haikyuu!!

куроо тецуро видит красное. зрение сузилось до туннельного, сосредоточившись только на твоей фигурке и парне, стоящем непозволительно близко для простых коллег, и силится услышать, о чем же вы так живенько болтаете около принтера в углу офиса, но тщетно. если этот говнюк таканаши в ближайшее время не перестанет цепляться за тебя своими вонючими вечно ледяными культяпками, пропахшими уебанскими дешманскими сигаретами, и не уйдет по своим мудацким делам, то отделу кадров точно понадобится новый сотрудник. не то чтобы это будет большой потерей – все равно он фатальная бестолочь, которая исключительно место занимать да штаны просиживать умеет, имитируя бурную деятельность и попутно стараясь замутить хоть с какой-нибудь девушкой. уж тецуро-то хорошо осведомлен про многие вещи, даром ли кладезь всяких сплетен. сам-то он ни разу не сплетник, нет, всего лишь оказывается в нужное время в нужном месте и не затыкать же уши – это было бы странно – плюс в курилках и закутке с кофемашиной волей-неволей утянут в разговор местные судачки. им-то не важно, подаешь ты голос или нет. участвовать в перемывании косточек, конечно, такой себе повод для гордости, однако, в конце концов, полезно же быть в курсе офисной подковерной жизни. и все в выигрыше. о, свалил в туман, наконец. но легче куроо от этого не становится. в ушах все еще звенит твой заливистый смех, да и ты отчего-то выглядишь смущенной и будто даже на подъеме. какой лапшой этот кретин успел тебя обвешать? и фигли хвост свой распушила перед ним – нашла, перед кем. и вообще… а как же он, тецуро? все же хорошо идет, он уверен – вы так неприкрыто флиртуете, такие явные знаки подаете и очень симпатизируете друг другу, даже после работы куда-нибудь выбираетесь. да черт побери, для каждой собаки, у которой есть глаза и хоть капелька эмпатии, в этой организации очевидно, как между вами искрит – вопрос времени, когда сойдетесь. – куроо-кун, с вами все в порядке? – внезапно вторгшийся в его кокон белого шума отчетливый голос выводит из транса, как по щелчку. ширануи-сан, ассистент его начальника, обеспокоенно склоняется над ним, но испуганно подается назад и, перед этим мазнув взглядом по столу, удивленно приподнимает брови – в том числе и от того, как резко подчиненный поворачивает к ней голову. в порядке? он, что, похож на человека, у которого что-то не так? черт побери, мадам, ну разве вы не замечаете, какой беспредел прямо перед носом творится, а вас парит горстка поломанных карандашей из органайзера, будь они неладны. у него тут без пяти минут зазнобу вот-вот уведут. уведут… оххх бляяяять. – вы что-то побледнели, – продолжает она осторожно, протягивая руку, но останавливается на полпути, – вам бы подышать. отвести на крышу? да, и то правда, глотнуть воздуха звучит отлично. ему сейчас что угодно подойдет, лишь бы отвлечься, вытравить с подкорки хоть ненадолго пошлую картину, как к тебе подкатывает стремный чел. иначе определенно произойдет что-то плохое, о чем впоследствии очень пожалеет. – сам справлюсь. мотает головой и, кое-как выбравшись из-за стола и отвергая помощь, на негнущихся ногах стремительно покидает душное помещение. оставив позади досаждающую сцену в кабинете, кажется, дышать и соображать действительно становится чуть легче. вот же бред какой-то. он, должно быть, все себе напридумал про то, что тебе могло оказаться вдруг привлекательно и в кайф получить немного внимания от другого мужчины, когда в твоих руках есть целый куроо. но в голове снова воспроизводится увиденное ранее с фривольными касаниями, против которых ты, на первый взгляд, даже ничего против и не имела, поводила плечами, прикрывала рот ладошкой, хихикая так беззаботно и наклоняясь в сторону этого гребаного кадровика. от вновь накатившей волны гнева бьет по кнопке вызова лифта, пожалуй, чересчур сильно, посылая внутренне нахер странные взгляды сотрудников. не будут лезть – им же лучше. тецуро морщится – грудину снова неприятно сдавливает, мешая свободно вдохнуть. чертова ты женщина, совсем приучила к себе старого кота, веревки беспрепятственно вьешь. умом-то понимает, что прав во всех своих суждениях насчет вас двоих, а это… может быть просто твоей уловкой, лишь бы вытащить его на эмоцию, выудить нужную реакцию, помучить немного, по носу щелкнуть в ответ на все его поползновения. обидно. это его прерогатива, это он должен быть у руля и смущать тебя своими поддразниваниями, это над его шутками тебе полагается смеяться, это исключительно ему одному можно ухаживать и дотрагиваться до тебя. ты успеваешь прошмыгнуть в кабину лифта за мгновение до закрытия створок и натыкаешься на его расширенные в легком шоке глаза. но куроо быстро берет себя в руки, насилу состраивая равнодушный вид и пряча сжатые в кулак пальцы в карманы брюк, и ты закусываешь уголок губ, чтобы не расплыться в улыбке от такой демонстративности. в свою защиту скажешь, что не планировала ничего из произошедшего, сама была бы рада свернуть ту беседу после пары общих фраз, но парень прилип как репей, а на спину так и давило пристальным и мрачным взглядом янтарных глаз. и пожалуйста, как предугадывала – куксится и дуется теперь. тебе нравится то, что происходит между вами с тецу. нравится это хождение по краю дружбы с многообещающей глубиной, зная, что вы всегда можете безболезненно прыгнуть в омут и только ждете момента, кто первый не выдержит и утащит на дно. нравится чувствовать на себе его практически невесомые, летящие прикосновения, для каждого из которых он, кажется, безмолвно спрашивает разрешения, даже если ты всем видом показываешь расположение, и самой гладить кончиками пальцев невзначай, ловя пробивающую его тело дрожь – и не станешь врать, что у самой не ускоряется сердцебиение из-за этого. нравится ваша маленькая милая игра, конец которой прекрасно известен вам двоим, но пока просто ловите момент и наслаждаетесь танцами вокруг да около, понимая, что всегда успеете взять заветное. быть желанной для мужчины, по которому сгораешь сама – приятно, лестно. сладко до томных и теплых узлов внизу живота. – тецуро, сделай лицо попроще, – несильно толкаешь его плечом, поглядывая искоса. – никак конец света наступил? но куроо хранит молчание, ссутулившись и чуть подаваясь вперед, и стискивает челюсть – аж желваки проступили – и упрямо смотрит перед собой. он тебе не муж и не бойфренд, не отец и не брат, нет у него права даже слова тебе поперек высказывать. вы ничего друг другу не обещали, напрямую не обсуждали и не давали гарантий, вы свободные люди, вольные творить, что в голову взбредет, общаться и проводить свое время, с кем заблагорассудится. он считает себя зрелым человеком, взрослые люди умеют в коммуникацию и прямо сообщать о том, что не по душе, а не устраивают «холодный душ», копя все в себе. но твое полное озорства выражение лица, будто тебя капец как забавляет его вид в шаге от взрыва, совершенно не помогает успокоиться. будь проклято это ваше чертово женское коварство. – ну тецу, – мурчишь вкрадчиво, соблазнительно, повторяя свое действие с большим напором. – те-е-ецуро. и пружина, до этого с трудом и со скрипом удерживаемая внутри него в сжатом положении, с громким хлопком распрямляется, и яркая вспышка в голове на секунду оглушает, помутнив рассудок. тебя бесцеремонно, внезапно и не столь бережно, как полагалось бы, пихают к стенке лифта, и без твердой поддержки ты бы непременно упала, запнувшись на тонком каблуке лодочек. его губы грубо и требовательно сминают твои, поглощая готовый сорваться удивленно-возмущенный возглас и двигаясь быстро и неритмично, не давая возможности подстроиться, как бы ни старалась. вообще-то, это у вас далеко не впервые, и ни ты, ни он не притворяетесь, будто ничего никогда не случалось, хотя и ведете себя, как ни в чем не бывало – после корпоративов по случаю дня основания фирмы или праздников, после вылазок в бары и удачно завершенных совместных проектов. куроо в эти вечера всегда провожает тебя до дома, и вместо обретенной привычки невинно поигрывать пальцами друг друга на прощание, разделяете поцелуй. алкоголь делает вас такими смелыми и немного даже ненасытными, чуть более искренними с собой, что просто находиться в интимно-личностном пространстве друг друга становится мало, и в такие моменты вы чуть нарушаете свой выверенный баланс, опасно покачиваясь на и так размытой грани, за которую не спешите переступить. он шкрябает коротко стрижеными ногтями по металлу и вслепую тыкает на клавишу экстренной остановки лифта, крупицами воли не позволяя себе поддаться окончательно животной потребности стискивать и оглаживать твое тело везде, куда руки дотянутся. плевать, что камера у потолка висит. пускай все видят и треплются потом по углам еще грязнее, вот вам повод, стервятники, жрите. ты его, его… егоегоегоего. н еㅤе г о. твое мяуканье отдается щекотной вибрацией на губах, вынуждая отпрянуть и жадно глотать воздух через рот, горячо опаляя лицо, но лишь для того, чтобы снова припасть, ловя улыбку и проскальзывая языком в рот, с довольствием отмечая податливость. – ого, какая прыть, – умудряешься вставлять между голодными глубокими поцелуями, то цепляясь за вырез жилетки, не давая одновременно ни отстраниться слишком далеко, ни напирать бесконтрольно, то блуждая по широкой грудине, шее и покатым плечам. – что это на тебя нашло, тецуро? не надо, мысленно взмаливается он, не поступай так со мной. но слов не подбирает произнести свои чаянья вслух. но ты-то все прекрасно видишь по глазам, как в янтарной радужке плещется и страх отречения, и злость с болью непонимания, и просьба прекратить, и налет разочарования. в раздрае весь – вон, как ноздри раздуваются, пышет аж, того гляди пар пойдет. сколько бы эго не тешилось видом сжираемого, пусть и безосновательной, но ревностью куроо, если заиграешься с огнем – неминуемо обожжешься. тецуро едва уловимо дергается, когда слегка царапаешь ногтями вдоль точеной челюсти, щекоча гладко выбритую кожу. боже, ну что за прелесть, он же сейчас как оголенный нерв. как расстроенный ребенок, у которого обломалось что-то очень долгожданное и дорогое. вдыхаешь до рези в легких запах апельсинов с нотами корицы и кофе, который пил за обедом – к такому и пристраститься не грех. прикрываешь глаза и подаешься вперед, залепляя короткий целомудренный поцелуй над уголком губы, а затем еще один и еще, поднимаешься медленно по щеке к скуле и под ладонью ощущаешь, как он рвано выдыхает и еле слышно стонет, сбитый с толку внезапной сменой настроения. секунду назад вы (он) готовы были сожрать друг друга, разрешить себе каплю терпкой греховности, а вот ты ведешь себя, словно это не ты ловко вылизывала ему рот и не зарывалась пятерней в непослушную смоляную копну волос, оттягивая пряди. ирреально нежная, аккуратная. такая женщина-женщина. и от этого голова кругом, заставляя колени подгибаться. – это нечестно, – наконец, шепчет он сбито. но ты только фыркаешь насмешливо, изогнув брови, и за галстук тянешь куроо на себя. в конце концов, вдруг после пары таких поцелуев этот капризный и уязвленный зверь, получивший неожиданный тычок, умаслится и сменит гнев на милость. а там, поди, и поговорить можно будет.

by Bertrano