***
Ставшая привычной за год обучения общага теперь только отталкивала. Ребята въехали обратно ещё два дня назад, но Есенин за это время так ни разу и не появился, только кинул под кровать небольшой рюкзак и пару вещей. «Может, вернётся ещё…» На полу все ещё валялся коврик, прикрывающий въевшееся в покрытие пятно крови. Его так и не смогли оттереть уборщики вместе с ребятами (и даже вахтёршей, господи прости), поэтому забили на это огромный х… гвоздь и кинули сверху кусок ткани. Только потом Владимир заменил его на что-то более вменяемое. Он выудил из кармана пачку сигарет, — на которой вместо картинок уже красовались нарисованные цветочки, — и уселся на излюбленный подоконник. Честное слово, когда то ему дадут хорошей такой пизды за курение в общежитии, но пока что пожарная сигнализация сработала единожды, перед прошлогодней зимней сессией. Спасибо Володе за это никто из студентов не сказал; почему-то мало кому понравилось стоять на морозе в футболках и тапочках ночью. Но сейчас, жарким августовским днём, Владимир снова дымил в форточку. Покоя не давали пару моментов: все сигареты были на месте, а в комнате было чисто и прибрано. Не похоже на привычное состояние этого места. И это, если честно, угнетало. Две сигареты мигом растворились в небытие, но сидеть на жопе ровно не получалось. Хоть Вова и пообещал Саше беспрекословно исполнять приказ «сидеть тихо, кушать лаваш», но хоть что-то сделать было нужно. С учениками репетиторством стало заниматься сложнее, потому что график учебы, практик и подготовок был просто невыносимым. Многим вообще пришлось отказать в услугах преподавателя, поэтому остались только те, кто сдавал бы экзамены или готовил серьезные проекты по истории. Двоечники-шестиклассники грустно помахали ручкой чёрной глыбе, которая иногда разрешала им пропустить в речи одно-два нецензурных слова. Теперь под покровительством Маяковского остались только Коля Асеев, Таня Яковлева, Вася Родченко, и второгодник Коля Клюев, которому, видите ли, позарез приспичило пересдавать историю, потому что до поступления не хватило одного балла. А по сему с деньгами опять была ситуация неоднозначная. Летом учеников хватало, даже июньская работа в магазине помогла немного накопить, но сейчас стипендии и части с репетиторства хватало на не самую вкусную еду, проезд и сигареты. У Есенина, Пушкина и девочек есть родители, помогающие с деньгами, а у Маяковского это делала бабушка, но… Поэтому ничего лучше, чем гулять по городу до посинения и отказа ног, в голову Владимира не пришло. Он наскоро помылся в душе, — господи, как вернуть нормальные руки, чтобы не носить летом кофты с длинными рукавами на физру, — переоделся и громко хлопнул дверью комнаты. Время потихоньку близилось к вечеру, и, хотя было ещё светло, холодный ветерок уже подгонял не самую тёплую ночь. Володя медленно догулял до Стрелки, растянув получасовую дорогу почти на час. Он спустился к воде и уселся рядом с каменным шаром, зажигая очередную сигарету. Плещущаяся под ногами вода успокаивала. Людей почти нет, солнце уже не печёт, только приглушённый стук колёс по дороге и тщетные попытки Невы разбиться об камни. Вот кого-кого, а Неву Маяковский понимал больше всех. Сейчас бы об камень башкой с разбегу, а не это всё. Но он сидел и пялился на склонившееся солнце, докуривая сбившую его со счета сигарету. Вова понятия не имел, сколько прошло времени, он мог только предполагать. И, судя по порозовевшим облакам и только двум людям метрах в ста от него, прошло около часа. Он огляделся по сторонам и снова уставился в воду. Голова была одновременно пустая и переполненная под завязку. О чём-то думалось, но непонятно было, о чём. То ли о новом учебном годе, то ли о Есенине. Только одна мысль была ясной. Ей, по несчастью, оказался Пушкин. Ну, в смысле, а что это вообще было? Незнакомец приглашает не более знакомого человека пожить летом у него, нянчится с ним весь собственный законный отдых, и в итоге спустя меньше полугода совместного времяпрепровождения смотрит в глаза и говорит, что готов сделать для второго всё, потому что тот его друг. Странно это всё слишком. Разбираться в этом одновременно хотелось и нет, поэтому Маяковский просто вздохнул и снова достал пачку сигарет. — Владим Владимыч! — прозвучал откуда-то знакомый голос. Маяковский аж подпрыгнул от внезапности, потому что нельзя так резко выдирать людей из собственных мыслей. Навстречу ему шёл вышеупомянутый девятиклассник Коля Асеев. Володя перекинул ноги на брусчатку и, на всякий случай, убрал сигареты обратно в карман рубашки. — Во-первых, привет, а во-вторых я тебя умоляю, перестань называть меня по отчеству, я тебя всего на четыре года старше, — Маяк усмехнулся и пожал руку парню. — Ты как тут вообще? — Да я с друзьями гулял, Вас сверху увидел и решил поздороваться. Кстати, про занятия… — Давай не про занятия. Успеем ещё, я уже в первый день учёбы зае… устать успел, — вырвалось у Володи, и Коля тихонько посмеялся себе под нос. — Кстати, Владим… ир, — неуверенно выговорил парень. — Я понимаю, конечно, как это звучит… — Не пугай, я тебя прошу. — А Вы не могли бы нам с ребятами… ну… пива купить, или сидра, там…? — промямлил он. Володя взглянул на него так серьезно, что парень аж отпрянул и покраснел, мол, «хуйню сморозил, извинитедосвидания». Но на самом деле Вова просто решил немножко поиздеваться. Как будто он сам не так давно не просил ребят постарше купить ему алкоголь или сигареты. Конечно, ему часто продавали и самому, потому что выглядел он явно старше своих лет, но иногда находились слишком дотошные продавщицы. Коля хотел уже быстренько раствориться отсюда, но Маяк усмехнулся его реакции. — Давай так. Сколько вас там? И сколько хотите пить? — П… пятеро со мной. Ну, бутылки три, может… — Асеев уставил глаза вниз, неуверенно перебирая руки. — Три на пять это несерьёзно. Давай так. Возьму вам десять бутылок, по две на каждого… — ученик загорелся и хотел уже сердечно благодарить Владимира, но тот осадил его рукой. — Но! Если ты к следующему занятию сделаешь мне полную таблицу всех правителей от призвания варягов до… смуты. — А Годунова захватывать, или без него? — почти прыгал от радости Коля. Маяковский подумал секунду и усмехнулся. — Уговорил. Одиннадцать бутылок. Они направились к магазину. В ближайшем не нашлось ничего вменяемого и вкусного, поэтому вся компания единогласно решила погулять подольше. Сначала Маяковский шёл поодаль, но в какой-то момент обнаружил себя в увлекательном и забавном диалоге с девятиклассниками. Сначала они просто рассказывали что-то, перебивая друг друга, а через некоторое время Володя уже горячо спорил с одним из них, — кажется, его звали Миша… ну, или Паша, — под заливистый смех остальных. И самому ему уже трудно было сдерживаться, потому что смех этот оказался до чёрта заразительным. Они с горем пополам дошли, наконец, до магазина. — Так, ребят, деньги есть? — парни начали неразборчиво говорить что-то про карточки и пихать ему в руки купюры. — Стоп. Кто-то один, переведите мне на карту всё, остальные потом ему скинутся. Коль? Маяковский посмотрел на Асеева. Тот кивнул и полез искать в рюкзаке телефон. Надо было видеть, как ребята распихивают по рюкзакам и сумкам свою прелесть на ближайшие пару часов, пока Маяковский пытался не заржать от этого зрелища. Справившись с непосильной задачей и выйдя на улицу, Асеев протянул Маяковскому две бутылки. — Возьмите, пожалуйста. Спасибо большое, что помогли, правда. Вова улыбнулся уголком губ и забрал алкоголь у парня после того, как кто-то из друзей откопал на дне рюкзака пакет и отдал ему. — Я тебе потом скину деньги обратно. — Да не надо, правда! Это… типа в качестве благодарности, если можно, — улыбнулся Коля. — Две вещи, ребят, — он обратился ко всем. — Не загремите в отделение, если будете наслаждаться летним вечером на улице, и не сломайте спины, пока всё это несёте. Все дружно закивали головами и поправили сумки на плечах. — Спасибо большое, — посыпались голоса. Ощущение было, будто здесь парней пятнадцать минимум, но перед Вовой стояли пять человек с горящими глазами и улыбками от уха до уха. — Приятно было познакомиться, Владимир! — сказал тот самый Миша-Паша. — Взаимно, ребят. За вечер большое человеческое спасибо. Может, еще увидимся, — Вова помахал ребятам и они разошлись в разные стороны.***
Через час Володя с блаженным видом запивал сигареты вкусным сидром, сидя на своём подоконнике. Честно, он уже и не помнил, когда в последний раз так хорошо себя чувствовал. Может быть, и никогда, потому что память не подкинула ни одного похожего воспоминания. Впервые за действительно долгое время он смеялся. Громко и искренне. И это забытое чувство безумно приятно грело сердце. Даже сейчас, прокручивая в голове прошедший вечер, он не мог перестать улыбаться. Неожиданно в замке закрутился чей-то ключ, и Маяк не успел испугаться, что это вахтерша, как в дверной проем ввалились Есенин с Пушкиным. Запыхавшийся и видимо злой Саша почти за шкирку втолкнул балалаечника в комнату, зашёл сам и хлопнул за собой дверью. Он ещё раз толкнул Серёжу, подгоняя его к подоконнику, взял стоящий рядом стул, развернул его и сел напротив ребят, опираясь на спинку локтями. Он вскинул брови и махнул рукой в их сторону. — Разговаривайте!