Тарисиль Селлуг

- Что я должен вернуть? – дракон склонил голову набок, глядя на гнома. – Интересно, Торин Дубощит, ты такой храбрый потому, что знаешь, что тебе ничто не грозит? Лицо Торина потемнело, рука сжала рукоять Оркриста. Гномы возмущенно зашумели. Кристэль встала рядом с Торином: - Я не встречала более храброго и доблестного воина, отец! – голос девушки гневно звенел. – Сам он не будет хвалиться, но я могу говорить о том, что видела своими глазами. Я горжусь, что состою в отряде, которым командует Торин Дубощит! - Даже так? – в голосе Смауга послышалась улыбка. Дракон слегка прикрыл глаза. – Значит, ты служишь Королю гномов? У судьбы своеобразное чувство юмора. Кристэль с внезапным подозрением посмотрела на отца и чуть приметно нахмурилась. Дракон обратился к Торину: - Не сердись. У драконов, как и у судьбы, чувство юмора немного странное. Я же вижу, как ты держишься. Ты не в обиде? Торин помолчал, взглянул на Кристэль и ответил: - Нет. - Ты достоин награды. Так что ты хочешь, чтобы я вернул? - Аркенстон. Королевский бриллиант. Глаза Смауга заинтересовано сверкнули: - Сколько карат? Торин, прикинув, назвал цифру, от которой глаза дракона широко раскрылись. - Однако! Чем еще он славен? По ходу рассказа гнома, на морде Смауга отражалось возбуждение, а потом и неподдельный интерес. - Странно, мне не попадалось ничего подобного. Я бы хотел посмотреть на такую редкость. Обещаешь, что дашь мне эту возможность? - Да. Когда начнем поиски? – теперь уже сверкнули глаза Торина. Бильбо нервно дернулся. - Да хоть сейчас! Или… нет. Сначала закончим разговор. Иди в свой дом, внук Трора. Я поклялся не трогать вас и не трону. Но и вы поклянитесь, что не будете провоцировать меня или покушаться на жизнь Кристэль или мою. После краткого обсуждения, все принесли клятву. - Хорошо. И еще: не стоит распечатывать Главные Ворота. По-крайней мере, пока. Если, конечно, у вас нет желания встретить незваных гостей. И последнее… - огромный дракон с наслаждением растянулся на золоте. - Там, в коридоре три оленьих туши. Одна вам, две – мне. Помогите Кристэль приготовить их. И, посмотрев на лица гномов, фыркнул: - Да, я не ем пони, лошадей, людей вообще и девиц в частности. И не люблю сырое мясо. Что-то не так? - Все не так, будь я проклят! – буркнул Двалин. - Отец, мне, наверное, лучше остаться с тобой, - тихо проговорила Кристэль. - Я очень соскучился по тебе, малышка. Но сейчас будет лучше, если ты поможешь приготовить ужин. И, заодно покажешь своим приятелям все, что осталось от дворца, - в голосе дракона сквозила неприкрытая ирония. - Иди, Кристэль. На этот раз в голосе дракона звучала сдержанная нежность. Кристэль покосилась на Торина. Гном стоял на некотором расстоянии от них, опираясь на меч, и оглядывал сокровищницу. Глаза его блестели, и их выражение не понравилось Кристэль. Прочие гномы стояли рядом с ним. Девушка еле приметно нахмурилась, затем вздохнула: - Ну что ж, Ваше Величество, позволите показать вам ваш дом? Торин без улыбки посмотрел на девушку и кивнул. И опять Кристэль почудилось, что воздух звенит между ними, как натянутая до предела струна. Девушка пошла вперед. За ней пошел Торин. Следом потянулся весь отряд. Гномы то и дело оборачивались на дракона, словно ожидали, что Смауг дохнет огнем им вслед. Но дракон просто наблюдал за ними с неподдельным интересом и, кажется, некоторым удивлением. Шагая по гладким отполированным плитам, гномы ощущали себя в крайней растерянности. До них только сейчас начала окончательно доходить вся невероятность, невозможность ситуации. Они шли сюда, надеясь непонятно на что. Ожидая, что придется воровать сокровища или как-то избавляться от дракона. И вместо этого выясняется, что все гораздо проще и одновременно сложнее, и не соответствует тому, в чем они были уверены. Кристэль, непонятно по чьей воле встретившаяся им на пути, оказалась залогом хрупкого мира между, казалось бы, непримиримыми сторонами. Никто не сомневался в том, что ради Кристэль, Торин не будет пытаться убить дракона. Тем более что история захвата Эребора приобретала совсем другой оттенок. Да и Смауг, похоже, не хотел причинять вред тем, за кого просила его дочь. Тем не менее, дальнейшее взаимное сосуществование вырисовывалось очень туманно. Там, где коридор разделялся на несколько ответвлений, лежали три здоровые туши оленей. Несмотря на всю необычность ситуации, путники почувствовали, что проголодались. - И на чем прикажете готовить? Не разжигать же костер прямо здесь! – проговорил Бомбур. - На кухне, разумеется! – ответила Кристэль. - Она уцелела? – Балин удивленно посмотрел на эльфийку. Кристэль вздохнула: - Мои дорогие друзья, неужели вы слепы? Ну, так прозрейте, наконец! Забудьте о сокровищнице и посмотрите внимательно вокруг. Гномы огляделись. Везде царил сумрак, но он не представлял особой помехи для их глаз. Да, местами стены закоптились, кое-где были разрушены, но все, что виднелось в глубине коридоров, выглядело целым. Гномы взвалили оленей на плечи, направились за Кристэль, озираясь по сторонам. Дворец гномов не был освещен, но даже в сумраке угадывалась величественная красота колонн, чувствовалось величайшее мастерство, создавшее в толще скалы ровные полы, широкие коридоры, арки и пролеты лестниц, бесконечность комнат. Если бы гномы вошли через главные ворота, то, чтобы попасть во дворец, им пришлось бы идти прямо, по подгорным улицам. Многочисленные жилища прочих гномов когда-то были справа и слева от Главных Ворот. Ниже были мастерские, еще ниже – склады и шахты. Воистину, огромным и прекрасным когда-то был Эребор. Сейчас отряд шел по хозяйственному этажу на стороне покоев короля и его родных. Средняя часть дворца была парадно-приемной. В правой части обитали знатные родовитые гномы. Коридор вел вниз. У одной стены девушка остановилась: - Кто-нибудь, зажгите факел. - Ты хочешь сказать, что система освещения цела? – голос Торина дрогнул. - Цела, Торин. Король гномов сам взял вспыхнувший факел. Несколько мгновений помедлил, пытаясь справиться с волнением, затем протянул руку к стене, отодвинул небольшой камень, повернул какой-то рычажок и, подождав немного, поднес факел к углублению в стене, забранному решетками. Пламя метнулось внутрь и вскоре заплясало, затрепетало в многочисленных светильниках. Вздох восхищения вырвался из груди всех, кто стоял сейчас на лестничной площадке. Да, отряд находился всего лишь в хозяйственной части дворца. Да, повсюду чувствовалось запустение, но нигде ничего не было сломано или разбито. Каменные плиты были отполированы и пригнаны друг к другу так, что не было видно стыков. Природный рисунок камня образовывал причудливый узор на полу и стенах. Пламя заливало теплым светом пустой коридор и широкое помещение кухни. На лицах гномов-эреборцев проступило нешуточное волнение. Они бросились вперед. Друзья еле поспевали за ними. В кухне царили чистота и порядок. Ею явно пользовались, хоть и не в таких масштабах, когда дворец был обитаем. Больше всего гномов почему-то поразило то, что даже винный погреб был полнехонек. Гномы сбросили оленьи туши на столы для разделки. От волнения все даже забыли про голод. - Я должен увидеть все остальное, - хрипло проговорил Торин. - Мы пойдем с тобой! – зашумели остальные. Вся компания направилась назад. Уже на пороге Торин обернулся, посмотрел на Кристэль, молча достающую котлы и кастрюли. Остальные тоже замерли, переглянулись и посмотрели на Торина. - Кристэль, подойди ко мне, - велел тот. Девушка помедлила и выполнила его распоряжение. Лицо ее было непроницаемо-спокойным, но в глазах впервые за долгое время гномы увидели умиротворение. - Хватит, - негромко сказал Торин. Эльфийка удивленно посмотрела на него. - Хватит делать вид, что ты здесь гостья и служанка. Да, у нас временное перемирие с твоим отцом, и что будет дальше, не знает никто. Смауг захватил наш дом и выжил нас отсюда. Но это не твоя вина. Ты жила здесь дольше любого из нас. И если мы договоримся со Смаугом… Словом, я не буду требовать, чтобы вы ушли. Я предложил тебе остаться и готов повторить это предложение. - И кем я буду здесь? – тихо спросила девушка. - Посмотрим, - отозвался Торин и махнул рукой, показывая, чтобы все шли дальше. Выждал немного и тихо добавил: - Но уж точно не кухаркой. Хотя готовишь ты вкусно. Кристэль от неожиданности рассмеялась. Гном еле приметно улыбнулся: - Идем. По дворцу вел всех Торин и прерывающимся от волнения голосом рассказывал, какой зал или комнату они проходят, и что здесь было многие годы назад. Гномы, Бильбо, Ируфь и девушки в немом изумлении и бесконечном восхищении смотрели на прекрасные статуи, люстры, вырубленные из цельного камня, ажурные каменные решетки, сложные переплетения узоров, колонны, покрытые причудливой искусной резьбой – не перечесть было всех чудес, открывшихся взорам пришельцев. Никто не посмел бы назвать каменные чертоги мрачными или мертвыми – с такой любовью, тщательностью и мастерством они были созданы, что камень, казалось, был теплым и живым. - Сейчас ночь, иначе нам не потребовалось бы освещение, - говорил Торин, показывая на стрельчатые арки оконных проемов. У одной двери он остановился, осторожно коснулся ручки. Дверь бесшумно открылась. Торин выдохнул и прислонился к дверному косяку. - Ох, ничего себе! – ахнул Бильбо, проходя внутрь и в восхищении глядя на бесконечные ряды стеллажей, уставленных всевозможными книгами. Фили, Кили и Ори переглянулись и тут же отправились изучать книжные корешки. - Эреборская библиотека, - севшим голосом проговорил Торин. – Она цела… Кристэль только улыбнулась, прошла следом за друзьями, достала из своего мешка несколько фолиантов, древних, как само время, и бережно расставила их по полкам. Балин подтолкнул Торина локтем и показал головой в сторону. Там, на спинке кресла, стоявшего у столика для чтения, лежал легкий шелковый палантин. Можно было не сомневаться, что он принадлежал Кристэль. Вероятнее всего, она забыла его здесь перед тем, как сбежала после ссоры с отцом. Торин подошел к столику, посмотрел на обложку книги и молча показал ее друзьям. «История рода Дурина» хранила в себе все легенды и предания, которые рассказывали об их предках. В книге было множество закладок, исписанных какими-то пометками на эльфийском. - Надо же, - покачал головой Балин. – Не думал, что это может быть интересно кому-то еще, кроме гномов. Торин промолчал, глядя в сторону Кристэль, оживленно говорящей что-то о книгах Неразлучникам и Ори. - Выходит, Смауг в самом деле не стремился разрушать Эребор, - пробормотал Глоин. - Похоже, он сразу же засел в сокровищнице, - добавил Балин. - Да, так и было, - подтвердил Торин. – Я помню, как он бушевал там, когда я вытаскивал деда, едва не нырнувшего за Аркенстоном в золото. В голосе Торина скользнули какие-то странные нотки, и Бильбо подумал, что надо бы понадежнее спрятать камень до поры до времени. Когда отряд покидал помещение, Балин еще раз обернулся, чтобы взглянуть на величайшее из чудес: уцелевшую библиотеку Эребора. Какое-то изменение царапнуло его взгляд, но далеко не сразу старый гном понял, какое именно. А когда понял, задумчиво покачал головой. На кресле у столика больше не было палантина. Они прошлись по некогда жилым комнатам. На пороге одной из них гномы остановились. - Когда-то это были покои моей матери, - тихо проговорил Торин, оглядывая просторные комнаты. - Здесь жили мои родители, - вздохнула девушка. Гном только кивнул головой, чему-то усмехнулся и вышел прочь. - А это были мои владения, - дрогнувшим голосом проговорил он. – Здесь многое изменилось. Но не все. - И, похоже, их облюбовала Кристэль, - весело проговорил Фили и подтолкнул локтем брата. - Как здесь красиво! – восхитилась Ардис, глядя на небольшие деревца в кадках, пушистые ковры на полу, напоминающие луга, усыпанные цветами. На низком диванчике лежало явно брошенное второпях черное с серебром платье. - Я освобожу их, - проговорила эльфийка. - Нет. Я этого совсем не хочу, - отозвался гном. – Тем более что мне теперь принадлежат другие покои. Те, которые раньше занимал дед. - Боюсь, там многое придется поменять... Разговор принял иное направление. Гномы заговорили о том, что необходимо починить, что обновить, как переделать ту или иную комнату. Торин быстро распределил всех по покоям. Мирис и Ардис пока поселились там, где раньше жила Дис, и долго не могли прийти в себя от великолепия, окружавшего их. Ируфь достались комнаты бабушки Торина, которые та занимала будучи еще невестой Трора. Кили занял комнаты Фрерина, младшего брата Торина, погибшего у стен Мории. Фили поселили в комнатах Трайна. Да и всем прочим жаловаться не пришлось. Торину не было дела до того, что Бифур, Бофур и Бомбур не относились к королевскому роду и вообще были родом из Мории. Они пошли за ним. И этого суровому Королю-Под-Горой было достаточно, чтобы не делать различий между спутниками. Вскоре языки огня весело заплясали в каминах. Мужчины отправились разделывать и готовить оленьи туши, женщины постарались придать комнатам жилой вид. - Завтра надо будет навестить Линтэнила и пони. Там наша поклажа. Ткань, иголки, нитки. Они сейчас нам пригодятся, - сказала Кристэль сестрам-гномкам и Ируфь. - Ты так была уверена, что все хорошо закончится? – знахарка покачала головой. – Никак не могу поверить, что ты – дочь дракона. И что дракон оказался не злобной тварью, а жертвой разборок богов… - Бывает и так, - вздохнула Кристэль. – Мама всегда надеялась, что наступит время, и отец сможет исправить то, что случилось. Только покинуть Эребор он не может. Сокровища не отпустят его. - Непросто будет примирить его с гномами, - ответила Ируфь. - Скажи, а почему ты решила пойти с нами? – вдруг спросила Кристэль. - Я думала, что буду тут нужнее, чем в городе, - отозвалась знахарка. – Там у меня нет родных. А здесь мне есть о чем поговорить с мастером Дори. Он знает травы и их свойства, про которые я даже не слышала. Да и Ардис все твердила, что опасно оставаться в Озерном. Кристэль обняла женщину: - Ты нужна нам. Если бы не ты, отряду пришлось бы трудно после той передряги. - И еще нам повезло, что мы встретили тебя, - добавила Мирис. - Это мне повезло, что я встретила вас, - вздохнула девушка. Затем эльфийка зашла в комнату родителей, постояла немного, вспоминая о тех временах, которые они прожили здесь вместе, а затем взяла одеяло и направилась в покои Трора. Еще в облике дракона Смауг сумел удержаться от разрушений. А потом постарался исправить все, что смог, когда пришел в себя после захвата Эребора. Лаурэгил был мастером на все руки, поэтому все хитроумные механизмы гномов работали исправно, включая и водопровод. Элентиэль и Кристэль поддерживали в порядке все, что могли, а после того, как пропала Элентиэль, все хозяйственные заботы легли на плечи Кристэль. Время от времени ей удавалось уговорить отца пройтись вместе с ней до Озерного Города. Смауг принимал облик эльфа, и они ходили на ярмарки в Эсгарот, закупали все, что было нужно или просто что хотелось. Для дочери Смауг-Лаурэгил ничего не жалел. Тут было бессильно даже проклятье драконов. Их считали то следопытами тауравани, то приближенными Таурохтара, и обоих устраивало такое положение вещей. Кристэль надеялась найти родных, но у нее ничего не получилось. Расспрашивать было небезопасно, а в Озерном они ни разу не пересеклись с тауравани. Отец договаривался с торговцами, прибывавшими в город по рекам, о том, чтобы они оставляли нужные товары в определенном месте на берегу, и платил им вперед. А ночами в облике дракона переносил все, что приобрел, в Эребор. За все время никто ничего не заподозрил. Кристэль прошла по центральной комнате. Справа был кабинет, слева – спальня. Кабинет был девушке не нужен. Она постучала в дверь спальни и, услышав знакомое «да», прошла внутрь. Торин сидел на стуле у камина и смотрел в огонь. Кристэль остановилась на пороге, окинула взглядом большую пустую комнату, роскошную даже сейчас, когда в ней мало что осталось от прежней обстановки, и подумала о том, как должно быть Торину сейчас тяжело здесь и неуютно. - Что ты хотела? – негромко спросил гном, не отрывая взгляда от огня. - Я принесла одеяло. Здесь ведь почти ничего нет, - отозвалась девушка. - Полагаю, об остальных ты тоже успела позаботиться? - Мы успели, - поправила эльфийка. Торин кивнул. - Ты не возражаешь, если я… - Нет. Кристэль прошла, откинула покрывало с огромной кровати, взбила подушку, расправила одеяло. Торин наблюдал за ней с непонятным выражением на лице. - Ну вот, Ваше Величество, постель готова, - тихо проговорила девушка, подходя к гному. Посмотрела на сцепленные, сжатые до белизны пальцы рук, и тревожно взглянула в его лицо: - Что-то не так, Торин? Он не ответил. - Мне лучше уйти? - Нет. Сядь. В комнате стояло несколько массивных стульев, но Кристэль опустилась на старый вытертый ковер перед камином, неподалеку от стула Торина. - Много воспоминаний, - негромко сказал гном. – Воспоминаний о тех, кого уже никогда не будет рядом. Здесь так пусто и тихо. Эльфийка молча смотрела на него. - Когда мы шли сюда, я был готов к тому, что никто не вернется назад. Был готов и к тому, что Смауга больше нет на этом свете. А все случилось совсем иначе, - задумчиво проговорил Торин. – Значит, ты из-за отца вела себя так странно? - Да, - тихо ответила Кристэль. – Я ни на миг не забывала о том, кто я, и кто мой отец. И чувствовала себя виноватой перед вами. Вы понравились мне, и я решила вернуться домой, чтобы как-то подготовить отца и не допустить, чтобы вы погибли. А в пещерах гоблинов поняла, что отношусь к вам, как к друзьям. - Почему ты не обернулась, а предпочла пытку, Кристэль? Девушка задумчиво усмехнулась: - Мне хватает проблем с кровью Келегорма. Все время приходится держать себя в руках, не позволять вырваться наружу той неистовости, что была присуща ему. А когда приходится ею пользоваться, то я все время иду по краю бездны, рискуя потерять над собой контроль. Зачем мне еще проблемы? И что бы ты сделал, узнав, что я – драконица? Ты и все остальные? Удержаться от обращения было единственным шансом завоевать ваше доверие и избежать кровопролития. Торин, ты и так сомневался во мне все время. Даже там, где не было ни малейшего повода… Знаешь, слова, которые ты сказал в сокровищнице… Я решила, что ослышалась. Почему? - Потому что надоело быть идиотом, - пожал плечами гном. Кристэль чуть улыбнулась и продолжила: - К тому же, как ни странно, в облике эльфа я не подвержена нашему проклятью. И это тоже веская причина не желать превращения. - Но ты все же едва не обернулась, - глаза Торина вспыхнули мягким светом. - Да, - просто ответила девушка. – Мне было важнее, чтобы все выжили. Но тут появился Гэндальф. И Эру не покинул меня, помог сдержать то, что рвалось наружу. - Маг ничего не понял, но что-то заподозрил. А вот его приятель… - Не удивлюсь, если Радагаст ближе всех оказался к разгадке. Но это не главное. Я предпринимала попытки уйти, добраться до Одинокой горы без вас. И ничего не вышло. Тогда я поняла, что наши дороги окончательно сблизились, и у меня есть реальный шанс облегчить груз вины отца. Я не могла не воспользоваться им. Торин кивнул, побарабанил пальцами по колену: - Ты в самом деле удивительное существо. Да, я клялся отомстить, но… - Ты клялся отомстить монстру, явившемуся, чтобы уничтожить все, что было дорого тебе. Но не клялся мстить обезумевшему от горя отцу и брату. Король-Под-Горой помолчал, потом взглянул на девушку. В его глазах отражалось яркое пламя камина: - Хорошо. Я постараюсь понять твоего отца и договориться с ним. Торин хотел еще что-то сказать, но горячие руки Кристэль завладели его рукой, и девушка коснулась ее губами: - Благодарю тебя, мой Король, - эльфийка взглянула на Торина снизу вверх: - Я ведь могу так сказать, раз служу тебе? Гном прикрыл глаза, сжал губы. - Торин? – осторожно позвала девушка. Раздался глубокий вздох. - Можешь, - ответил гном. – Но будет лучше, если ты не будешь проявлять верноподданнические чувства подобным образом… - он резко поднялся: - Идем. Я хочу есть. Ужинали они все вместе и не на кухне. Фили и Кили, понимая, как чувствует себя Кристэль, предложили составить компанию Смаугу. - Он ведь твой отец. Неуважительно будет принести ему еду и уйти, словно он какой-то домашний питомец, - пояснил Фили. Двалин, чувствовавший себя виноватым перед Кристэль, поддержал братьев. В конце концов, в сокровищницу перенесли все, что было необходимо, чем изрядно озадачили Смауга. - Не полагал, что гномы до такой степени деликатный народ, - фыркнул дракон, узнав, для чего в пещеру тащат стол и лавки. Бильбо, успевший надежно спрятать Аркенстон в отведенной ему комнате, уже чувствовал себя спокойнее, и помогал женщинам накрывать на стол. Торин сидел на золотой куче, меланхолично пересыпал монеты, думая о чем-то. Смауг косился на него, но молчал, хотя занятие гнома явно действовало дракону на нервы. Молодежь притащила бочонок с вином и тут же озадаченно уставилась на Смауга. Тот ухмыльнулся: - Несите еще один. Кристэль поглядывала на гномов, на отца, но молчала, пряча улыбку. Хвала Эру, пока все шло даже лучше, чем она надеялась. Старый Оин сидел рядом с Бифуром и, качая седой головой, громко вещал о том, что меньше всего мог предположить, что под конец жизни будет сидеть с драконом за одним столом. - Может, из Смауга станешь Лаурэгилом? – вдруг поинтересовался Торин. - Тебе не терпится оставить мою девочку круглой сиротой? – усмехнулся дракон. – Мне не надоела моя жизнь, внук Трора. И нет желания вводить вас в соблазн забыть о клятве. - Неужели ты боишься нас? – поинтересовался Нори. Кристэль замерла, Торин нахмурился, но Смауг только шевельнул крыльями, словно пожав плечами: - Если тебе угодно называть это трусостью, гном, воля твоя. Я склонен звать это мудростью. Я в любую минуту могу сжечь вас, но я уверен в себе и в том, что сумею удержаться в рамках клятвы. А вот в вас, простите великодушно, нет. - Можно подумать, у тебя есть повод! – буркнул Двалин. - Есть, - отрезал Смауг. – Я уже знаю, что вы немало прошли вместе с моей дочерью. Но если среди вас нашлись те, кто поверили, что она способна обмануть или предать, то что говорить в отношении меня? Я сделал то, что сделал. И не верю, что вы в одночасье все забыли и простили. Двалин пробормотал себе что-то под нос, Глоин и Нори переглянулись, посмотрели на Кристэль. Смауг повернул морду к Фили и Кили: - Не откажите в любезности, молодые гномы. Разрежьте эти туши на несколько частей. Не хотелось бы заглатывать их целиком. Братья обменялись взглядами, кивнули и занялись разделкой. - Государь, - проговорила Ируфь, - все готово. И протянула Торину нож для резки мяса. Король-Под-Горой нехотя поднялся, неторопливо подошел к столу, молча взял нож, в полнейшей тишине нарезал ломтями ароматное дымящееся мясо и вздохнул: - Самая странная трапеза в моей жизни. Не так виделось мне возвращение домой. Думалось, что оно будет крайне трудным и страшным. Впрочем, не отрицаю, что трудностей впереди еще более чем достаточно. Но то, что случилось – подарок, на который я не смел рассчитывать. И я благодарю за этот дар тех, кто преподнес его. И благодарю тех, кто пошел за мной, не побоявшись опасности. Раздался глухой стук кружек. Дракон с любопытством наблюдал за гномами. - Как тебе развалины дворца твоих предков? – поинтересовался Смауг, глядя на Торина. Гном усмехнулся, его глаза встретились с глазами Кристэль. Король гномов постоял в раздумье, затем неторопливо подошел к дракону: - Не знаю, смогу ли я забыть все, что было. Не знаю, сможем ли мы назвать друг друга хотя бы добрыми знакомыми. Но то, что я услышал и увидел, не позволяет мне звать тебя своим врагом, Смауг. - Слова, достойные Короля. Я запомню их, Торин, сын Трайна, внук Трора, - выдержав некоторую паузу, проговорил дракон. Кристэль с облегчением вздохнула. Торин обернулся, чуть выше поднял кружку, показывая, что пьет в честь девушки. Она склонила голову и тоже сделала глоток. - Кристэль, тогда какого же дракона ты видела во сне? И кого видела я? – прошептала Ардис. - Не знаю, - ответила эльфийка и задумалась. Этот ужин нельзя было назвать ни праздничным, ни веселым. Но и мрачным или траурным его не назвал бы никто. Для него существовало одно верное определение: странный. Несмотря на позднее время и усталость, Торин попросил, чтобы Смауг закончил рассказ. Дракон выполнил его просьбу. - Как я говорил, мы жили в Северных горах. Мы - это моя сестра Алдагара, я, Элентиэль, наш сын Силмэар - Король Звездного Света, и Кристэль. Сначала мы жили порознь, как и принято у разных семей. Потом муж Алдагары, Серебряный дракон, погиб. В честь него мы с женой назвали сына. Я не мог бросить на произвол судьбы ни сестру, ни ожидаемых малышей, и мы поселились вместе. Алдагара, Золотая драконица, стерегла два яйца, из которых вскоре вылупились Аринэль, Звезда рассвета, и Фениалот, Небесный цветок. Развитие детей от браков, подобных нашему с Элентиэль, идет по своим законам. Очень долго дети выглядят младше, чем есть на самом деле. При этом активно развиваются умственно. А затем в короткий период наверстывают физическое развитие. Силмэар родился эльфом, это естественно. Но мы не уследили за сыном. Чрезмерно любопытный малыш подсмотрел, как оборачивался я, и обернулся драконом, когда никого не было поблизости. А вернуть свой прежний облик не смог. Мы не особо расстроились – такое бывало. Нужно было просто дождаться, чтобы ребенок вошел в полную силу. Кристэль, напротив, не давала никаких надежд. Есть определенные признаки, по которым мы можем определить наличие Дара у ребенка. Все они отсутствовали у дочери. Кроме одной единственной странности – Керилуг. Древний меч золотисто-серебряных дракониц. У каждого из Золотых или Серебряных драконов было свое именное оружие для второго облика. Впрочем, порой оружие, оставшееся без владельца, выбирало себе хозяина из людей или эльфов. Так вот, когда Элентиэль рожала Кристэль, на небе была совершенно особая золотистая луна. И я подумал: почему бы нет? И когда Кристэль исполнился год, я приложил ее ручонку к рукояти древнего меча. И клинок вспыхнул золотисто-серебряным светом. Тогда я подумал, что если даже девочка не сможет оборачиваться, у нее будет надежный спутник. К тому моменту, о котором идет речь, я начал подыскивать новое жилье – слишком беспокойно стало даже в тех краях. То и дело, будучи в облике эльфа, я слышал о необходимости избавиться от драконов. Я не знаю, кому мы помешали. Поймите правильно, нам не было нужды заниматься разбоем или воровать коров. Мы прекрасно охотились в лесах, и у нас были связи с людьми, у которых мы покупали скот. Разумеется, не в драконьем облике. Впрочем, Алдагара перестала оборачиваться после гибели мужа. И предпочитала сырое мясо домашних животных – это нормально, когда мы в таком обличье. За мясом она летала на одну ферму, где издревле жили фермеры, уважительно относившиеся к старым драконам. Найти подходящие пещеры не так просто. Ведь со мной были жена и дочь, жившие в облике эльфов. И я сам чаще бывал в эльфийском обличье. Я должен был думать об их удобстве, и об удобстве живущих в облике драконов, продумать места для сокровищниц и массу других вещей. Поэтому, когда я нашел несколько подходящих вариантов, я забрал с собой Элентиэль, и мы полетели выбирать место, куда переселимся. Улетели мы надолго – выбор жилья не допускает спешки. Но не волновались: Алдагара возилась со своими детьми, которым было всего по паре лет, и присматривала за Кристэль и Силмэаром. - К тому времени мне было около шестидесяти лет, но выглядела я как семилетний ребенок, - проговорила Кристэль. – Силмэар, напротив, мечтал быстрее повзрослеть и вернуть себе эльфийское обличье. Ему было восемьдесят, и он уже вступил в пору активного физического развития. Я же была в самом начале, но должна признаться, что ухитрилась нарочно сдерживать рост – мне нравилось быть маленькой. Смауг усмехнулся, гномы засмеялись. - В тот день Алдагара оставила нас с братом присмотреть за двойняшками. Они были такие славные… Драконица полетела к фермерам и вернулась довольно быстро: принесла коровью тушу, ягненка и кроликов. Мясо фермеры всегда подготавливали к ее прилету: сдирали шкуру, убирали крупные кости. Алдагара платила им щедро, втрое больше, чем они выручили бы за продажу. Когда она вернулась, мы пообедали. Я ела нормальную пищу – готовить к тому времени я уже умела. А Алдагара, брат и малыши ели мясо, принесенное драконицей. Потом я пошла в тайную сокровищницу… - Сколько же их было? – удивился Дори. - Две. В тайной хранилось самое ценное – редчайшие реликвии, книги. Я всегда был предусмотрителен в этом плане. И, как оказалось, не зря: они уцелели лишь благодаря этому, - отозвался Смауг. - С ума сойти, - Балин покачал седой головой. – Дракон называет книги драгоценностями… Как, оказывается, мало мы знаем о мире. Смауг невесело усмехнулся: - Многое искажается. Сейчас, вспоминая битву у мордорских врат, говорят о Последнем Союзе эльфов и людей. Но почему-то молчат о гномах. А я знаю, что гномы рода Дурина Долгобородого сражались против Саурона наравне с эльфами и людьми. Но почти нигде об этом не говорится. Торин хмуро кивнул, соглашаясь. Кристэль продолжила рассказ: - Я прибежала на страшный рев. И увидела, что Алдагара и мой брат корчатся на полу пещеры. Из пасти у обоих шла зеленоватая пена. А двойняшки уже затихали... Мясо, которое принесла драконица, было отравлено. Я знала про жизнелист, бросилась за ним и растерялась, не зная, кого отпаивать. Кое-как влила настой в малышей и брата, но, увы, было уже поздно. К Алдагаре я не могла подойти – от боли она ничего не соображала и просто убила бы меня. До сих пор не понимаю, как я не сошла с ума, пережив все это… Внезапно снаружи послышался шум, и в пещеру роем влетели огромные черные стрелы. До помутненного сознания Алдагары дошло, что детенышам грозит опасность, и она нашла в себе силы добраться до порога. Несколько нападавших навсегда остались в горах, но силы покинули Золотую драконицу. Я помню, как она умирала под ударами топоров и мечей. Я закричала бы, но голос отказался повиноваться мне. Я так перепугалась, что даже не сообразила позвать отца. Просто забилась в дальний угол и оттуда наблюдала за происходящим… Кристэль сделала паузу, подошла к столу, взяла первую попавшуюся кружку и сделала несколько жадных глотков. Ируфь сидела, подперев рукой щеку, и скорбно смотрела на девушку. У Мирис и Ардис предательски дрожали губы. Кто-то из гномов смущенно отводил взгляды в сторону, кто-то, напротив, не отрывал глаз от Смауга и Кристэль. Девушка снова подняла было кружку, но ее остановил Торин: - Хватит, - негромко сказал он. – Вино еще никого не возвращало в мир живых. Выпей воды. Кристэль посмотрела на него и взяла кружку с водой из его рук: - Спасибо… Немного успокоившись, она продолжала: - Четверо эльфов, пятеро гномов и десяток людей... Я помню их всех. Гномы, ворвавшись внутрь, увидели умирающих двойняшек и Силмэара. И отказались добивать их. Они возмущенно кричали, что если бы знали о малышах, не пошли бы сюда – невелика доблесть убить таких малявок. Эльфы и люди оказались безжалостнее. Часть из них стала сдирать шкуры с убитых, часть обыскивала пещеру. Они спешили, а я никогда не забывала закрыть второй тайник, поэтому его не нашли. Зато нашли меня. Эльф и человек. Лицо эльфа было скрыто капюшоном, голос звучал глуховато. А человек… Я помню его. Капитан лучников Бард очень сильно похож на него. - Так вот в чем причина твоего интереса к нему! – протянул Торин. - Да уж не потому, что я увидела в нем мужчину своей мечты, - вздохнула Кристэль. – Эльф хотел убить меня. Его спутнику это не понравилось. Эльф объяснил ему, что я – нежеланный свидетель. Люди засомневались, и тут встряли гномы. Два друга. Один перехватил руку эльфа, другой сказал, что даже орки не убивают своих детенышей. Словом, в пещере разгорелась ссора. Гномы, как один, встали на мою защиту. Часть людей, поколебавшись, тоже. Они решили, будто драконица украла меня. Главарь, видя такое положение дел, нехотя признал, что был неправ и погорячился. Они пытались узнать мое имя, откуда я родом. Но у меня, до смерти перепуганной, слова застряли где-то в горле, и я смогла только выдавить: - Ээээллеттттиль… Сама не знаю, почему я назвалась производным от имени мамы. Больше я ничего не смогла произнести. Мои спасители справедливо решили, что я вне себя от страха. И гномы сказали, что заберут меня с собой, а потом отведут к местным эльфам. Главарю ничего не оставалось делать, кроме как согласиться с ними. Золота и драгоценностей они нашли немного, и все начали ворчать, что главный обманул их, и что они напрасно рисковали жизнями. Люди сорвали с драконов все амулеты и унесли их. Трое гномов с Железных Холмов забрали себе шкуры моих родных. В Дейл унесли шкуру Алдагары. Моим спасителям, Нерину и Гимфуру, досталось немного золота. - Как их звали? – в один голос воскликнули эреборцы. Кристэль повторила. - Вот, значит, где они болтались, - мрачно проговорил Двалин. – Это наши четвероюродные братья. Вечно их где-то носило. - Выходит, ты осталась жива благодаря им, - тяжело проговорил Торин. – Гимфур вернулся раненым… - Да. Отец нашел нас в какой-то деревне. Гномы Железных холмов уже ушли. Эльфы и люди пошли своим путем. А Нерин и Гимфур пытались найти эльфов, у которых украли ребенка. Я узнала, что они из Эребора. Они заботились обо мне, как могли. Успокаивали, пытались разговорить. Даже сделали какие-то игрушки. - Оболтусы несчастные! - в сердцах бросил Балин. - Алдагара успела послать мне зов, - проговорил Смауг. – Но я был очень далеко. И когда мы прилетели… то, что мы увидели… Элентиэль потеряла сознание, а я – голову от ярости. Для меня не было тайной, что моя семья была отравлена. Иначе с Алдагарой никто не совладал бы. И я полетел к фермерам, но нашел там пепелище. Их заставили подсунуть драконам отраву, а потом убили. И я понял, что кто-то очень тщательно продумал это убийство и хорошо подготовился к нему... Мы проводили родных в последний путь, и золотое пламя унесло их в Вечный Чертог. Дочь мы не смогли найти, и это дало нам надежду на то, что девочка жива. Она была воительницей, моя Элентиэль. И сумела взять себя в руки. «Найди нашу дочь. А я дождусь тебя здесь», - сказала она. Но я боялся, что вернувшись, найду мертвой и ее. Поэтому я перенес ее и содержимое тайной сокровищницы в другое место. И тут услышал зов Кристэль. Элентиэль просила меня быть справедливым, поэтому я пришел за дочерью в облике Лаурэгила, а не Смауга. И дрался один против двоих. Они были хорошими воинами, но шансов у них не было. Я ранил одного гнома. Второй случайно зацепил острием древка мой амулет и сорвал его, а в пылу боя я этого не заметил. Но я не смог убить Нерина – когда я уже занес меч, Кристэль закрыла собой лежащего гнома. Она отчаянно мотала головой, силилась что-то сказать и не могла. Я велел ей оставить его, но она отказалась. Бросилась к гному, обняла его за шею, поцеловала в щеку. Потом вытащила какую-то деревянную игрушку, принялась показывать мне… Гном пытался что-то объяснить, вроде того, что они спасли мою дочь от ужасной судьбы, но я не стал слушать. Забрал Кристэль и ушел прочь. - Да, вернувшись, они рассказали об эльфийском воине, который принял их за похитителей дочери и вместо благодарности едва не убил, - задумчиво проговорил Балин. – Что ж, тогда я знаю, как выглядит эльф Лаурэгил, обладатель золотого доспеха и древнего клинка. Высокий, даже для эльфа, широкоплечий, с золотисто-рыжими волнистыми волосами и серо-зелеными широко расставленными глазами. Смауг только усмехнулся и кивнул. - Дальше все было просто. Гномов из Железных холмов я нашел без помощи дочери – о них я услышал от эреборцев еще до того, как мы начали бой. Ни один из них не вернулся домой. Довольно долгое время после случившегося Кристэль не могла говорить, а ночами просыпалась от кошмаров… - Как же ты сумела после всего этого не превратиться в чудовище? – тихо спросил Фили. Оба брата без опаски сидели возле драконьей лапы. Кристэль пожала плечами: - Спасибо родителям. Они много занимались со мной. - Да. Кристэль была прекрасным ребенком, но порой бывала плохо управляемой. На нее накатывали приступы ярости, особенно когда ее обучали бою. И Элентиэль говорила, что дочь сильно напоминает ей одного из предков, Келегорма Неистового. Я хорошо знал, о ком она говорила. И мы много времени уделяли тому, чтобы научить малышку ставить свои темные стороны себе на службу. Кристэль кое-как сумела рассказать нам о случившемся и о своих заступниках. И хотя они помогли убить мою сестру, я пообещал жене и дочери не трогать Эребор. И именно поэтому не посетил владения Дайна. Но для людей у меня не было оправдания. А про эльфов Кристэль умолчала. - Мне было тяжело говорить… А писать слишком долго. - И тогда ты явился мстить, - кивнул Оин. – Понимаю. Я бы тоже пришел. - Да. Мне не нужен был Эребор. У меня перед глазами стояли изуродованные тела дорогих мне существ, и я хотел уничтожить Дейл. Я бы сразу сравнял его с землей, но моего амулета при мне уже не было, и обилие золота в Эреборе сыграло страшную шутку. На какое-то время ярость перевесила все проклятья, но золото все же притянуло меня к себе, как магнит притягивает мелкую булавку. Осознание того, что происходит, мелькнуло мгновенной искрой и исчезло. Я больше не помнил себя. Я не был Смаугом Золотым, не был Смаугом Мстящим. Я стал Смаугом Алчущим. Лишь золото я чуял, ощущал каждой чешуйкой, лишь его зов я слышал... А когда пришел в себя, в Эреборе уже никого не осталось. Повисла мертвая тишина. Некоторое время спустя, Смауг продолжил: - Не сразу до меня дошло, что я натворил. А когда я очнулся и среди мертвецов нашел тех, кто спас мою дочь… - дракон замолчал. Кристэль ласково погладила его по чешуе, что-то прошептала ему. Наконец, Смауг вздохнул и продолжил: - Только спустя много дней я сумел прийти к относительному равновесию между своими желаниями и зовом драгоценностей. Я похоронил мертвых по нашему обычаю, в огне. Потом, как мог, очистил коридоры и залы. Я чувствовал зов дочери, помнил о жене. Моя любовь к ним стала противовесом к проклятью драконов. Но, увы, не исцелением. Постепенно я начал выбираться из горы. Встретил Элентиэль и Кристэль, перенес их в Эребор. Сумел перетащить туда же ценности, которые спрятал на полпути между Северными горами и Эребором. Жители Дейла и Озерного несколько раз пытались выжить меня, и однажды мое терпение лопнуло. Я полностью уничтожил Дейл, но почти не тронул Озерный. Просто хорошенько напугал. Там у меня не было врагов. После этого меня оставили в покое. В развалинах Дейла я нашел немало разных ценностей и перенес все это в Эребор. А потом заметил, что у Кристэль стал проявляться дар драконицы. И понял, что она сможет оборачиваться. Но я знал, что девочка этого не хочет и считает свой дар проклятьем. И в одну из ночей ожила Эреборская кузница. Я создал доспех для своей дочери – своим она обзавестись не могла, не оборачиваясь. Признаться, я опасался, что потеряю дар создания драконьего доспеха после всего, что натворил. Но Манвэ или сам Эру сжалились надо мной и не отняли эту способность. Я делал его долго, с помощью драконьего огня, магии, и капель крови - своей и Кристэль. - Так эта кольчуга - твоя работа? – изумился Торин. – Ты величайший из мастеров, Смауг, если создал такое чудо! - Я – Хранитель. Хоть и оступившийся, - тихо ответил дракон. – И пользуюсь тем, что мне было даровано. Здесь нет моей заслуги. Оборачиваться Кристэль отказалась наотрез. Она видела, какую власть золото имеет надо мной, и не хотела такой судьбы. А амулетов у нас больше не было. С того самого дня Кристэль перестала сдерживать себя и стремительно превращалась из девочки в девушку. В воина. Отважного, ловкого, умного, неистового. Она любила оружие, и оно отвечало ей взаимностью. - Я не могла простить себе того ребячества. Если бы я была взрослее… - Ты погибла бы вместе со всеми, - отрезал Смауг. – Там, где пощадили ребенка, не пощадили бы подростка... Словом, мы остались жить в Эреборе. Элентиэль много занималась с дочерью, и ее заслуга в том, что, став воином, Кристэль осталась такой женственной. Элентиэль обучила девочку танцам, этикету и всяким женским премудростям. Я тоже учил дочь всему, что знал сам, и не удивился, когда однажды девочку позвали дороги Средиземья. А после того, как пропала Элентиэль, Кристэль поклялась найти ее или узнать о ее судьбе. И стала часто и надолго уходить из дому. Нет, она всегда возвращалась и рассказывала, где была. Так я узнал, что она подружилась с Беорном, завязала дружбу со следопытами. И с эльфами Трандуила. Кристэль все больше и больше входила во вкус странствий, а я тосковал и начал задумываться о ее судьбе. Кроме того, мне все чаще снились неясные, но тревожные сны. Я стал ощущать дыхание смерти и думал о том, что будет с дочерью, если меня не станет. Поэтому стал заговаривать о том, чтобы она нашла себе достойного спутника жизни. И Трандуил показался мне весьма подходящей кандидатурой. Почему нет? Эльф, король, воин. К тому же Кристэль подолгу пропадала у него во дворце. Но разговор я затеял не в добрый час. Слово за слово, и мы с Кристэль поссорились. Сгоряча наговорили лишнего. Я запер ее, а утром обнаружил, что она сбежала – у нее был второй ключ. Я искал ее, но не нашел следов ни в Озерном, ни в ближайших селениях. - А я взяла с собой все, что было нужно, и ушла в леса. Искала своего деда, но не нашла. Потом решила, что оно и к лучшему – кто знает, вдруг он тоже решил бы, что мне нужно выйти замуж. Словом, в обитаемые места я выбралась только зимой. Вот, собственно, и все, - Кристэль вздохнула. В сокровищнице надолго повисла тишина. Но вот Торин поднялся, прошелся туда-сюда, обернулся: - Убирайте со стола, парни, и идите спать. Сегодня был трудный день. Смауг наклонился к дочери: - Иди-ка вымойся, Кристэль. От тебя пахнет, как от бродяги… Кристэль смущенно кивнула, помогла унести посуду на кухню и отправилась мыться. Смауг услышал шаги задолго до того, как нежданный визитер появился в сокровищнице. Дракон приоткрыл глаза и повернул голову, но не для того, чтобы посмотреть, кто идет – он это и так знал – а для того, чтобы прошипеть: - Тише! Под ногами Торина тихо зазвенело золото. Король-Под-Горой подошел ближе, посмотрел на Кристэль, спящую в лапах отца, откинул с ее лица еще непросохшие после купания пряди волос и сел неподалеку. - Не спится? – поинтересовался Смауг. - Нет, - Торин покачал головой. – Слишком много воспоминаний бродит здесь. - Это ты верно подметил, внук Трора. Они помолчали. - Что ты собираешься делать дальше? – поинтересовался дракон. - Зависит от того, до чего мы с тобой договоримся, - пожал плечами Торин. - Договоримся… Не знаю, возможно ли это. Я обещал дочери сделать вам подарок, но поверь, мне уже жаль, что я согласился, - Смауг помолчал. – Впрочем, это не значит, что я намерен отступить от своих слов. Мы начнем искать твой Аркенстон. Но меня больше волнует другое: как мы будем сосуществовать рядом? Торин молча кивнул и посмотрел на спящую Кристэль. - Мы оба не хотим огорчать ее, Торин Дубощит. Я прав? – дракон слегка склонил голову. Король гномов долго молчал, прежде чем ответил: - Да. Ей и без того пришлось многое пережить и вытерпеть. Смауг усмехнулся: - Давай обсудим вот это, - дракон сделал широкий жест свободной лапой. – Сокровища Эребора и Дейла. Сразу уточню, что свои артефакты я храню отдельно. - Любопытно было бы взглянуть на них, - глаза Торина загорелись. - Возможно, когда-нибудь я и покажу их тебе, сын Трайна. Проблема в другом: я убью любого, кто попробует взять хоть одну монетку. - Это золото и камни добывались моим народом! – в голосе Торина послышался еле сдерживаемый гнев. - А меня это не волнует, внук Трора, - ухмыльнулся Смауг. – Нет, я все понимаю и в чем-то даже согласен с тобой. Но это, увы, не поможет.