Sublata causa, tollitur morbus

Рим, 1959 г.

Рей взлетела вверх по лестнице со скоростью штормового ветра. Она совсем не подумала о том, что Рудольф уже мог унести все вещи из номера на новое место, но на свою огромную удачу, встретила его в коридоре. Девушка импульсивно вырвала из пальцев мужа свой чемодан, бросила его на пол и стала неистово вытряхивать наружу все содержимое, ничуть не беспокоясь о том, что может испортить или повредить какие-то вещи. И, конечно, случайно порвала чулок и зацепила о застежку чемодана жемчужную нитку, которая рассыпалась на отдельные бусины, резво заскокавшие в разные стороны по ковру. Все это было не важно. Рудольф отшатнулся в ужасе, увидев в руках у девушки револьвер. Рей хаотичным движением проверила наличие патронов в барабане и уже бежала вниз, прежде чем мужчина успел что-то сказать или попытаться ей помешать. Она выскочила в патио и чуть не сбила с ног официанта. Его не было. Черт возьми! Он пропал, исчез, растворился; уполз обратно в ту тьму, из которой явился сюда. Или ей и вовсе почудилось? Да, это похоже на правду. В последнее время у нее знатно расшатались нервы. Во всем виноват По с его шпионскими играми. С его грубым и наглым вторжением в ее новую жизнь. Прошло столько времени, а он все еще не может успокоиться. Но… Рей прекрасно его понимала. На его месте, она бы тоже отринула все простые мирские дела ради мести. После того, что они сделали. И тот самый «рыжий мальчишка», и человек с серебряным кольцом, и многие другие, которые, к счастью, были или мертвы, или прятались так хорошо, что при всем желании бывшие жертвы не смогли бы стать их палачами. Девушку била сильная дрожь и она даже не попыталась вырваться, когда Рудольф порывисто сгреб ее в объятья, перед этим закутав ее в свой пиджак. Ощущение чужого тела рядом, его запах, кожи и одеколона, вызвали у Рей приступ отвращения и это помогло ей взять себя в руки. Эта хлесткая пощечина быстро вернула ее к реальности. Она опустила оружие и спрятала его в складках пиджака, очень осторожно и медленно отстранилась. Добродушное простое лицо Рудольфа смотрело на нее с заботой и тоской. - Что напугало тебя, моя маленькая птичка? – нежно прошептал он и потянулся пальцами, чтобы убрать прядь волос Рей, выбившуюся из общей массы; но она во время отодвинула в сторону и избежала нового прикосновения. - Мне показалось… - прошептала она, обводя патио встревоженным взглядом. Что, если он все еще здесь, но предпочел затаиться, чтобы дождаться момента, когда она расслабится? Такие люди предпочитали не оставлять в живых тех, кому когда-то удалось вырваться из их плена. Рей в это мгновение действительно была удивлена тому, что сейчас она стоит здесь живая, а не покоится в братской могиле где-то в пустынном поле. - Ты в безопасности, - мягко сказал Рудольф, - я с тобой. Я не дам тебя в обиду. Господи, какая наивность! Несчастное глупое и доброе существо. Ты ничего не сможешь с ним сделать, ты… И Рей стало вдруг невыносимо стыдно перед Рудольфом. Настолько стыдно, что захотелось вернуться в тот жуткий темный подвал и умереть там, лишь бы только никогда не встречать такого доброго, достойного, заботливого мужчину, как он. Человека, которому она была бы рада подарить любовь, если бы была на нее способна. Человека, которого она совсем не хотела погубить. Помимо всех этих мучительных размышлений Рей пыталась сконцентрироваться и здраво оценить обстановку. Какова настоящая вероятность того, что она видела того самого человека? С их последней встречи прошло пятнадцать лет, за которые она не слышала этого имени, как не пыталась отыскать хоть какое-то упоминание. Конечно искала она только, чтобы убедиться в том, что его поймали и казнили за все совершенные преступления и он больше никогда не сможет причинить ей ту боль, которую заставил пережить. А вовсе не потому, что ей была интересна его дальнейшая жизнь. Если бы дела обстояли иначе, она бы не прихватила револьвер в эту поездку; она бы, быть может, спала куда крепче и научилась бы наконец-то быть счастливой, а не казаться. С переменным успехом, к несчастью. - Может, стоит позвонить в полицию? – предложил Рудольф. Он и догадаться не мог о том, что сейчас творилось у Рей в голове и какие чувства раздирали ее на части. И что он собирается говорить полиции? Что его супругу напугал призрак из прошлого? Пожалуй, это не относиться к сфере обязанностей жандармов, ее просто снова засунут в сумасшедший дом и неизбежно накормят теми самыми пилюлями, которые теперь валялись в коридоре отеля среди остальных разбросанных вещей. - Нет, - сказала Рей, - мне всего лишь показалось… прости. Она приняла горячую ванну в новом номере, который действительно оказался на порядок роскошнее и удобнее предыдущего, но даже приятная теплая вода и ароматные масла, принесенные портье в качестве комплимента не помогли Рей расслабиться и выбросить из головы произошедший инцидент. Она дождалась, когда Рудольф уснет на широком диване, заботливо укрыла его одеялом и спустилась вниз. Портье робко улыбнулся ей и поинтересовался на своей невыносимой смеси итальянского и французского, понравился ли сеньоре номер и принесенные им косметические средства. Рей вежливо поблагодарила услужливого мужчину и попросила позвонить в отель «Санто-Стефано». Когда связь была установлена, Рей уточнила, что хочет поговорить с человеком, проживающем в номере 402. Портье протянул девушке трубку, и она взяла ее дрожащими от волнения пальцами. - Ало, - решительно сказала девушка, - По? К ее величайшему удивлению она услышала в ответ довольно звонкий женский голос, слишком бодрый для человека, разбуженного внезапным звонком среди ночи. Незнакомка спросила что-то по-итальянски. Рей напряглась, пытаясь вспомнить самые базовые фразы, с которыми успела ознакомиться еще в поезде по дороге в Рим. Она повторила свой вопрос и наконец-то услышала на другом конце провода голос По. Он совсем не изменился за эти годы, а прошло… сколько же лет прошло? - Рей? – тихо и с плохо скрытым возмущением выпалил он, - ты с ума сошла? - Нужно поговорить, - прямо сказала девушка, - давай без… - Ну что ты за растяпа, - беззлобно и как-то нежно проговорил мужчина, - ты сможешь сейчас встретиться? Рей тяжело вздохнула. Ей не сильно хотелось мчаться куда-то среди ночи после расслабляющей теплой ванны, но особо выбора у нее не было. Если то, что произошло с ней сегодня в патио, не было плодом ее разыгравшейся фантазии, только старый друг и товарищ мог помочь ей и дать дельный совет в сложившейся ситуации. И она вовсе не собиралась давать ему согласие на совместную охоту за «рыжим мальчишкой». Просто… узнать. И, конечно, она была бы безумно рада его увидеть после затянувшейся разлуки, даже опустив все печальные обстоятельства их последних встреч. - Сможешь быть у музея восточного искусства через пятнадцать минут? – настойчиво спросил По. Рей растерянно посмотрела на карту города, висящую справа от портье, прищурилась, читая названия. По, вероятнее всего, догадался, почему она замешкалась, и уточнил, - это близко от твоего отеля. Если идти к Колизею… - Разберусь, - буркнула Рей, - договорились. Она с удивлением для себя отметила, что спокойно могла позволить Рудольфу заботиться о себе как маленьком ребенке и практически кормить с ложки, но со старыми друзьями предпочитала быть прежней собой – смелой, бойкой и самостоятельной. Ей совсем не хотелось, чтобы По или кто-то из выживших ребят увидел ту отчаянную и дерзкую девчонку, которая столько раз сама выбиралась из самых скверных передряг, рафинированной неженкой, не способной даже отыскать необходимое место встречи в незнакомом чужом городе. Она не может позволить им думать, что плен и все, что произошло в то мрачное время, все-таки смогли сломать ее волю стойкого оловянного солдатика. «Нужно называть вещи своими именами» - съехидничал какой-то мерзкий голосок в голове. Он не смог ее сломать. Хотя приложил к этому немало усилий. Рей сказала портье, что хочет прогуляться в одиночестве, на случай, если Рудольф проснется и отправится на ее поиски. Портье хоть и посмотрел на девушку так, словно уличил ее в прелюбодеянии, но натянул свою фирменную улыбку и кивнул. На улице было свежо, температура немного опустилась по сравнению с предыдущими жаркими днями, но ветер, который дул в лицо Рей был теплым и влажным. Она поплотнее закуталась в шаль, которой старалась скрыть свое лицо и на всякий случай положила пальцы на револьвер, тяжело оттягивавший карман пальто. Этот пьянящий ветер, ощущение оружия в кармане и какой-то смелой выходки словно вернуло девушку обратно в Париж начала сороковых. Казалось, что сейчас все они снова соберутся на конспираторской квартире и будут печатать агитационные листовки за свободу французского народа от гнета захватчиков или обсуждать планы очередной смелой диверсии. Добрая Роуз станет просить обойтись меньшими жертвами, а лучше совсем без них; смешливая и язвительная Кайдел осадит подругу, Финн будет сидеть в углу, зарисовывая в блокноте присутствующих на память, а По и Рей ожесточенно спорить над тем, каким способом лучше провернуть задуманную авантюру. Рей так погрузилась в свои воспоминания, что появление темной фигуры, отделившейся от колонны напугало ее. Она отшатнулась в сторону и чуть не выставила перед собой револьвер, когда услышала голос По. - Эй! Змейка! Полегче! И девушка бросилась на шею старому другу, позабыв даже о том, как отвратительны ей человеческие прикосновения. Отросшая за годы борода По неприятно пощекотала Рей шею и она опомнилась, отстранилась и отвернулась, смахивая выступившие на глазах слезы. Змейка… Когда последний раз кто-то называл ее этим прозвищем? Его придумала Роуз, когда им всем понадобились секретные позывные. Она сказала тогда, что Рей – пустынная змейка, такая же изящная и проворная. Рей, конечно, польстила подобная характеристика, но она изо всех сил старалась вытравить из себя все, связанное с детством, проведенным среди песков. Спасибо, что верблюдицей не окрестили за упрямый нрав. Несправедливым было и то, что Финна, также приехавшего из Алжира избавили от подобных неприятных ассоциаций. За любовь к искусству и явный талант в живописи темнокожий парень обзавелся позывным Рубенс. Выбор в пользу именно этого художника был сделан только по причине емкости его фамилии, о которую не сломаешь язык, быстро проговаривая по секретным каналам связи. Рей оглядела По с ног до головы и сделала неутешительный вывод, что время его не пощадило – помимо густой темной бороды он обзавелся глубокой морщиной на лбу и внушительными мешками под глазами. Впрочем, глаза его были по-прежнему юными, горели, как два огонька. Даже после всего, что случилось. Не с ним. С Кайдел. Мужчина тоже осматривал старую подругу и, судя по его восторженному взгляду, напротив, счел перемены в ней куда более положительными. - Ты… очень похорошела, - игриво сказал он и Рей, готова была по-дружески стукнуть его в плечо, как раньше, но сдержалась, - тебе идет быть взрослой. И не прикидываться мальчишкой… Рей фыркнула. Все-таки он не изменился, все также падок до женщин и всего, связанного с ними. И ей захотелось о многом его спросить, но все эти разговоры стоило отложить на когда-нибудь, которое наступит никогда. Слишком много опасных тем и острых углов. - Давай к делу, - сухо сказала Рей, старательно заталкивая все бурлившие внутри эмоции в самый далекий ящик, который она держала тщательно запертым все эти годы, - тут можно говорить? Она опасливо огляделась. - Ох, мон шерри, ты все такая же, - с улыбкой проговорил По и тоже посерьезнел. Он хотел взять Рей за руку, но она отскочила в сторону и посмотрела на старого друга взглядом испуганного зверька. По медленно, понимающе кивнул, и пошел впереди нее к зданию музея. Он свернул за угол, извлек из кармана ключи и вскрыл какую-то каморку, оказавшуюся хранилищем садового инвентаря для ухода за прилегающим парком. Рей всегда поражалась его умению находить самые укромные местечки там, где казалось совершенно негде спрятаться. Видимо, он уже довольно давно в Риме и успел тут все основательно разведать и подготовить почву для предстоящей работы. Работы, в которой она участвовать не будет. - Что повлияло на твое решение? – прямо поинтересовался мужчина, перевернул пару ящиков, чтобы можно было на них сидеть и ловко примостился на ближайший. - Мое решение не поменялось, - заявила Рей, - но случилось кое-что… По посмотрел на нее с плохо скрытой тревогой. Девушка легко догадалась, что зная ее умение влипать в неприятности и довольно вздорный когда-то нрав, По подозревает ее в том, что она уже самостоятельно выпустила кишки цели их охоты без всякой подготовительной миссии и теперь подбирает слова, чтобы в этом признаться. К счастью, мужчина ошибался. Рей слишком много сил и труда приложила, налаживая простую человеческую жизнь, чтобы снова утопать по локти в человеческой крови. И не важно, что кровь принадлежала одному из самых мерзких людей, которых она встречала в своей жизни. - Сначала ты, - сказала девушка, не решившись сразу рассказать о своей встрече с призраком прошлого. - Хорошо. Я знаю, как ты любишь перебивать, но выслушай все внимательно и хорошенько подумай, - с непривычной для него серьезностью заговорил По и извлек из-за пазухи куртки-авиатора, которые он любил еще в юности толстую папку с бумагами, - посмотри. Меня там не было, но перед тем, как мы начнем, я должен получить твое подтверждение, как… свидетеля, - последнее слово далось ему тяжело. Рей взяла протянутую папку и ей по спине, словно хлестнули холодным жестяным прутом. Она вся напряглась, вглядываясь в лицо на фотографии, и не удержалась, чтобы прочитать вслух. - Подозреваемый, Армитаж Брендон Хакс, оберштурмбанфюрер, начальник лагеря Гюрс в 42-43 году. Военный преступник… Зачем это, По? Думаешь, я забыла кто это? По тяжело вздохнул и забрал из рук девушки папку. - Я не вершу самосуд, - медленно и тихо сказал он, - сейчас я работаю на правительство США. Они хотят, чтобы он предстал перед судом, за… - он запнулся и, пропустив окончание предложения, перешел к другой теме, - я не могу позволять себе самоуправства, пока все не проверю. Посмотри вот эти фотографии. Рей неуверенно взяла несколько довольно мутных фотографий, которые и без того сложно было разглядеть в свете тусклой лампочки сторожки. Человека на них было почти не узнать, он носил просторный белый льняной костюм, прятал лицо за очками и широкополой шляпой. - У нас появилась информация, что сейчас он находится в Риме. По непроверенным данным, он собирается добраться до Корфу, вроде бы там остались сторонники Муссолини, которые могут ему помочь. - Вам нужно, - аккуратно поправила Рей, - я не хочу… - Послушай, - По совершил новую попытку ухватить бывшую коллегу за руку, но Рей оказалась проворнее, - ты же понимаешь, как это важно для меня. Ты всего лишь должна будешь его опознать. Опознать, Рей, не убить. Рей тяжело вздохнула и помассировала пальцами ноющие виски. - С каких пор ты работаешь на Штаты? – постаралась она перевести тему, но тщетно. У каждого из них были определенные границы, которые они не планировали нарушать в этом разговоре и сейчас она натолкнулась на стену, старательно возведенную По. Ей как-то хотелось выразить ему сочувствие или хотя бы жалкую солидарность, но она не знала, как. Все слова мгновенно показались какими-то глупыми. Перед глазами стояла белозубая улыбка Кайдел, ее неизменная фотокамера, которую она везде таскала за собой; ее красивые светлые волосы. И грубые руки, которые на глазах у Рей срезали эти волосы, а потом неаккуратно, рваными клоками выбривали голову девушки. Пока она сидела с серьезным, невозмутимым лицом, насмешливо улыбаясь в лицо своим палачам. Храбрая и звонкая. Рей вздрогнула и постаралась взять себя в руки, чтобы ничем не выдать По, нахлынувшую на нее сентиментальность. Слишком много воспоминаний. Слишком много призраков прошлого. Кстати, о призраках. - Мне показалось, что я видела Рена, - выдала она без всяких предисловий. По словно током ударили, он встрепенулся. На его лице за несколько минут успел смениться пестрый калейдоскоп эмоций – и злость и печаль и даже ликование и азарт. - В Риме? – уточнил он. Рей кивнула. - В моем отеле, - сказала она, - но я точно не уверена. - Это… интересно, - задумчиво проговорил мужчина, почесывая свою густую бороду, - возможно, они с Хаксом планируют побег вместе. Рей не стала с ним спорить, хотя была уверена в том, что даже спустя столько лет и весьма стесненные обстоятельства двое ее прежних тюремщиков все равно не смогут найти общий язык. Но делиться этими познаниями с По не стоило, он не был посвящен до конца во все подробности пережитой Рей когда-то истории. Вряд ли то, что Рей так неплохо успела разобраться в психологии и взаимоотношениях своих мучителей, а главное, каким образом, сделало бы ее лучше в глазах старого друга. В чьих-либо вообще глазах. - Когда ты мне написал, я была уверена, что речь идет о Рене, - нехотя призналась Рей и тут же пожалела, что проговорилась. У каждого из них была своя тень, и отношения с ней были очень личными. Так уж случилось, что Рей посчастливилось иметь и общего с По призрака в лице оберштурмбанфюрера Хакса. Наивно было полагать, что при всех обстоятельствах и том, что сближало девушку когда-то с По, он стал бы так фанатично гоняться именно за ее тюремщиком. - Тогда ты тем более должна принять участие в операции, - воодушевился мужчина, - мы сможем прищучить их обоих… - Нет, - перебила Рей, - я не собираюсь охотиться за ними. Я… я хочу жить нормально. По устало и разочарованно опустил голову, сплюнул себе под ноги на гнилые доски. У него было много талантов, но сдерживать свои эмоции он не умел абсолютно. - Вот, значит как, - с плохо скрытым раздражением в голосе процедил он, - нашла себе богатого муженька, хорошо устроилась, сыто зажила? И тебе плевать на… - Заткнись! – почти крикнула Рей, - ты не имеешь права меня в чем-то обвинять. Она решительно поднялась с ящика, отряхнула пальто и направилась к выходу. По осознал свою ошибку и бросился за ней. - Змейка, милая, послушай, - залепетал он, сразу растеряв весь свой агрессивный настрой и пожалев о сказанном раньше, - это очень важно… для меня… для… всех нас. Просто подумай… Но не долго, мы можем упустить свой шанс… Рей ничего не ответила. Его слова слишком глубоко задели ее за живое, и теперь ей и самой хотелось взять и выплеснуть на старого друга все, что она держала в себе столько времени. Даже тому хваленому швейцарскому психиатру, которого нашел для нее Рудольф, не решалась рассказать многого, обходила острые углы, умалчивала факты… Но она сдержалась. Ради Кайдел. Ради Роуз. Ради Финна. Ради их когда-то великолепной и отчаянной пятерки и всех других чудесных людей, что встречались им на пути и жертвовали всем во имя великой цели. Зачем По лишний раз слушать о том, какими жестокими с ней были ее тюремщики, какими именно изощренными и жуткими способами из нее пытались вытянуть информацию? Как били, топили, душили и ломали кости. Сколько шрамов и меток оставило на ее теле то самое серебряное кольцо, разогретое на огне керосиновой лампы? - Прости, - тихо бросила Рей, уходя, и голос ее дрогнул. Возле отеля она остановилась, оперлась спиной о раскидистый каштан и дала волю слезам. Рыдания вырывались из груди вперемешку с судорожным кашлем, сотрясавшим все ее хрупкое тело. Хотелось выблевать внутренности вместе с горечью пробудившихся воспоминаний. И, оглядевшись, что на улице нет случайных прохожих и свидетелей ее эмоционального всплеска, Рей отвесила себе звонкую пощечину. Затем – еще одну, и еще. Она била себя по лицу, пока слезы не остановились, а щеки не начали гореть. Боль отрезвила ее, вернула ясность мыслей. Удивительно, но однажды, когда истязание слабой плоти перестало убивать, оно стало панацеей от многих душевных ран. Боль из врага превратилась в друга и помощника. Но не стоило увлекаться этим, чтобы окончательно не потерять рассудок и не оказаться снова в белой палате с маленьким окошком, так напоминающей тюремную камеру. Рей покурила, вытерла краем своего платка слезы и, полная решимости все-таки принять хотя бы одну из чудодейственных пилюль, двинулась к дверям отеля. До ужаса знакомый низкий голос настиг ее уже на пороге. - А я думал, что мне показалось. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вытащить револьвер и обернуться, слепо щурясь в окружающую темноту. Она стояла в узком круге света фонаря и не сразу смогла определить, откуда доносится голос. И, словно, чтобы помочь растерянной девушке сориентироваться, мужчина шагнул из тени раскидистого апельсинового дерева ближе к освещенному патио отеля. Свет разделял его лицо на две половины, и та, которую украшал легко узнаваемый уродливый шрам по-прежнему оставалась в темноте. - Ты… - обронила Рей и решительно подняла выше револьвер. И толи успокоила сама себя, толи все-таки пригрозила, - я убью тебя. Мужчина довольно безмятежно пожал плечами. - Разве ты уже не сделала этого однажды? – мрачно усмехнулся он. - Я… не довела дело до конца, - вырвалось у Рей и ей показалось, что она словно оправдывается, - но теперь… - Не стоит, если не планируешь провести свой медовый месяц в тюремной камере, - и снова проклятая насмешка в голосе. Он совсем не боялся. Пригладил рукой с проклятым перстнем волосы с частой проседью и выпустил в воздух струйку дыма. - Ты следил за мной… - Нет, просто, к несчастью, тоже выбрал этот отель, - и он бросил в урну догоревший бычок от сигареты и невозмутимо прошел мимо ошарашенной девушки ко входу в здание. Ей столько всего хотелось сказать или сделать, но через стеклянные двери отеля Рей увидела заспанного Рудольфа, спустившегося к портье. Он был растрепанным и взволнованным, вероятнее всего проснулся и обнаружил нетронутую постель и отсутствие своей беспокойной жены. Ей нужно было вернуться и успокоить своего идеального мужчину, пока ее не начали искать по всем моргам города. Рен поздоровался с портье, с высоты своего исполинского роста бросил уничтожающий взгляд на Рудольфа и скрылся за поворотом лестницы. Рей с трудом нашла в себе силы, чтобы сдвинуться с места и подойти к Рудольфу. - Милая? – сонно пробормотал он, - где ты была? - Хотела немного прогуляться, - как могла спокойно ответила девушка, проверяя, не заметен ли окружающим револьвер, наспех спрятанный ей во внутренний карман пальто. - Опять кошмары? – Рудольф тяжело вздохнул и, вероятно, что-то хотел сказать про звонок доктору в Женеву и прописанные им таблетки, но так и не решился. Он зевнул и показался Рей от этого чрезвычайно милым и домашним. От того еще страшнее было увидеть его, ее хрупкую надежду на нормальную жизнь, рядом с самым страшным призраком ее прошлого. - Да, кошмары, - пересилив себя, она робко коснулась плеча мужчины. Это далось ей тяжело, но она чувствовала себя ужасно виноватой. Кошмары, - повторила она про себя, - во сне и наяву.