Не такое уж и бревно

— Знаешь, а ведь про вулканскую выносливость не врут... Я, правда, представлял себе всё немного иначе... Хотя какое там иначе! Он как-то редко секс сам предлагает, но мне никогда не отказывает. Ну как никогда, только в двух случаях: времени на сон остаётся слишком мало, или он занят, и вообще, придет, когда я уже должен видеть третий сон. Вулканец, блин, меньше времени для сна нужно! И, главное, знаешь... Он всегда такой осторожный, ласковый. Да ты на мне хоть раз, хоть один засос видел?! Хоть бы раз меня укусил или я не знаю... Нет, был там в начале, до того, как мы заключили узы, один момент... Но даже тогда он был очень осторожный и даже засосы ставил безболезненно. Территорию, чтоб его, помечал. Кстати об этом. И не только об этом. Вулканская выносливость. Он буквально может делать это часами несмотря на то, что кончает в два раза быстрее, чем я. Да он вообще ВСЁ ВРЕМЯ кончает, раз по семь за вечер! Ему вообще плевать! Дал мозгом приказ - стой! - и у него стоит. Трахает меня, пока я не кончу как минимум дважды. Конечно, я, обычно, уже после первого начинаю сопротивляться. Сам знаешь, как это бывает. Возбуждения нет, у меня уже не стоит и хочется просто спать. Нет, он так не может. В этот момент он обычно переворачивает меня лицом вниз, фиксирует за голову и за бедро, осторожно так, и продолжает. И ещё такой "тихо!", мол, чтоб я не дёргался. Мне кажется, он когда начинает, потом не может остановиться. И всё это так не спеша, бережно, будто я фарфоровый. Иногда даже немного механично. А потом... У меня снова стоит. А он, сволочь, довольный! Ну, знаешь, насколько Спок может быть довольный... По лицу так не скажешь, но когда вы в одной голове... И представляешь, если так каждый вечер? Мне кажется, он боится, что я буду ему изменять и доводит меня до состояния, чтобы я не мог даже думать о сексе. А мне знаешь... хочется иногда, чтобы быстро, агрессивно, жёстко и горячо. Он же вулканец! Он в два раза сильнее меня! Чтобы руки как-то сжал над головой, чтобы двигался немного жёстче. Чтобы ремни и сперма на лице... И вообще везде! Чтобы... Укус на ягодице. Засос над соском. Чтобы отодрал меня прямо в одежде, на столе, в лаборатории в кресле или на кушетке в изоляторе... Ах, да, в изоляторе не надо, я запомнил. Вот что-то такое я хочу. Минет в подсобке хочу, чтобы взял меня за волосы и отымел, пока слезы из глаз не пойдут. Черт, а ведь у него длинный. А он... Знаешь, он меня с вечера замучает медленным сексом и несколькими оргазмами, а если все закончилось слишком быстро – ещё и утром догонится. Это, конечно, очень мило просыпаться, потому что тебя трахают, но немного обидно, что ты просыпаешься к середине процесса, потому что действия настолько мягкие и нежные, что ты даже не чувствуешь толчков нормально! Или минет делает... Как бог, блять! Он слушает мои мысли и ощущения, как мне больше нравится. Наловчился. Даже рвотные позывы контролировать может, заглатывает как удав. А ещё он иногда засыпает, не вынимая из меня член. У него потом ещё стоит какое-то время. Всегда разное количество времени. Ещё и прижмёт меня плотно, чтоб не сбежал. Он, блин, идеальный любовник! Идеальный любовник для девочки-нимфетки, которая впервые в жизни увидела член. Но разве я похож на такую?! — Джим, я что, похож на дневник нимфоманки? Какого черта я эти пятьдесят оттенков зеленого выслушиваю? — возмутился Боунс. Он был такой же пьяный, как Кирк, если не хуже и, наверное, только поэтому слушал весь этот монолог. — Ты не пробовал сказать это всё ему? Джим внезапно покраснел, причем так сильно, что Маккой готов был заподозрить у него аллергию на этот сигурианский эль, но нет. Капитан отчего-то смутился, сгорбился и уткнулся носом в стакан. — Мне неловко. Он же помешан на правильности! Он боится меня слишком быстро трахать, чтобы не быть грубым, а тут я скажу, что хочу почувствовать его член в трахее, чтобы аж кислород перекрывало. Да он меня вырубит этим своим захватом и к тебе притащит! Лечить от помешательства! Леонард скривился и возвел очи к потолку. — Вы ж когда трахаетесь, вы всегда делаете... эээ... в мелдинг вступаете. Неужели он ещё это в твоей голове не увидел? Взял бы и сам показал. — Он не хочет ущемлять мое личное пространство мыслей, ведь я не владею ментальными барьерами, поэтому не считывает информацию, только впечатления. А самому показать... — Джим вздохнул. — Та же проблема. Он решит, что я свихнулся, вырубит и притащит к тебе лечить. — Может он просто не умеет иначе? — сочувственно предположил доктор. — Неа. Не-не-не, — Джим вытянул вверх палец и отрицательно покачал им. — Он может. Он же вулканец. Я же слышу это в нем, как он сдерживается. Он во время секса ещё более напряжённый, чем в любой другой момент. У него пунктик на тему контроля. И с этим нужно что-то делать. — Вулканец слишком сильно себя контролирует. Спок скажет, что это комплимент, — насмешливо хмыкнул Боунс. — Это ужасная идея и ужасный совет, но... Знаешь, когда случается самый страстный секс? — После ссоры, — кивнул Джим, но не изменился в унылом выражении лица. — С ним нельзя поссориться. Отвечаю, при попытке поругаться, он вцепится в мои ощущения и разберёт на составляющие, смоделирует наш конфликт у себя в голове, решит его с помощью полученного скана моих эмоций и выдаст уже готовый результат. При том, до того логичный, что в здравом уме не попрешь. Идея хорошая, но он же не человек. Здесь нужно что-то другое... — Конфликт должен быть на почве эмоций. Я понимаю, он вулканец и это почти невозможно, но должен же он чувствовать хоть что-то? Он же не с бесстрастным лицом трахается? Да и... Ты говорил что-то про "метит территорию". Может, ревность? Кирк озадаченно потёр лицо. — Мы говорили об этом. Ему не нравится, когда я с кем-то флиртую, но он готов с этим смириться, если это способ эффективной коммуникации. — И ты, конечно, стараешься не позволять себе слишком много? — Конечно! Мой т'хайла — вулканец, который в приливе ревности просто свернёт сопернице шею или сделает ещё что-нибудь такое, чтобы показать, кто кому принадлежит. Например, натянет меня прямо на приборной панели. Доктор растянулся в ухмылке. Капитан только приоткрыл рот, чтобы спросить, в чем дело, как его осенило. — Черт. Ты гений. Нужно только сделать так, чтобы он никого не убил. Как я мог забыть! — губы Джима неловко дрогнули и он отвёл взгляд. — Вулканцев не смущает прилюдное проявление принадлежности. Не чувств, а именно... статуса. Они избегают лишних касаний и жестов, кроме того, на корабле есть дисциплина, и Спок на ней помешан, но вообще-то... Для них нормально давать понять, что это твой супруг. Убить соперника или... пометить партнёра при всех. Надеюсь где-то в этом есть граница допустимого, они же не занимаются сексом при всех? Потому что я бы хотел трах в подсобке, а не оргию на мостике... — Кирк вскинул на друга глаза, постепенно всё более наполнявшиеся восторгом и желанием. Ещё немного, и он грозил взорваться от переполнявшей его радости. — Ужас какой, — постановил Леонард, подперев рукой подбородок.

* * *

Это был не флирт. Потому что он едва ли не обе руки запустил в объемный бюст посла. И ей это, кажется, нравилось. И Джиму. Не то, чтобы она действительно его интересовала, нет... Не тогда, когда у тебя раздражение на щеке, и не от бритья, а от того, что тобой всю ночь елозили по подушке. Определенно складочка меж синих грудей выглядела аппетитно, но уже не навевала тех эмоций, что прежде. Видимо, их кал-иф-фар как-то чересчур глубоко забрался в подкорку мозга Кирка, перестроив основные реакции. Сейчас электрические разряды по телу проскакивали лишь при виде землисто-коричневых вулканских сосков. А из складочек он бы предпочел только впадину ягодиц — упругих таких, бледных, немного зелёных, если по ним шлёпнуть... А какие следы остаются, если сильно сжать рукой!.. Посол резко встала, доставая коммуникатор (почти как у Звёздного флота) и собираясь связаться со своей станцией. Джим выпучил глаза, едва не уткнувшись носом в ту ее часть тела, которую нагло рассматривал все время. К счастью, хоть эта адорианка и занимала довольно высокий пост, была умилительно глупа (что совсем не свойственно ее виду) в отношении взглядов Джима. Наверное, считает, мол, мужчины в космосе, воздержание, одиночество... Ага. Она просто не знает, что двое сидящих возле неё старших офицеров ночами предаются грязным влажным ласкам, при мыслях о которых у капитана встал. Черт. И даже это посол восприняла... э-э-э... как нужно было Джиму. Захихикала и бросила лукавый взгляд. Это хорошо, потому что за такие жесты капитана вполне могли обвинить в харассменте. Однако, в принципе, не могли. Взгляды взглядами, а он ее даже трогать не будет. Вообще никак. Больно надо. Он тут преследует свои цели. И, по прекрасному стечению обстоятельств, эта причина сидит не рядом с Джимом, а напротив, так что рукой не дотянуться и не считать его эмоции. Сидит с каменным лицом, только вопросы задаёт, обсуждает с послом что-то важное, не давая заигрывать с Кирком в ответ. Капитан, конечно, и сам иногда говорит (не так уж эта синяя штука ему интересна), но как-то вопросы всегда задаёт не совсем в то место. А Спок бесится. Как никогда просто. Джим старался. Вулканцы тащат за контроль над эмоциями, но не за их отсутствие (хотя, как пояснил Спок, и такие бывают), так что внутри он вполне... Ну... Живой? Эмоциональный, понимает шутки, даже собственное чувство юмора имеется (сарказм он видел и раньше, но это лишь вершина айсберга), безумно нежный (ему периодически хочется затискать т'хайла от умиления, как сехлата), он, если можно так сказать, впечатлительный, а ещё коммандер безумно обидчивый. Скажешь ему что-то, а он потом полдня дуется. И главное, дуется так, что и не прикопаешься, пока смена не закончится. Никаких тебе незаметных касаний пальцами, или слишком маленькой дистанции, когда он наклоняется что-то сказать Джиму. Одни сплошные "капитан то, капитан это" и статую изображает. И закрывается. Кирк только недавно начал различать свои и чужие эмоции. Особенно трудно это было на мостике, где их разделяли всего несколько шагов. Это ощущалось как беспричинная эмоция: внезапное веселье или недовольство, внутреннее тепло или любопытство. Пока в один день Джим вдруг не нашел источник. Спок входил в состав десанта. Всё прошло довольно успешно, за исключением несчастного случая: трикодер Спока определил ярко-фиолетовый цветок не ядовитым, но стоило одному из офицеров коснуться его, выплюнул целую струю красной дряни ему в лицо. Смерть наступила мгновенно. Безусловно капитан был расстроен. Он всегда был расстроен, если кто-то из его экипажа умирал. Он ведь знал каждого. Но в этот раз чувствовал вину. Она цеплялась как назойливая муха, которую Джим то и дело отгонял. С чего бы ему чувствовать себя виноватым? Это несчастный случай. Люди в красном долго не живут, все это знают и, конечно, понимают на что идут. А его там вообще не было, с чего бы ему чувствовать вину? И главное, ощущение не отпускало, всё больше накаляясь, пока Кирк не использовал обратную технику — вместо того, чтобы отгонять, схватил ощущение и начал искать источник. Вот тогда-то он и понял, как работает их со Споком связь вне постели. Бережное прикосновение к плечу, пальцами по оголенной коже шеи, пока никто не видит. — Прекрати, ты ни в чем не виноват, — шёпот на ухо. — Это был несчастный случай. Его невозможно предвидеть, он не подвержен логике. Это внезапность, её нельзя предусмотреть. Ты сделал всё, что мог. В тот раз Спок поспешил закрыться внутри, отгородив Джима от своих угнетающих чувств, но после, под недовольным взглядом, вернул всё как было. И... постепенно растаял. Кирк не знал, как назвать это иначе, потому что его вулканец поплыл на волнах чего-то горячего, рождаемого внутри него, запущенного в связь и циркулирующего между ними. Он был рад и благодарен, что его т'хайла разделяет с ним его чувства, что они едины, что они есть друг у друга, и так близко. Будто вулканец вдруг осознал, что не один в этом мире и нашел опору. Остаток смены капитану казалось, что где-то рядом об него трётся большой черный кот. — Нам с капитаном нужно обсудить поправки, которые вы хотите внести в договор, — выдернул в реальность голос коммандера. Джим удивлённо заморгал и наконец-то посмотрел в нечитаемое лицо Спока, уже спешащего встать. Посол кивнула, широко улыбаясь и рассматривая человека. — Да, мы хотели бы это обсудить, — Кирк тоже встал, но не торопился покидать свою жертву, пока не почувствовал толчок. Что-то сродни подзатыльника. Он растерянно огляделся, не понимая, с какой стороны пришелся удар, пока не встретился глазами со Споком. Сердце ёкнуло и упало в пятки. Джим добился своего! И хоть по лицу старпома ничего нельзя было понять, мысленный пинок не назовешь иначе. Женщина была мгновенно забыта, а капитан последовал за своим т'хайла, едва не подпрыгивая от радости. Если подобной психологической стимуляции Споку не хватило, Джим "добьет" его, когда они будут наедине. И, звёздные боги! Спок вёл его в кабинет. Его собственный кабинет! Сквозь карман Кирк поправил рукой член в просторных форменных штанах. Все сжималось в предвкушении. Обычно коммандер всегда тенью ходил следом: за спиной, чуть левее, но теперь... В груди кто-то довольно урчал, потому что Спок шел первый и едва ли не бежал. Стоило двери закрыться за Джимом, схватил за руку, обдавая жарко-жадной вспышкой ревности. Это была не человеческая ревность в привычном виде — не обида смешанная с собственничеством, а чистейшее желание обладать и недовольство, что кто-то покусился на предмет обожания. Обиды не было, будто Спок даже помыслить не мог винить кого-то в посягательстве или Джима в неверности — его т'хайла прекрасен, он идеальный, он не может изменить, а если может, это всё неважно, потому что даже это не отменит того, что он принадлежит Споку. Поэтому когда на его возлюбленного смотрят другие, хотят заполучить, желают и жаждут — это нормально. Так же нормально, как остановить или убить того, кто посягнет на его т'хайла и, конечно, вполне нормально показать всем их статус, пометить, заклеймить и дать всем понять, что им грозит в случае, если не отступят. Джим глубоко вздрогнул, сжимая оливковую ладонь в ответ. Да-да-да, пометить, трахнуть так, чтобы остались синяки от пальцев и засосы по всей шее, так, чтобы у Кирка не стояло ещё три дня, чтобы он охрип, выкрикивая имя своего любовника, чтобы поясницу тянуло, чтобы не мог даже пошевелиться. Коммандер в то же мгновение дёрнул капитана за руку, вытаскивая на середину кабинета и разрывая контакт их рук. Непонятно осталось, сколько из желаний Джима он получил через это касание, но это было и неважно. Всё как он хотел. Нажатие рукой на плечо поставило Кирка на колени. Боги-боги, его сейчас трахнут в рот. Мокро, со слезами и кучей слюны, проталкивая глубоко в горло, и чтобы рука на волосах и колени стёрлись о пол. Джим покорно сложил руки на коленях, наблюдая, как без лишних пояснений его коммандер расстёгивает брюки и чуть опускает, высвобождая зелёный член. Обалденный любимый зелёный член. Лучше любых синих грудей, какого бы размера и формы они ни были. Член, который так хорошо заполняет человека изнутри. В трепетном ожидании Кирк закрывает глаза и чуть приоткрывает рот, облизывает губы, показывая розовую тряпочку языка, готовясь, что его сейчас рывком натянут на это длинное чудовище по самые яйца. Мгновение ничего не происходит. А потом опять ничего не происходит. И он уже собирался открыть глаза, но вдруг дернулся и плотно зажмурился, теряясь в ощущениях. Он ожидал прикосновения к губам мягкой головки, а не обжигающей жидкости ко всему лицу и приторного запаха трав. Капитану залило закрытые глаза, а внутреннее чувство опасности не позволяло их раскрыть во избежание травм. Зато рот открылся от удивления ещё больше, и Джим ощутил, как и туда попадает жидкость, почти безвкусная, с чуть горьковатым привкусом. Губы рефлекторно сжимаются, но рецепторы уже работают, а язык перекатывает густые капли во рту. Первые мгновения он — это лишь чувство вкуса, обоняния и осязания, даже слух изменяет и не даёт подсказок. Второе мгновение — защитная реакция и три вопроса: "Чем его облили? Кто его облил? Убьет ли это его?" Джим слишком часто попадал в проблемы, чтобы выработать условную реакцию на любую неожиданность. Даже Спок мог оказаться не Споком, в их жизни и не такое бывало. Жидкость течет по лицу, капает на пол с подбородка, пачкает волосы и ворот униформы. И пусть капитан догадывается, что это, чувство опасности его не оставляет ровно до тех пор, пока подбородка не касаются пальцы. Коммандер приподнимает его лицо и ещё более неожиданно скользит языком по векам. Джим остро чувствует пол коленками, будто только что рухнул на него с небес, отяжелевший осознанием реальности. Спок вычищает область вокруг глаз, тщательно, чтобы Джим мог их открыть. А потом мягкой походкой отходит куда-то к столу. Кирку приходится открыть слипшиеся веки, возвращая себе ещё один способ восприятия мира. Ладонь ловит каплю с подбородка и он поднимает ее выше, рассматривая, а после переводит взгляд на вулканца. Спок опирается бедрами о стол, всей позой показывая, что не собирается больше ничего предпринимать. Его брюки все ещё приспущены, а член стоит, гордо вытянувшись вверх, увенчанный раскрытым... Коммандер был неправ, называя эту часть тела зонтиком, а вот вулканские поэты с их "цветком" очень близки к правде. По телу пробегает дрожь. Это было совсем не то, чего добивался Джим, но отчего-то безумно возбуждающе, до дрожи в руках и коленях, до загнано бьющегося сердца и пульсации члена в штанах. Вулканец смотрит на человека, а тот в ответ. Говорить об искрящемся пространстве между ними невозможно, потому что там не искры, а мощные магнитные поля, одновременно притягивающие их и удерживающие на расстоянии. Кирк протягивает дрожащие пальцы к своему лицу, подбирает немного жидкости и, чуть улыбаясь, засовывает их в рот, облизывает, посасывает и повторяет вновь. Он знает, что т'хайла оценит это. И не только потому, что это выглядит безумно сексуально и безумно развратно, а и из-за культурного аспекта. Спок сам не упускает возможности вылизать любовника после его оргазма, а уж в обратную сторону... Определенно оценит. Вулканец действительно не отрывает взгляда от этой картины, ещё более темного, чем обычно. Они оба молчат. "Поразительно", — хочет сказать Джим, но и это слишком далеко от характеристики происходящего. "Что, черт возьми, происходит?!" — уже ближе, но слишком возмущённо, и в нем не хватает нотки "я настолько возбужден, что не могу встать на ноги", поэтому капитан, продолжая собирать пальцами почти безвкусную сперму и слизывать её с пальцев, не вставая с колен, приближается к коммандеру. — Тебе это нравится, — констатирует Спок, и в его голосе звучит удовлетворение, смешанное с удивлением. — Конечно. Не скажу, что я рассчитывал именно на это, но, как оказалось, ты парень с фантазией, — Кирк ухмыльнулся и втянул в рот пальцы, позволяя увидеть, как они нажимают на середину языка, создавая ямочку, и как там собираются белые капли спермы. — Её так много... Джим сглотнул и перевел взгляд чуть в сторону, где на уровне его лица колыхался вулканский пенис. Взгляд зацепился за хайлара. Его смущало произношение этого слова, столь сходного с любимым ругательством Чехова, но и потому, что на земной манер оно звучало в женском роде. Но сейчас его смутило нечто другое. — Слушай, а он же огромный... — Джим приблизился, рассматривая "зонтик". — Как он во мне поместился тогда? Реально ведь размером с твой кулак. А я даже не почувствовал дискомфорта. Спок не сдержал дрожь от пробежавшей волны мурашек. Джим, на коленях, с требующим внимания членом у самого рта, выглядел слишком желанно. — В сперме содержится анестетик. Даже в естественных условиях подобная сцепка это — не очень приятно. — Но тебе ведь было приятно тогда, в наш первый раз? — выдохнул мужчина, лаская воздухом чувствительную плоть. Вулканец дернулся назад, вжимаясь в стол. Слишком яркие были ощущения. — Да, — согласился Спок, скрывая неуверенность. На мгновение показалось, что контроль, который ранее он взял над ситуацией, пропадает. — А сейчас? Когда ты сделал это? Что ты почувствовал, тебе было приятно? Почему ты это сделал? — Джим вновь использовал этот прием, теперь для надёжности зафиксировав коммандера за бедра. Тот резко выдохнул. — Не делай этого. Мой половой орган очень чувствительный, и каждая твоя ласка сопровождается выбросом гормонов, которые мешают мне контролировать себя. — А я не хочу, чтобы ты себя сейчас контролировал, — горячно заявил Кирк. — Я хочу, чтобы ты поддался своим чувствам. Как только что, когда ты... — он осекся. — Хэ-хэ, Спок? Кажется, ты только что пометил меня, или я ошибаюсь? — Из всех, кто находился на переговорах, только ты не обладаешь достаточным нюхом. Она решила, что ты не занят. Дать понять, что ты принадлежишь мне — нормальное положение вещей. Это не ревность и не какая-либо другая эмоция. Это логичное избежание посягновения. Джим фыркнул и расхохотался. — Это не совсем то, на что я рассчитывал. Но забавно получилось. — Ты меня спровоцировал, — подтвердил одну из своих догадок Спок. Он не был в этом уверен до последнего. — Да, — бессовестно согласился капитан. — Но зачем? — Я хотел, чтобы ты затащил меня сюда и... Трахнул. Пояснять подобное оказалось немного неловко. Джиму казалось, что это очевидно. Да и... Это был как раз тот критический момент, когда нужно сказать консервативному, наивному вулканцу "трахни меня грязно". Даже если объяснить, он может не понять. — Но мы занимались этим сегодня утром... Ты скрываешь от меня какие-то факты. Джим вздохнул. Минусы отношений с телепатом. Может мысли он и не читает, а эмоции — вполне. — Мне хочется, чтобы ты отпустил контроль. Мне хочется, чтобы ты иногда был немного груб. Чтобы взял, когда хочется тебе, пользуясь превосходящей силой. Я знаю, что даже так ты будешь осторожен, но мне хочется немного... огонька, понимаешь? Ты всё время такой зажатый, будто наш секс для тебя — испытание на прочность. Будто тебе приходится прикладывать усилия, чтобы оставаться... я не знаю... Правильным? Я не хочу, чтобы ты был правильным, я хочу, чтобы ты был собой. Спок замер, внимательно глядя в голубые глаза напротив. А потом протянул руку к его лицу. — Покажешь мне? Джим вздохнул и кивнул, прикрыв глаза, будто шагая в пропасть. Пальцы коснулись контактных точек. Он сосредоточился на образах, их второе свидание, жадные трения друг о друга. Их третье свидание и рывки Спока, полные страсти, желания и голода. А дальше были и другие образы, не настоящие, но подсказывающие, чего хочет их создатель. Спок под Джимом, стонущий, поддающийся толчкам, открывающий шею для поцелуев. Стон. Ещё стон. Много стонов. Вулканец занимался любовью почти беззвучно, и его партнеру очень не хватало вырвавшихся, вопреки желанию, звуков из его горла. А потом они плавно вернулись в реальность. — И это совсем не о том, что я хочу, чтобы ты взял меня жёстко. Но и это тоже. Я хочу, чтобы ты отпускал себя. Это возможно? Я же знаю, что внутри тебя это есть. Я это ощущаю. Я слышу твои желания. Спок, мы оба смотрим твои сны. Ты чувствуешь меня, но почему-то не можешь расслабиться. В чем дело? Вулканец отвёл взгляд и переступил с ноги на ногу. Член перед носом человека качнулся из стороны в сторону. — Возможно, такая проблема существует. Я отметал её ранее, но сейчас ты заставил меня задуматься. Это распространяется не только на наши занятия любовью. — Вулканцы вообще как к этому относятся? Вы и во время секса должны с партнёрами быть сдержанными? Я просто хочу понять причину. Возможно, это культурное недопонимание? — Нет. Каким быть в отношениях со своим т'хайла любой выбирает сам. На публике есть правила приличия, но в уединении можно всё, чего хотят оба. — Тогда что происходит? — С тех пор, как мы съехались, я чувствую себя более напряжённо, чем обычно. Мне давно не приходилось ни с кем делить жилище. Я стараюсь контролировать свои щиты, свой внешний вид, свои действия, предугадать твои. Я должен быть с тобой осторожен и рассчитывать силу. Это требует бóльших ресурсов, чем я привык. — Ты всё время чувствуешь себя в своем личном пространстве так, будто тебе кто-то нанесет удар, — кивнул Джим, начиная понимать. — Будто тебя могут поймать на твоём неправильном поведении. На несоответствии нормам и правилам твоей культуры. — Возможно... — осторожно согласился коммандер. — Я знаю, что с тобой. — И что же? — Комплексы, Спок. Морда-кирпич окончательно стала непроницаемой. На секунду Кирку показалось, что его остроухий компьютер подключился к мировой базе данных и искал значение этого слова. А потом всё-таки выдал: — Я не знаю, как мне это прокомментировать. И я не знаю, что делать с этой информацией. — Бороться. Не с информацией, а с комплексами. Согласись, так не может продолжаться всё время. Мне грустно знать, что тебе неуютно рядом со мной. Что бы ты не сделал, я не буду тебя осуждать. — Я понимаю это. — Да, мозгами понимаешь, а душой — нет. Это и есть комплексы, — Кирк выдохнул и потер переносицу. — Одним пониманием это не лечится. Это нужно осознавать на уровне рефлекса. Я постараюсь тебе помочь. — Как? — настороженно поинтересовался вулканец. Разговор о его эмоциональном состоянии, хоть и был необходим со стороны логики, но со стороны комфорта оказался отнюдь не приятным. — Ну, для начала, — растянулся в ухмылке Джим. — Я сделаю тебе минет. Коммандер нахмурился. — Плохая идея. Как ты уже заметил, хайлара слишком большой, он не поместится в твой рот. При попытке ты можешь задеть его зубами, а мне бы очень этого не хотелось. Там много рецепторов и касания будут неприятными. И по этой же причине это может быть опасно для тебя, если он застрянет и перекроет доступ кислороду. — Опять ты за свое! — вспыхнул капитан. — Вот об этом мы и говорили. Спок, расслабься. Я что, похож на идиота, который не думает, что делает? — Нет, — вулканец подавил неуверенные интонации. — Поэтому замолчи и получай удовольствие. Расслабься и перестань все контролировать хотя бы на то мгновение, когда мы рядом и так близко. Джим облизнул губы и осторожно сжал основание зелёного члена, примеряясь. Он и не собирался брать его в рот. Шутка ли, кулак себе в рот засунуть. Будь он, конечно, как та змее-девочка с Цикум-17, может и смог бы. А так, нет. Осторожно примерившись, Джим лизнул кончик, глядя снизу вверх на реакцию. Дернулись брови. На пробу он скользнул языком между торчащих "пластин" и ответ не заставил себя ждать: Спок дернулся вперёд и тут же назад, плотно сцепив зубы. Язык от этого соскользнул с головки и зарылся под нижнюю пластину. Вулканец резко выдохнул. Наловчившись, Джим обхватил его губами, осторожно, чтобы не задеть зубами. Скрежет. Боковым зрением он увидел металлический стол, сминаемый тонкими чувствительными пальцами. — Считай, сколько раз кончил. Тот раз на лицо тоже в счёт, — прошептал Кирк и облизнул головку вокруг. Это было не сложно. Из-под пластин буквально текло, теперь смазки было так много, что несколько капель даже упали на пол. Добавляя стимуляции, Джим огладил свободной рукой ствол, чуть надавив на нижние пластины. Спок ощутимо дрогнул. — Три. — Ого, — восхитился человек, с ещё большим рвением засасывая один "лепесток". — Он же должен опасть, верно? Я буду продолжать, пока он не сложится, — и толкнулся языком в уретру. Ещё около пятнадцати минут Джим вылизывал его. Верхние маленькие пластины, средние, уходящие глубоко, до скользкого основания которых почти нельзя добраться, большие нижние, которые удобно ложились на язык, как карамельки. Спок произнес уже "пять", но его член все ещё не падал, а на столе остались четкие отметины рук. Капитан внутренне приятно удивлялся странному телу своего т'хайла, который всегда очень быстро приходил к финишу, но мог продолжать без устали. Впрочем, коммандер все ещё был напряжен, и хоть позволял ласкать себя, в полной мере не мог расслабиться. Джим его понимал: место и время не располагали. Спок наверняка старательно сдерживал желание толкнуться вперёд. Его рука как-то спешно погладила голову Джима, будто хотела направить его, но вновь вернулась к столу, сжав до зелёных пятен на коже. А потом кровь довольно быстро начала отливать от хайлара, возвращая более привычную человеческому взгляду головку, пусть и немного более мягкую и рыхлую. Вот тогда-то Кирк и оторвался от своего супруга. — Пофом фодолшим, — произнес Джим, вставая. И замер, вслушиваясь в сказанное. — Ффо поисоди? Мои асик меня не сушаеся. Спок, в этот момент аккуратно застегивающий брюки и возвращающий себе привычный невозмутимый вид, только бросил на него взгляд. — Полагаю, действие анестетика. Я чуть раньше заметил, что ваши манипуляции потеряли четкость, — коммандер вернулся и к рабочему тону тоже. — Фаф я фуву веси фехеховоы? — возмутился капитан. Спок нахмурился, явно стараясь перевести его новый диалект на стандарт. — Вам не стоит беспокоиться. Вы и так в течении всего нашего разговора с послом молчали. Конечно, мы можем сказать, что произошел несчастный случай с репликатором... — Фах мы и фашем, еси спосях. Коммандер поджал губы и протянул руку к его лицу, не желая вновь дешифровать текст. "Как вообще вулканцы могут её проглотить, если она даёт такой эффект?" "Обычно эффект проходит довольно быстро. Через прямую кишку всасывание происходит быстрее, но это не влияет на речевой аппарат. Видимо, наш организм, воспринимая её через рот, не настолько подвержен действию этого вещества, как люди. Или же это проявление небольшой аллергической реакции" "Аллергической реакции?! У меня что, аллергия на твою сперму?!" — Джим, что мысленно, что в реальности, недовольно уставился на своего старпома. "Не исключено". — Ох шерт, — булькнул капитан.