Глупый маленький смертный.
Внезапно ему в лицо плеснули водой, поразительно бесцеремонно вырывая из размышлений, и он с возмущением посмотрел на Дина, что только что вылил на точно него не меньше половины фляги со святой водой. Мужчина, будто и не заметив его взгляда, молча как-то грубовато схватил его за руку и приложил к ней небольшую купленную недавно серебряную монетку, затем больно резанул по ладони ангельским клинком. Гарри спокойно, даже несколько индифферентно наблюдал, даже не шикнув при порезе. Только слишком странно усмехался, будто мысли его были больше заняты чем-то совершенно иным, нежели проверкой его сущности — а вдруг, он одержим демоном, или ангелом, или это перевертыш? По правде сказать, он даже практически не ощущал этой боли. В сравнении с тренировками Лили это было не больнее укуса комара, как того, что уже несколько секунд сидел на лбу Дина. Маленькая вспышка синего пламени осталась незамеченной никем, кроме Гарри.Никто не смеет покушаться на то, что принадлежит ему. Даже насекомые.
Что ж, порывы собственничества, пожалуй, стоило уже утихомирить навсегда. Ревновать Винчестеров к комарам, пожалуй, было уже слишком даже для него. Только сейчас волшебник разглядел едва заметные темные круги под глазами Сэма, сонливость в глазах и заторможенность движений. В сравнении с Дином он выглядел совершенно отвратительно, и это вызвало даже некоторый укол вины. Он ведь мог бы забить на занятость Мортема и позвать его — тогда они были бы здесь еще кучу времени назад, а вместо этого он довел Винчестеров до этого. Впрочем, чувство вины быстро прошло. В конце концов, когда он в последний раз ощущал себя виноватым? Да он никогда даже смущения не испытывал, что уж говорить о стыде или вине?.. — Что, нравлюсь? — нахально ухмыльнулся Гарри, в точности скопировав ухмылку, тон и даже поворот головы Терго. Хоть чему-то его научил Альфа. Теперь он спокойно может скопировать поведение этакого мужлановатого самоуверенного ублюдка. Дин на эту роль не годился, он был скорее не менее самоуверенным и хамоватым бабником, чем принцесской Чистилища навроде Терго. — Безумно, — вот только в отличие от самого Гарри тогда Дин сейчас не шутил. — Кто бы подумал, что я скажу это ребенку, но да. Ты нам нравишься. И нравишься куда больше, когда находишься здесь, на виду, а не шляешься неизвестно где неделями. Гарри усмехнулся. Конечно, нормальные люди навроде тех же, с которыми он ехал в доме на колесах, сейчас разрыдались бы друг у друга на плечах, размазывая слезы и сопли по всей одежде, может даже упали прямо на землю, обнимаясь, но это были Винчестеры и он, боящийся прикосновений, потому все обошлось просто словами и теплой рукой на плече. За одно только это понимание и отсутствие ненавистных лживых насквозь нежностей Гарри был готов их расцеловать. Действительно, зачем нужно притворяться и увеличивать площадь соприкосновения тел, если можно просто сделать так? И никакой лжи. То, что они все еще соблюдают эти негласные правила о тактильном контакте говорит само за себя. Для Гарри Поттера искренности не существовало. Зато для него существовало уважение. А тот факт, что Винчестеры не стали разводить дешевую драму со слезами и истериками, делал их еще ценнее в глазах мальчика. И то, что глаза при этом подозрительно защипало, тут совершенно ни при чем. Он не плачет — значит, все хорошо. О том, что плакать люди могут от чего-либо кроме боли он даже не подозревал. — Обещаю больше не пропадать надолго, — серьезно кивнул он, и ответом ему послужили улыбки двух Охотников. О том, что он вообще-то шел сюда чтобы просто забрать вещи, он решил умолчать. Не хватало ему еще обидеть этих двоих — как же, они так стараются убедить его в своей искренности и миролюбивости, а он все еще считает, что его выпнут отсюда при первой же возможности, а затем закатят вечеринку по поводу его ухода, громко хохоча над фотографиями его лица, когда он узнает обо всем. А ведь действительно, что им стоит однажды так и сделать? Он же далеко не сахар. Упрямый, наглый, вечно уткнувшийся носом в книги, использующий магию — то, что всю жизнь являлось объектом ненависти Охотников — ребенок, не умеющий ничего, кроме как лгать и убивать. Он ведь даже магию начал изучать поначалу лишь ради иллюзий и быстрого убийства, лишь позже его затянуло. Зачем он такой им нужен? С другой стороны, если бы им было нужно просто поиграть с ним и выбросить, вряд ли они стали бы играть в заботливых папочек так долго, сдались бы еще на первой неделе. А может, стоит все же дать им шанс?.. Да, точно. Если все это правда — он не пожалеет, а если все же лишь изощренное издевательство... что ж, ему не привыкать к плевкам в душу. И он ни за что в жизни не признается, что от взглядов Винчестеров, не исчезающих следующие несколько часов у него в груди теплело, а на губы так и просилась до боли широкая улыбка, от которой точно свело бы скулы. Ни за что в жизни.