несколько образов, задач, легко перебирал и перемещал их. Не чета хаосу в голове Джима. Но это ведь только мысли, осознанное. Двигаясь по этому царству порядка, скользя и ощупывая все, чего касался, он набрёл на участок, на котором будто висел амбарный замок. Это были эмоции, странные, непонятные. Возможно, именно так выглядит вулканский контроль. Мысленно Джим погладил замок, прося показать. Тот закачался, будто старый и ржавый, готовый сорваться. "Не нужно" — перехватил его Спок. "Почему?" "Они связаны с тобой и могут быть тебе противны. Они и мне противны. Я никогда не позволю себе им поддаться" "Я сделал что-то не так, что я тебе противен?" — не совсем понял Джим. "Нет, не так. Наоборот" "Покажи мне", — настоял капитан. — "Разве мы не должны быть искренни в своих проявлениях друг к другу? По сути, с этого начался весь разговор" Если бы в этом месте у Спока было зримое тело, он бы поджал губы и повернулся спиной, как-бы оставляя Джима наедине с этими скрытыми эмоциями, позволяя пробраться за замок и ощутить их. Жест "ты можешь это делать, но мне невыносимо смотреть". Джим уже ощутил, как по разуму разлилось чувство стыда и вины, так что прежде чем вскрыть тайну, он ласково провел по спине коммандера, успокаивая и передавая свои чувства: "мне не может быть противно ничего, что связанно с тобой. Я – последний, о стыде перед кем стоит думать. И я очень тебя люблю". Стоило ему потянуться к замку, как тот рухнул, утягивая в себя, в водоворот чего-то живущего отдельно от остальной части разума. Это были некие эмоции, возведенные со времён Сурака в ранг традиций и ритуалов, которые испытывать было не стыдно. Этакий компромисс между выражением и сдерживанием, вариация контроля. Но в Споке боролись и человеческая, и дикая вулканская кровь. Он провел много времени среди людей и понимал, что приемлемо, а что нет. Вулканец, к примеру, не видел проблемы убить кого-то за своего т'хайла, он считал, что это нормально и в полной мере выражает всю искренность его чувств. И что потом, не смывая с себя чужую кровь, взять своего партнёра, прямо там — это правильно. К слову, вулканец считал, что любить своего т'хайла при всех офицерах этого корабля, или хотя бы на мостике, это тоже нормально и правильно. Нужно всем показать, кто кому принадлежит. При этом его нужно вылизать, заставить вспотеть и тереться об него, перепачкаться в поте, смазке и сперме, чтобы их запах стал общим, чтобы все, даже люди с их слабым нюхом все понимали. Вполне нормальным оставлять метки-символы своих чувств на чужой коже. Засосы, укусы, даже след от губной помады, хоть никто из них двоих ею не пользуется. Чтобы все видели, Джеймс Тиберий Кирк – занят и лезть к нему не надо. Человек, и достаточно современный, придерживающийся традиционных сураковских взглядов, вулканец, не считал это приемлемым и цивилизованным. Это отвратительный акт дикарства, лишенный какой бы то ни было гуманности. Стыдно даже думать об этом. Более того, нельзя ни в коем случае показывать т'хайла такие желания, поскольку это прямое давление на его свободу. В конце концов, осуществить подобное – это же насилие в чистом виде. И все же, несмотря на эти мысленные уговоры самого себя, Спок страстно желал оставить хоть пару меток, чтобы когда Джим ходил по кораблю, все видели эти древние как мир письмена на нем. Он выведет там свое имя и заверит подписью-укусом. Но... Нет. Он боролся с собой, потому что верит своему т'хайла и любит его, и ни за что не выпустит свои грязные инстинкты наружу, как бы ему не хотелось. Потому что Джим достоин большего. Даже если от этого желания уже начинает немного трясти. Такая искренняя потребность в связи, в чувствах, в их проявлениях, до глубины души потрясла Кирка. Он и подумать не мог, что его хладнокровный, расчетливый, педантичный коммандер может сгорать от желания зацеловать Джима. Почему-то его это не оттолкнуло, как ожидал Спок. Напротив. В сердце потеплело от нежности. И хоть это была агрессия в первозданном, животном, неприкрытом виде, она была красноречивее любых "сладеньких" слов, которые капитан сотни раз слышал в своей жизни и сам произносил не меньше. Теперь на это нужно было как-то ответить. Хотя бы потому, что Спок не хотел ему это показывать и точно ждёт какой-то реакции. И, может, он уже прочитал эмоции в голове Джима, ему казалось правильным сделать шаг навстречу. Поэтому, даже закусив губу в реальном мире, капитан послал помощнику мысленный образ себя, без рубашки, покрытого отметинами грубых поцелуев. Не видно из ворота, нет на руках. А следом был брошен и мысленный призыв: "хочешь этого?" "Джим. Прекрати. Я ни за что не поступлю с тобой так. Не дразни меня, пожалуйста. Мне тяжело сдерживать это. И твои картинки только ещё больше провоцируют". "Спок... Неужто ты не понял? Я не против. То, что я увидел в твоём разуме... Не скрою, это страшно. Я бы не хотел, чтобы ты кого-то убил, в первую очередь из-за тебя самого. Но такие знаки внимания... Я был бы не против иметь их на своем теле. Особенно, если ты будешь чувствовать себя комфортнее". Вокруг Джима, все ещё находящегося внутри этого участка чувств, что-то заворочалось, заворчало, зарычало. Древняя вулканская сущность была довольна и горда своим т'хайла. Он хочет того же. Он понимает. Он хочет, чтобы его пометили – это правильно, так и должно быть. Нельзя отказывать своему т'хайла. А если хочешь под одеждой, тем лучше. Чем интимнее место, тем большее доверие оказано. Это правильно. "Но... Джим... Оставить на ком-то засосы, это же... Как клеймить кого-то. Забрать его свободу... Разве мы не об этом говорили?" — отзвук голоса Спока, более привычный, лишенный рычащих ноток, с трудом пробивался сквозь завесу чувств и звуков. Кирк осторожно двинулся обратно, покидая клубок ощущений. Однако, интересный у него старпом. Но ничего, он договорится с каждой частичкой его души. "Нет, Спок. Это совсем разное. Я не собираюсь тебе изменять. Мое тело и мой разум принадлежат тебе. И я не собираюсь ограничивать твою власть. Я открыт и весь твой, чтобы ты действительно мог мне довериться и, когда я бросаю глупые фразы, не бояться моей неверности", — капитан послал волну нежности, которую испытал сейчас и немного воспоминаний, показанных парой минут ранее. "Да... Я понимаю," — мысленно выдохнул Спок. — "Осторожно, сейчас я рассоединю наши разумы. Может быть немного неприятно" Джим очнулся, все ещё сидя на столе. Было действительно неприятно. Казалось, его разделили надвое, хотя на самом деле, он всего лишь остался в привычном одиночестве в своей голове. Хотя теперь это и не казалось чем-то хорошим. Рука Спока опустилась ему на плечо и поясницу, будто придерживая, а лицом уткнулся в изгиб шеи, согревая холодную человеческую мочку уха. Когда он понял, что Кирк проснулся, скользнул обеими руками вниз и отстранился, заглядывая в глаза. Вулканец молчал, но взгляд был красноречивее слов. Горячие руки забрались под края форменки и многозначительно потянули ее вверх. Джим поддался этим движениям, не столько концентрируясь на внешнем мире, сколько на внутреннем: он всё ещё ощущал отголоски мелдинга, но теперь чувствовал жгучее, почти болезненное возбуждение, и реальный Спок совсем не помогал с его усмирением. Коммандер оглаживал его спину и бока своими чувствительными ладонями, кажется, все ещё борясь со внутренним зверем. Взгляд его жадно пожирал тело капитана. У Кирка член дернулся в штанах от ощущения, насколько действительно сильный, уверенный, мужественный и несгибаемый (и физически, и душевно) инопланетник перед ним. Джеймс готов был отдаться ему прямо сейчас. Поймав вновь взгляд Джима из-под лба, Спок все же поддался желаниям, найдя, по всей видимости, логичное обоснование своему поведению. Придерживая Кирка одной рукой под поясницу, другой надавил ему на плечо, чтобы наклониться и пощекотать ключицу дыханием. Осторожно, едва ощутимо коснуться губами, двинуться чуть вбок и прижаться уже плотнее, лизнуть, чувствуя кожу на вкус, прежде чем всосать ее в рот. Джим охнул, откидывая голову и отдавая всю власть над своим телом Споку. И тот не подвёл, оставив алый цветок распускаться на ключице, двинулся к соску и недалеко от него оставил ещё один. К неудовольствию капитана, коммандер сосок не затронул, а обошел, проследив вокруг ареолы круг языком. Губы двигались, язык скользил по коже, слизывая ее вкус. Вулканец разошелся, и вскоре в ход пошли не нежные щекочущие касания, а самые настоящие укусы, запечатленные у Джима на боку, тазовой косточке и изгибе плеча. Но нельзя не отметить, Спок был очень неспешным и бережным. Руки его держали все так же уверенно, не сжимая сильнее и не расслабляясь. Он фиксировал Джима, когда тот начинал ёрзать и дёргаться, не давая ему навредить себе ещё больше. Кажется, педантичный вулканец даже высчитывал силу собственного укуса, чтобы ни больше, ни меньше: и след остался, и не был болезненным, не нанес повреждения, которые могут действительно вызывать беспокойство. Кроме того, он не гнушался целовать Кирка в шею, горячо и страстно, при этом не оставив и пятнышка. Он буквально сделал минет мочке уха Джима, пока тот сгорал от желания коснуться себя и невозможности это сделать. Действия Спока были горячими, жадными, страстными, но совсем не пошлыми. В них была любовь, смешанная с самой настоящей потребностью в ком-то. Он относился к Джиму, будто тот был фарфоровый. Даже оставляя очередной укус, он был до умопомрачения ласковым. Даже иногда тёрся щекой о живот, руку, бок, шею – что угодно, что попадется под его движения. В конце концов, он выровнялся и притянул к себе Джима, заключая его в объятия, утыкаясь носом в покрытый его знаками внимания изгиб шеи. И тихонько шепнул: — Я люблю тебя. Кирк даже не подозревал, как важно для Спока то, что капитан принял его желания. Что человек принимает своего вулканца любым, с любыми эмоциями, желаниями, или их отсутствием. За всю его жизнь было так мало тех, кто принимал его. Возможно, даже... Только мама. Не будь Спок вулканцем, прослезился бы наверное. Теперь он ярко ощущал, как бьётся прижавшееся к нему обнаженной кожей сердце человека. Самого родного во вселенной существа. Во всей великой бесконечности не сыщешь никого дороже. Теперь у него есть только Джим, его т'хайла, мягко обнимающий своего возлюбленного за шею. * * * — Боунс, ты дома? — Джим просунул нос в личный кабинет руководителя медицинской службы. Доктор Маккой закашлялся и подавился чаем, который в этот момент активно употреблял, сжимая чашку двумя ладонями. — Джим, ты чего подкрадываешься?! — А ты что, чай пьешь? — с хитрой улыбкой он присел на один уровень с другом, который все также держал чашку перед собой, и отхлебнул. — Реально чай. Я думал ты какую-то хрень спиртовую от меня замаскировал. — Не все-то тебе... Все время пить – печень отвалится! Даже при медицине двадцать третьего века! — возмутился Боунс, отодвигая подальше от друга свою чашку. — Ты зачем пришел? Покушаться на мою еду? — У тебя ещё и закуска есть? — воодушевился Кирк. — Джим! Кирк приземлился на стул, отделенный от медика его столом. — У меня вопрос личного характера. — Где-то что-то застряло? Снимай штаны, в колено-локтевую на кушетку, — почувствовав себя в безопасности, док снова приложился к чашке. Как бы Джим не шутил, но пьяным на рабочем месте его никогда не видели. — Черт, что?.. Боунс, нет-нет! — попытался Кирк остановить врача, который уже потянулся за новыми перчатками. — Мне только... Узнать кое-что нужно. Смиренно выдохнув, Маккой опять взял чашку и хмуро поглядел на друга. — В общем... Это... Короче... Ты же знаешь, что мы со Споком... Можно сказать... Встречаемся, да. — Каждую смену на мостике и иногда в столовой, ага. — Нет. В... "В том самом" смысле. Понимаешь? Док шумно отпил чай. — Неа. Мой мозг отказывается воспринимать это за реальность, — выдохнул он, а потом как заорал: — ТЫ И ЭТОТ ЗЕЛЕНОУХИЙ?! Отшатнувшийся Джим было чуть не упал со стула. В принципе, именно такую реакцию он и предполагал. — Как так вообще получилось?! — Помнишь, я память потерял? Вот... Когда он ее восстанавливал, он узнал о... О том что... В общем, что он мне нравится. И... Поцеловал меня. — Это был какой-то другой Спок, Джим. Ты ошибся. Наш Спок на слово "секс" реагирует ступором и отсутствующим взглядом. — Не-а... — Джим хихикнул, припоминая в своих руках плечи едва не дрожащего от чувств и волнения коммандера, замершего как бревно в спальне Джима. — Хотя у него бывает. На самом деле он достаточно... Ну, знаешь, активный. — Да ну? Хочешь поговорить об этом? Джим, ты ошибся – кабинет психолога был чуть правее. А благодарные слушатели вообще не в этом отсеке, — и снова шумно, даже немного раздражающе хлебнул чай. — Я... Нет. Вообще-то, меня прислал Спок. — Мне стоит налить себе что-то крепче? Что вам обоим от меня надо? Трахайтесь на здоровье, ни в чем себе не отказывайте. — В этом-то и дело. — У него вместо члена тоже компьютер, а код доступа ты не знаешь? — Ты очень близок к правде. Он мне сказал, что у него там все не совсем как у человека, но попросил обсудить это с тобой. — А сам снять штаны и показать? Почему я? — обреченно поинтересовался врач. — Вулканские заморочки. Ты вроде что-то знаешь. Доктор Маккой тяжело вздохнул. — Ты помнишь Троу-284? Вы там клещей ещё подцепили – в основном к подмышкам и шее прилипли. Тебе тогда ещё повезло. Вот, к Споку тоже одна зараза приклеилась. И ведь не отравилась, не побрезговала зелёной кровью! В общем, и присосалась она к паху. Ну, на лобок. И как ты понимаешь, чтобы я ее вытащил, ему пришлось снять штаны. И мне удалось кое-что разглядеть и поговорить с ним. Кирк оживился. Ему не терпелось услышать, что же там такое. — Понятное дело, он зелёный. Особенно там. Ну и... Длинный. То есть, слишком длинный для человека. Около двадцати пяти сантиметров или больше, но тонкий. Я так думаю, потому что в эрегированном состоянии его не видел. Головка какая-то... Не такая как у нас. Она будто... Мягкая там, где переходит в уздечку. Она вообще почти без выпуклости, так что определить точно, где головка, а где уже ствол трудно. А так больше ничего особенного в нем и нет. Растяжки на два пальца должно хватить. Пользуйтесь лубрикантом, — закончил свой монолог Боунс. — Почему он сам тебе это не сказал? Джим смутился. — Он, вообще-то, хотел. Даже очень. Но как-то мы... Он откладывает этот момент и предполагал, что если начнет говорить, то как раз и покажет, а потом мы... Ты понял. Маккой озадаченно моргнул. — У меня появилось ещё больше вопросов, чем до этого. Но вообще-то... Мы же с ним поговорили, кроме того, что я на него глазел. Я сказал, что если это отразится на половой функции – ну, укус клеща, чтобы он приходил и не стеснялся. Спросил, живёт ли половой жизнью и как регулярно. Он сказал, что нет, и что вулканцы не занимаются случайным сексом. Так что, Джим... Он настроен очень серьезно. Кто бы мог подумать, что я это скажу, но... Не обижай его, ладно? Кажется, наш остроухий компьютер влюбился. Не разбивай ему сердце, если ты просто собираешься побаловаться. Капитан фыркнул и отвернулся. Он уже понял, что Спок настроен серьезно. Даже несколько раз это продемонстрировал. Он ему, черт возьми, замуж выйти предложил. Но внутри все сжималось. С ним действительно нужно быть осторожным. В душе Джима скреблись кошки: а вдруг, он сам не серьезно? Вдруг действительно разобьет это зелёное вулканское сердце? — Чай хочешь? — заботливо поинтересовался Боунс. — Я смотрю, ты какой-то мрачный стал. Джим... Ты что, правда в него втрескался? — все ещё неверяще поинтересовался врач. Вырванный из мыслей Кирк поглядел на друга и обреченно кивнул. — Давно. Он мне... Можно сказать, замуж выйти предложил. Узы. Док присвистнул. — Ну, я слышал о вулканских узах. Ничего себе вы далеко дошли. И секса ещё не было? — Нет. Вулканские традиции... Ну, знаешь, свидания, ухаживания... И только потом секс. И сразу узы. — А кислый ты чего такой? — А вдруг я... У меня никогда длинных отношений не было. В принципе. А тут сразу так решительно. А вдруг со временем что-то не заладится и... Я не знаю. Боунс, он пообещал убить того, с кем я ему изменю. И он реально это сделает. Голыми руками. — Наш Спок? Джим, с кем ты вообще встречаешься? Если ты помнишь, наш Спок вегетарианец. Ну, гуманность там, не убивать и всякое такое. Я думаю он преувеличил. Кирк вздохнул и отрицательно покачал головой. — Я был в его разуме. Некоторое время они сидели в тишине, и даже доктор не делал шумных глотков. Оба думали. Джима съедали противоречивые чувства. Он был уверен, что ни на кого другого своего вулканца променять не хочет. Но сам факт того, что он станет последним... Что у Джима теперь не будет выбора, не будет свободы... — Не кисни. Если ты действительно любишь его, Джим, то это надолго. Я знаю тебя с поступления в Академию. Я видел каждые твои "отношения". И могу точно сказать, что никого из них ты не любил. И ты это знал. Да все это знали. И если такое чудо произошло сейчас... Видимо, вы нашли друг друга. Кроме того, он тоже был в твоей голове. Вулканцы не просто выбирают себе понравившегося партнёра. Вы должны быть совместимы. Если бы он почувствовал, что ты можешь ему изменить, бросить и так далее, он бы не предложил тебе узы. Ведь если ты сам в себе не уверен, он наверняка все почувствовал. Джим, слушай свое сердце. И не насилуй мне мозги. Я должен получать надбавки за то, что являюсь личным психологом капитана. Кирк улыбнулся, заслышав в очень чувственном монологе друга знакомые ворчливые нотки. — Спасибо, — улыбнулся Джим, вставая. — Наверное, мне нужно было это услышать. А, ещё... Сводить я не хочу, но раз ты так сомневаешься в возможностях нашего Спока... Это сделал он пару часов назад из-за того, что я заигрывал с Джулией, — и приподнял форменку до подбородка. Боунс шумно отхлебнул чай, разглядывая его. — Если у тебя тоже начнет мозг превращаться в компьютер, не удивляйся – это Спок тебя покусал. Джим усмехнулся, поправляя одежду прежде, чем уйти.