Запертая дверь или нетрадиционная история любви, ломающая линию времени

Он решил отказаться от места на “Килиманджаро”. Стоя в кабинете Ханны Шепард, он твердо говорит ей, что у него есть личные проблемы, с которыми нужно разобраться, и это возможно только без несения действительной службы. Она сурово поджимает губы, седые волосы, собранные в пучок, блестят. − Ты меня за идиотку принимаешь, Аленко? − Простите, мэм? − Я знаю, почему ты отказываешься от должности. Это из-за Шепард. Он прочищает горло. − При всем моем уважении, мэм, у меня есть личные причины, которые я предпочел бы не обсуждать. Она проницательно смотрит на него. − Что ж, я рада, что ты все рассказал. Последнее, что мне нужно, это бесполезный морпех в глубоком космосе, хандрящий из-за кого-то, оставшегося на Земле. Значит, слухи верны? Ты оступился и огреб целую кучу неприятностей. И она тоже. − Мэм? − повторяет он, прикидываясь дурачком. Она ухмыляется, глядя, как он неосознанно переминается с ноги на ногу перед ее столом. − Я рисковала, зачисляя тебя на мой корабль... − Мне очень жаль, мэм, я... − Я не делаю ошибок, − отрезает она, и ее темные глаза деловито смотрят на него. − Я была права. Ты же не думаешь, что я выбираю себе людей абы как? Только потому, что у них добрый взгляд и слегка впечатляющий послужной список? Кайден не знает, что сказать, поэтому он соглашается: − Нет, не думаю, мэм. − Я знаю Дэвида, − говорит Ханна, отводя от него взгляд и что-то записывая на датападе, как будто в ее офисе он являлся чем-то не заслуживающим внимания, вроде невзрачного цветочного горшка. − Он никогда бы не нанял тебя на “Нормандию”, если бы не увидел в тебе чего-то особенного. То же самое увидела и я, когда твое заявление легло на мой стол. Твой послужной список безупречен, Аленко. Вплоть до встречи с ней. Ты собираешься выбросить все это во второй раз? На “Килиманджаро” есть свободные командирские должности. У тебя врожденное понимание тактики наземного боя. Его разум лихорадочно работает, и он честно не знает, как реагировать. Ее глаза, кажется, видят его насквозь. − Разрешите говорить откровенно, мэм? − спрашивает он, тщательно подбирая слова. Ханна кивает. − Разрешаю. − У меня такое чувство, что я потеряю больше, если займу эту должность, − он на мгновение отводит взгляд от ее глаз. − Я чувствую, что нарушу свой долг, если присоединюсь к экипажу “Килиманджаро” и оставлю свое прошлое позади. Она громко смеется над ним, и он едва сдерживает выражение ужаса. − О, сынок, − Ханна качает головой. − Ты совершил ошибку номер один, которую не следует допускать солдатам, нарушающим правила ради симпатичного личика. − И какую же, мэм? − он практически пыхтит, раздраженный. − Ты влюбился в нее. Он не отвечает, но она продолжает ухмыляться, как будто знает все его секреты. − Все в порядке, Аленко. Я подпишу твой рапорт и отправлю обратно на Арктур. Надеюсь, ты не пожалеешь об этом. − Не буду, мэм. − Почему-то мне кажется, что ты и вправду в это веришь. Желаю тебе удачи. И позволь без протокола, − Ханна выгибает бровь. − Я думаю, что ты чертовски хороший солдат и далеко пойдешь, если перестанешь позволять своему надоедливому сердцу управлять твоей головой. − Я приму это к сведению. Спасибо, мэм. − Свободен. *** Шепард выписали из больницы на Арктуре через неделю, и Кайден наконец-то смог увидеть ее, бродящую, как призрак, по космической станции. Она по-прежнему не разговаривает с ним, и ее щеки еще больше запали, чем тогда, когда он увидел ее на “Килиманджаро”. Похоже, Шепард обладает каким-то шестым чувством, когда речь заходит о нем, или, может быть, срабатывают ее легендарные навыки N7, но она всегда знает, когда он появляется рядом, и находит предлог, чтобы уйти. Однажды Кайден и Вега, войдя в кафетерий, увидели, как она сидит там, мрачно уставившись на кусок неаппетитного торта. − Ох ты ж, это же Шепард! − Джеймс произносит это слишком громко, и Кайден стонет, когда Шепард поднимает голову и замечает их. Ее глаза сразу же закрываются при взгляде на него. − Пойдем поздороваемся, − весело говорит Джеймс, и Кайден не может понять, прикидывается ли он дурачком или действительно ничего не знает о сплетнях, витающих вокруг него и Шепард. Шепард встает, чтобы уйти, но Джеймс опережает ее, плюхается на сиденье рядом с ней и радостно заводит разговор. Кайден стоит, онемев при виде ее и Джеймса, сжимая поднос в руках, как спасательный плот. Джеймс хватает ее за здоровую руку − ту, что без давящей повязки, змеящейся вверх под рубашку, − и с энтузиазмом встряхивает, выпаливая слова со скоростью мили в секунду. Кайден с облегчением отмечает, что Шепард выглядит лучше, чем при прошлой встрече. Ее ожоги почти зажили, только слабый красный контур виднеется на левой стороне лица и шеи. − Лейтенант Джеймс Вега, мэм. Приятно познакомиться. Я друг Кайдена. Я имею в виду, что я друг лейтенанта Аленко. Я много слышал о вас. Она смотрит на Кайдена, ее глаза подозрительно сужаются. Джеймс тут же подхватывает: − О, только хорошее! Он рассказывал мне, какой ты крутой солдат. Кайден, чувак! Иди посиди с нами, − зовет он, и Кайдену искренне хочется провалиться сквозь землю и исчезнуть навсегда. Он не может отказаться. Джеймс устроил такую сцену, что, кажется, вся столовая наблюдает за крушением его поезда. Шепард тоже не может сбежать, поэтому он осторожно опускается в кресло рядом с ней, стараясь не замечать, как воздух вокруг них гудит, словно наэлектризованный. Джеймс дрожит, потирая руки. − Тьфу. Только что почувствовал себя немного нехорошо. Как будто кто-то прошел по моей могиле. − Это наша биотика, − хрипит Шепард. Это первое, что Кайден услышал от нее за последнюю неделю. Он предположил, что, судя по ее голосу, это первые слова, которые она произносит без принуждения. − Иногда она гудит на определенной частоте. Кайден отводит взгляд, когда она опускает голову, чтобы ткнуть пальцем в свой торт, ее волосы падают на одну сторону лица. − Как ты себя чувствуешь, Шепард? − произносит он, заставляя себя не смотреть на нее, не искать подтверждения того, что она не вырвала из себя их ребенка. − Я в порядке, − говорит она, ерзая на стуле, чтобы одернуть рубашку. Он ей не верит. Украдкой Кайден замечает, что она выглядит так, словно не спала целую неделю и почти ничего не ела. − Ты неважно выглядишь, − тихо говорит он. − Ну да, − огрызается она. − Не говори мне, что я чувствую и чего не чувствую, Аленко. Он морщится от этого "Аленко". Джеймс делает паузу в еде, его ложка супа остановилась на полпути ко рту, когда он разинул рот, сообразив, какой оборот принял разговор. − Здесь стало холодно, или это только мне кажется? − Заткнись, лейти, − бормочет Шепард, и Кайден ощетинивается от внезапной неразумной обиды. Так звали его. Не Джеймса. Глаза Джеймса расширяются, но он не унимается, и Кайден чувствует, что восхищен его храбростью или, скорее, глупостью. − Итак, Шеп... Могу я называть тебя Шеп? − резко переходя на "ты", фамильярно произносит Вега. − Нет. − Ладно. Так вот, я слышал, что ты похожа на балерину. Со всеми твоими причудливыми движениями. Она снова смотрит на Кайдена, и он неуместно поражен пониманием того, как сильно он любит ее, как сильно хочет, чтобы она снова просто поговорила с ним, освободилась от навалившихся на нее проблем. − Я не танцовщица, − отвечает она. − Да, да, − соглашается Джеймс. − Мне сказали, что ты похожа на... хардкорную версию танцовщицы. Со всей этой космической магией у тебя в мозгу. Не хочешь устроить как-нибудь спарринг? − С тобой? − Да, конечно. А почему бы и нет? Шепард снова ерзает, ее рука исчезает под столом, и когда она бросает на Кайдена неуверенный взгляд, он внезапно понимает. Внутри нее все еще растет его ребенок. − Может быть, как-нибудь в другой раз. Моя рука все еще болит. − Шепард, можно с тобой поговорить? − спрашивает Кайден, когда Джеймс пожимает плечами и возвращается к своему супу. − Не понимаю, что тут обсуждать, Аленко, − холодно отвечает она. − Я покину Арктур, как только поправлюсь. − Пожалуйста, мы можем поговорить о... Его прерывает шум ввалившейся в столовую толпы космопехов, которые занимают столик позади них. Один из них, садясь, сильно толкает кресло Шепард, и она сердито смотрит на него, но ничего не говорит. Они, кажется, даже не замечают ее. − Так ты слышал новости, Эдди? Тот калека, что летал на "Нормандии", умер. Напряжение за их столом резко возрастает. Взгляд Джеймса внезапно становится сердитым. Плечи Шепард опускаются. Кайден так сильно сжимает вилку, что ему кажется, что она вот-вот согнется пополам. − Да, я слышал, − отвечает один из дюжих космопехов. − Нет-нет. Это не самая пикантная часть. Ты ведь слышал о Шепард, верно? Та сука с упругой задницей, которая командовала "Нормандией"? − Да, да. Я ее знаю. После Акузы ей вообще не должны были давать корабль. И что она? Космопех заговорщически понижает голос. − Ну, я слышал, что она залетела от кого-то из своей команды. И ее пилот погиб, чтобы спасти ее. Боже! Какой дерьмовый командир. Но знаешь, все это имеет смысл. Может быть, ребенок от пилота. Он управлял не только кораблем, если ты понимаешь, что я имею в виду. Я не знаю, чувак. Я не знаю, почему они допускают женщин на командные должности. Потом обязательно случается подобное дерьмо, и парни делают все, чтобы спасти баб, когда они беременеют и становятся бесполезными. Сердце Кайдена бешено колотится, и следующие слова только усиливают его ярость. − Ребенок родится калекой. Вот увидишь. Может он тоже вступит в Альянс и будет так же ныть о своих сломанных костях. Кайден начинает подниматься, чтобы что-нибудь сказать или сделать, еще даже не зная что именно. Но Шепард опережает его. Она встает, и со своего места ему прекрасно видно ее. Она выглядит почти так же, как и всегда, за исключением едва заметного изгиба живота, который он успевает разглядеть, когда ее рубашка слегка задирается. Заметный только для него, проводящего долгие часы за изучением ее тела. − Дерьмовый командир, да? − она угрожающе шепчет, и вся столовая замолкает. Лица космопехов становятся пепельными. − Э-э... н-нет, мэм, − заикается космопех. − А мне показалось, что я услышала именно это. Должно быть, это мои хрупкие женские ушки. Какая я глупая, − говорит Шепард, и имеющий богатый опыт общения с ней Кайден знает, что она в ярости. Она дрожит от ярости, каждая клеточка ее тела вибрирует. − Говори обо мне все, что захочешь. Называй хоть шлюхой, хоть дерьмом. Черт возьми, думай обо мне как хочешь. Мне на это наплевать. Чего ты не сделаешь, так это не скажешь больше ни одного проклятого слова о Джеффри Моро, − рычит Шепард так тихо, что приходится напрягать слух, чтобы раслышать, но вся столовая внимает ее словам. − Он был самым лучшим человеком, с которым я когда-либо служила, а вы, кучка идиотов, не имеете права даже упоминать его имя. Самый храбрый из группы космопехов ухмыляется, и Кайден видит по его знакам отличия, что он тоже командир и не испуган ее рангом. − Слушай, Шепард, я не знаю, чего ты тут тявкаешь, если на твоей совести смерть подчиненного, потому что ты не смогла удержать свои ноги… Он не успевает закончить фразу, потому что, к ужасу Кайдена, Шепард прыгает на космопеха, обхватив руками его горло. Она даже не вспоминает про биотику, возможно слишком злая, чтобы использовать ее, или просто в гневе забыла. Но Кайден рад этому, потому что в противном случае она просто убила бы парня. − Ах ты сукин сын! − кричит она. − Да как ты смеешь! Как ты смеешь?! − Джеймс! − зовет Кайден, уже двигаясь к ней. Однако в гневе она слишком сильна, и отчаянно борется с ним, пока он пытается оттащить ее. − Шепард! Оставь его! Он того не стоит. Она вне себя, слезы текут по ее лицу. − Нет, Кайден! Отпусти меня! Джеймс приходит на помощь Кайдену − обхватывает руками Шепард поперек туловища и оттаскивает ее прочь. Лицо космопеха исцарапано и все в крови, нос сломан, а почерневший глаз уже начал заплывать. − Осторожнее! − рявкает Кайден, потому что Джеймс действует немного грубо. Его сердце бешено колотится. Джеймс Оттаскивает Шепард в сторону и встает у нее на пути, когда она снова пытается протиснуться мимо него. − Давай, подруга, − говорит он ей. − Забей. Отойди от него. Остынь. Ее волосы в беспорядке, а лицо − странная смесь зеленого и красного. Но Кайден видит, что даже когда она прижимает руку ко рту, явно сдерживая рвотный позыв, все ее тело вздымается. Он подходит к ней, проводит ладонью по ее спине. − Спокойнее, − шепчет он. − Ты в порядке? − Отвали, − говорит она, задыхаясь от подступающей к горлу желчи, поворачивается и убегает. Кайден смотрит ей вслед, его сердце разрывается надвое. − Чертова сумасшедшая сука, − говорит космопех на полу, сплевывая кровь на землю. Кайден поворачивается, намереваясь врезать ему по физиономии, но Джеймс, лицо которого вдруг озаряет веселье, опережает его. − Если бы мне только что надрала задницу пятидесятикилограммовая женщина, при этом даже не используя свою биотику, я, вероятно, был бы склонен держать свой глупый рот на замке, чтобы она не вернулась и не оторвала мне яйца. Просто говорю, сэр. Его приятели помогают упавшему командиру подняться с пола, и он крадется прочь с горящим, как закатное небо, лицом. − Хватит, − рявкает Кайден ошеломленным зрителям. − Возвращайтесь к своему обеду или постам. Они медленно расходятся. Некоторые из них перешептываются, выражая восхищение боевыми навыками Шепард. *** Она приходит к нему в ту же ночь, как призрак или тайная любовница. Он даже не знает, в каком общежитии она живет, иначе давно бы к ней пошел. Станция Арктур большая, и на ней легко заблудиться. Стук в дверь отвлекает его от ежевечернего обдумывания способов, которыми Кайден Аленко облажался и причиняет боль всему, но особенно женщинам, которых он любит. Она стоит за дверью, в свободной рубашке и форменных брюках Альянса, с острыми скулами и мертвыми глазами. − Можно мне войти? − говорит она, и он широко открывает дверь, потрясенный и безмолвный. − Конечно. Она стоит посреди его комнаты и чешет свои давящие повязки. − Как твоя рука? − Прекрасно, − бормочет она. − Просто чешется. Но прекрати нести чушь, Кайден. У меня нет на это времени. Я пришла сюда с одной целью. На душе у Кайдена становится легче, когда он думает, что она немного простила себя и готова поговорить с ним о ребенке, о них. − Все, что захочешь. Я здесь ради тебя. Она коротко кивает и тремя быстрыми шагами пересекает комнату. Она обхватывает его лицо, притягивает к себе и прижимается губами к его губам. − Хорошо, − выдыхает она. − Ты мне нужен. Он целует ее в ответ, словно глоток свежего воздуха после долгого пребывания под водой. Она стонет ему в рот, когда его руки обхватывают ее спину. − Слава богу, − вздыхает он. − Я думал... я думал, ты ненавидишь меня. − Не разговаривай, − тихо говорит она, прижимая его к кровати. − Давай просто не будем разговаривать. Его колени ударяются о спинку кровати, и он падает, позволяя ей упасть на него сверху. − Шепард, что такое... − Ш−ш−ш, − шепчет она, снова целуя его жадным ртом. − Это мы до того, как дверь оставили незапертой. Он сбит с толку, и ему не нравится мертвенная пустота в ее глазах, но он так хочет ее, а поцелуй ее кожи − это то, чего он жаждет больше всего на свете. Его руки поднимаются и ложатся на ее бедра, когда она скользит на него сверху. Он чувствует, как она горячо прижимается к нему, даже через штаны. Шепард протягивает руку и стягивает с себя рубашку, а он жадно смотрит на нее. Ее шрамы едва заметны, и когда она замечает, что он наблюдает, то демонстративно снимает свою давящую повязку. − Черт возьми, − говорит она, проводя руками по своей теперь уже свободной руке и швыряя повязку через всю комнату. − Ненавижу это. Кайден берет ее руку и смотрит на нее, хотя она пытается отвлечь его еще более жаркими поцелуями. Рука выглядит все еще немного распухшей, но большая ее часть уже зажила, и шрамы почти исчезли. Он прижимается поцелуем к разгоряченной коже, и по ее телу пробегает дрожь. Он целует по всей длине, ту часть ее тела, которая коснулась холода космоса, когда желтый луч пробил ее скафандр. Они чуть не украли то, что для него важнее всего в галактике. − Прекрати, − говорит она, и он поднимает глаза, чтобы увидеть слезы в ее глазах. − Я этого не заслуживаю. Пожалуйста, просто трахни меня и отпусти. Не будь таким добрым. Она страстно целует его, пытаясь просунуть язык внутрь, и издает разочарованный звук, когда он сопротивляется. − Эй, эй, эй. Я не собираюсь просто трахать тебя. Не надо так говорить. Это не игра, Шепард. Она расстегивает лифчик, наклоняется над ним, прижимаясь к его груди, и смотрит с вызовом. − Кто сказал, что это игра? Ты не понимаешь. Ты убьешь меня, если будешь продолжать так смотреть. Я не выношу твоей доброты. Шепард берет его руку и прижимает к своей груди. Он стонет, чувствуя знакомую тяжесть в своих руках. Другая его рука скользит вверх по ее бедру и ложится на живот, и она замирает. − Нет, нет, нет, − бормочет она, слезая с него и направляясь к своей рубашке на полу. − Нет. Он резко встает. − Шепард, пожалуйста. Остановись. Хватит бежать. Она разворачивается, натягивая рубашку вместе с лифчиком. − Если я перестану бежать, то упаду и обещаю тебе, что больше не встану. Шепард направляется к двери, но он опережает ее, нажимая на кнопку, чтобы она не смогла открыть ее. − Мы можем поговорить? Пожалуйста, Шеп. Пожалуйста, − умоляет он. − Я больше не знаю, что делать. Я не знаю, что и думать. Она смотрит на него со слезами на глазах. − Ты думаешь, я знаю? − спрашивает она срывающимся голосом. − Ты думаешь, я знаю, что делать? Я не могу заснуть. Я не могу дышать. Я не могу есть. Я не могу думать. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу горящий корабль и Джокера, захваченного взрывом. Я просто хочу... Она замолкает, ее плечи вздымаются от рыданий. − Я просто хочу, чтобы ты забрал воспоминания на одну ночь. Как раньше. Я хочу притвориться, что эта штука не внутри меня. Что... что я могу просто выйти из этой комнаты, как будто это "Нормандия", и Джокер будет там, чтобы ухмыляться мне и шутить. Что я могу украсть его шляпу и носить ее по всему кораблю. Что я снова могу смеяться. Как будто во мне нет этой дыры. Что я могу любить тебя снова, не чувствуя, как мое сердце разрывается на части. Слезы липнут к ее ресницам, как капли из душа, который они принимали так давно. − Ты можешь мне это дать? Ты позволишь мне притвориться? Кайден подходит к ней, обнимает ее, и она со вздохом утыкается в его грудь. − Я могу дать тебе это. Я могу попробовать. Его руки прокрадываются под рубашку, обводя ее позвоночник, а затем хватаются за края, чтобы стянуть ее через голову. Он прижимает ее спиной к стене, пробегая руками по каждому дюйму кожи, который может найти, притворяясь, когда его пальцы касаются ее живота, что он не пытается почувствовать зарождающуюся в ней жизнь. Если она и замечает это, то ничего не говорит и вместо этого теребит его ширинку. Он стягивает с себя рубашку, заставляя ее прервать грубые отчаянные поцелуи, и они прижимаются друг к другу торсами, ощущая горячую кожу. Она кладет голову ему на плечо и позволяет гладить себя по волосам − крошечное проявление любви. − Я скучала по тебе, − бормочет она. − Я люблю тебя, − отвечает он, но она молчит. Ее руки блуждают по его заднице и медленно стянут брюки вниз. − Я хочу секса, Кайден, − умоляет она. − И я не хочу больше никуда идти за ним. − Не надо, я здесь. − Тогда веди себя как положено. Он помогает ей стянуть штаны и снимает с нее ее собственные. Шепард стоит перед ним, наклонив голову и сверкая глазами, словно бросая ему вызов, если он упомянит о ее новых изгибах. Кайден ничего не говорит, просто берет ее на руки и несет к кровати. Он забирается на нее сверху, снова соединяя их рты, и они долго целуются, заново узнавая тела друг друга. Ее руки блуждают по его спине, обхватывая его зад и притягивая его к себе, его возбуждение прижимается к ее входу с восхитительным трением. Она протягивает руку и гладит его несколько раз, едва заметная улыбка появляется на ее губах, когда он стонет в ее шею. − Ты уверена, что мы должны это делать, Шепард? Она не отвечает, шире раздвигая ноги, чтобы он мог прижаться к ней и расположиться правильно. − Я же говорила тебе, − бормочет Шепард, когда он кладет свою руку под ее голову, и скользит в ее горячее и скользкое лоно. − Я больше ничего не знаю. Не спрашивай меня. Он целует ее шею, губы, глаза, наклоняясь к ее лицу. Глаза Шепард плотно закрыты, и она не смотрит на него, но принимает его любовь, как раньше, возвращая тепло своим собственным пылающим огнем. Его ладони ласкают ее груди, нежно обводя набухшие соски и чувствуя, как она сжимается вокруг него, сдавленный стон удовольствия вырывается из ее рта. Она так крепко обнимает его и прижимается своими бедрами, создавая восхитительное трение. От жары их тела покрываются потом, душное общежитие Арктура становится еще жарче. Тонкие пряди ее волос прилипают к лицу, и он чувствует, как капелька пота стекает по виску и капает ей на плечо. Он чувствует, что его освобождение наступает слишком рано, поскольку видит, что Шепард даже не подбирается к своему или просто не способна сегодня на это. Разочарованный всхлип срывается с ее губ, когда его темп усиливается, поэтому он тянется вниз, чтобы погладить большим пальцем клитор, шепча успокаивающие слова. − С тобой все будет в порядке. Я клянусь тебе. Я позабочусь о тебе, − бормочет он, не уверенный в том, что говорит, но желая сделать хоть что-нибудь, чтобы убрать этот звук отчаяния из ее голоса, морщины боли с ее лица. Она кончает, дрожа и сжимаясь вокруг него. По ее лицу текут слезы, и он следует за ней мгновение спустя, вырываясь из нее, чтобы пролиться на простыни. Он чувствует себя опустошенным, когда она переворачивается, чтобы посмотреть на него, и в ее глазах появляется самое беспомощное желание прощения, которое он не может ей дать, потому что она единственная, кто может простить себя. Он укутывает ее одеялом, крепко прижимая к себе, пока она не утыкается в него лицом. Кайден гладит ее по спине отчаянно пытаясь остановить дрожь, которая сотрясает ее тело. − Чем я могу тебе помочь? − говорит он, испугавшись за нее. − Верни мне Джокера. Позволь мне умереть вместо него. Запри дверь. Все это невозможно, но именно этого я и хочу. Страх крепко держит его и не отпускает. Она не упоминает об их ребенке. − Ты... ты хочешь сказать, что хочешь умереть? Она качает головой, беззвучно касаясь губами его кожи. − Шепард, тебе нужно с кем-нибудь поговорить. Ты не можешь держать это в себе и надеяться, что это пройдет. Пожалуйста, я знаю, каково это. После Мозголомки я... − Я знаю, − шепчет она. − Давай пока просто притворимся, что все в порядке. Держи меня. − Да, − отвечает он, целуя ее в лоб. − Крепче. Ее плечи неподвижны, когда она засыпает, и он погружается в сон вслед за ней несколько часов спустя, наконец-то удовлетворенный наблюдением за тем, как ее лицо разглаживается во сне, как поднимается и опускается ее грудь и наслаждаясь ее легким храпом. Ее веки все время трепещут, погруженные в сны. *** Когда он просыпается, ее уже нет, и он не может нигде найти ее на станции. Только потом ему сказали, что Шепард села на челнок до Цитадели. Через три дня там состоятся похороны Джокера, и Кайден понимает, что обязан получить разрешение присоединиться к ней. Он не позволит ей пройти через это в одиночку, несмотря на то, как часто Джеймс пытается сказать ему, чтобы он просто позволил Шепард самой во всем разобраться. − Чувак, просто... у нее просто все перепуталось в голове, как и у любого из нас, если бы мы увидели, что наш друг убит прямо у нас на глазах, − говорит Джеймс за чашкой кофе, всего за несколько часов до того, как Кайден должен сам отправиться на Цитадель. − Джеймс, у нее посттравматический синдром и депрессия. Ты не можешь просто взять и забыть об этом. Я не могу позволить ей отстраниться, потому что иначе потеряю ее навсегда. Джеймс украдкой оглядывается, хотя в этом укромном уголке в недрах Арктура никого нет. − Значит, то, что они говорят, правда? О тебе и о ней? Я имею в виду... у нее будет, ну ты понимаешь, мини-человек? Это не слухи? Кайден пьет кофе и ничего не говорит, только поднимает бровь, в ответ на "мини-человека". Джеймс пожимает плечами. − По сути это правильный термин. Ну ладно, детеныш. − Это не детеныш, Вега. И у нее не было романа с Джокером. Она любила его как друга и как своего пилота. Джеймс медленно свистит сквозь зубы, как будто эта фраза подтверждает все его подозрения. − Черт, чувак. Я не знаю, что сказать. Вы все еще вместе? − Нет, − честно отвечает он. − Я так не думаю. − И как ты к этому относишься? Я имею в виду... − он понижает голос, быстро оглядываясь по сторонам. − Это твой ребенок, приятель. Ты должен что-то чувствовать. Он повторяет то, что сказала ему Шепард, снова и снова. − Я больше ничего не знаю. Джеймс смотрит на него с такой жалостью в глазах, что Кайден не может этого вынести. Он задается вопросом, так ли чувствует себя Шепард, когда кто-то смотрит на нее в эти дни? Павший герой, лучший и ярчайший представитель человечества, которая потеряла все за несколько коротких месяцев. Она была яркая, красивая и подающая надежды, пока Кайден не запятнал ее. − Ты... хочешь быть отцом ребенка? − нервно спрашивает Джеймс. − Послушай, я никогда не поднимал эту тему раньше, потому что это странно, и я не люблю говорить об этом, но мой отец... он не был таким уж замечательным. Если ты возьмешь на себя ответственность, то должен сделать это как можно лучше. Второго шанса не будет, когда ты возьмешь на руки этого маленького ребенка. Он будет доверять тебе больше, чем кому бы то ни было, и ты не должен его подвести. − Я знаю, − мгновенно отвечает Кайден. − Я знаю. Поверь мне. Я ничего так не хочу, как... как... − он замолкает, слова улетучиваются. − Я просто беспокоюсь о Шепард. Она не желает говорить об этом, и я не знаю, как ее заставить, чтобы она не сломалась, понимаешь? Она приходила ко мне прошлой ночью, и я... − он вздыхает. − Это была не та женщина, которую я знал раньше. Она была такой хрупкой, и я беспокоюсь за нее. Джеймс грубо хлопает его по спине. − Прости, amigo.