А мы не ангелы, парень!

Ты от меня не можешь ускользнуть. Моей ты будешь до последних дней. С любовью связан жизненный мой путь, И кончиться он должен вместе с ней. Зачем же мне бояться худших бед, Когда мне смертью меньшая грозит? И у меня зависимости нет От прихотей твоих или обид. Не опасаюсь я твоих измен. Твоя измена — беспощадный нож. О, как печальный жребий мой блажен: Я был твоим, и ты меня убьешь. Но счастья нет на свете без пятна. Кто скажет мне, что ты сейчас верна?

***

— …за убийство члена правящей династии, покушение на жизнь и здоровье монархов, государственную измену и прочее вы приговариваетесь к смертной казни через удушение, — заканчивает палач. Я так сильно нервничаю и так отчаянно пытаюсь не выдать своего страха, что практически не слышу его слов. Да и какая разница, за что меня собираются казнить, если этого теперь уж точно не избежать? — Приговор будет приведет в исполнение немедленно.       Я боролась. Боролась долго и упорно. И вот к чему это привело. Я жалкая, грязная, испуганная девчонка, которая вот-вот лишится последнего, что у нее осталось — жизни. Помощи ждать неоткуда, это та грань, из-за которой не возвращаются. «Победителей не судят!», — так ты сказал, милый дядюшка? И ведь действительно, никто не осудит тех, кто сделал это со мной. Никто. Быть может, лишь Тор немного погорюет обо мне, если он, конечно, еще не забыл меня… Мне бы хотелось, чтобы хоть кому-нибудь стало больно из-за моей смерти хотя бы на мгновение. Хочется представлять, что моя жизнь была не такой одинокой и бесполезной, как на самом деле. — Ты в постели такой же скучный? — фыркаю я насмешливо. Мой голос хриплый и надтреснутый… Боги, как это унизительно. — Испортил такой момент!       Сарказм сочится сам собой. За бравадой скрываю боль, за улыбкой и ядом — желание забиться в дальний угол. Легче от этого, конечно, не становится, но умереть с улыбкой на лице — лучшее, что я могу сделать. Я понимаю, как жалко выглядят мои нападки на палача. Я, словно загнанный в угол зверь, стараюсь до последнего цепляться за жизнь… не из-за того, что хочу жить. Скорее по привычке.       Палач не обращает на меня внимание. Подает знак рукой, и в камеру входят два помощника, облаченные во все черное. Наблюдаю за всем словно сквозь сон, а потому без страха смотрю в их лица, скрытые черными платками. Они, не церемонясь, поднимают меня за волосы и заставляют встать на колени. Не удержавшись, все же шиплю от боли. Как унизительно… Онемевшее из-за отсутствия движения тело протестует, ожоги нестерпимо болят, но я даю себе еще одну мысленную пощечину, упрямо стискиваю зубы и поднимаю взгляд на приближающегося палача. Тот достает тонкий шнурок. Слишком тонкий… Думаю, это будет больно. От мысли об этом на меня накатывает ужас. С трудом перебарываю желание схватиться за шею, спрятаться, хотя бы попытаться сбежать… Шея у меня тонкая, переломить не составит труда…       Заходит мне за спину. Медлит. Стараюсь считать вдохи и выдохи. Это помогает отвлечься и не паниковать. Спокойно наблюдаю за тем, как шнурок опускается к моей шее. На лице не должен дрогнуть ни один мускул. Они могут отнять мою жизнь, но лишить меня достоинства у них не выйдет.       Грубое волокно касается обожженной кожи. Ладони зажимаю между коленями и закрываю глаза. Я не стану молить о пощаде, хотя внутри все сжимается от страха. Думаю о дочери, чтобы сохранить самообладание. Мы еще встретимся малышка, если не в этом, так в том, другом мире. Я обещаю это тебе.       Когда шнурок с силой врезается в кожу, все же вздрагиваю. Предательские слезы все-таки срываются с ресниц. Кусаю губы, сдерживая порыв просить о пощаде. Петля затягивается все сильнее и сильнее… Не слышу ничего, кроме шума крови, пульсирующей в голове. Легкие горят, требуя кислорода. В отчаянии хватаюсь за шею, пытаюсь скинуть веревку, но конечно же ничего не получается. Темница пред глазами начинает плыть. Боль вдруг достигает своего пика, и я медленно проваливаюсь в липкую, манящую пустоту, лишенную любых звуков…

Годом ранее

      Первые минуты после принятия зелья — самые страшные. Я еще чувствую и ощущаю все, и страх от осознания того, что я только что преступила черту, заставляет меня вновь и вновь задаваться вопросом: правильно ли я поступила, в одночасье уничтожив и ребенка, о существовании которого только что узнала, и любовь. Мне кажется, это была ошибка… Я раскаиваюсь практически сразу же, но упорно продолжаю внушать себе, что все сделала правильно. Сейчас самое время выживать. А для этого лучше забыть о сентиментальных порывах. Да и ребенок станет лишь обузой и не принесет счастья никому. Я просто не умею быть матерью. Пора признать это и жить дальше.       Силы покидают меня и, свернувшись калачиком и обхватив колени руками, ложусь прямо на мерзлую землю. Мне кажется, что я оказалась совершенно разбита, хотя и думала, что наоборот, приняв это зелье, стану сильнее, избавившись от уязвимого места, от прорехи в броне, которой так старательно окружала себя все эти годы. Лежу вот так, наблюдая за тем, как с неба медленно падает снег. Снежинки плавно опускаются на мои плечи, волосы, лицо… Тают и превращаются в капли, смешиваются со слезами и стекают по щекам. Я не заметила, когда вновь успела заплакать.       Холодно. Так ужасно холодно и пусто. Позволяю себе последнюю слабость: заворачиваюсь в плащ Локи, чтобы еще раз насладиться его присутстием, пока воспоминания о нашем прошлом еще живы. Мысль о том, что я только что убила собственную дочь, не дает покоя. И какие бы оправдания я не приводила в свою защиту, в глубине души мне известно, что я просто оказалось слишком слабой, чтобы справиться с этой ответственностью. Я всегда боялась этого… Брак, семья… Все это было для меня лишь средством для достижения цели. Ни о какой ответственности за кого-то другого и речи не шло. А ребенок… О нем бы позаботились слуги. В той, другой жизни. Так почему же сейчас я чувствую себя виноватой, если с самого начала знала, что не гожусь в матери?       В какой-то момент забываюсь тревожным сном. Прямо так: лежа в снегу в самом сердце дикого леса. Я чувствую себя настолько опустошенной и уставшей, что, кажется, заснула бы где угодно. Хочется не проснуться. Просто остаться здесь, под покровом леса, в полном одиночестве и тишине.       И вновь я оказываюсь одна посреди безвременья. Это не пугает меня, ведь гораздо больше отчего-то я боюсь встретить осуждающий взгляд Лорелей. Эта девушка запала мне в душу, и теперь я попросту не знаю, как прекратить думать о ней. Попытки разобраться в том, кто же она, не приносят никакого результата. Я не из тех, кто забывает лица, но мы точно не встречались раньше. И все же ее образ, ее повадки и внешность кажутся мне отдаленно знакомыми…       В этот раз я здесь абсолютно одна. В какой-то момент тишина начинает меня угнетать, и я даже жалею, что здесь нет Лоры. В ее присутствии мне бы не было так одиноко. Но ее здесь нет, а потому я, усилием воли заставив себя собраться, начинаю оглядываться по сторонам в попытке понять, что меня ожидает. То, что это лишь сон, мне прекрасно известно, но проснуться у меня не получается.       Делаю осторожный шаг вперед. Затем еще и еще… Под ногами ничего не чувствуется, и это весьма странное ощущение. Я словно плыву по воздуху. Нет земли или неба, лишь темнота. Я не знаю, где верх, а где низ, здесь нет никаких ориентиров. И тишина… Страшная, угнетающая. Хочется закрыть уши руками, чтобы перестать слышать ее.       По мере того, как я продвигаюсь в глубь мрака, мир вокруг начинает меняться. Тьма клубится и принимает очертания, вначале расплывчатые, а после вполне явные. Словно сквозь пелену времени, пред моим взором проносятся воспоминания. Я вижу, как в свете тысяч свечей вхожу в тронный зал под руку с Годриком в день нашего с Локи знакомства. Они с Тором стоят подле отцовского трона, и я замечаю, как младший принц одаривает меня откровенно-оценивающим взглядом. Значит, тогда мне это не показалось…       Наша первая встреча, первый разговор, то, как я почувствовала опасную и такую манящую порочность его души… Я физически ощущаю, как магия исправляет мои воспоминания, одно за другим, а если точнее, мои чувства, с кровью вырывая их из сердца. Я смотрю на все иначе: да, Локи заинтересовал меня… Но не больше. Он становится одним из множества увлечений. Одним из тех, чьи имена я даже не помню. Постепенно волшебство нашего знакомства сходит на нет, унося с собой лишние чувства.       На их место действительно приходит пустота. И пусть зелье еще не успело расправиться со всеми моими воспоминаниями, его воздействие я ощущаю почти сразу. Боль утихает, и на какой-то миг мне становится легче. Все же жить вовсе без чувств лучше, чем рыдать по каждому поводу, словно жалкая слабая девчонка. — Fan, — устало выдыхаю я, проснувшись и словно вынырнув из глубокого омута.       Встаю, заставив себя собраться с силами. На плащ теперь смотрю иначе. С этой минуты он значит для меня не больше, чем простая тряпка. Швыряю его в снег и поджигаю. Равнодушно наблюдаю за тем, как постепенно разгорается пламя. Мокрая ткань горит неохотно, и все же со временем она сдается под натиском огня. В какой-то момент языки пламени, потрескивая и извиваясь, вздымаются вверх вопреки всему. Даже сильным порывам ветра, треплющим подол моего платья, не под силу потушить его. Огонь борется со стихией, пожирая то, что еще пару часов назад было для меня так ценно, чтобы в конце-концов угаснуть, оставив после себя лишь горстку пепла.       Приглаживаю волосы руками и прикладываю к лицу снег. Надеюсь, это улучшит мой внешний вид. Ни за что не хочу выглядеть жалкой и разбитой. «Что бы ни творилось в душе, нужно владеть собой…» Так говаривала Кая. Как же мне хочется, чтобы сейчас она была рядом…       Внезапно мой взгляд натыкается на пергаментный лист, лишь слегка припорошенный снегом. Должно быть, выпал из плаща, пока я спала. Не знаю зачем, но все же поднимаю и разворачиваю его. Это рисунок, однако понять, что изображено на нем, невозможно. Лист грубо закрашен углем, да и время не пощадило бумагу, и кое-где появились прорехи. И все же я аккуратно складываю и убираю находку в карман.       Первые дни в Мидгарде оказываются невыносимыми. Этот мир, совершенно не похожий ни на один из миров, где мне довелось побывать, кажется мне чужим и неуютным. Я мечтаю лишь о том, чтобы спрятаться и никогда больше не выходить на его оживленные улицы, в шум и толпу снующих туда-сюда людей.       Мое естество пытается бороться с зельем, и я чувствую себя просто ужасно. Меня мучают жар и страшные боли, видения прошлого являются во снах и остаются со мной молчаливыми призраками. Ночами не могу спать, ведь стоит мне только закрыть глаза, я вновь и вновь переживаю наши самые счастливые моменты с Локи, и боль от осознания того, что они забываются один за другим, оказывается едва ли не сильнее боли от предательства.       Устроиться в Мидгарде при помощи магии оказывается очень легко. Где-то обольстить нужного человека, вовремя околдовать кого-то… и вот, в моем распоряжении уже оказалось прекрасное жилье в одном из высотных домов, крышами уходящих в небеса. Вообще, Мидгард — весьма причудливый мир. Впервые окунувшись в его жизнь, я поняла, что привыкнуть к нему будет непросто. Шум, боги, как же здесь шумно! Кажется, что все куда-то торопятся, бегут… Не замечая ничего вокруг. Люди компенсировали слабость техникой, и она здесь буквально повсюду. Это одновременно и поражает, и внушает страх, и заставляет восхищаться ими.       Огни… Так много огней я не видела ни в Асгарде, ни в Ванахейме. Обилие света поначалу заставляет меня теряться. Особенно по ночам, когда из-за него совсем не видно звезд. Но смертных это не смущает: они все продолжают бежать, по-моему, не осознавая, что их и так короткая жизнь просто проходит мимо. В Ванахейме все не так. Мы живем там в гармонии с природой, находим время на то, чтобы поклониться земле и воде, чествуем солнце и начало нового лета. Мы познаем магию трав, знаем, что собирать их нужно только в определенную фазу Луны, ведь только тогда заключенная в них магическая сила принесет пользу, практикуем старинные обряды и обращаемся к звездам, когда хотим узреть будущее… А Мидгард… Он утратил эту мистическую связь с природой, забыл своих богов. Люди, хотя и добились высот, предали самих себя, ступив на эту дорожку. А потому я, наверное, никогда не сумею привыкнуть к этому миру.       В который раз просыпаюсь посреди ночи. Уснуть больше не получается, а потому я встаю и, накинув на голое тело халат из тонкого черного шелка, подхожу к окну. Усаживаюсь с ногами на подоконник и, облокотившись о стену, затягиваюсь сигаретой. Я и раньше, еще дома, будучи бунтующим ребенком, частенько баловалась подобным. Однако под неусыпным контролем семьи не так-то просто обзавестись пагубными привычками. Зато здесь, в Мидгарде, я могу не прятаться от докучливого взора царя и царицы. Даже если они найдут меня, курение и алкоголь будут волновать их в последнюю очередь.       Привычно окидываю взглядом небо. Чужое, совершенно не такое, как дома. Огни большого города крадут его красоту, и я чувствую себя так, словно нахожусь под куполом смога, подсвеченного тысячами фонарей. Наверное, мне стоит сменить место жительства… Не весь же Мидгард, надеюсь, обрек себя на жизнь под колпаком. Жизнь, лишенную магии звезд. — Не спится? — раздается вдруг глубокий мужской голос в глубине комнаты.       Наверное, я бы испугалась, не будь мне настолько… все равно. Вновь затягиваюсь сигаретой, а затем, откинув голову назад, выдыхаю облачко дыма и только после этого лениво перевожу взгляд на незваного гостя. — Стало быть, не только я разучилась спать по ночам, — констатирую я, без особого интереса рассматривая силуэт, скрытый в тени. — Не только, — подтверждает он. — Я давно за тобой наблюдаю. — То есть следишь? — фыркаю я, вновь затянувшись. — Я заметила.       Присутствие чужой магии я действительно обнаружила почти сразу после прибытия. Поначалу она была ненавязчивой, и, будь я менее внимательна, а мои нервы спокойнее, наверное, могла бы даже пропустить ее. Но постепенно ощущение того, что за мной следят, становилось все сильнее, и игнорировать его оказывалось все сложнее. Впрочем, маг не нападал, а потому я решила, что стоит просто выждать. — И ничего не сделала? — А зачем? — лениво выдыхаю дым я. — Я знала, что ты в любом случае придешь. Так смысл мне был напрягаться? — Что-ж, логично, — отзывается фигура с долей скептицизма.       Мужчина вдруг делает несколько шагов ко мне и, когда свет падает на его лицо, я наконец получаю возможность рассмотреть своего ночного гостя. Он высок, уж точно выше меня. Облачен в синюю мантию, поверх которой наброшен красный плащ. Цепкий взгляд серых глаз скользит по мне, и только тут я краешком сознания вспоминаю, что сижу пред ним в полупрозрачном коротком пеньюаре, пояс которого, к тому же, затянут очень слабо. — Бо-о-оги, какие скулы, — произношу я лениво. Флиртовать начинаю скорее по привычке, чем из-за искреннего желания привлечь к себе его внимание. — Дотронься и порежешь палец… Собственно, я могу попробовать. — Я тут не ради комплиментов, Астрид, — нисколько не смущается он. — Тогда бы ты не заявился к даме посреди ночи, — отзываюсь я, легко поведя плечом. — Или хотя бы удостоверился в том, что дама одета. — Тебя это смущает? — уточняет мой гость, и по его голосу я понимаю, что вопрос явно является риторическим. Мы оба знаем, что нет. — Нисколько, — расплываюсь в улыбке я, затушив сигарету и легко соскользнув на пол.       Подхожу к нему так, чтобы рассмотреть ближе. Не думаю, что маг несет для меня опасность. У него была масса возможностей напасть на меня, и он упустил их все. А значит, его цель в другом. — Стало быть, ты знаешь, кто я, хотя так и не назвал свое имя…       Игриво провожу рукой по его плечу. Обхожу мага по кругу, отметив для себя, что на его лице не дрожит ни один мускул. Но и я не ставила для себя целью смутить его. Коснувшись его, я убедилась в том, что он не настроен враждебно. Проверила ментальную защиту, пробить которую незаметно, как оказалось, просто невозможно. Словом, поняла, что предо мной довольно… интересный соперник, встреча с которым грозит разрушить тот скучный уклад жизни, который незаметно стал моей рутиной. — Меня зовут Доктор Стивен Стрэндж, — пожимает тот плечами в ответ.       Он резко разворачивается и перехватывает мою руку. Наши лица оказываются очень близко, так, что я почти чувствую его дыхание. Стрэндж держит меня крепко крепко, так, что я не могла бы вырваться, если бы попыталась, однако аккуратно, я бы даже сказала, с долей нежности. — Приятно познакомиться, Доктор Стивен Стрэндж… — медленно повторяю я, глядя ему прямо в глаза и нарочно растягивая гласные. — И по какой же причине ты следил за мной? — Асгардская богиня, спустившаяся в наш мир, — отзывается Стрэндж, не опуская взгляд. — И правда: зачем наблюдать за тобой? — Я из Ванахейма, — недовольно поправляю я его. — Хотя… Без разницы. В любом случае, я не желаю твоему миру зла. Хочу лишь… — Спрятаться здесь, — заканчивает Стрэндж. Его осведомленность моими делами начинает нервировать меня. — Мне известно, что в обоих мирах тебя ожидает казнь. — Кто из нас временами не сталкивается с небольшими трудностями? — фыркаю я. — И все же, кто ты? — Мне кажется, я уже назвал тебе свое имя, — невозмутимо отзывается он. — Я слышала о местных магах из Камар-Таджа… — догадываюсь вдруг я. — Ты оттуда? — Можно и так сказать, — кивает Стрэндж. — И именно поэтому ты можешь не бояться меня. Мы не вмешиваемся в ход событий, а всего лишь наблюдаем со стороны. — Бояться? — скептично выгибаю я бровь. — Min sol, если бы ты хотел, то напал бы на меня давным-давно! — Возможно, — соглашается он. — А может, это мой коварный план. Как знать? — Я буду на чеку, — с улыбкой обещаю я. — Можешь не сомневаться! — Я надеюсь на это, — в тон мне отзывается Стрэндж.       Его взгляд медленно скользит по моему лицу к плечам и груди. Но я больше, чем уверена, что это лишь искусный прием, и что на самом деле заинтересовать его гораздо сложнее. Забавно, мы разговариваем уже несколько минут, а я до сих пор не знаю, в чем цель этого ночного визита. — И все же, зачем я тебе? — Всему свое время, — пожимает он плечами. — Ты обо всем узнаешь. Однажды.       Снова. Снова это неопределенное «узнаешь». Как же часто я слышала это от Локи! И вот теперь, когда от него остались лишь обрывки неясных воспоминаний, эта фраза вновь находит меня, но уже в исполнении другого мага! Просто блеск! — Почему не сказать сейчас? — снова заглядываю ему в глаза я. — Чтобы не убить интерес, — ухмыляется Стрэндж. — Но, если ты и правда хочешь узнать, зачем мы следили за тобой, можешь посетить нашего Учителя. Она все объяснит тебе. — Учителя? — вскидываю я брови. — А ты не староват для учебы? — Сказала та, которой минула уже тысяча лет, — резонно подмечает он. — Наш Учитель — Верховный Чародей Земли. Она послала меня наблюдать за тобой. Она же рассказала все о твоих делах в Асгарде. И она очень хочет встретиться с тобой.       Забавно… Оказывается, у земных колдунов существует своя иерархия и свой Верховный Чародей… Чародей, которого я чем-то заинтересовала. Вот только зачем ей эта встреча? Уж не для того ли, чтобы выдать меня Одину? Или дело в другом? Я слышала, что в Мидгарде хранится один из Камней Бесконечности. Артефакт, отвечающий за время. В его власти повелевать прошлым и будущим… Быть может, причина в этом? — По-твоему, я настолько наивна, чтобы пойти в вашу обитель? — фыркаю я. — Только потому, что ты очень попросил об этом? — Не только поэтому, — качает Стрэндж головой. — Тебе будет любопытно. Ты решишь, что богиня Ванахейма с легкостью справится с любыми колдунами Земли и придешь к нам. — Быть может, я поступлю умнее? — выгибаю я бровь. — Просто забуду о твоем визите и продолжу жить дальше?       По губам Стрэнджа пробегает легкая, едва уловимая улыбка. Он вновь окидывает меня оценивающим взглядом, чуть щурится и нарочно еще больше сокращает расстояние между нами. Однако отношения с Локи научили меня всегда быть наготове: я с первых мгновений замечаю, как Стивен пытается посягнуть на мои мысли. Такой дешевый и в то же время гениальный трюк: вывести жертву на сильные эмоции, а затем выедать все самое грязное и интересное… — От этого взгляда любая растает! — елейно улыбаюсь я. — Жаль только, на меня он не действует! — Это было бы слишком просто, — согласно кивает Стрэндж. — Я надеялся, что ты сумеешь противиться… — Любишь проигрывать? — вскидываю я бровь. — Ненавижу, — коротко отзывается он. — Ты не забудешь, — вкрадчивым шепотом произносит Стрэндж мне на ухо, и от этой близости по моему телу бегут мурашки. — Как самоуверенно… — закатываю я глаза, легко проведя пальчиком по его щеке. — Постарайся оправдать ожидания… — Поглядим, — многообещающе заключает он, легко отстранившись. — Не прощаюсь.       С этими словами Стивен Стрэндж покидает меня, шагнув в искрящийся портал. Оставшись одна, вновь закатываю глаза и фыркаю. И что этот колдун возомнил о себе? Будто меня можно очаровать одним только взглядом! Будто при виде смазливой мордашки я забуду об осторожности и выложу ему все на блюдечке!       Просто так сидеть сложа руки я не собираюсь, а потому с первыми же лучами солнца принимаюсь за работу. Добыть информацию о сильных мира сего оказывается довольно просто. Ученые, военные, изобретатели… Можно добраться до кого угодно, если знать, как действовать. Больше всего мое внимание привлек некий Тони Старк. Он постоянно оказывается в новостях, да и на улицах частенько звучит его имя. Так что первым делом я решаю навестить его. Эта идея оказывается удачной. Выясняется, что Старк не реже, чем раз в неделю, устраивает помпезные вечеринки с большим количеством гостей и алкоголя. Первое сделало его легкой мишенью, а второе увеличило мое желание попасть туда.       Несколько недель я выжидаю. Наблюдаю за тем, как и когда начинаются вечеринки, какие люди посещают Старка, как охранники проверяют пригласительные билеты. Смотрю за тем, что надето на женщинах, какой макияж они носят, как ведут себя и что говорят. На самом деле, поведение смертных ужасно отличается от нашего. В Ванахейме женщин связывают обязанности пред их старинными родами, из-за чего они, то есть мы, должны вести себя подобающе. Однако мидгардцы чувствуют себя свободно. И это то, чем привлекает меня этот странный мир.       Попасть в дом Тони оказывается несложно. Надеть красивое платье, нанести макияж, чтобы не выделяться среди местных, да околдовать охранников. Жилище Старка действительно роскошно: повсюду, куда ни взгляни, можно увидеть сложную технику, совсем не такую, как в Асгарде или Ванахейме.       Тони Старк презентует людям новую версию своего «Железного человека». Стараюсь затеряться в огромной толпе, окружившей сцену, освещенную софитами. Беру с подноса бокал с шампанским и, едва попробовав, отставляю его прочь. Желудок протестует, отказываясь принимать кисловатый напиток. Странно, неужели в Мидгарде все настолько плохо, что даже я, существо, с регенерацией, превышающей людскую тысячекратно, не могу пить их алкоголь, потому что считаю его настоящей отравой? Что уж тогда говорить о самих смертных? — Дамы и господа, Тони Старк! Встречайте! Давайте пошумим!       Мужской голос разносится по огромному залу, из-за чего я немного пугаюсь. Я не ожидала, что смертные могут делать… так. Если в Ванахейме или Асгарде над тобой раздается чей-то голос, знай: добром это не кончится. Но мидгардцы ликуют и, похоже, немного сходят с ума, потому что толпа мгновенно взрывается криками и аплодисментами. С небольшим опозданием, я все же присоединяюсь к ним.       Железный Человек появляется эффектно. Залетает через люк в крыше и приземляется прямо посреди сцены, обдав всех вокруг волной теплого воздуха. Вскинув руку, он показывает два пальца вверх, и толпа отзывается еще большими криками. Признаю, такого сумасшествия я не видела еще никогда. — Друзья, эта вечеринка объявляется официально открытой! — заявляет Старк, поднимая маску. — И она не закончится до тех пор, пока останется хотя бы одна полная бутылка виски! А теперь… Музыка!       И вновь оглушительные звуки заполняют зал, только в этот раз это уже нечто, отдаленно похожее на музыку. Я часто слышала подобное с тех пор, как прибыла в Мидгард, так что это не так сильно удивляет меня. Земная музыка… Специфична. Нет плавных напевов скрипок, переливов флейт, пения клавесинов или лютен. Здешняя музыка безумна. Впрочем, как и весь этот мир. И эта частичка Мидгарда мне очень нравится.       Верхний свет гаснет, вместо него зажигаются разноцветные лампы. Люди начинают танцевать. Не выверенные до мелочей, идеальные помпезные танцы. Если честно, на танец их движения вообще мало похожи… Зато их не сковывают никакие ограничения, а потому я сразу же присоединяюсь к ним. Наловчиться в этом деле, как оказалось, не составляет особого труда.       Не знаю, сколько времени проходит с начала вечеринки. Я полностью отдаюсь чувствам и ритму, что, кажется, вибрирует у меня под кожей. Пару раз ко мне подходят какие-то мужчины, я чувствую, как их руки скользят по моему телу, ощущаю их дыхание за спиной, и это распаляет меня еще сильнее. Переходить черту мне не хочется, но вседозволенность, витающая в воздухе, сводит с ума. — Нет-нет-нет! — со смехом качаю я пальчиком перед высоким блондинистым парнем, явно перебравшим с выпивкой. — Гуляй, min sol, сегодня явно не твой день! — Min sol? — раздается вдруг голос рядом со мной. — Вы не из Америки?       Повернувшись лицом к говорящему, узнаю в нем Тони Старка, покинувшего костюм Железного Человека. Откидываю мокрые волосы с лица и расплываюсь в обворожительной улыбке. — Я совсем недавно приехала в Америку. Вот, услышала о том, что Тони Старк устраивает вечеринку и не могла упустить шанс взглянуть на Железного Человека воочию!       Я нарочно делаю вид, будто не узнала Старка, хотя знала о том, как он выглядит, еще много дней назад. Не очень высокий, с черными волосами, бородой и такими же черными глазами, смуглой кожей и неизменной издевкой во взгляде. Но этот вечер и так уже сумасшедший, так почему бы сегодня не поиграть? — И как он вам? — заинтересованно уточняет Тони. — Я слышал, будто он ужасный пижон! Я немного опоздал, прибыл буквально пару минут назад и пропустил самое начало, а потому упустил возможность лицезреть его. — О, скажу честно, я ожидала большего, — пожимаю я плечами, наблюдая за тем, как лицо Старка вытягивается от удивления. — Ведь Тони обещал, что вечеринка не закончится до тех пор, пока все вино не будет выпито? Но посмотрите, мне кажется, что уже через час здесь не останется ни капли! Выходит, мы закончим тогда, когда все приличные вечеринки только набирают обороты! — Думаю, что не ошибусь, если скажу, что запасы алкоголя у Тони Старка явно очень огромные, — пожимает плечами Тони с затаенным смехом во взгляде. — Позволю себе посоветовать вам вот этот коктейль, — он протягивает мне бокал с изумрудной жидкостью и ломтиком лайма. — Очень вкусно, — отзываюсь я, попробовав. Мой желудок не до конца еще пришел в себя, но, думаю, совсем скоро это пройдет. Я же из Ванахейма, Сурт подери, а не какая-то там простая смертная, чтобы свалиться с расстройством желудка! — Что это? — Изумрудный бриз. Между прочим, один из лучших коктейлей, что мне доводилось пробовать! — заявляет Тони. — Пусть этот Старк и пижон, но коктейли у него — что надо, признаю, — киваю я. — А как вас зовут? — вдруг спрашивает он. — Кая.       Я сразу решила, что назовусь именем няни. Кто знает, чем может обернуться для меня излишняя откровенность? Никому в этом мире не стоит доверять. Я вообще предпочла бы, чтобы о моем нахождении здесь не знала ни одна живая душа, однако для этого пришлось бы до конца дней просидеть в той квартирке, выкуривая сигарету за сигаретой и медленно сходя с ума. — Позвольте представиться, Тони Старк, которого вы только что назвали пижоном, — шуточно кланяется мне он. — О, мой бог, — сконфуженно прикрываю я глаза. (Лучше не зарождать подозрений в том, что в моей вере несколько богов.) — Как я могла не узнать вас?! — Немудрено, — пожимает Старк плечами. — Уверен, это далеко не первый коктейль за этот вечер, не так ли, Кая? — Намекаете на то, что я пьяница? — притворно возмущаюсь я. — Нет, всего лишь подтверждаю, что мой бармен делает отменные коктейли, — пожимает Старк плечами. — Раз уж мы познакомились, Кая, скажите, откуда вы? — Пусть это останется моим секретом, — с улыбкой качаю я головой. (Конечно, куда проще сказать так, чем вспомнить название хоть какой-нибудь страны Мидгарда! Впрочем, я не так уж и далека от правды. То, что я из Ванахейма, и правда останется моим маленьким секретом.) — Дайте-ка угадаю: вы в розыске за убийство и скрываетесь в Штатах под вымышленным именем? — шутит он, а у меня на мгновение замирает сердце. — Или вы прибыли на мою вечеринку по заданию русских, дабы связать меня и в чемодане провести через границу? — Да, все именно так, — поддерживаю его настроение я. — Olet oppinut kaiken hirvittävän totuuden minusta! * — Знаете, а у вас очень милый акцент, — вдруг заявляет Тони. — И мелодичный язык.       До этой минуты я не задумывалась над своим акцентом. Но, если подумать, он действительно есть. Что и говорить, английский язык ведь вовсе не родной мне. Будучи богами мы, конечно, можем говорить и понимать все языки всех миров, но это вовсе не означает, что ничто не будет выдавать нашу истинную сущность. Вот например такая мелочь, как акцент, который некоторым сразу же бросится в глаза. — Kiitoksia! — благодарю я. — Это означает «Спасибо» на английском. — Кии-ток-си-а, — по слогам повторяет Тони. — Я запомню на будущее и посмотрю, из какого же это языка! — Удачи! — ухмыляюсь я. (Конечно же, мистер Старк, вы ничего не найдете, но можете попытаться!) — И все же я не могу не спросить, сложно ли было создать такой потрясающий костюм? — спрашиваю я, заметив, что мой собеседник явно намеревается оставить меня. — Скажем так, это стоило определенных затрат, — кивает Тони. — Как моральных, так и денежных. — Простите за нескромный вопрос, но это — реактор? — указываю я на светящийся круг у него в груди. — Не хочу показаться бестактной… — О, пустяки, — отмахивается он. — Я привык, что это интересует людей. Да, это реактор. Время от времени его нужно перезаряжать, иначе картечь попадет мне прямо в сердце. — Он работает при помощи Палладия, так? — А вы разбираетесь в этой теме? — искренне удивляется Старк. — Есть немного, — «смущенно» опускаю я взгляд. — Но гораздо честнее будет сказать, что я стала разбираться в этой теме благодаря вам. Так вот, я читала, что ваш дуговой реактор работает совершенно не так, как обычные ядерные, и что он вырабатывает новую, чистую энергию…       Незаметно наш разговор перетекает в научную дискуссию. Мы перебираемся на балкон, в самое тихое место, если тишина вообще приемлема для этой вечеринки. К моему удовольствию, Тони Старк оказывается из тех людей, которые всегда не прочь блеснуть собственными достижениями, деньгами и разработками. К тому же он, судя по всему, не боится вообще ничего, потому что спокойно рассказывает мне… обо всем, о чем я захотела бы узнать. (Хотя, быть может, мне лишь кажется, что все так просто, и на самом деле я узнаю только то, что он счел нужным мне рассказать.) — Должен признаться, я безумно рад встрече с тобой, — произносит напоследок Старк. — Давно у меня не было такого хорошего собеседника. Надеюсь продолжить наше знакомство в следующий раз… — Возможно, — с улыбкой киваю я. — Если я не найду кого-то поинтереснее.       По возвращении домой сразу же понимаю, что что-то не так. Присутствие другого человека ощущается буквально кожей, и что-то мне подсказывает, что я знаю, кого имею честь принимать у себя. И я буду весьма удивлена, если намерения моего незваного гостя дружеские. — Дядя? — стараясь звучать расслабленно и даже немного пьяно, интересуюсь я, внутренне готовясь обороняться. Впрочем, у меня есть козырь. — А ты все остаешься верна себе, — вместо приветствия констатирует Фрейр, окинув меня пренебрежительным взглядом. — Жизнь явно ничему не… — У меня нет желания обмениваться любезностями, — перебиваю его я. — Ты что-то хотел, дорогой дядюшка? Я вся внимание. — Поучить бы тебя манерам… — фыркает он сквозь зубы. — Был приказ доставить тебя во дворец. Награда, будь уверена, королевская. Ты опозорила семью, и за это тебя ожидает наказание.       Сжимаю заветную руну в кулаке. Пусть только приблизится, сделает один-единственный шаг ко мне, и его дочери не жить. Если уж защищаться, то до конца. — Да не волнуйся ты, — раздраженно закатывает дядя глаза, заметив мое напряжение. — У меня достаточно средств и без награды за тебя, уверяю. Мне ни к чему это. Но я определенно рад, что ты не так пьяна и беспечна, как показалось мне на первый взгляд. — О, уверяю, я не настолько глупа, — фыркаю я в ответ. — А ты, дядюшка, можешь не пытаться убедить меня в своей лояльности. Мы оба знаем, что стоит мне выпустить из рук руну, ты тут же с радостью устроишь семейное воссоединение! — Верно, — не спорит Фрейр. — Но ты скорее умрешь, чем позволишь мне сделать это. А потому, повторюсь, мне ни к чему ссориться с тобой. Я прибыл сюда предупредить, а не угрожать. — Как ты нашел меня? — подозрительно сощурившись, спрашиваю я. — Не я, — качает он головой. — Сигюн. Она удивительно быстро совершенствуется в магии. Видимо, устала терпеть поражение за поражением от тебя. — Fan! — не удерживаюсь я от восклицания. — Эта маленькая гадина, уж конечно, придумает, как отомстить мне. Слушай меня внимательно: ты… — Стоп, — с усмешкой качает Фрейр головой. — Ты забыла, что я не подчиняюсь тебе? — Ты забыл, что в моих руках жизнь твоей ненаглядной дочурки? — парирую я, и на это ему нечем ответить. — Отправляйся к Рагнару, расскажи ему все. Мне нужно что-то, что укроет меня от магии. Сделай это как можно быстрее. Встретимся здесь же. И не вздумай меня подвести! — Слушаюсь и повинуюсь, — неприязненно кивает дядя. — Берегись, Астрид. Смотри, как бы в твой план не закрался просчет…       Он покидает меня, а я спешно собираю самые необходимые вещи. Оставаться в этой квартире больше нельзя. Меня нашли. Но ведь Сигюн с легкостью найдет меня в любом другом месте! С силой отшвыриваю ногой стул и с размаху падаю на кровать. По привычке достаю сигарету и вдыхаю дым, даже не думая о том, что делаю. В голове бешено проносятся мысли. Где укрыться? А самое главное, как долго еще мне придется бегать? Это ведь не может продолжаться вечно! — Я вижу, у кого-то проблемы… — с усмешкой констатирует Стрэндж.       Он поднимает многострадальный стул, на котором я вымещала злость, и садится напротив. Весь его вид так и напоминает мне о нашем разговоре. Действительно, земные маги теперь кажутся мне возможными союзниками… Если, конечно, это не очередная западня. — Надо же, в этот раз даже не посреди ночи, — фыркаю я. — Чего тебе, чернокнижник? — Хочу предложить помощь, — отзывается маг. — Видишь ли, я знаю, что тебя нашли. — И чем же ты можешь помочь мне? — скептически интересуюсь я. — Потанцевать с бубном? Или какую магию вы там практикуете? Прости, но здесь дело серьезное… Детишки не справятся. — Ты можешь укрыться у нас, — оставив мою колкость без внимания, отзывается он. — Наша магия надежно спрячет тебя. — Ты явно переоцениваешь себя! — закатываю я глаза. — Скажи, Доктор, связывался ли ты хоть раз с божественной магией асов и ванов? Представляешь ли ты, что это такое и как она сильна? — Настолько сильна, что загнала тебя в угол, — умело подкалывает меня Стрэндж. — Поверь, я видел и знаю гораздо больше, чем ты думаешь, и понимаю, с чем связываюсь. Будь моя воля, я бы, конечно, не стал вмешиваться. Это не порыв чистого сердца, а всего лишь приказ моего Учителя. — Зачем я вам? — подозрительно уточняю я. — Наш Учитель все тебе объяснит, — уклончиво отзывается Стивен. — У нее это получится лучше. — Либо же они просто не сочли нужным посвятить тебя в план, — хмыкаю я. — С мелкими сошками так часто поступают: используют как рабочую силу, не посвящая в детали. — Я знаю ровно столько, сколько мне положено знать, — все так же спокойно пожимает он плечами, однако мне кажется, что на губах его появляется ухмылка. — Возможно даже чуть больше… Простое любопытство тому виной. И я достаточно хорошо понимаю, с кем имею дело, чтобы не попадаться на столь явные манипуляции. — Так это и не манипуляция вовсе, — елейно улыбаюсь я. — Простое наблюдение. Констатация факта. — Какой бы «мелкой сошкой» я ни был, великая богиня Ванахейма вынуждена принять мою помощь, — уже открыто усмехается Стрэндж. — А это о многом говорит. — Кто сказал, что я приму твою помощь? — скептически вскидываю я бровь. — Я, — ставит точку в разговоре он, поднимаясь на ноги. — Ты готова?       Тяжело вздыхаю, оценивающе взглянув на него. На самом деле выбор невелик, если он вообще есть. До тех пор, пока Фрейр не поговорит с Рагнаром, и маг не озаботится моей защитой, мне действительно нужно укрытие. Если Сигюн так просто нашла меня в этот раз, ничто не помешает ей сделать это снова. Интересно, кто помогает ей? Ни за что не поверю, что такие магические познания взялись из воздуха! За ней явно кто-то стоит и хорошо бы поскорее узнать, кто именно и что ему от меня нужно. — Каковы условия? — наконец решаю я согласиться. — Я прекрасно знаю, где бывает бесплатный сыр. — Как ты живешь при таких трудностях с доверием? — закатывает глаза Стрэндж. — Прекрасно и долго, — фыркаю я. — Так что? — Нам не нужно от тебя ничего, — вздыхает он уже слегка раздраженно. — Остальное тебе расскажет Учитель. Идем же, Астрид!       Со вздохом встаю и взмахом руки заставляю платье стать удобным костюмом с корсетом. Красным, разумеется. Не знаю, почему, однако я всегда упорно возвращаюсь к красному. Напоследок достаю из-под подушки кинжал и прячу его за пояс. Я настолько привыкла жить в постоянной опасности, что не расставалась с ним даже во сне. Магия ведь вовсе не панацея. Она может подвести в самый ответственный момент, захлестнуть, подчинить разум или наоборот — лишить сил. В то время как кинжал не подведет никогда.       Стрэндж открывает портал и первой пропускает меня в Камар-Тадж. Внутренне собираюсь, подсознательно готовясь к возможному нападению. Понимаю, что это глупо, но все равно не могу отделаться от этой привычки. Впрочем, она не раз спасала мою жизнь, так что жаловаться не на что.       Не смотря на ранний час, в обители магов вовсю кипит жизнь. Мы попадаем на внутренний двор, и я вижу, как чуть в отдалении проходит урок у нескольких десятков магов. Судя по всему, они пытаются создать такой же портал, как тот, через который мы прибыли. Стрэндж скользит безразличным взглядом по ученикам и украдкой ухмыляется. Держу пари, его равнодушие напускное. Я повидала много таких, как он. Власть, сила, могущество определенно должны приносить ему несказанное удовольствие. — Зачем это? — спрашиваю я, заметив на его руке двойное кольцо, когда мы идем по одному из коридоров. К слову, руки его исполосованы страшными шрамами и беспрестанно подрагивают. — Ты о чем? — уточняет маг. — О кольце, — пожимаю я плечами. — Навряд ли ты хочешь говорить о том, что однажды причинило боль. — Кольцо… — повторяет он. Стрэндж снимает его с пальцев и задумчиво крутит в руках. Пальцы подчиняются ему с трудом, и это явно раздражает его. — Оно позволяет создавать порталы и помогает проникать на более тонкий, астральный уровень. — Я хочу взглянуть, — протягиваю я руку, однако маг лишь качает головой. — Как скажешь, — улыбаюсь я, призвав к себе кольцо магией. — Забавные письмена…       Не обращая внимания на возмущения Стрэнджа, рассматриваю артефакт со всех сторон. С удивлением отмечаю, что кольцо покрыто руническими письменами… Не простыми рунами, а нашими, рунами ванов… Рагнар обучал меня этим письменам, эта магия сродни той, что течет в моих жилах… Но как такое вообще возможно? — Отдай, — раздраженно приказывает маг. — Это не твое. — Ой, ладно-ладно, — фыркаю я, протянув ему артефакт. Забрав кольцо, Стивен несильно бьет меня по руке. — Что за манера трогать чужие артефакты? — Эта магия — наша, — закатываю я глаза. — Руны на твоем кольце — наши, так что я имею право. Но знаешь ли ты, кто создал его? — Древняя, полагаю, — угрюмо пожимает Стрэндж плечами. — Скоро спросишь у нее.       Место, в котором мы оказались, не похоже ни на одно другое. В воздухе витает аромат пряностей, специй и сладких трав. Здание невысокое, всего в два этажа, однако внутри скрывается настоящий лабиринт из переходов, плохо освещенных коридоров и залов. Я бы сказала, что мне не слишком нравится здесь, если бы не одно «но». Каждый сантиметр Камар-Таджа пропитан магией. Я чувствую ее. Я прикасаюсь к ней. Я растворяюсь в ней и чувствую, как она проникает в меня. В мире, где магии нет в принципе, это место — Вальхалла для меня. — Подожди! — вдруг восклицаю я насмешливо. — То есть без кольца ты неспособен создавать порталы и эта часть твоей магии заключена… в кольце?! — Кольцо — пропуск в субастрал, — кивает Стрэндж нехотя. — Без него мне туда не попасть.       Чтобы поиздеваться, нарочно несколько раз исчезаю и возникаю в разных местах. Мне не нужны порталы, чтобы путешествовать в пределах одной планеты. Думаю, если бы я сумела найти источник энергии, то смогла бы путешествовать и меж мирами… Но это лишь теория, которую никогда и никто не сможет доказать. Источника магии такой силы просто не существует в природе. — Эпично, — закатывает Стрэндж глаза. — Завидую. Ты довольна? Наигралась в ведьму? Вон, у тебя даже глаза огнем полыхают. — Ты скучный, — лениво отмахиваюсь я, на мгновение зажмурившись и встряхнувшись, отгоняя остаточное волшебство. — Где уже твой Учитель? И как ее имя? — Учитель, — просто пожимает он плечами. — Никому не известно ее настоящее имя. — Веришь ей, учишься у нее, а она даже не раскрыла тебе собственное имя? — фыркаю я насмешливо. — Возвратимся к разговору о мелких сошках и о том, сколько им положено знать?       По взгляду вижу: я попала в самую точку. Я уверена в том, что Стрэнджу и самому не до конца понятна вся эта концепция секретности. Мне известна сила, которыми обладают имена. Узнав имя человека, ты создаешь с ним нерушимую связь, которую можешь использовать в случае чего… Но вряд ли Учитель боится этого. Или, быть может, она, как и я, прячется под вымышленной личиной и поэтому скрывает свое настоящее имя? — Я верю ей, — спокойно заключает маг. — Верь и ты. — Ну уж нет, — закатываю я глаза. — Ты сам сказал: у меня с доверием проблемы.       Верно, Стрэндж, у меня огромные проблемы с доверием! Это же не на тебя Бог Обмана свалил все свои грехи и благополучно умер, оставив меня разгребать последствия! Так что я имею полное право вести себя так.       Наконец мы приходим в квадратный зал, большой и светлый. Сразу замечаю, что помещение обставлено в странном стиле, не имеющем ничего общего с привычным мне. Аромат пряностей здесь еще сильнее, в воздухе витает дым от зажженных лучин, пространство освещают круглые светильники с узорами. Стрэндж провожает меня к очень низкому столу, вокруг которого не стоят стулья. Он приглашает меня опуститься на подушки, разложенные на полу, и я, признаюсь, немало заинтригованная новой обстановкой, покорно следую его указаниям. Передо мной тут же появляется кружка со странным напитком, от которого идет сладковатый пар. Пить не тороплюсь. Мало ли, что за состав у этого питья? — Ты можешь не опасаться яда, — произносит женщина, войдя в зал из дверей напротив. — Нам нет нужды причинять тебе вред. — Возможно, в данный момент так и есть, — киваю я, все еще не притрагиваясь к напитку. — В дальнейшем все зависит от тебя, — хмыкает Стрэндж. — Посмотрим на твое поведение. — О, я буду белой и пушистой, — закатываю в ответ глаза. — Зачем я здесь? — Потому что тебе нужна помощь.       Женщина выходит из тени и скидывает с головы капюшон желтой мантии. С удивлением понимаю, что она старше меня лет на пять, хотя тяжелый взгляд говорит о том, что пережила она немало. Голова ее налысо обрита, а лицо имеет столь странные черты, что я невольно засматриваюсь на нее. Она красива. Красива по-своему, не той красотой, что привычна нам. В ее движениях таится какая-то загадка, какое-то невесомое очарование… — Нужна, — киваю я, все еще продолжая разглядывать ее. Признаюсь, чисто рефлекторно, околдованная этой странной девушкой. — Но какие у тебя резоны помогать мне? — У меня есть причины, — уклончиво отзывается она, садясь за стол напротив меня. — Скажем так, личные. Ты можешь не беспокоиться, я ни в коем случае не хочу использовать тебя. — Я не столь наивна, — упрямо качаю я головой., невольно подметив ее сходство с Сигюн. Та же светлая кожа, те же большие глаза… — И я не соглашусь на авантюру, условий которой не знаю. — Мастер Стрэндж, оставьте нас, — взмахом руки выпроваживает Учитель Стрэнджа. — Сперва задам тебе вопрос… Ты была беременна. Это был ребенок Локи?       Я ожидала чего угодно, но только не разговоров о беременности, а потому мне не сразу удается вникнуть в суть вопроса. Осведомленность местных магов определенно действует мне на нервы и заставляет сомневаться в том, что принять их помощь было хорошей идеей. — А к чему тебе это? — настороженно вскидываю я брови. — Это ключевой момент нашей встречи, — туманно отзывается Учитель. — Просто скажи «да» или «нет». — Нет, — качаю я головой. — Это не был ребенок Локи. К тому же, ребенка больше нет, так что я все еще не понимаю, к чему этот разговор. — Если бы ты сказала «да», я бы засомневалась в твоей искренности, — усмехается Учитель. — Стало быть, это ребенок Локи… Я не могу открыть тебе всей правды, так как от этого в первую очередь зависит моя безопасность. Но и лгать не желаю. Мне известна твоя история с того момента, как ты познакомилась с Локи. Верно, — предвидя мое удивление, кивает она. — я наблюдала за ним какое-то время, и на то были причины. Когда-то давно Всеотец заточил Хелу, его мать, в царство мертвых, и с тех пор она неустанно ищет способ вернуть себе былое могущество. Магия Одина сильна, но не сильнее кровных уз. Хела может явиться в наш мир, воплотившись в теле своих потомков. Локи, даже не подозревая об этом, всю жизнь ведет с ней борьбу. И весьма успешно. Однако дитя, которое ты носишь… Никто не может сказать наверняка, хватит ли ему, а точнее сказать, ей, сил для того, чтобы противостоять могуществу Хелы. Нельзя допустить, чтобы… — Стоп-стоп-стоп! — поспешно останавливаю я ее. — Никакого ребенка нет! Я давно уже… — Избавилась от него? — скептично заканчивает Учитель. — Чтобы то зелье подействовало как надо, тебе следовало бы снять оберег, подаренный Рагнаром… Твой ребенок жив. И через какое-то время ты сама поймешь это.       Растерянно прикладываю руку к амулету, который когда-то давно сама же просила у Рагнара, опасаясь повторного нападения Сигюн. Я настолько привыкла постоянно носить его, что тогда, в тот момент даже не подумала о том, как эта магия отразится на эффекте зелья… — Жива… — повторяю я, пытаясь понять, какие же чувства вызывает во мне эта новость.       Страх. Ужасный страх. Сейчас, когда моя жизнь так нестабильна, этому ребенку лучше не рождаться. Желание сбежать, спрятаться от этой ответственности — вот первое, что я ощущаю. Все, связанное с Локи, наполняет душу отвращением и ненавистью… И все же сквозь пелену гнева проскальзывает лучик радости. Она жива. Жизнь дала мне второй шанс. И повторно ту же ошибку я не допущу. Богиня смерти желает заполучить мою дочь? Что же, в таком случае, она получит ее только лишь через мой труп. — Это точно? — слегка охрипшим голосом уточняю я. — Точно, — кивает Учитель. — Ошибки быть не может. — Fan… Fa-a-an! — выдыхаю я. — Но что ты предлагаешь делать? Как… — Здесь Хела не сумеет добраться до нее, — объясняет она. — Это место охраняет очень сильная магия. К тому же, само наше учение направлено на самоконтроль и подчинение. Какой мне в том прок, спросишь ты? Отвечу. Мы, маги Земли, стоим на страже законов природы. Все живое стареет, все умирает. Так было, так есть, так должно остаться. Но если Богиня смерти обретет власть и могущество, расклад сил изменится, чаша весов мироздания качнется, и никто не может сказать точно, к каким последствиям это приведет.       В комнате повисает тишина, нарушаемая лишь отдаленными раскатами грома. Прикрываю глаза, стараясь дышать глубоко и ровно. В висках пульсирует кровь. Эта новость оказалась слишком неожиданной, она разрушила все мои планы и полностью изменила картину мира. Теперь я отвечаю не только за себя. Теперь, если меня вдруг поймают, мне будет, что терять.       Паника. Я чувствую, как она накатывает на меня, сковывает по рукам и ногам. Грудь словно сдавливают тиски и становится трудно дышать. Я в бегах. Никто не знает, что ждет меня завтра… И вот теперь этот ребенок, словно насмешка. Однажды я уже сдалась, согласилась избавиться от него, и этот поступок кажется мне правильным… Но снова я на него не решусь. — Я знаю, что твоя семья объявила на тебя охоту, — вдруг добавляет Учитель, и я отчаянно цепляюсь за суть разговора, чтобы хоть немного унять разбушевавшиеся нервы. — Как знаю и то, что они заключили с Хелой тайный союз. Вот увидишь, скоро Ванахейму не будет равных по силе и могуществу, даже Асгард падет пред новой столицей Девяти Миров. Так будет, и цена этого — твоя дочь. Вот зачем ты нужна им. Вот кто противостоит тебе. Не твоя сестра и даже не династия… А сама Богиня смерти. Так что, ты все еще будешь думать над тем, нужна ли тебе наша помощь? — Похоже, у меня нет выбора, — нехотя признаю я. — Но клянусь, если вы предадите меня, я найду способ уничтожить вас. — Справедливо, — кивает Учитель. — Но мне нужно, чтобы ты еще раз ответила: это ребенок Локи? Ведь то зелье должно было уничтожить все, связанное с Локи. Быть может, оно не убило ребенка потому, что он никак не связан с ним? — Это… Это ребенок Локи, — киваю я. — Это точно. — А теперь, думаю, тебе нужно отдохнуть, — с улыбкой заканчивает Учитель. — Мастер Кецилий проводит тебя в твою комнату.       В эту же секунду к нам молча присоединяется высокий мужчина средних лет. На вид вполне обычный: среднего роста, седые волосы забраны в пучок, облачен в мантию… Вот только что-то в его лице и во взгляде заставляет меня насторожиться. Я будто нутром ощущаю фальшь, понимаю, что Кецилий, как и Стрэндж, не в полной мере согласен с устоями Камар-Таджа… Но если в Стивене кроме недовольства и гордыни не ощущалось больше ничего, то в Кецилии… Я вижу что-то еще.       По коридорам мы идем молча. Я держусь позади, не сводя взгляда с напряженной спины моего провожатого. Я готова в любую секунду, не дрогнув, выхватить кинжал, скрытый под ремнем брюк. Невесело усмехаюсь, когда на ум приходит аналогия с лисицей, загнанной в угол и до последнего пытающейся спастись… — Вот ваша комната, — кивает Кецилий на одну из множества дверей.       Улыбаюсь ему как можно беззаботнее, однако едва оказавшись в одиночестве, запираюсь на ключ и, привалившись спиной к двери, устало сползаю на пол. Я понимаю, что преграда в виде замка смехотворна, но в критической ситуации даже пара лишних секунд может переломить исход ситуации.       Трачу не больше минуты на то, чтобы успокоиться и вновь встать на ноги. Первым делом осматриваюсь. Окна выходят на внутренний двор. Это первый этаж, так что, в случае чего, уйти будет несложно. Про себя усмехаюсь этой паранойе… Однако лучше подготовиться. И пусть эта осторожность окажется излишней, мне по крайней мере будет спокойно.       Комната выглядит обычно. Кровать, шкаф, дверь в ванную. Самое то для вынужденного пристанища. Падаю на кровать, раскинув руки. В голове вертится бессчетное число мыслей, из-за чего никак не получается сосредоточиться. За несколько часов я узнала, что моя семья, заключившая альянс с Богиней смерти, разыскивает меня, вернее, моего выжившего ребенка, чтобы отдать его той самой Богине смерти… Боюсь представить, какие еще сюрпризы могут ожидать меня.       Интересно, как эта Древняя узнала всю информацию обо мне? Зачем следила за Локи? Знакомы ли они? Чертов Локи! Та маленькая неосторожность, тот роман, ничего, по сути, не значивший, теперь оборачивается огромными проблемами! А ведь Кая предупреждала, с самого начала твердила, что от него нужно держаться подальше!       Надо же, я не вспоминала о нем так долго… И вдруг он снова ворвался в мою жизнь. Из-за него я попала в неприятности в первый раз и из-за него же теперь вынуждена скрываться от всего мира! От Ванахейма, Асгарда и даже от Богини смерти! Даже будучи мертвым, Локи умудряется портить мою жизнь.       Сворачиваюсь калачиком на кровати, накрывшись одеялом с головой. Меня трясет. Я должна бы радоваться, однако осознать, принять для себя тот факт, что скоро я стану матерью, не могу. Это кажется таким нереальным, словно сюжет сказки. Я смотрю на все это будто со стороны. Мне страшно. Кажется, так я не боялась еще никогда. Я боюсь разочаровать, подвести это маленькое, беззащитное создание, боюсь, что снова все испорчу, как портила все и всегда.       С этого момента началась череда одинаковых, совершенно ничем не примечательных дней. Чтобы как-то себя развлечь, слоняюсь в стенах Камар-Таджа, словно потерянный дух. Местные лекари предложили мне некоторые зелья, но я предпочла изготовить все нужное сама. Благо, рецептов полно в книгах, да и я кое-что помню из уроков Рагнара. Рагнар… Боги, как нужна мне сейчас его помощь!       Покидать убежище не рискую. Не хочу преподносить сестрице такой подарок! Однако постепенно скука одолевает меня, так что я совершенно бесцеремонно заявляюсь посмотреть на уроки магов-недоучек. Вспоминаю, как училась с Рагнаром, и на душе становится легче. Мне, конечно, повезло с учителем гораздо больше. Что бы ты сейчас сказал мне, учитель? Какой совет бы дал ученице, зашедшей в тупик и не знающей, как решить эту задачку? — Стрэндж? — решаю я как-то пристать к магу, когда тот по обыкновению занимается в библиотеке (кстати, он очень не любит, если в такие моменты его отвлекают, из-за чего это занятие становится вдвойне приятным). — Я весь внимание, — скептично отзывается тот. Не секрет, что он считает меня заносчивой и высокомерной занозой, которую ему навязали отнюдь не по его желанию, и поэтому я не слишком нравлюсь ему. Впрочем, это несчастье я как-нибудь переживу. — А что ты делаешь?       В руках его я вижу странный артефакт. Мне кажется, я узнаю его… Камень времени, который земной маг Агамотто упрятал в золотую оболочку в форме всевидящего ока. Если это действительно он, очень странно, что Стрэндж рискнул использовать столь мощный артефакт в одиночку. — А это тебя как-то касается? — отвечает маг вопросом на вопрос, явно давая понять, что мне тут не рады. — Мне скучно, а ты делаешь что-то интересное, — пожимаю я плечами, демонстративно усевшись на его стол. — Выкладывай. — Есть шанс, что ты оставишь меня в покое? — обреченно возводит Стрэндж глаза к потолку. — Никакого, — мило улыбаюсь я. — Но если расскажешь, чем занят, то, так уж и быть, я рассмотрю твою просьбу. — Как великодушно с твоей стороны, — фыркает он. — Знаешь, что такое Око Агамотто? — Знаю, — киваю я, радуясь, что угадала правильно. — Хочу посмотреть, как оно работает. Ты удовлетворила свое любопытство? — Что-то подсказывает мне, что опыт этот не совсем вписывается в правила Камар-Таджа… — все с той же улыбкой замечаю я. — Да не волнуйся, я не собираюсь рассказывать. Хочу лишь посмотреть.       Стрэндж несколько долгих секунд сверлит меня уничижающим взглядом, но после, как я и думала, сдается и дает согласие на то, чтобы я осталась. В качестве подопытного предлагаю использовать старый карандашный рисунок, который я нашла в плаще Локи. Не знаю, зачем все еще ношу его с собой… Видимо, как напоминание о неприятном прошлом.       Кладу размытый рисунок на стол, предварительно разгладив его. Мне, в общем-то, без разницы, что было изображено на нем ранее, однако увидеть Камень времени в действии я очень хочу. Становлюсь рядом со Стрэнджем и, когда все приготовления заканчиваются, он раскрывает Око, сплетя из пальцев замысловатый рунический знак.       Это стоит ему немалых магических затрат. Я вижу, как по виску мага скатывается капелька пота. Руки его по-прежнему дрожат, и это приносит ему определенные трудности. Руны, в виде которых необходимо сплести пальцы, весьма и весьма непростые к исполнению даже для меня. — Черт… — выдыхает Стивен, похоже, и сам несказанно удивленный тем, что пока не произошло никакой катастрофы. — Рано еще, — фыркаю я. — Вот время назад отмотаешь, тогда ругайся, сколько пожелаешь.       Медленно, словно и впрямь продираясь сквозь время, Стрэндж проводит над рисунком рукой. С удивлением наблюдаю за тем, как дыры и хаотично начерканные линии испаряются с бумаги, и под ними проступает отчетливый рисунок… Лицо. Девушки. И девушку эту я уже встречала. — Амора… — читаю я надпись в нижнем углу листа, начертанную аккуратным острым почерком. — Откуда у тебя… — растерянно переводит Стрэндж взгляд с рисунка на меня и обратно. — Учитель?! — А вот это уже любопытно… — хмыкаю я, разглядывая знакомое лицо.       Конечно, сейчас это уже не та невинная девочка. Длинные волосы канули в лету, как и озорство во взгляде… Лицо осунулось, скулы заострились, а под глазами пролегли круги. Однако не узнать особую, чарующую красоту Древней невозможно. Это она. Стало быть, легенды лгут. — Так ты объяснишь, что это значит?! — раздраженно спрашивает маг. — Астрид! — Твой Учитель родом из Асгарда, — торжественно объявляю я. — Вот почему ваша магия знакома мне! Вот почему она живет так долго!       «И вот почему Локи не смог найти ее, хотя так отчаянно пытался!» — добавляю я про себя. Она же просто не желала быть найденной! А мага такого уровня трудно отыскать, если только он сам не хочет быть найденным. — Верно, — раздается за нашими спинами голос Аморы. — Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство?       Она держится спокойно, однако ее раздражение все равно заметно. Раздражение и даже страх. Древняя, если я, конечно, теперь могу ее так называть, явно меньше всего желала быть изобличенной. — Не совсем, — качаю я головой. — Не поделишься всей историей? Это ведь именно поэтому ты наблюдала за Локи? Потому что вы были близки? И мне ты помогла из-за этого, да? — Давайте найдем более спокойное место, — вздыхает Амора. — И там я постараюсь ответить на твои вопросы, раз уж ты все равно не уймешься.       Сквозь портал мы проходим в ее комнату и усаживаемся на подушки вокруг невысокого стола. Девушка задумчиво разливает по кружкам чай и протягивает нам. Привычно не пью, а лишь делаю вид. Не знаю, стоит ли доверять этому сомнительному вареву теперь. — Все верно, я родом из Асгарда, — начинает она, сделав глоток. — Я знаю, что говорят о моей гибели. Будто во всем виноват Локи… Но это не так. Отчасти, конечно… Я выросла без матери. Отец мой, Тюр, однажды спас Одина на поле битвы, после чего между ними завязалась дружба. Они часто ходили вместе в бой, Всеотец полностью доверял моему отцу, они даже стали побратимами. Это время было самым спокойным в моей жизни. Наша семья купалась в роскоши, почете и любви монархов… Я не заботилась ни о чем. Жила в удовольствие, наслаждаясь каждым днем. Крутила романы с Тором и Локи, не думая о будущем. Мне, девушке, выросшей вдали от двора, льстило их внимание…       На лицо Аморы, до этого озаренное светлыми воспоминаниями, набегает тень. Она замолкает, покручивая чашку в руках. Стрэндж внимательно ловит каждое ее слово, однако что-то подсказывает мне, что ему не хочется бередить старые раны Учителя. Маг смотрит на нее с долей сочувствия… Однако любопытство все же берет верх. — Однажды ночью отец вернулся взволнованным. Молча прошел в библиотеку и заперся там на несколько дней. Я волновалась. Пыталась поговорить с ним, однако он не желал этого. Никогда раньше мне не приходилось видеть его в таком состоянии.       Ему открылась тайна. Тайна, на которой зиждется благополучие Асгарда. Ты знаешь, что Хела — дочь Одина. Но задумывалась ли ты когда-нибудь, кто является ее матерью? Фригг? Ее светлая и чистая магия не могла породить Богиню смерти. Матерью Хелы была Лаувейя — сильнейшая колдунья, которая когда-либо ходила под солнцем. Весь род ее издавна занимался черной магией. Они единственные, кому подвластно было обманывать смерть, поднимать мертвых из могилы и общаться с духами. С ее помощью Всеотец создал самую могущественную армию — армию живых мертвецов, сравниться с которой в силе и кровожадности не мог никто. Так и был создан Иггдрасиль. Мертвецы, ведомые черной магией, топили непокорные миры в крови. Но однажды поре войн пришел конец. Один устал от завоеваний и пожелал строить новый мир, вместе с новой женой, которая не была бы запятнана кровью. Вот только Лаувейя и дочь ее не были согласны с этим. И грянула новая битва. Асгард раздирали две стихии: жизнь и смерть. Но силы были слишком неравны. Принято считать, что жизнь всегда проигрывает смерти… На самом деле это не так. Один сумел одержать верх: Лаувейя была убита, а Хела бежала в Йотунхейм… Дальнейшая история тебе известна. Она связалась с Лафеем, родила Локи и после была заточена в Хельхейм. Один же вновь прибегнул к магии. Заставил все миры забыть о том, кем на самом деле была Лаувейя. Его стали почитать как героя, который ради благополучия миров не пощадил собственную дочь, ставшую чудовищем.       Он убил моего отца, — лицо ее каменеет, словно за прошедшие годы она разучилась скорбеть. — Тогда я еще ни о чем не знала, отец все держал в тайне. Но однажды он просто пропал. Ушел во дворец и не вернулся. Много позже по Асгарду прокатилась тяжелая весть: Тюр был убит на поле битвы… И лишь я понимала, что это не так. Понимала, однако в силу юности и подумать не могла, что Один, которого я тогда боготворила и любила, способен на подобную жестокость. А после меня взяли во дворец. Скорбь и вся эта суматоха затуманили мой разум. Уже сейчас я осознаю, что сделано это было не из добрых побуждений. Всеотец хотел убедиться в том, что мне ничего не известно. Пока меня не было дома, там прошел обыск. Искали документы, записи, книги… Все, что могло бросить тень на безупречную репутацию царской семьи. А я тем временем окончательно влюбилась в Тора. В целом, Один не был против нашего союза. Я подходила царевичу и по положению в обществе, и по уважению, которое в народе заслужил мой отец. На власть я не претендовала, мечтала о семье и детях. И все шло хорошо… Мы с Локи остались в хороших отношениях, он был очень ко мне привязан. Я показала ему свое тайное место: это башня в глубине леса. Она издавна принадлежала нашему роду. Конечно, про нас ходило множество слухов. Но мы были наивны, и они мало заботили нас… Вот только однажды я нашла-таки весточку от отца. Она была надежно спрятана в той самой башне: он знал, что об этом месте известно лишь мне. Я прочла все, узнала подлинную историю этой семьи, поняла, как именно погиб отец. И не смогла усмирить эмоции. Я возненавидела их всех: Одина, Фригг, Тора и Локи. А Локи в особенности, ведь мне казалось, что он виноват во всем, что произошло с моим отцом. А злые языки конечно же поспешили наречь этот конфликт ссорой на фоне неразделенной любви, — за этой фразой следует презрительная усмешка. — Если бы я только могла вернуть то время! Я бы боролась, хотя бы попыталась сделать что-то… Но я испугалась. Побоялась последовать вслед за отцом и сбежала. Разыграла самоубийство. Эта история очень грязная, я сильно подставила Локи, хотя он не заслуживал этого. Наоборот, думаю, ему пришлось куда хуже, чем мне. Я знала, что Локи очень меня любил, хотя и принимал тот факт, что я не могу ответить ему тем же. — Локи заслуживает все, что с ним произошло, — фыркаю я неприязненно. — Пострадать от неразделенной любви ему не помешало! — Я не оправдываю то, что он сделал с тобой, — вздыхает Амора. — Но в том, что произошло со мной, виновата я одна. Мне стоило поговорить с ним, открыть ему правду еще тогда… Но вместо этого я бросила его одного, втянув в эту грязную историю. А между тем Локи действительно был предан мне. Искал все это время, даже пытался прибегнуть к магии воскрешения. Я следила за ним. Конечно, следила, — с нежностью повторяет она. — Но так и не решилась на разговор.       По сути, эта правда не дала мне ничего, лишь в который раз напомнила о Локи. Любое упоминание о нем я воспринимаю в штыки, мне воротит даже от одного его имени. Когда я начинаю думать об этом факте, он кажется мне странным. Еще ни одного человека я не ненавидела так сильно. И причина этому явна не наша ничего не значащая интрижка.       Воспоминания о нем приносят настоящую, физическую головную боль, так что мне проще отказаться от любых попыток подумать об отце моей дочери. Так, по крайней мере, мне будет спокойнее.       Дни складываются в недели, и так проходит несколько месяцев. Я не покидаю Камар-Тадж, и от скуки потихоньку начинаю сходить с ума. С головой ухожу в книги и нахожу в них массу полезной информации. Ребенок тем временем растет, и я, как и пророчила Амора, убеждаюсь, что действительно беременна.       Этот факт очень сложно принять. Я ненавижу Локи, меня трясет от одного упоминания о нем, однако ребенка, его ребенка я отчего-то люблю и жду его появления. Когда я думаю о дочери, становится страшно, безумно страшно, ведь это такая ответственность… однако в то же время я ощущаю легкость и спокойствие.       С дядей мы вновь встречаемся, когда я нахожусь на достаточно большом сроке. Живот скрываю иллюзией, дабы лишний раз не привлекать внимание к беременности. Мне нужна лишь помощь Рагнара… Не знаю, почему, однако я точно уверена, что лишь он сможет помочь мне. — Вот, — протягивает Фрейр мне бархатный мешочек. Довольно увесистый, кстати. — Это тебе передал Рагнар. Хотя в последние месяцы у Сигюн не получалось отыскать тебя. Царь с царицей даже обратились к Рагнару, но он… скажем так, отказался помогать им. — Благодарю, — киваю я. — Еще новости? — Бифрест восстановят не раньше, чем через полгода. Думаю, Тор сразу же примчится к тебе. Ему не удалось договориться с Одином, так что он отрекся от трона и пожелал уйти вместе с тобой. Крепко же ты умудрилась связать Тора по рукам и ногам… Любой другой давно бы уже забыл тебя. — Дядюшка, неужели я слышу комплимент? — вскидываю я брови, самодовольно ухмыльнувшись. — Это не комплимент, а констатация твоей глупости. Была бы ты умнее, воспользовалась бы своей властью иначе. Но ты избрала собственный, особый путь, и теперь тебя разыскивают за вознаграждение все наемные убийцы галактики, — ядовито отзывается дядя. — Не завидую я тебе, Астрид. — С этой маленькой неприятностью я как-нибудь разберусь, — пожимаю я плечами с напускной беспечностью. — Что до Тора… Я еще успею взять реванш. — Это с ребенком на руках? — вскидывает он бровь, а у меня по спине струится холодок. — Я знаю обо всем, Астрид. И родители твои, к слову, тоже. Береги дитя, Астрид. Это мой последний совет тебе.       Мы расходимся, и дядя вновь так и не сообщает мне о сделке с Хелой. Однако его последние слова… Что это было? Завуалированное предупреждение? Желание заставить меня нервничать и совершать ошибки? Боги, никогда не знаешь, чего ожидать от этой семьи!       Подарок Рагнара открываю сразу же, как только остаюсь одна. Он прислал два браслета, и я могу поклясться, один из них я уже видела. Искусной выделки ворон с глазами-изумрудами… Что-то подсказывает мне, что его я должна отдать дочери, которая в скором времени появится на свет.       Второй браслет выполнен в виде лисы. Изящная, гибкая, сверкающая рубинами. Надеваю ее на руку и сразу же ощущаю, как магия проникает в меня, укрывает в теплый кокон. Улыбка сама-собой появляется на губах. Впервые за долгое время я чувствую себя по-настоящему в безопасности. — Спасибо, учитель, — шепотом произношу я в пустоту.       Еще в мешочке лежит клочок бумаги с начертанными рунами. Небрежный почерк Рагнара я узнаю сразу же. Быстро читаю написанное заклинание и с удивлением наблюдаю за тем, как в воздухе прямо передо мной появляется призрачная ярко-красная лиса. Она забавно крутит головой, принюхивается, а затем, сорвавшись с места, обегает комнату по кругу. Ее теплый свет будто достигает самого сердца. Я слышала о подобной магии… Защита от порчи и проклятий. Но никогда еще не видела ее в действии.       В Камар-Тадже я живу чуть больше полугода. Почти весь мой досуг занимают книги и праздное гуляние по бесконечным коридорам. Так много я не читала даже дома. Временами, когда скука становится уж слишком невыносимой, я пристаю к Стрэнджу. Его отношение ко мне нисколько не меняется за время нашего общения: он все так же недолюбливает меня и даже не собирается скрывать этого. Впрочем, я замечаю, что маг свысока относится практически ко всем. Тем веселее раздражать его величество бесполезными разговорами.       Что до Аморы, то и с ней наши отношения складываются не очень хорошо. Во-первых, я ни на йоту не доверяю ей, собственно, как и она мне. Наше сотрудничество — вынужденная необходимость, а не обоюдное желание. Не думаю, что в иных обстоятельствах мы бы хотя бы заговорили друг с другом. Я предусмотрительно не говорю ей о том, что мы с Тором вроде бы обручены. О том, что она все еще любит его, нетрудно догадаться, даже не будь я богиней любви.       К слову, о Торе… Ума не приложу, как теперь выпутываться из ситуации с ним и помолвкой. Конечно, я могла бы обмануть его, выдав свою дочь за его ребенка… Однако что-то подсказывает мне, что подобный фокус не пройдет. Дочь явно будет похожа на Локи, если я, конечно, слегка не подправлю ее внешность при помощи магии… Но этот способ кажется мне настолько ужасным, что о нем даже не хочется думать.       Впрочем, нас с Тором связывает не просто любовь, а магия. Я могу чуть надавить, и он согласится принять этого ребенка. Эта идея не кажется мне такой преступной. Если Тор должен пострадать ради того, чтобы мы с дочерью остались живы, что же, так тому и быть. И все же даже самой себе я боюсь признаться, что в тайне мечтаю о том, чтобы хоть кто-нибудь любил меня по-настоящему… Хотя я и понимаю, что это, скорее всего, лишь моя детская несбыточная мечта.       После того откровения Амора ни слова не говорит о своем прошлом. Я несколько раз пытаюсь аккуратно вывести ее на разговор, но каждый раз она умело сводид тему к Локи, а избежать разговоров о нем мне хочется даже больше, чем получить ответы, поэтому я сразу же увожу беседу в другое, совершенно нейтральное русло. Примерно в таком состоянии затишья перед бурей и проходит оставшийся срок беременности.

***

— Астрид… — будит меня Стрэндж мягким прикосновением. — Ты очнулась… — О… Очнулась? — с трудом разлепив губы, хрипло переспрашиваю я и не могу узнать собственный голос.       Сфокусировать взгляд очень сложно, пространство вокруг расплывается, вызывая приступ нестерпимой тошноты. Тело налито такой страшной тяжестью, что кажется, я навеки потеряла возможность шевелиться. Я дышу часто и хрипло. Противное чувство прилипших ко лбу волос причиняет дискомфорт. — Пить… — слабо прошу я.       Он протягивает мне стакан воды, и я жадно пью. В воде явно было что-то еще, я ясно ощущаю привкус трав. Неужели меня хотят отравить? — Это отвар, чтобы ты быстрее поправилась, — объясняет Стрэндж, заметив мое замешательство. — Не волнуйся, нам все еще не нужна твоя смерть. — Вам, — фыркаю я. — Но лично ты, думаю, иного мнения. — К кому-то вернулась возможность язвить, — закатывает он глаза. — Это хороший знак. — Постой… Ты Доктор, да? То есть лекарь?       Не знаю, почему решила задать этот вопрос сейчас, и как он вообще пришел в мою голову в такой обстановке. Но мне очень хочется узнать ответ. — Был им. В прошлой жизни, — кивает Стрэндж, кинув долгий взгляд на руки. — Из-за травмы подался в маги? — догадываюсь я. — Верно, — вновь кивает он. — Но тебя на ноги поставлю, можешь не сомневаться. Эта медицина не совсем… традиционна для нашего мира, зато очень действенна, в этом я убедился. — И все же ей не под силу вылечить твой недуг? — К сожалению, и она не всесильна, — пожимает маг плечами. — Я понимаю твое желание обсудить мою персону, но может все же спросишь, как твоя дочь?       Боги. Порываюсь сесть, однако Стрэндж не позволяет мне сделать этого. Мягко кладет ладонь на плечо, возвращая в кровать. Сил противиться ему у меня просто нет. — Где она?! Стрэндж, где моя дочь?! — С ней все хорошо, — оповещает он. — Ты была без сознания сутки. Роды прошли тяжело. Ее принесут… — Сейчас, — перебиваю его я, все-таки сев в кровати. Голову пронзает вспышка боли, однако желание увидеть дочь оказывается сильнее болезни. — Я хочу, чтобы ее принесли сейчас! — Как скажешь, — обреченно вздыхает Стрэндж. — Кто я такой, чтобы перечить Вам, великая Астрид из Ванахейма…       Минуты ожидания кажутся мне самыми ужасными в моей жизни. Смотрю на часы каждые пятнадцать секунд. Боги, вот сейчас я увижу ее… Сердце замирает в волнении. Стрэндж молчит и лишь многозначительно посмеивается надо мной.       И вот, долгожданный миг. Дверь открывается, и в комнату входит девушка, несущая на руках маленький сверток. Она подходит ко мне, и я наконец беру свою дочь на руки. Она спит. Спит крепко, не проснувшись ни во время путешествия по коридору, ни сейчас.       Прижимаю ее к себе. Осторожно, боясь ненароком навредить. На глаза сами собой наворачиваются слезы. Мир вокруг словно замирает, сворачивается до одного-единственного человечка, спящего сейчас у меня на руках. Маленького человека, которого я прижимаю к груди. Это чудо. Настоящее чудо, что жизнь подарила мне второй шанс. — Боги, — всхлипнув, выдыхаю я сдавленно. — Как же я люблю тебя… Olen äitisi, min sol…       Моя дочь пахнет молоком. Запах такой сладкий, такой непривычный и прекрасный одновременно. Я никогда раньше не общалась с младенцами, считая себя выше этого. Я готова вечность говорить, как люблю ее, потому что, кажется, никого еще так не любила! Она в одно мгновение завладевает моим миром. — Olen äitisi, min sol… — повторяю я снова и снова, уже не пугаясь смысла этих слов. — Я твоя мама, мое солнышко… — Имя придумала? — возвращает меня в реальность Стрэндж. — Лорелей, — не раздумывая ни секунды, отзываюсь я. — Ее имя Лорелей.       Замечаю, что Стрэндж подходит ближе, и инстинктивно прижимаю дочь к себе, словно стараясь спрятать. Маг все понимает и, кивнув, покидает комнату, оставляя нас наедине. Лора морщится и открывает глаза. Зеленые. Такие же, как у меня… Такие же, как и у ее отца. — Ну здравствуй, Лора, — с улыбкой шепчу я.       Дочь изучающе смотрит на меня. Этот миг сродни чуду: мне не нужно ничего, только бы эти маленькие глазенки и дальше были обращены ко мне. Аккуратно склонившись, целую ее в лоб. Лора протягивает ручку и хватает меня за нос своей маленькой теплой ладошкой. Я улыбаюсь сквозь слезы. Боги, я все бы отдала за то, чтобы этот миг длился вечно.       Время пролетает незаметно. Кладу Лору на кровать и сама ложусь рядом, не в силах отвести от нее взгляд. Понимание того, что я поступила правильно, приходит само-собой и кажется, что иначе и быть не могло. Теперь, когда я впервые взглянула в ее глаза, даже представить не получается, как могла я решиться на тот страшный шаг…

Вот Бархарах на Рейне, Жила колдунья здесь. Ее краса немало Разрушила сердец…

      Напеваю тихо, наблюдая за тем, как дочь внимательно прислушивается к моему голосу, смешно морщась. Постепенно она засыпает, а я все продолжаю сидеть рядом, словно охраняя ее сон. Ничего в этом мире больше не кажется важным. Лишь это маленькое создание, такое беззащитное и хрупкое, укутанное в пеленки и плед.       Осторожно достаю браслет, подаренный Рагнаром. Все это время он хранился в тумбочке подле моей кровати. Беру Лору за руку и путем нехитрых магических манипуляций превращаю браслет в едва различимый рисунок на ее розовом запястье. Со временем этот рисунок вернет свой первоначальный облик.       Когда приходят лекари, дабы забрать дочь, я не соглашаюсь и лишь позволяю осматривать ее в моем присутствии. Зелье все же не прошло для нее бесследно: дочь родилась слабой, а потому я вынужденно остаюсь в Камар-Тадже, хотя мысленно уже прикидываю, где будет наше с Лорой новое пристанище. Обитель магов — славное место, однако я пробыла там слишком долго. За это время меня вполне могли обнаружить, тем более, что далеко не все маги настроены ко мне дружески. Кто-то из них вполне мог выдать меня… Пусть не за вознаграждение, в котором для чародеев нет никакого прока, но за знания или полезные артефакты. Я уверена, моя семья бы не поскупилась на награду.       Три месяца я живу, словно в сказке. Я засыпаю, поглаживая дочь по черным волосикам, и просыпаюсь, заглядывая в ее бездонные глаза. По ночам она капризничает, так что я чувствую себя очень уставшей. Однако даже усталость не портит мое счастье. Я вижу ее улыбку, детскую и такую наивную. Напеваю ей песенки перед сном, мысленно возвращаясь в свое детство. Меня растила Кая. Я помню, как она любила петь долгими зимними вечерами, когда за окном бесновалась вьюга, и как я слушала переливы ее голоса, пригревшись подле камина и затаив дыхание.       Мне очень не хватает дома, хотя я и не думала, что когда-либо буду скучать по Ванахейму. Я хотела бы, чтобы в этот момент хоть кто-нибудь из моей семьи был со мной рядом… Однако упорно запрещаю себе думать об этом. Подобные мысли кажутся мне слабостью, так что я запираю их в самый темный подвал моей души.       Мне хочется вновь вскочить на лошадь и промчаться по бескрайним полям. Хочется показать Лоре, каким бесконечным и завораживающим может быть небо, хочется вновь вздохнуть сладковатый аромат цветов полной грудью… Однако все это лишь мечты. — Астрид, — заявился ко мне Стрэндж однажды вечером. — Ты… — Ш-ш-ш! — шиплю я, кивая на только что заснувшую у меня на руках Лору.       Аккуратно, стараясь не разбудить, нежно целую ее в лоб и укладываю в кроватку. Поправляю сползшее одеяло: в комнате, не смотря на горящий камин, прохладно, и выхожу из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Столь поздний визит Стивена явно не сулит ничего хорошего, так что я заранее готовлюсь к плохим новостям. — Что ты хотел? — Твоя сестра нашла тебя, — не тратя времени на прелюдии, оповещает маг. — Она пришла одна. Просит о встрече с тобой. — Но как она могла…       Опускаю взгляд на лисицу, которую отныне всегда держу при себе. Я и моя дочь защищены мощным заклятием, так что она никак не могла обнаружить меня при помощи магии! Это место я покидала лишь раз! Да и дядя не мог выдать мое укрытие, я встречалась с ним в той строй квартире, и он понятия не имеет о том, где меня искать! — Мы сами не можем понять, — качает Стивен головой. — Объяснение лишь одно: кто-то увидел и выдал тебя… Но кто? — Нам нужно убираться отсюда, — нервно заявляю я. — Моя сестра горазда на сюрпризы. Если она пришла одна, это вовсе не означает, что за ней следом не явятся остальные родственнички! — Спокойно, — старается успокоить меня он, однако я вижу, что мы оба взволнованны. — Я предлагаю тебе встретиться с ней. Да, это опасно, да, чревато последствиями, но все же так ты поймешь, чего она хочет. Наши маги будут наготове, в случае чего помогут. Камар-Тадж способен продержаться какое-то время, и мы будем бороться за твою дочь. Ее у тебя не отнимут. — Нет, — качаю я головой. — Я не оставлю дочь. — Но тебе придется сделать это, — вступает в наш разговор Амора. — Сигюн действительно одна. Она согласилась разговаривать на нашей территории, это не может быть засада. Незаметно в Камар-Тадж никому не проникнуть, так что ей никто не поможет. — Астрид, поверь нам, — кладет Стрэндж руки мне на плечи. — Твою дочь будут защищать самые проверенные Мастера. Мы не спустим с нее глаз. Ты должна поговорить с сестрой и по возможности отослать ее назад, чтобы вас не выследили. Ты под защитой, Лора тоже, но за Сигюн вполне могут следить, даже если сама она не желает тебе зла! Ваш разговор не так опасен, как ее присутствие здесь!       Что я могу сделать? Мне действительно нужно встретиться с сестрицей. Стрэндж прав, пока ее мотивы неизвестны, глупо что-либо предпринимать. Боги, но отчего на сердце так неспокойно? — За Лору головой ответишь мне, понял? — наконец заявляю я. — Глаз с нее не своди! А я пока поговорю с Сигюн… по-семейному.       Ночь… И почему она выбрала именно это время? Сестра согласилась на наши условия, но это не означает, что все под контролем. Уже тогда, год назад она проявила свое подлое нутро, а сейчас, с поддержкой богини смерти, я в принципе не понимаю, чего можно ожидать от нее. А потому лучше подготовиться к худшему. — Сигюн? — настороженно спрашиваю я, положив руку на эфес кинжала. — Что ты здесь делаешь? — Да вот, зашла повидаться с сестрой, — пожимает она плечами. — Хотела поговорить с тобой… Столько всего произошло за последний год. Я причинила тебе столько зла…       Она покорно опускает голову. Моя сестра стоит в десятке шагов от меня, робко сцепив ладони на юбке платья. Я замечаю, как изменилась Сигюн за прошедший год: осунулась и побледнела, ужасно похудела и кажется повзрослела на несколько лет. Но словам ее я не верю, да и не слишком хочу вспоминать прошлое. У меня уже есть семья, и тратить время на Сигюн у меня нет желания. — Не думаю, что нам это нужно, — пожимаю я плечами. — Живи своей жизнью, желательно подальше от меня. — Постой! — восклицает сестра, заметив, что я собираюсь уйти. Она подбегает ко мне, однако я быстро выхватываю кинжал. На нее не наставляю, однако один вид оружия заставляет ее остановиться. — Прости! Прошу, дай мне шанс! Поговори со мной… — Нам не о чем разговаривать, — качаю я головой. Мысли о Лорелей все не дают мне покоя. Я еще ни разу не оставляла дочь с самого ее рождения. — Что было, то было. Нет смысла вспоминать прошлое. — Но ты нужна мне! — продолжает просить она, не сдерживая слез. — Астрид, ты нужна мне! Тогда… Любовь к Локи ослепила меня! Я всегда завидовала тебе, всегда! Тебя называли госпожа-праздник, а я… Я для всех была скромной и правильной, и я никак не могла понять, как стать такой же, как ты! Я восхищалась тобой! Ты всегда умела привлечь внимание, знала, что и где сказать, нравилась всем! Жила в свое удовольствие, в то время как я прозябала в твоей тени! И тогда, влюбившись в Локи, я увидела в нем то, чего мне самой не хватало. Эта любовь затмила мой разум. Прошу… Прости меня, хотя я знаю, что тому, что я сделала, нет прощения!       Сигюн… Моя малышка-сестра. Та, кому я читала сказки на ночь и пела колыбельные. Та, чье взросление прошло на моих глазах. Я бы должна ненавидеть ее за все, что она сделала мне, однако в глубине души знаю, что все равно ее люблю. Ведь мне прекрасно известно, что толкнуло ее на этот шаг. Все мы, царские дети, вынуждены предавать и выкручиваться, чтобы занять лучшее место под солнцем. — Я не верю тебе, — упрямо твержу я, отступая на шаг. — Быть может, не могу, а может, не хочу поверить. — Я понимаю, — со вздохом отзывается Сигюн. — Прошу, просто давай поговорим. Удели мне несколько минут…       Прикрываю глаза и обреченно вздыхаю. Разум подсказывает мне уходить и забыть, что у меня вообще есть семья помимо Годрика и Лоры… Вот только сердце приказывает остаться. Остаться, как бы глупо ни выглядела эта слабость. Остаться. Поговорить. Возможно, сестра расскажет что-то, что заставит меня простить ее… — О чем ты хочешь поговорить? — сдаюсь я, убирая кинжал за пояс. — Наш отец… После твоего ухода он будто обезумел. Назначил награду за твою поимку. К тому же, тебя разыскивает Асгард, как совершившую преступление против трона. Тор дожидается окончания ремонта Бифреста. Со дня на день он должен прибыть к тебе… — А еще вы заключили союз с Хелой, — язвительно вставляю я. — Мне прекрасно известно, что цена благополучия Ванахейма — моя дочь. Об этом ты отчего-то умолчала? — Да… Я думала, что если скажу это тебе вот так сразу, ты уж точно не станешь меня слушать, — скромно потупив глазки, вздыхает сестра. — Прости. Я так запуталась! Я должна была быть на твоей стороне, как Годрик! Одно дело — ревность к Локи, но когда эта вражда стала угрожать тебе и твоей дочери… Я обязана была выбрать тебя. — Ты слишком правильная для этого, — закатываю я глаза. — Пойти против мамочки с папочкой? Для тебя, min sol, это слишком! — Min sol… — с робкой улыбкой повторяет она. — Как давно я не слышала этих слов… Ты права, я слишком слаба, чтобы пойти против родителей. Ты говорила это еще тогда… Я запомнила те слова. Я не смогла бы солгать ради Локи, я не смогла бы предать ради него все, во что верю.       Разве я говорила ей это? Разве у нас вообще был подобный разговор? Не помню. Впрочем, это не столь важно, хотя, конечно, очень интересно, отчего я не помню ничего из того, о чем толкует сестра.       Мне хочется верить ей. Хочется поверить в то, что моя сестренка действительно раскаялась, действительно пошла на перемирие… Наверное, это желание столь сильно, что я с легкостью не заметила бы самую явную ложь… Именно поэтому я заставляю себя сомневаться. — Сигюн, — тяжело вздыхаю я. — Возвращайся домой. Я отныне сама по себе. У меня есть моя Лора, а большего мне и не нужно. — Ты счастлива? — спрашивает меня сестра. — Да, — не раздумывая, киваю я. — Я счастлива. Мне не нужно ни власти, ни богатств. Я смогу вырастить дочь и сама. Мне нужно лишь одно: чтобы меня оставили в покое. Но это, видимо, слишком сложно для нашей семьи. — Стало быть, ты обрела свое счастье… — резко изменившимся тоном, повторяет Сигюн. — Ты сбила Локи с верного пути, сделала преступником… Ради тебя он пошел против семьи, и вот теперь Локи погиб, а ты все равно оказалась в выигрыше?! — Похоже, семейными узами здесь и не пахнет, — закатываю я глаза. — Так зачем ты здесь? — Я здесь потому, что мне нужно, чтобы ты была здесь, — с улыбкой отзывается сестра. — Пока твоя дочь не прибудет в Ванахейм… — Что… — в ужасе выдыхаю я.       В это самое мгновение по двору Камар-Таджа проносится оглушительная тревожная сирена. Я еще не успела ничего понять, однако уже со всех ног рванула к дочери. Только бы успеть… Только бы с ней ничего не случилось!       В коридорах людно. Двери нашей комнаты распахнуты настежь. Врываюсь внутрь. Кроватка пуста. Вокруг царит ужасная суматоха, однако для меня вдруг резко пропадают все звуки. Мне еще ничего не сказали, но я откуда-то точно знаю, что случилось страшное. То, чего я так отчаянно боялась. — Где она?! — схватив Стрэнджа за мантию, не своим голосом восклицаю я. — Где моя дочь?! — Кецилий… — растерянно отзывается он. — Мы и подумать не могли… Он пре…       Договорить ему не даю. Звук хлесткой пощечины разрывает пространство. Маг даже не пытается защититься. Отталкиваю его, вновь продираясь сквозь толпу. К выходу. Нужно догнать, вернуть дочь… И плевать, что на меня открыта охота. Именно сейчас я отчего-то понимаю, что готова умереть, лишь бы спасти ее…       В Ванахейм возвращаюсь тем же путем, которым и уходила. Краешком сознания подмечаю, как давно я не была здесь, но на удивление ощущения, что я вернулась домой нет. Это место чужое мне, хотя я и выросла здесь. И все же не могу не вдохнуть полной грудью: теснота Мидгарда давила на меня еще больше.       Четкого плана нет, да и может ли он вообще быть? Я должна забрать у них дочь, должна вернуть ее, должна успеть до того, как ее отправят в Хельхейм, ведь оттуда, из мира мертвых, еще никто и никогда не возвращался! И если ради этого придется разобрать замок по камешку, я сделаю это. Она — моя семья. Люди, величающие себя царями, чужие мне, и если будет нужно устранить их, моя рука не дрогнет.       В замок пробираюсь тихо. Я знаю это место как свои пять пальцев, а потому это не вызывает трудностей. Лицо мое скрыто капюшоном. Прячусь во мраке ночи, короткими перебежками приближаясь к замку. Те немногие, кого я встречаю, проходят мимо, однако настороженность эйнхериев чувствуется… Они явно ждут, когда нечто грянет. Моя семья знает, что я не сдамся. Коридоры первого этажа у меня еще получается пройти незамеченной, но на лестнице я слышу топот приближающихся ног и шум тревоги. Скидываю с плеч плащ. Большую половину пути я уже прошла. Оставшуюся придется утопить в крови.       Не мешкаю. Едва завидев первых стражей, сворачиваю им шеи при помощи магии. Нет жалости. Нет сострадания. Моя боль придает мне сил. Я упрямо продвигаюсь вперед, не считаясь с количеством жертв. Магия переполняет меня, захлестывает, подчиняет. Если не дать ей выход, она разорвет меня. Но вместо этого смерть находят другие.       Внезапно наперерез мне выходит брат. Он выглядит растерянным и испуганным… Рик, мой милый Рик… Не думаю, что он когда-либо сможет понять это. Годрик всегда был лучшим из нас троих. — Астрид? Прошу тебя, успокойся… — просит он, протягивая ко мне руки. — Прости, брат, — качаю я головой. — Лучше уйди по-хорошему. Я не хочу навредить тебе. — Малышка, пожалуйста, послушай! Давай мы просто поговорим! Тебе не справиться в одиночку! Они просто убьют тебя! — Разговоры остались в прошлом, брат, — горько усмехаюсь я. — Они забрали мою дочь. И они ответят за это! Если придется, поплатятся жизнями! А теперь уйди. Больше просить не стану. — Постой, — качает Годрик головой. — Я на твоей стороне! Я с тобой! Клянусь, я не знал, что они сделали! Мне ни о чем не говорили, ты же знаешь, я всегда был за тебя! Я боюсь за тебя, лисенок… Я не хочу, чтобы ты пострадала.       Ответить не могу. Эмоции внезапно захлестывают меня, в горле образуется спазм. Киваю, позволяя ему приблизиться. Он медленно делает шаг ко мне. Затем второй, третий… Так хочется кинуться к нему в объятия… «Клянусь…» — повторяю я про себя. «Клятвы созданы лишь для обмана…» Эта мысль, словно взрыв, отрезвляет меня.       Молниеносно переношусь в другой конец коридора. Как раз вовремя: в эту самую минуту брат распыляет сонный порошок в том месте, где еще секунду назад стояла я. Мой мир вновь рушится. Единственный человек, которому я до сих пор старалась доверять, только что предал меня. Предал тогда, когда я больше всего нуждалась в поддержке… — Астрид, это не то… — Замолчи! — приказываю я ему. Глаза режет от слез, которым не суждено сорваться. — А ведь я верила тебе, брат. Верила как самой себе… — Астрид, я хотел, чтобы ты успокоилась, хотел поговорить с тобой! — в отчаянии восклицает Рик. — Возможно, ты и не лжешь, — не спорю я. — Но у меня нет на это времени.       Разворачиваюсь и иду дальше. Тронный зал буквально в двух шагах. Брату вредить не стану. Не смотря ни на что, я все еще ужасно люблю его. Быть может, он действительно не желал мне зла. Однако это явно не та ситуация, в которой полумеры сработают так, как нужно. — Доброй ночи, — вхожу я в зал, открыв двери пинком ноги.       Магией сворачиваю шею одному стражнику. Мне кажется, я чувствую, как под моей волей с хрустом ломаются его кости и как жизнь в мгновение ока покидает его тело. Другому перерезаю шею кинжалом. Парень даже не успевает понять, что происходит. В его широко открытых глазах нет страха, лишь решимость и вера в то, что он все делает правильно. — Стало быть, такой путь ты избрала… — равнодушно уточняет Сверр.       Он выглядит расслабленным, но мы оба знаем, что это лишь иллюзия. Рука его покоится на эфесе меча, которым отец владеет виртуозно. Моя магия сильна, я знаю это. Как знаю и то, что это нисколько не увеличивает мои шансы. — Я не выбирала, — фыркаю я в ответ. — Вы забрали мою дочь. Вы знали, что я не смирюсь. — Мы оказали тебе услугу, — пожимает отец плечами. — Ты и сама знаешь, что из тебя никудышная мать. У тебя иные цели и иные ценности, ребенок был бы лишь обузой. А так… Он послужит на благо Ванахейма. — Она, — сквозь зубы поправляю я, трясясь от гнева. — И она не вещь! И ты не смеешь отдавать ее ради собственной выгоды! Ты просто жалок, раз не можешь справиться без столь бесчестных сделок! — Не могу? — вскидывает он седую бровь. — Я уже сделал это, Астрид. Твоя дочь в Хельхейме. А что до бесчестных сделок… Кто вспомнит о цене, когда наш мир будет процветать? Победителей не судят, дочь. Тебе пора бы уже уяснить это.       «Твоя дочь в Хельхейме…» Никак не могу осознать смысл этих слов. Неужели я опоздала? Неужели больше ничего нельзя сделать? Ее нет… У меня словно отрезают крылья. Силы пропадают. Хочется упасть, сложиться пополам, сломаться. Становится трудно дышать, я задыхаюсь. — Нет… — срывающимся шепотом повторяю я. — Не может быть… — Может, Астрид, — равнодушно произносит Сверр. — Успокойся и живи дальше. Ты ничего уже не в силах изменить. Уходи, пока мы даем тебе такую возможность. Нам еще прибирать за тобой горы трупов. — Астрид, — окликает меня мать. — Прошу, не усугубляй…       Поднимаю на нее растерянный взгляд, стараясь вникнуть в ее слова. Она умоляюще протягивает ко мне руки, словно стараясь успокоить… Но я знаю, что Фрейя не сделает ничего, что опорочило бы ее имя. А это значит, что с этого дня у нее на одну дочь меньше. — Не усугубляй?! — повторяю я, зайдясь жутким надрывным смехом. — Хуже?! Да куда уж хуже?! Вы забрали мою дочь… Вы… — Так будет лучше, — пытается спорить мать, но я вижу, что она и сама не слишком верит этим словам. — Кому?! — восклицаю я. Первый шок сходит на нет, и вот я уже вновь чувствую ненависть и гнев. — Ей?! Быть может, мне?! Нет! Будет лучше вам! Всегда! Вам неважно, кто пострадает, если цель будет достигнута! — Астрид! — властно окликает меня Сверр. — Ты… — Забываюсь?! — вновь смеюсь я, откинув голову. — К черту! Я ненавижу вас! НЕНАВИЖУ!       В этот момент я замечаю, что меня пытаются окружить. Предпринимаю попытку исчезнуть, однако пути назад отрезаны, из замка выхода нет. Об этом, конечно, уже позаботились. Стражники осторожно смыкают кольцо, но я не собираюсь так просто сдаваться. И тут я вижу, как Сигюн входит в зал. Она либо слишком глупа, либо через чур самонадеянна, если и впрямь решила заявиться сюда. Не думая, появляюсь за ее спиной. Дергаю за волосы, приставляю к горлу кинжал, уже испачканный в крови. — Астрид, нет! — восклицает мать, бросаясь к нам. — Прошу, убери кинжал… — Астрид, ты делаешь лишь хуже! — произносит отец дрожащим от напряжения голосом, выхватывая меч. — Оставь Сигюн!       Я чувствую, как дрожит сестра. С каким-то маниакальным удовольствием накручиваю ее волосы на руку. Мне хочется заставить ее страдать, хочется видеть, как она скулит от боли, корчась у моих ног. Эта маленькая гадина просто отвлекала меня, пока ее сообщники похищали мою дочь…       Прижимаю острие слишком сильно, от чего на коже появляются капельки крови. Сигюн плачет. Вытягивается в струнку, стараясь отодвинуться от кинжала… Как мило. — Стоять! — приказывает отец страже. — Астрид, опусти кинжал, и тебе позволят уйти. Ты все равно уже ничем не поможешь дочери! Подумай о себе! Спасай свою жизнь, пока есть шанс! — О себе?! — фыркаю я. — Неужели ты думаешь, что теперь мне нужна эта жизнь?! Вы отняли у меня все! Все! Но я клянусь, что заберу эту гадину с собой! Пусть ее кровь станет платой за счастье Ванахейма! — Астрид… — хрипло начинает Сигюн. — Прошу… Ты не знаешь, что…       Договорить ей не даю. Взмах кинжала, и вот сестра падает на пол, прижимая ладони к груди. Я не стала перезать ей горло. Очень уж хочется взглянуть на то, как она мучается. Рана точная, у Сигюн нет шансов выжить. — Наслушалась! — выплевываю я, глядя в ее широко-распахнутые глаза, наполненные страхом и болью. — Никакие речи больше не помогут тебе!       Из уголка губ Сигюн сочится кровь. Она судорожно прижимает руки к животу, корчась на полу. В моем сердце нет сострадания, нет сочувствия. Я хотела забыть вражду. Вот только сестра выбрала иную сторону. И все же мне до сих пор больно видеть ее такой. Даже сейчас, когда она отняла у меня все.       Магия переполняет меня, захлестывает, туманит разум. Я задыхаюсь, утопаю в ней… Воздух вокруг трещит от чар. Стража не рискует подходить. Все присутствующие замирают, и лишь мать бросается к затихшей сестре. Мгновение… Второе… И сердце мое буквально взрывается. Страшный грохот я слышу будто со стороны. Зал вспыхивает огнем, становится больно дышать. Глаза слезятся, но меня это мало волнует. Я выложилась полностью. У меня больше нет сил…       Падаю на колени. Вокруг раздаются крики, кто-то куда-то бежит, пытается спастись… Однако я не обращаю ни на что внимания. Из носа течет кровь. Ее мерзкий вкус я ощущаю и во рту. Она капает на пол, и отчего-то эта картина завораживает меня, отвлекает от жара, от пламени, что подбирается ко мне все ближе. Моя дочь в Хельхейме. Она мертва… А это значит, что мне не для чего больше жить. Лора…       Кто-то хватает меня за волосы, волоком тащит по темным коридорам… Краешком сознания отмечаю, что все еще чувствую боль. Особенно больно тогда, когда мы спускаемся по лестнице. А после меня с силой швыряют в камеру и захлопывают дверь. Много часов я даже не меняю позу. Глаза слезятся, горло горит. Все тело, кажется, налито тяжестью. Лежу, закрыв глаза. На ледяном влажном полу. Прохладные камни приятно холодят ожоги.       Не знаю, сколько часов или дней проходит вот так. Мне приносят какую-то еду и воду, однако я даже не смотрю в ту сторону, хотя ужасно хочется пить и есть. Просто не могу заставить себя пошевелить и пальцем или хотя бы открыть глаза. Мне не интересно, как справились с пожаром, хотя я, конечно, понимаю, что его скорее всего потушили без особых потерь. Мои руки все еще в крови сестры. Это, наверное, одно из самых противных ощущений.       Меня навещает брат. Его присутствие за дверью я ощущаю сразу же. Он долго не решается войти, и я уже начинаю думать, что Годрик так и уйдет, простояв под дверью несколько часов. Однако в конце-концов его высочество все же решает войти. — Какие люди, — фыркаю я хрипло. — А я думала, вы сейчас устраиваете танцы на костях моей дочери… — Астрид… — подрагивающим голосом начинает он. Краем глаза замечаю, что брат облачен в траур. — Прошу, прости меня. Я лишь хотел помочь… Я… — Неважно, — с трудом качаю я головой. Из проема за спиной Рика льется свет, слишком яркий свет, из-за чего глаза, и так горящие вследствие бессонных ночей, начинают слезиться, и это раздражает. Не хочу, чтобы он думал, будто им удалось сломить меня. — Ты выбрал их, Рик. А не меня. И говорить здесь больше не о чем. — Они казнят тебя, — вздохнув, переходит брат к сути этого разговора. — Здесь, в темнице. Тебя уже объявили погибшей в том пожаре…       Он замолкает, уйдя в воспоминания о том страшном дне. Смотреть, какое впечатление на него произвел тот пожар, пожалуй, самое лучшее в моем незавидном положении. Они могут уничтожить меня, могут казнить, очернить память обо мне… Однако обмануть самих себя у них не выйдет. Тот ужас, что привнесла я в их жизни, останется с ними навсегда. А это уже чего-то стоит. — Стало быть, меня придушат, словно собаку? И ты пришел попрощаться… Уважаю тебя, Рик. У остальных не хватило смелости взглянуть мне в глаза. — Они твердят, что ты опозорила нашу семью… — вздыхает Годрик. — Это не так, Астрид. Наша семья давно уже покрыта позором, и в этом виноваты лишь они. — Я лишь развенчала тот образ, уничтожила ту жизнь, которую мне навязали родители, — пожимаю я плечами. — Мое преступление лишь в том, что я осмелилась жить так, как хочется мне. — Но ты ведь член царской династии, — неуверенно спорит брат, словно вспомнив строки, давно заученные наизусть. — У тебя есть обязательства… — Вот именно, — киваю я. — Я член царской династии. Династии, которая обменяла жизнь только что родившегося младенца на процветание мира! Династии, которая играет нашими жизнями, словно шахматами! Так чему же ты удивляешься? Я такая, какой меня сделала эта династия, эти люди… И теперь за это они хотят казнить меня. — Я хочу помочь тебе! — в отчаянии восклицает Рик. — Не знаю только, как! Они следят за каждым моим шагом! Я просто… — Не глупи, — устало вздыхаю я, почувствовав вдруг сильную усталость. Этот разговор очень утомил меня. — Ты не сумеешь помочь мне, лишь подставишь самого себя. Да и я не уверена, что мне нужна помощь. Я не держу на тебя зла, брат, — эти слова произношу, глядя ему прямо в глаза. — Ты такой же, как я или… сестра. Ты поступил так, как того хотела династия… И это правильно, даже если кому-то придется расстаться с жизнью из-за твоего выбора. Ты станешь хорошим правителем, Годрик. Все, что у меня осталось, это ты, брат. Брат, который всегда поддерживал меня, на которого я всегда могла положиться. Который понимал меня лучше, чем кто бы то ни было. Благодаря тебе я поняла, кем являюсь и чего хочу от жизни, и это главное. И пускай меня теперь казнят. Лучше умереть, познав себя, чем жить под чужой личиной. А теперь ступай. Я очень устала. — Прости меня… — вновь просит Годрик срывающимся шепотом.       У меня никак не получается сфокусировать взгляд. Все вокруг плывет, однако в голосе его я слышу слезы. Я знаю, что Рик не хотел всего этого. Тогда он пытался помочь… И я бы не хотела, чтобы всю оставшуюся жизнь он винил себя в том, что сделал. Во всем этом виноват кто угодно, но только не мой брат.       Однажды зарешеченное окошко открывается не по расписанию, и там, в крохотном квадратике света, я вижу Каю. Признаю честно, лучше бы меня навестил палач. Она не осуждает, однако все равно при одном только взгляде на светлое, доброе лицо, подернутое трауром, мне становится невыносимо стыдно. Плевать на все, что я сделала. Эта женщина вырастила меня, и теперь она страдает… — Здравствуй, дитя… — вздыхает она. — Вижу, попала ты в переплет… — Кая, — отзываюсь я дрожащим голосом. Отчего-то именно сейчас мне хочется заплакать. — Тебе не нужно… — Ах, оставь, — качает Кая головой, впервые перебив меня. — Я буду со своей госпожой, в какую бы передрягу она ни попала. — Когда?.. — деловито осведомляюсь я, чтобы как-то перевести тему. — Завтра, госпожа.       Я замечаю, как дрожат ее губы, и как слезы стекают по морщинистым щекам. Она не жалеет меня, прекрасно понимая, что я этого не терплю. И отчего-то ее присутствие здесь для меня сейчас гораздо волнительнее, чем казнь, назначенная на завтра. — Я могла бы посоветовать тебе покаяться, — со вздохом произносит няня. — Просить царя с царицей о милости… Они ясно дали понять, что ожидают этого. Однако прекрасно понимаю, что ты не станешь делать этого. — Так значит, если я повинюсь, они отменят казнь? — вскидываю я бровь. — Что же, это вполне в их духе… — Возможно, госпожа. Никто не может точно сказать, остается лишь надеяться… Они придут к тебе вечером. Покажи им, что раскаиваешься. В конце-концов, это была их внучка, им тоже тяжело дался этот шаг, что уж говорить о тебе… Твоя мать места себе не находит, хотя и не показывает этого. Помочь тебе она не может, но вдруг, если ты попытаешься… Что, если казнь все же отменят? — Но меня ведь уже объявили погибшей, — фыркаю я. — Запрут в камере до конца дней? — Это все же лучше, чем смерть, — качает Кая головой. — Прошу, дитя, просто подумай над моими словами… И помолись. Обязательно помолись. Боги услышат твои молитвы и смилостивятся. — Я сама себе царь и бог, — закатываю я глаза. — А боги… Они давно уже закрыли на все глаза.       Родители, как и говорила Кая, приходят несколько часов спустя. Это время, проведенное в звенящей тишине, один на один с неумолимым приближением смерти, едва не свело меня с ума. Осознание того, что я проживаю свои последние минуты, приходит не сразу. Сначала я не могу принять для себя саму мысль о том, что послезавтра меня уже не будет на этом свете… Стараюсь не думать об этом, но все-таки не могу полностью забыться.       Уткнувшись лбом в колени, я позволяю себе заплакать. Тихо, зубами вцепившись в ладонь. До этого я могла думать лишь о дочери, но сейчас… что-то изменилось. И мне стало по-настоящему страшно. Я никогда не боялась смерти… вплоть до этого момента. Я так долго запрещала себе эти слезы, стараясь держаться за ненависть… Однако я слишком устала.       Хватаю старую засаленную подушку с лавки, что должна бы служить моей кроватью, и кричу. В нос ударяет запах гниющей сырой ткани и соломы, однако это меня не волнует. Во мне нет магии. Нет сил. Мне кажется, нет больше ничего, ради чего стоило бы жить. Для всего мира я уже мертва. Но такая уж ли это ложь? Что я такое? Жалкая, грязная, сломленная девчонка, не сумевшая защитить дочь, запертая в подвале в ожидании приближающейся смерти. Я никогда не боялась смерти. Но такой конец всегда страшил меня.       Тяжелые шаги за дверью приводят меня в чувство. Быстро утерла слезы, выдохнула… Так унизительно до сих пор цепляться за это чертово самолюбие вместо того, чтобы действительно попросить прощения и продолжать жить. Быть может, оно того стоит? Унизиться раз, чтобы… Чтобы что? Сгнить здесь заживо? Боги, что за наивность… — Не знала, что жду гостей! — восклицаю я, ругая себя за дрожь во всем теле. — Иначе бы, уж конечно, подготовилась! — Оставь колкости, — властно приказывает царь. — В них нет нужды.       Царица стоит подле него. Мать, как всегда, идеальна: ровная спина, прямой взгляд, не выражающий ровным счетом ничего. Да, она любила меня. Любила до тех пор, пока я была «хорошей», когда еще могла принести пользу. Сейчас… Я не достойна их любви. Опозорила. Унизила. Предала. И расплата за этот проступок будет соответствующей. — Уж в этом я разберусь сама, — фыркаю я насмешливо. — Завтра на рассвете тебя казнят, — оповещает Сверр. — Я надеялся, хотя бы пред смертью ты образумишься, но теперь вижу, что ты безнадежна. — Как грустно… — притворно расстраиваюсь я. На меня вдруг накатывает то самое состояние, какое бывает после пары-тройки бокалов крепкого вина. — А я то надеялась жить долго и счастливо в дивном новом мире, построенном на костях моей дочери! — Помолись этой ночью о спасении души, — со вздохом советует отец. — Больше тебе ничего не остается. — Я сожалею, — заметив, что он собирается уходить, поспешно произношу я. Если уж ломать комедию, так до конца. — Все, что я делала… Было неправильно. Я знаю, что подвела Ванахейм и собственную семью. Меня предупреждали много раз… А я ослушалась. И я сожалею… Сожалею, что не послала вас всех к Сурту гораздо раньше! — ярость вновь захлестывает меня, отгоняя любые сомнения. Эти слова я уже кричу родителям в лицо. — Сожалею, что не придушила эту гадину-Сигюн еще в детстве! Сожалею, что так долго позволяла вам ломать себя! И знаете что? Никакая магия не поможет вам! Ваши руки по локоть в крови! Однажды вы поплатитесь за все, что сделали! Этой ночью я буду молиться лишь об одном: чтобы каждого из вас нашла самая мучительная смерть! Чтобы вы хоть раз в жизни скорчились в муках, моля о пощаде! Чтобы почувствовали мою боль! — Ну зачем… — прикрыв глаза, сокрушенно качает мать головой. — Астрид… — Решили, что я буду молить о пощаде?! — усмехаюсь я. — Что упаду на колени и буду вам ноги целовать?! Вы можете казнить меня, можете очернить мою память, плевать! Но черта с два вы когда-нибудь поставите меня на колени! Убирайтесь отсюда! Я ненавижу вас!       Дверь с грохотом захлопывается, отрезая меня от родителей. Вот и весь разговор… И это была мой последний шанс на спасение. Моя грудь бешено вздымается, сердце колотится, не желая успокаиваться. Лицо начинает гореть, пот каплями стекает по лицу и шее. Вновь срываюсь на крик. В этот раз уже не пытаюсь сдерживаться.       Ночь провожу на грани между разумом и безумием. Раскачиваюсь вперед-назад, обхватив ноги руками и уткнувшись лицом в колени. Завтра я снова стану той, кто смеется в лицо смерти. А сейчас я слишком устала для этого. — А я уже заждалась, — хрипло язвлю я, когда палач входит в камеру.       Он никак не реагирует на эту жалкую колкость. Разворачивает свиток пергамента и зачитывает вслух приговор низким, грудным голосом. Особенно не вслушиваюсь в его слова. Какая разница, за что конкретно меня ожидает смерть? Эта процедура такая нудная… Лучше бы он сразу перешел к делу. — …за убийство члена правящей династии, покушение на жизнь и здоровье монархов, государственную измену и прочее вы приговариваетесь к смертной казни через удушение, — заканчивает палач. Я так сильно нервничаю и так отчаянно пытаюсь не выдать своего страха, что практически не слышу его слов. Да и какая разница, за что меня собираются казнить, если этого уже уж точно не избежать? — Приговор будет приведет в исполнение немедленно.       Я боролась. Боролась долго и упорно. И вот, к чему это привело. Я жалкая, грязная, испуганная девчонка, которая вот-вот лишится последнего, что у нее осталось — жизни. Помощи ждать неоткуда, это та грань, из-за которой не возвращаются. «Победителей не судят!», — так ты сказал, милый дядюшка? И ведь действительно, никто не осудит тех, кто сделал это со мной. Никто. Быть может, лишь Тор немного погорюет обо мне, если он, конечно, еще не забыл меня… Мне бы хотелось, чтобы хоть кому-нибудь стало больно из-за моей смерти хотя бы на мгновение. Хочется представлять, что моя жизнь была не такой одинокой и бесполезной, как на самом деле. — Ты в постели такой же скучный? — фыркаю я насмешливо. Мой голос хриплый и надтреснутый… Боги, как это унизительно. — Испортил такой момент!       Сарказм сочится сам собой. За бравадой скрываю боль, за улыбкой и ядом — желание забиться в дальний угол. Легче от этого, конечно, не становится, но умереть с улыбкой на лице — лучшее, что я могу сделать. Я понимаю, как жалко выглядят мои нападки на палача. Я, словно загнанный в угол зверь, стараюсь до последнего цепляться за жизнь… не из-за того, что хочу жить. Скорее по привычке.       Палач не обращает на меня внимания. Подает знак рукой, и в камеру входят два помощника, облаченные во все черное. Наблюдаю за всем словно сквозь сон, а потому без страха смотрю в их лица, скрытые черными платками. Они, не церемонясь, поднимают меня за волосы и заставляют встать на колени. Не удержавшись, все же шиплю от боли. Как унизительно… Онемевшее из-за отсутствия движения тело протестует, ожоги нестерпимо болят, но я даю себе еще одну мысленную пощечину, упрямо стискиваю зубы и поднимаю взгляд на приближающегося палача. Тот достает тонкий шнурок. Слишком тонкий… Думаю, это будет больно. От мысли об этом на меня накатывает ужас. С трудом перебарываю желание схватиться за шею, спрятаться, хотя бы попытаться сбежать… Шея у меня тонкая, переломить не составит туда…       Заходит мне за спину. Медлит. Стараюсь считать вдохи и выдохи, думаю о дочери… О том, как впервые увидела ее, прижала к себе… Как в первый раз взглянула в зеленые-зеленые глаза. Это помогает отвлечься и не паниковать. Спокойно наблюдаю за тем, как шнурок опускается к моей шее. На лице не должен дрогнуть ни один мускул. Они могут отнять мою жизнь, но лишить меня достоинства у них не выйдет.       Лорелей… Прости, прошу, прости меня. Я подвела тебя, хотя так старалась. Я хотела стать хорошей матерью! Видят боги, я этого хотела. Для счастья мне хватило бы тебя одной. Прости, что не сумела отомстить. Прости, что вообще втянула тебя во все это. Если бы тогда я не пошла у себя на поводу, все было бы иначе.       Грубое волокно касается обожженной кожи. Ладони зажимаю между коленями и закрываю глаза. Я не стану молить о пощаде, хотя внутри все сжимается от страха. Думаю о дочери, чтобы сохранить самообладание. Мы еще встретимся малышка, если не в этом, так в том, другом мире. Я обещаю это тебе.       Вспоминаю, как убила Сигюн. Чувствовала ли она то же самое тогда? Мои руки до сих пор покрыты ее мерзкой кровью. Мне вдруг нестерпимо хочется отмыться, принять душ, смыть с себя все это… Глупое желание перед смертью, конечно. От мыслей об этом нестерпимо хочется смеяться. Боги, похоже я действительно сошла с ума.       Когда шнурок с силой врезается в кожу, все же вздрагиваю. Предательские слезы все-таки срываются с ресниц. Кусаю губы, сдерживая порыв просить о пощаде. Петля затягивается все сильнее и сильнее… Не слышу ничего, кроме шума крови, пульсирующей в голове. Легкие горят, требуя кислорода. В отчаянии хватаюсь за шею, пытаюсь скинуть веревку, но конечно же ничего не получается. Темница пред глазами начинает плыть. Боль вдруг достигает своего пика, и я медленно проваливаюсь в липкую, манящую пустоту, лишенную любых звуков…       За спиной раздается какой-то шум, словно что-то тяжелое упало на пол. Вначале не реагирую, но после, поняв, что слишком долго ничего не происходит, все же открываю глаза и разворачиваюсь, словно вырываясь из липкого болота. Палач, распластанный на полу, не подает признаков жизни, как и двое его помощников. — Думаю, они больше не очнутся… — Ты?! — вскочив, выпаливаю я. — Какого… — с губ моих срывается непристойная брань. — Признаю, это я заслужил, — кивает Локи, откидывая с лица растрепавшиеся волосы. — Я тоже скучал.       Он делает шаг ко мне, словно желая обнять. В его глазах столько… радости, и это сбивает меня с толку. Не припомню, чтобы между нами хоть когда-то было нечто большее, чем пара совместных ночей. Но, судя по реакции Локи, он имеет на этот счет другое мнение. Что не мешает мне поспешно отступить от него на несколько шагов назад. — Как ты тут очутился?! — интересуюсь я. — Какого ты вообще жив?! — Ты получала письмо, — пожимает он плечами, внимательно наблюдая за мной. — Так что тебе известно хотя бы то, как я выжил. Собственно, тебя уже все считают погибшей в пожаре, так что официально мы с тобой оба не совсем живы. — Я ничего не получала, — закатываю я глаза. — А ты… — Получала, — сощурившись, упрямится Локи. — Я лично видел, как ты его читала. Слушай, я понимаю, ты обижена. Ты имеешь полное право ненавидеть меня, но, боги, как же я рад тебя видеть… — Да не получала я ничего! — стою я на своем. Я ведь действительно не получала никакого письма. — Ты канул в Иггдрасиль, свалил на меня все, что натворил, и больше я не слышала от тебя ни весточки. Постой… Рад? Локи, ты пугаешь меня, а учитывая то, что я уже знакома с этим субъектом, — киваю на распластанного палача, — испугать меня сложновато. — Нет… Нет! Этого не может быть! — растерянно восклицает он. — Они не могли… Ты не могла забыть меня!       Странно. Похоже то, что я не слишком рада видеть его, и впрямь оказывается для него новостью. Локи замолкает, видимо, судорожно пытаясь придумать, что же делать дальше. — Слушай, все это очень интересно, но, если ты не заметил, у меня тут небольшая проблема, — отзываюсь я, аккуратно направившись к выходу. — Спасибо тебе за помощь, но у меня нет времени на… — Найдешь время, — холодно заявляет Локи, и что-то в его изменившимся взгляде действительно заставляет меня испугаться. — А пока поспи… Мне нужно разобраться во всем этом.

***

      Открыв глаза, понимаю, что оказалась в какой-то незнакомой комнате без окон. Снова. В который раз я чья-то узница. Правда теперь я совершенно точно не знаю, в чем цель моего похитителя. Когда я видела Локи в последний раз, он показался мне… сумасшедшим. Ну, или он всегда был таким, а я просто не замечала.       Лениво сажусь в кровати и потягиваюсь. В этот раз мне хотя бы не за что волноваться… Я должна уже быть мертва… Но я все еще дышу. Живу, в то время как моей дочери давно уже нет в живых. И пусть я не свободна, все время мира теперь к моим услугам. Вот только что мне делать? Сейчас, когда я совсем одна и не хочу вообще ничего… — Соберись, девочка… — практически рычу сквозь зубы я.       Сейчас уж точно не время раскисать. Я в плену у Локи, и грусть — последнее, что может помочь мне. А потому я упрямо встаю и принимаюсь осматриваться, дабы хоть как-то отвлечься и не раскиснуть окончательно. В воздухе пахнет сыростью подземелья… До боли знакомый запах. Неужели я опять в какой-то темнице? Жаль нельзя выйти и осмотреться!       Попытки колдовать не приводят к результату, из-за чего я чувствую себя ужасно слабой! В бессильи пинаю диван. Диван, два мягких кресла и стол — вот и вся обстановка комнаты. Но мне, несколько дней? недель? пролежавшей на холодном каменном полу явно не на что жаловаться. — Спокойно, — с усмешкой произносит Локи. — Магию я тебе верну после. Когда мы с тобой поговорим. — Как интересно! — закатываю я глаза, усаживаясь на диван и доставая из кармана пачку сигарет. Надо же, а они пережили пожар. — И о чем же? — Что ты помнишь обо мне? — сощурившись, спрашивает он, этим вопросом, признаю, застав меня в расплох. Локи с интересом наблюдает за тем, как я зажигаю сигарету без помощи магии. Зажигалка не очень хочет повиноваться мне, тем более пальцы все еще болят от ожогов, однако в конце-концов я одерживаю верх. — Проверяешь, не хватил ли меня старческий маразм? — скептично уточняю я, сделав первый вдох и почувствовав на языке горький привкус табака. — Можешь не сомневаться, на память не жалуюсь. — Астрид, пожалуйста, ответь на вопрос, — терпеливо повторяет Локи. — Прошу тебя, расскажи мне все, что помнишь обо мне. — Ты сводный брат Тора, сын Лафея, — начинаю я, решив не спорить. Покручиваю дымящуюся сигарету в руках, пытаясь вспомнить что-либо о Локи. Мало ли, к чему в итоге приведет этот разговор? — Fan… — шиплю сквозь зубы, потерев пульсирующие виски. — Мы познакомились, когда вы с Тором прибыли заключать мир с Ванахеймом. Ты должен был жениться на… Сигюн, — это имя, ставшее для меня ночным кошмаром, заставляет сердце болезненно сжаться. Я не называла сестру по имени с того самого дня… — Затем ты решил захватить Асгард, подставил Тора, а после натравил на него Разрушителя и свалил вину на меня. Я помогла Тору, и в итоге ты канул в Иггдрасиле. Все решили, что ты погиб, объявили траур, но, видимо, ты оказался живучим и теперь. И теперь ты будешь доставлять мне проблемы.       Сухие факты, будто прочитанные по учебнику. Попытка вспомнить, какие отношения связывали нас с Локи, вызывает приступ отвращения и вспышку страшной головной боли, которые я никак не могу объяснить. Мысли странным образом отказываются возвращаться к нему, словно натыкаясь на непреодолимый барьер. Все, что я точно знаю, так это то, что терпеть не могу этого человека и не хочу думать о нем. Не хочу вспоминать. Не хочу быть рядом. — Как раз-таки я вытащил тебя из проблем, — фыркает Локи. — Это все? — уточняет он, задумавшись на пару минут. — Да, — киваю я, прекрасно осознавая, что скрываю от него «небольшой» секрет. — Обманывать нехорошо, — качает он головой. Эта фраза вызывает у меня смутные воспоминания… Словно я уже слышала ее от него же… Но понятия не имею, когда. — Очень нехорошо.       Прежде чем ответить, демонстративно выдыхаю дым. Медленно, как бы давая понять, что от Локи здесь ничего не зависит. Он терпеливо ждет, однако что-то подсказывает мне, что терпению этому скоро наступит конец. Интересно, что будет тогда? Это сумасшедшее любопытство когда-нибудь точно сведет меня в могилу. — Ну переспали мы с тобой пару раз, — фыркаю я пренебрежительно, как бы заявляя, что это ничего не значит. — Что с того? Не ты первый, не ты последний. Не в обиду тебе, но, по правде говоря, не такое уж это запоминающееся событие. Так, небольшая интрижка… Ничего серьезного. Прости, если ты думал иначе, — жестоко усмехаюсь я. — Есть что-то еще, — упрямо заявляет Локи, неприязненно поморщившись на последнем высказывании. — Астрид… — Остальное тебя не касается, — складываю я руки на груди, ставя точку в разговоре. — Выпусти меня отсюда! — Чтобы ты наложила на себя руки? — скептично уточняет Локи. — Ты в таком состоянии, что от тебя всего стоит ожидать. Кстати, давно ты начала курить? — Мамочка переживает о моем здоровье? — закатываю я глаза. — Как мило!       Он замолкает, окидывая меня задумчивым взглядом. Вроде и не делает ничего плохого, но в моей душе все равно поднимается неприязнь и враждебность. И Локи чувствует ее, хотя я и пытаюсь контролировать эмоции. Он стоит, словно не зная, что делать дальше: подойти ближе или уйти. Я же отвечаю ему таким же молчаливым взглядом. Если честно, мне абсолютно плевать, останется он или уйдет, освободит меня или же оставит здесь. Я вдруг понимаю, что чертовски устала. Мне плевать на то, что будет со мной дальше. Я просто хочу немного отдохнуть. Пропасть из этого мира хотя бы на пару часов… — Что же с тобой сделали?.. — словно бы про себя спрашивает Локи.       Ох, вот этого ему совершенно точно не стоит знать! Не хочу вновь возвращаться в тот ужасный день… Эти воспоминания камнем лежат на сердце, и каждый раз мысленно возвращаясь туда, я проживаю этот ужас заново. Покормила ее, начала петь… Уложила спать, поцеловала… В самый последний раз. Встретилась с сестрой, узнала, что Лору забрали… Дальше все словно затянуто кроваво-красным туманом. Реки крови, нож у горла Сигюн и жестокие слова: твоя дочь отправилась в Хельхейм. О том, что произошло дальше, могу судить лишь по расплывчатым картинкам. Крик сестры, которую я ударила ножом… Топот сотен стражников… Страх, боль, отчаяние и жар в груди… В какой-то момент я почувствовала, что не могу контролировать это, и тогда моя сила и мой гнев вырвались наружу, обернувшись пожаром… — Астрид? — окликает меня Локи, выводя из транса.       Уйдя в воспоминания, я и не заметила, как он подошел ближе. Присел так, чтобы заглянуть в лицо. Я с ужасом понимаю, что едва не расплакалась перед ним, и быстро смаргиваю слезы. Удивительно, но в глазах Локи я вижу… сочувствие? Он неуверенно накрывает мою руку, вцепившуюся в одеяло, своей. — Прости, родная… — срывающимся шепотом произносит Локи. — Я не имел права оставлять тебя одну. — Что?.. — переспрашиваю я растерянно, отнимая у него свою руку. Смыслу его слов не сразу удается пробиться сквозь стену отстраненности. — Ты поймешь после, — вздыхает он. — Наша с тобой история… Куда больше, чем то, что ты помнишь. — Ты бредишь, — закатываю я глаза. — Или выдаешь желаемое за действительность! В таком случае мне даже жаль тебя… Какой же унылой должна быть твоя настоящая жизнь, чтобы скрываться за иллюзиями? — Тебе больно, — спокойно реагирует на мои колкости Локи. — И ты пытаешься сделать больно мне. Я понимаю. Тебя заставили забыть меня, — медленно произносит он таким тоном, словно каждое слово дается ему с трудом. — Оставили лишь эти поверхностные воспоминания, чтобы стереть все чувства. — Да какие?! — раздраженно фыркаю я. — Не думаешь ли ты, что я могла любить тебя? Боги, да ты действительно веришь в это! Прости, но мне придется разочаровать тебя: я никогда не любила тебя. Все, что между нами было — лишь пара ночей. Я не умею любить. Это чувство свойственно более… заурядным людям.       Локи тяжело вздыхает и снисходительно усмехается, чем несказанно раздражает меня. Он ведет себя так, будто знает что-то неведомое мне, а я малое несмышленое дитя, которому нужно объяснять каждый шаг. — Это моя фраза, — со вздохом заявляет Локи. — «Я думаю, ты слишком умна, чтобы допустить эту ошибку, которая свойственна заурядным людям!» Только говорили мы тогда о моем брате.       На мгновение в моей памяти всплывает пространный образ… Таинственное мерцание свечей, отбрасывающих длинные тени на стены, запах старинных книг, поцелуй… Все это словно обрывки сна. Приятного сна, от которого ужасно не хочется просыпаться… — Я тебе не верю, — закатываю я глаза, запрещая себе думать об этом. — Ты — повелитель лжи! Не думаю, что мне стоит надеяться на правду.       Он молчит. Молчит долго, внимательно рассматривая меня своими зелеными глазами… Глазами, которые унаследовала моя дочь. И в которых сейчас отражается боль. Локи усмехается, горько, словно я и вправду что-то значу для него. А я… Не чувствую к нему ничего, кроме отвращения и ненависти, а потому мне гораздо приятнее думать о дочери. Только сейчас я понимаю, что она куда больше похожа на Локи, чем на меня… Один взгляд в его лицо причиняет мне страшную боль, а горло словно сдавливают тугие тиски. — Я действительно слишком много лгал тебе, — наконец кивает он с горечью. — Каждый раз уверял себя, смотря в твои глаза, что расскажу обо всем позже… Что у меня еще будет такая возможность, и я обязательно заставлю себя рассказать тебе всю правду. И вот сейчас, в эту самую секунду я бы и рад ответить на все твои вопросы, да только тебе все это уже не нужно. — Даже если и так, — вздыхаю я, поняв, что проще с ним согласиться. — Ты и только ты виноват во всем. А потому, быть может, мне лучше никогда не вспоминать тебя. Если то, что ты сказал мне, конечно, является правдой, — «в чем я сомневаюсь!» — добавляю про себя. Но ему не обязательно знать об этом.       Локи не спорит. Молча сносит все упреки, прикрыв глаза и поджав губы. Руки его сжаты в кулаки, и этот на первый взгляд ничего не означающий жест для меня говорит о многом. Мне кажется, что он делает это специально, не желая показывать мне, насколько ему на самом деле больно… Хотя откуда я могу это знать?       И вдруг что-то стремительно меняется. Локи вновь берет меня за руку, подносит к губам и невесомо целует. Этот жест такой искренний… Он поражает меня до глубины души. Возможно, поэтому я не пытаюсь сопротивляться. Я оказалась неготовой к тому, что Локи может открыться передо мной. Я вообще не знала, чего от него ожидать и даже не вспоминала о нем до этого дня. — Я лишь надеюсь на то, что у меня будет шанс все исправить, — заключает он, вставая и направляясь к выходу. — Вот, — добавляет Локи, протягивая мне флакон. — Это для ожогов. Поможет.       Оставшись одна, понимаю, что исчерпала запас лицемерия на этот день. Враждебная бравада медленно сползает с лица, являя миру истинное чувство. Силы разом оставляют меня, как и страх, и желание что-либо делать. Откидываюсь на кровать и, уставившись в потолок, провожу так, наверное, несколько часов, выкуривая одну сигарету за другой. А может, проходит лишь пара минут… Я совершенно потерялась во времени.       Краешком уставшего сознания замечаю, как приносят еду. Но голода не чувствую совсем, хотя не ела уже очень давно. Да и возможности подняться с кровати и дотянуться до тарелки нет. Мне кажется, что к матрасу меня прижимает огромный камень. Этот же камень лежит на руках и ногах, и все, что я могу, и дальше лежать, разглядывая серый потолок и клубы дыма. Хочется исчезнуть. Мне думается вдруг: а что, если бы Локи не вытащил меня оттуда? Что, если бы казнь все-таки бы состоялась? Боги, как бы мне сейчас было спокойно…       У меня был дом… Была цель… После, когда я все это потеряла из-за глупой неосторожности с Локи, у меня все равно оставалось что-то, за что стоило бороться: мой ребенок. Моя дочь, моя Лорелей… Дочь, которую моя семья не пощадила, не смотря на ее невинность и беспомощность. Я бы ушла. Ушла в тень, лишь бы мне дали быть с ней!.. Но этого не произошло. Ее убили. Отправили в Хельхейм… А я не смогла ничего сделать.       Еще какое-то время провожу на границе между сном и явью. Специально не позволяю себе заснуть, боясь возвращаться в тот день. Если честно, не знаю, сколько ночей я уже не спала… Сложно назвать сном то состояние, в котором я пребывала в последнее время. Мне кажется, что руки мои всегда теперь липкие от крови Сигюн. Что волосы не просто рыжие, нет, это огонь охватывает мое тело… Да и сигаретный дым, повисший в комнате, напоминает об огне. А еще я вижу ее. Постоянно, стоит лишь на мгновение расслабиться. Моя дочь смотрит на меня… Без укора. Тянется за помощью, и я уже протягиваю к ней руки… Но в последний момент не успеваю. Ее вырывают у меня из кончиков пальцев. Она плачет, зовет меня, свою мать… А я лишь бессильно падаю на землю, в отчаянии осознавая, что упустила свой шанс спасти ее.       Встаю. Делаю несколько глубоких вздохов, скрывая разбитость за привычной насмешкой. Встаю под душ в соседней комнате. Включаю горячую воду, такую, от которой краснеет кожа. Мне больно, но я упрямо заставляю себя терпеть. Смываю с рук кровь. Тру все сильнее даже тогда, когда не остается никаких пятен, будто желая содрать кожу с костей. — Она умерла… Ее больше нет! Ее больше нет… Она умерла…       Я повторяю эти слова, словно мантру, хотя все еще не верю в то, что это правда. Силы оставляют меня, и я сажусь под струями горячей воды, все продолжая царапать руки. Мне кажется, они все еще испачканы в крови. Мне вдруг становится ужасно холодно на смотря на то, что от воды все еще идет пар. — Умерла…       Такое страшное слово. Я тоже должна быть мертва. Но почему я жива? Зачем? Ради чего? Лорелей должна была жить, она, а не я. Я же ни на что не способна… Я только рушу все вокруг себя. Я же никому не нужна…       Не знаю, сколько времени мне нужно на то, чтобы взять себя в руки. Решительным жестом включаю поток ледяной воды вместо горячей. Прохлада отрезвляет. Вода смывает слезы с лица и кровь с рук… Уже мою кровь. — Соберись… — сквозь слезы повторяю я себе. — Ради нее…       Привожу себя в порядок, без аппетита ем только лишь потому, что понимаю, что есть необходимо, и после пытаюсь выйти из комнаты. К огромному удивлению, дверь открывается. Сразу же предпринимаю попытку прибегнуть к магии, но ожидаемо ничего не происходит. Чертов Локи… Спасибо хотя бы за то, что мне не придется безвылазно сидеть в четырех стенах. Так недолго и с ума сойти… Хотя я давно уже свихнулась к чертям.       Похоже, я нахожусь в довольно-таки старом здании, переделанном под лабораторию. Здесь достаточно холодно, за что я воздаю богам хвалу, ведь можно не снимать кожаную куртку с длинными рукавами, которые скрывают следы моей утренней слабости. Я бы не выдержала, если бы поняла, что кто-то узнал об этом.       Вокруг то и дело снуют какие-то люди, погруженные в собственные мысли. Их глаза кажутся мне странными, если не сказать страшными… Белесые, с синими прожилками… Словно неживые. Скорее всего, на них наложено какое-то мощное порабощающее заклятие. Впрочем, это неудивительно.       Прямо по центру находится отдельное «помещение», отгороженное прозрачным полиэтиленом. Внутри стоит внушительных размеров прибор, рядом с которым крутится уже знакомый мне Эрик Селвиг — друг Тора и этой его Джейн. Стало быть, я в Мидгарде… Но на что Локи понадобился этот отсталый мир? И к чему было порабощать смертных? — Астрид! — увидев меня, воодушевляется Эрик. — Как я рад видеть тебя!       Былого страха перед тем, кто я, больше не чувствуется. Он действительно очень рад встретить меня… Хотя, чему я удивляюсь? Его глаза в точности такие же, как и у большинства присутствующих, а это означает, что и его не миновало заклинание Локи. Сомневаюсь, что магия оставила бы такое ненужное чувство, как страх. Интересно, собирается ли Локи и меня превратить в свою рабыню? Или же на меня у него иные планы? — Эрик, — киваю я в знак приветствия. — Мы в Мид… На Земле? — Верно, — отзывается тот. — Чем ты здесь занимаешься? — осторожно интересуюсь я, прекрасно осознавая, что Локи наверняка запретил ему рассказывать об этом. — Тессеракт! — восклицает мужчина. — Локи показал мне Тессеракт! Эту силу! Эти возможности! Несоизмеримые возможности! Я изучаю его, пытаюсь стабилизировать, построить прибор для того, чтобы использовать его мощь! Только представь, какие возможности откроет нам мое исследование!       На лице довольно-таки пожилого мужчины читается поистине детский восторг. Он действительно счастлив только от того, что его допустили к такой реликвии, как Тессеракт — один из Камней Бесконечности, являющих собой аспекты бытия. Стало быть, с его помощью Локи намеревается открыть портал? Но куда? И все-таки, далеко не последний вопрос, зачем ему я? — А где сам Локи? — уточняю я, признаюсь честно, надеясь на то, что его здесь нет. — О, он постоянно где-то пропадает, — беспечно пожимает Селвиг плечами. — Добывает детали, чертежи… Я его здесь почти никогда и не вижу. Всегда в работе…       «Добывает детали, чертежи… Убивает и порабощает смертных, » — продолжаю я про себя. Впрочем, не стоит пугать Эрика. Навряд ли сейчас он решит осудить своего «благодетеля».       Жестом останавливаю этот поток сумбурной речи и отправляюсь дальше исследовать пространство вокруг. Видимо, мозг ученого не совсем предназначен для инопланетного воздействия… Потому что Селвиг не кажется мне полностью адекватным.       Магическая грань, за которую нельзя выходить, видна невооруженным глазом. Моя свобода все же ограничена волей Локи… Но, будь я на его месте, не выпустила бы меня и из той комнаты. Мало ли, что придет мне в голову… Признаться честно, я и сама не до конца знаю, на что способна сейчас.       Попытки заговорить со смертными не дают результатов. У тех, что находятся под заклятием, похоже, появились проблемы с головой. Но здесь есть и те, кого не принуждали. В основном военные непривлекательного вида. Наемники, скорее всего. Им практически ничего не известно.       В конце-концов от скуки решаю понаблюдать за действиями Селвига. Он действительно строит портал, хотя не думаю, что понимает для каких именно целей. Им владеет идея, и ради этой идеи Эрик готов работать, не покладая рук. В итоге и сама не замечаю, как присоединяюсь к нему. Его познания обширны, но здесь дело не только для науки. Очень многое в работе с Тессерактом зависит от магии, так что моя помощь оказывается полезной.       Почему я помогаю Локи? А почему, собственно, нет? Неприязнь к нему лично вовсе не означает, что я не могу извлечь выгоду из этого похищения. Я не за добро и не за зло, а в борьбе за себя лишние моральные принципы могут стать серьезной помехой. Да и это занятие помогает отвлечься. Погрузившись в работу, хоть какое-то время могу не чувствовать, как медленно разваливаюсь на кусочки. — Вижу, ты нашла себе развлечение? — интересуется Локи, немного понаблюдав за нашей работой. — Верно, — киваю я, сделав вид, что только сейчас заметила его присутствие, а вовсе не следила за ним с той самой секунды, как он появился в поле моего зрения. — И ты мне мешаешь. Кыш отсюда! — Слово дамы — закон, — отвешивает шутливый поклон Локи и покидает нас, напоследок смерив меня долгим взглядом. — За что ты с ним так грубо? — интересуется вдруг Селвиг. — Он же ничего не… — Ненавижу его, — пожимаю я плечами. — Этого достаточно. — Он что-то сделал тебе? — аккуратно уточняет Эрик. — Нет, — отзываюсь я. — Просто ненавижу.       Весь следующий день я вновь провожу в компании Эрика. Работа с Тессерактом увлекает и здорово изматывает, а усталость сейчас как раз то, что мне необходимо. Локи снова где-то пропадает. И мне становится очень любопытно, где именно. Дальнейших планов на жизнь у меня нет. Я предпочитаю жить здесь и сейчас… однако все же стоит подумать и о завтрашнем дне. Отныне я в бегах, к тому же, теперь я абсолютно одна. Тор обещал помочь мне, но здесь даже он не в состоянии ничего изменить. Да и, к тому же, меня уже однажды чуть не убили, пока Тор дожидался окончания ремонта Бифреста. Да и не хочу я втягивать его в свои проблемы. Мне остается лишь скрываться. В таком случае, помощь Локи может пригодиться. — Поздравляю, — раздается вдруг голос Эрика. — С помолвкой, — объясняет он, заметив мое удивление. — Ах, это… Спасибо, — с вымученной улыбкой киваю я. Надо же, а я и не заметила, как стала покручивать кольцо на пальце. — Стало быть, Тор сделал тебе предложение? Почему же тогда сейчас ты… здесь? — Да, — вновь киваю я. — Сделал. А после я попала в переплет, на меня объявили охоту, и теперь мне нужно затаиться на какое-то время. И Локи любезно согласился помочь мне в этом, — язвительно заканчиваю я, заметив предмет нашего разговора. — Хотя его никто об этом не просил. — Если бы не я, тебя давно бы уже казнили, — закатывает он глаза, подходя к нам. — А у тебя отличный слух, — фыркаю я неприязненно. Если честно, не думала, что Локи услышит мои слова. — И кстати, это не отменяет того факта, что я не просила тебя о помощи. — Но это не означает, что она не была тебе нужна, — пожимает он плечами. — Смирись уже, Астрид. В этой ситуации ты бы не справилась без меня. — Без тебя я бы и не попала в эту ситуацию, — огрызаюсь я, уязвленная его правотой. — Это так, к сведению. — Признаю, — капитулирует Локи.       Устраиваюсь в одном из дальних коридоров, желая сбежать от назойливых смертных, кишащих вокруг, словно тараканы. Привычно уже закуриваю сигарету и прикрываю глаза. Я будто физически ощущаю, как испаряется количество энергии, отпущенное мне на день. Наигранная бравада вытягивает все мои силы, оставляя после себя пустоту. Эта слабость так раздражает… То временное помешательство, когда я думала, что дни мои сочтены, прошло. Отныне я желаю лишь одного: отомстить. Вырвать глотку каждому, кто причинил мне боль. И начать я хочу со своей семьи. — Не помешал? — уточняет Локи, предусмотрительно остановившись в паре шагов. — Помешал, — фыркаю я, заметив, как магия вновь клубится вокруг меня. — Чего тебе? — Есть предложение, — пожимает он плечами, подходя ближе. — И если ты не убьешь меня прямо сейчас и подумаешь, оно очень даже может заинтересовать тебя.       Локи замолкает, выдерживая театральную паузу. По правде говоря, мне абсолютно все равно на то, что он предложит. Глаза ужасно горят, отчаянно требуя сна. И думать я теперь могу только об этом, поэтому демонстративно зеваю и, откинув голову на холодную влажную стену, отвечаю ему взглядом. Говорить слишком не хочется. — Присоединяйся ко мне, — поняв, что я не собираюсь отзываться, предлагает Локи. — Ты получишь власть, свободу. Ты уже работала с Тессерактом, стало быть, тебе известны масштабы моего плана. К тому же, я полностью верну твою магию. Тебе ведь так не хватает ее, верно? — С чего ты решил, что мне это интересно? — лениво вскидываю я бровь. — У меня есть все, что мне необходимо. Ты милостиво предоставил мне кров и еду. Если хотел заставить перейти на твою сторону, пугать нужно было убедительнее. — Но я не пугаю, — закатывает он глаза. — Если откажешься — продолжишь и дальше свою скучную жизнь. Будешь помогать Эрику, раз уж тебе так понравилось его общество, курить, словом, влачить бесцельное существование, упуская свой шанс на жизнь. — Звучит просто прекрасно, — прикрыв глаза, улыбаюсь я. — Мне не помешает отдых, тем более, что хозяин так радушен. — Я подсяду? — уточняет Локи аккуратно.       Киваю, не открывая глаз. Я чувствую тепло его тела, когда он садится рядом, запах, едва уловимый в сыром затхлом воздухе, однако от этого не менее… знакомый? Лесные ягоды, хвоя, море… У меня сразу же начинает кружиться голова. Сердце ускоряет темп и мурашки бегут по спине. Я словно возвращаю себе нечто важное, хотя пока еще не могу осознать этого. — Ну сколько ты сможешь так жить? — вкрадчиво спрашивает Локи. — Год? Два? Ты можешь оставаться у меня так долго, как только захочешь, даже если откажешься присоединиться. Но что дальше? Ради чего ты собираешься существовать? Я же знаю тебя, Астрид. Знаю с тех самых пор, когда твоя жизнь точно так же не имела цели, когда каждый твой шаг был продиктован твоей семьей. Меня потому так раздражало то, что ты соглашаешься пойти за Тора… Потому что это замужество не было твоей целью. Это была лишь воля царя, и ты, со своим потрясающим характером, со своими принципами (а точнее практически полным их отсутствием) и нравом все равно соглашалась подчиниться вместо того, чтобы бороться, так еще и убеждала себя в том, что это именно ты так хочешь. Я не знаю, что произошло с тобой, но хочу предложить тебе новую цель, новый смысл просыпаться каждое утро, потому что вижу, что тебе это нужно. Если после ты передумаешь и найдешь что-нибудь еще, я не стану противиться. — Больно мягко ты стелешь, — с сомнением качаю я головой. — В чем смысл? Зачем тебе возиться со мной? У тебя есть камень разума, так почему просто не подчинить меня и не заставить работать на себя? Хотя не представляю, чем именно могу помочь тебе. — Потому что ты важна для меня, — отзывается он. — И я не хочу использовать тебя, как использую вот их, — он небрежно кивает в сторону копошащихся смертных, — я хочу помочь. Мне не нужна твоя помощь в… привычном понимании. Мне нужно, чтобы ты просто была рядом, как бы жалко это сейчас ни прозвучало. Мне просто нужна ты, Астрид, нужно, чтобы ты вспомнила меня, потому что… Боги, ты все равно не поймешь.       Такая прямота удивляет. Насколько я помню, Локи никогда не был склонен в открытую говорить о своих чувствах… И в этом я вижу подвох. Он явно чего-то хочет от меня, только вот чего, знать бы. Ведь даже на минуту поверить в то, что его слова могут оказаться правдой, я не могу. Я не могу быть нужна ему. — Ты мне не веришь, — поняв мое недоверие, кивает Локи. — Но я действительно честен с тобой. Так что, ты со мной? — Я не знаю, — со вздохом качаю я головой. — Не уверена, что мне это действительно нужно. — Позволишь? — спрашивает он, взяв меня за руку.       Локи делает это так аккуратно, будто заранее зная, что руки мои покрыты свежими царапинами. Я хотела бы возмутиться, но вопреки здравому смыслу позволяю ему закатать рукав куртки. Зрелище, признаю, не из приятных. Взглянув на царапины, Локи лишь качает головой. — Ты же убиваешь себя, Астрид, — напряженным голосом произносит он. — Взгляни. Да, я понимаю, что ты мне не доверяешь, но прошу, просто позволь помочь тебе. Хотя бы попытаться. Ведь я могу это сделать.       Дотронувшись до моего запястья, Локи рисует в воздухе замысловатую руну. На мгновение она озаряется светом, а после, испарившись, впитывается в кожу, залечивая раны. И вновь он лечит меня… И я даже чувствую себя лучше. Так может, мне действительно стоит согласиться? — Почему бы и нет? — пожимаю я плечами, словно обретя второе дыхание. В самом деле, что еще мне ловить? — Каков план? — Вот этот разговор мне нравится, — улыбается Локи.       Он держит мою руку дольше, чем того требует ситуация, и кажется, даже не замечает этого. Вот только мне становится слегка не по себе от подобной близости, и я все же отстраняюсь. — Предлагаю посетить одно занятное мероприятие, — понимающе кивнув и встав, заявляет Локи. — Ты должна была слышать о Тони Старке.       Прыскаю, едва услышав это имя. Удивительно, как все же тесен мир! Совсем недавно (полгода назад) мы познакомились на одной из вечеринок, и вот, он уже понадобился Локи. — Вы знакомы… — прикрыв глаза, кивает маг. — Конечно. Мог бы догадаться, что ты не станешь терять время попросту. И насколько близко, если не секрет?       Он спрашивает это будто вскользь, словно из простого любопытства, вот только меня не так просто провести. — Кто-то ревнует… — с улыбкой тяну я. — Хотя, конечно, странно ревновать помолвленную даму, — нарочно вытягиваю вперед руку с рубиновым кольцом. — Ох, миледи, простите мою бестактность, — фыркает Локи, одарив его ненавидящим взглядом. — Но что-то подсказывает мне, что скоро мы исправим это недоразумение. — Тебе придется очень постараться, — закатываю я глаза, хотя сама не верю в то, что подобный вариант вообще возможен. — Заслужить это…       Я не стала уточнять, что не собираюсь «исправлять» помолвку. Все же мои чувства к Тору просты и понятны, и, думаю, это сейчас как раз то, что мне нужно. Локи сказал, что не будет препятствовать, если мне вдруг захочется покинуть его? Что ж, видимо, очень скоро я проверю, чего стоит его слово. Потому что задерживаться с ним я не собираюсь. — Ну, это уже не категоричное «нет», — пожимает он плечами. — Уже что-то. Так вот, у твоего знакомого есть формула одного химического элемента, который мне очень нужен для стабилизации Тессеракта. Формулу эту знает лишь сам Старк. Так что наша задача выяснить ее. — Я в деле, — киваю я. — Это не должно быть сложно, учитывая пристрастие Тони к вечеринкам и алкоголю.       На сборы в этот раз уходит гораздо больше времени, чем обычно. Из зеркала на меня смотрит осунувшаяся и измученная девчонка, с синяками под покрасневшими глазами и нездоровым цветом лица. Мое отражение настолько поражает меня, что целую минуту я молча пялюсь на себя, оценивая ущерб. Ожоги уже успели зажить, спасибо Локи, однако не думаю, что они бы очень испортили и так печальную картину.       Магия вернулась ко мне, но в неполной мере. Я злюсь на Локи за то, что он так легко может лишить меня сил. Учитывая это, Локи всегда будет сильнее меня… А я не потерплю, чтобы у кого-то было столь явное преимущество.       Оборачиваюсь на платье, одиноко лежащее на кровати. Красное, такое красивое… И все же никак не могу решиться надеть его. Мне кажется, оно испачкано в крови. Я словно вижу, как она пропитывает ткань, капает на пол, собираясь в лужи…       Закрыла глаза. Вдох. Выдох. Спокойно. Это всего лишь платье, мои руки не испачканы в крови, в воздухе не висит дым от пожара. Все это произошло давно, несколько недель назад. И сейчас лишь мое воображение и моя совесть не дают мне покоя. Могла ли я не трогать сестру? Конечно. Жалею ли я о том, что сделала? Сложно сказать. Она ведь мою дочь не пожалела… — Шикарно выглядишь, — замечает Локи, когда я наконец выхожу к нему.       Он по хозяйски оглядывает меня сверху вниз, скользнув взглядом по открытым плечам и декольте. На губах его появляется заговорщическая ухмылка, а я про себя радуюсь своей маленькой победе над собой. Я все же собралась и справилась с нервами… Хотя бы на какое-то время. — Ты тоже постарался, — отзываюсь я.       Черный костюм потрясающе сидит на нем. Какие бы противоречивые чувства я не испытывала к Локи, хотя бы самой себе признаюсь, что он ужасно красив, даже несмотря на усталость. Впрочем, умудрилась же я как-то от него забеременеть? — Миледи, позвольте вашу руку, — галантно раскланивается Локи, и мне ничего не остается, кроме как вложить свою ладонь в его.       Мгновение, и вот мы уже находимся недалеко от шумной вечеринки, на что отчетливо намекает музыка. Локи не отпускает мою руку. Его взгляд, будто прикованный, останавливается на шраме, который теперь красуется у меня на шее. Даже магия оказалась не в состоянии полностью излечить его. Быть может, нужно чуть больше времени… По крайней мере, я надеюсь на то, что эти шрамы со мной не навсегда.       Внимательно вглядываюсь в лицо Локи. Беспечность моментально пропадает из его глаз, сменяясь на раздражение или что-то похуже… Он щурится и поджимает губы. Удивительно, каким честным может быть ярость Бога Обмана. Локи прикрывает глаза и, протянув руку, нежно касается моей шеи. От его прикосновений по телу разливается приятное тепло, безмятежность и чувство безопасности. Кажется, что магия излечивает даже душу… Хотя, быть может, я так отвыкла от того, что кто-то может хорошо относиться ко мне, что легче становится только лишь из-за этого. — Они поплатятся, — сквозь зубы обещает Локи. — Я тебе обещаю. — Ты говоришь о царе Ванахейма и его семье, — закатываю я глаза. — Что мы можем?.. — Ты поймешь, — качает он головой. — После. Никто не имеет права поступать так с тобой. И кем бы они ни были, я заставлю их пожалеть об этом. — Удачи, — фыркаю я с иронией. — Я бы посмотрела на то, как моя семья корчится в муках…       На вечеринку проходим без труда, как и я в прошлый раз. Все же магия открывает любые двери. Вокруг все так же помпезно, как и тогда: огни, музыка, алкоголь и смертные, танцующие и веселящиеся, будто в последний раз. Боги, как же изменилась моя жизнь с того момента, как я впервые была здесь… В тот день я и узнала, что жду ребенка… Тот день был самым лучшим и одновременно самым худшим в моей жизни. Именно в тот день появилось что-то, способное сломить меня.       Локи с интересом осматривается. Держу пари, ему еще не доводилось бывать здесь. Быть может, во мне играет детство, однако я чувствую за собой преимущество. Я жила в Мидгарде дольше него и успела привыкнуть к этому сумасшедшему миру, шагающему бок о бок со смертью и безумием. А он нет… — Предлагаешь сразу найти хозяина или же сперва развлечься? — интересуюсь я у Локи, взглядом давно уже выискивая Тони Старка. — Мне здесь нравится, — пожимает маг плечами. — Но я не хочу задерживаться. Сначала нужно… — Какой ты скучный, — отмахиваюсь я. — А я хочу отдохнуть!       Меня накрывает порыв. Не знаю, вырвались ли это давно сдерживаемые эмоции, или я всегда была немного ненормальной, однако здесь, в этом хаосе, я впервые чувствую себя свободной. Люди, опьяненные алкоголем, большими деньгами и вседозволенностью, не стесняются дать волю страсти, до этого старательно сдерживаемой в узде. Здесь нет никакой морали, лишь секс, наркотики, выпивка и деньги. И это то, чего мне так не хватало. Это безумие наполняет меня, заряжает силой. — Развлекайся, — со снисходительной улыбкой качает Локи головой. — Быть может, это приведет тебя в чувство. — А как же Старк и его элемент? — Разберусь, — отзывается он. — Я на тебя все равно не рассчитывал. Тебе просто нужно развеяться, вот поэтому ты и здесь…       Быстрее, чем я успеваю возмутиться и решить, чем конкретно хочу прикончить Локи, он растворяется в толпе. Конечно, после таких слов о праздном времяпрепровождении и речи не идет. Быть может, Локи прекрасно понимал, что делает, а может, понятия не имел о том, как подействует на меня его подкол, но во мне просыпается огромнейшее желание обойти его. Впрочем, для этого у меня есть все шансы.       Тони Старка обнаружить несложно. По правде говоря, мне кажется, что крошечный мирок этой вечеринки крутится вокруг него. Мужчина сейчас без костюма Железного Человека, что не может не радовать. Он просто сидит в кресле, вальяжно закинув руку на спинку, и потягивает виски.       Локи тоже замечает его. Он внимательно следит, приглядываясь и запоминая привычки будущей жертвы. Беру с подноса третий или четвертый коктейль… Я уже успела сбиться со счета. Поправляю платье, привычным жестом открывая декольте, взбиваю волосы и напоминаю себе о том, что уже должна быть пьяна. Пьяные девушки обычно не кажутся мужчинам опасными, даже наоборот… И в этом будет моя фора.       Дожидаюсь, когда Старк останется один и как бы невзначай подсаживаюсь к нему. Магии, что вернул мне Локи, было бы достаточно для того, чтобы привлечь внимание этого смертного… но чувство азарта побеждает, и я решаю сделать все собственными силами и очарованием. — Надо же, какие люди! — кивает мне в знак приветствия Тони. — Кая, давно не видел тебя здесь… — Искала кого-нибудь поинтереснее, — пожимаю я плечами с характерными нетрезвыми нотками в голосе. Пусть он решит, что алкоголь совсем немного вскружил мне голову. — Я же предупреждала. — И как? Преуспела? — усмехается Старк. — Как видишь, я здесь. Так что нет, — улыбаюсь я. — Но сейчас мне скучно.       Закидываю ногу на ногу, не упуская ни малейшего сигнала, которые подает мне Тони. Он не пьян, однако же и не совсем трезв. А еще ему явно уже успела осточертеть эта вечеринка, начавшаяся, насколько мне известно, несколько часов назад. Компания молодой подвыпившей девушки явно прельщает его больше… И это как раз то, что мне и нужно. — Мне определенно нравится твой акцент, — заявляет Старк. — Правда? — вскидываю я брови. — А я наоборот пытаюсь от него избавиться. К сожалению, пока у меня не слишком получается. — И все же, откуда ты? — сощурившись, интересуется он. — Или это все еще тайна? — Yritä arvata! — с улыбкой отзываюсь я. Боги, как приятно слышать родную речь! — Заинтриговала… — фыркает Тони. — Мне кажется, ты только что произнесла нечто нецензурное в мой адрес. — Всего лишь предложила тебе догадаться самому, min sol! — небрежно пожимаю я плечами. — Я хочу остаться для тебя загадкой…       Замечаю, как раздраженно Локи посматривает на нас. Назло ему придвигаюсь чуть ближе к Старку. Тот не понимает, что на него, а точнее на его мозг, ведется охота. Видимо, он привык, что женщины сами вьются вокруг него… Думаю, для Тони будет ударом узнать, что он не прельщает меня. Его характер, его заносчивость и самолюбие отталкивают… Слишком часто я встречала таких мужчин. Тем приятнее мне будет получить свое. — Быть может, мне все же представится шанс разгадать тебя? — спрашивает Тони, заглянув мне в глаза и откинув волосы с моего лица. Чувствую, после пары подобных жестов Локи оторвет ему руки, так как его недовольство сложившейся ситуацией видно невооруженным глазом. — Все может быть, — неопределенно отзываюсь я. — Если очень постараешься…       Тем временем я подливаю виски в его стакан. На меня он не действует, спасибо ванахеймской крови, а вот взгляд Старка постепенно мутнеет. Так, за светскими разговорами ни о чем, мне удается напоить его ровно до той стадии, до которой я и хотела. Не спит, но и не может распознать обман. — Знаешь, будь я слегка понаивней, решил бы, что ты пытаешься меня напоить, — слегка заплетающимся голосом заявляет Тони, а я с трудом сдерживаю смех. — Что такое? Не дружишь с виски? — удивленно вскидываю я брови. — Дружу, — качает Старк головой. — И даже заберу его с собой! Предлагаю подняться ко мне. Ну, что скажешь? Или мне найти другую?       Локи тем временем все продолжает сверлить нас двоих взглядом. По его лицу сложно понять, какие эмоции испытывает он сейчас, однако что-то подсказывает мне, что ему бы очень хотелось прикончить Старка. Тайком кидаю ему нахальную улыбку, а затем сразу же мило улыбаюсь Тони. — А почему бы и нет? В самом деле, здесь слишком шумно! — восклицаю я, театрально приложив ладошку ко лбу. — И лишних взглядов полно… — эту реплику я произношу, прекрасно зная, что Локи услышит каждое слово или прочтет все в мыслях Старка.       На лифте поднимаемся в апартаменты Тони Старка, где продолжаем наш вечер в более уединенной обстановке. У него довольно приятное жилье, в стену даже встроен камин, уюта которого мне так не хватает в местных домах! Мы усаживаемся на мягкий ковер перед ним, Тони достает бутылку вина и фрукты. Ставит их прямо на пол. Все же есть в этих смертных нечто привлекательное… — Я все думаю о той фразе, что ты сказала… — вдруг произносит Старк. — Это был шведский? Или норвежский? Потому что это точно был не немецкий.       Прыскаю, прикрыв рот ладошкой. Боги, знал бы он, что за язык это был на самом деле, ручаюсь, его бы хватил сердечный приступ. — Не правильный ответ, — с улыбкой качаю я головой. — Похоже, эту тайну тебе не разгадать… Да и зачем тебе это? — Как птицы в небе: сошлись и разошлись? — вскидывает Тони бровь. — Так ведь сошлись же, я надеюсь, — выдыхаю я, первой подавшись к нему.       Старка не нужно долго уговаривать. Секунда, и вот я уже чувствую мужские руки на своем теле. В принципе, в продолжении спектакля нет никакой нужды, я уже пробралась туда, куда хотела, однако я так долго была одна, что кажется непозволительной роскошью отказываться от этих мгновений. Впрочем, как я уже говорила, Тони не слишком привлекает меня. — А теперь поспи, — все с той же милой улыбкой шепчу я, накладывая на него заклятие сна. Думаю, если он назавтра что и вспомнит, то все спишет на алкоголь. Вот только моя магия не действует, хотя Локи обещал вернуть ее… — Что ты сказала? — переспрашивает Старк, и я воздаю богам хвалу за то, что он не слышал моих слов. — Я хочу тебя, — выдыхаю я ему на ухо, прежде чем снова отвлечь поцелуем.       В голове бешено носятся мысли. Главный вопрос, безусловно, какого Сурта здесь происходит. Еще немаловажной проблемой стало то, что мне нужно выпутываться каким-то образом… Хотя совсем без козырей я, конечно же, не остаюсь. — Постой… — разорвав поцелуй, опускаю взгляд я, словно все это очень смутило меня. Незаметно касаюсь лисицы на руке, мысленно взывая к рунам. За спиной Старка моментально появляется Лиса, а я ощущаю небывалый прилив сил. — Вот теперь спи!       Лиса, повинуясь моей воле, проникает в самое сердце Тони Старка, заставив-таки его заснуть. Из груди его вырывается алый поток света, а после он, обмякнув, засыпает прямо на полу. Перевожу дух и утираю выступивший на лбу пот. И все же, что сталось с моей магией? — Ты молодец, — с улыбкой обращаюсь я к Лисе, зависшей в воздухе рядом со мной. — Нужно бы придумать тебе имя…       Ноги начинают ныть из-за каблуков, и я просто снимаю туфли. Прохладный пол приятно холодит стопы. Вино у Старка и впрямь очень вкусное, хотя все еще нисколько не пьянит меня, а потому я наливаю себе еще бокал и начинаю просматривать воспоминания Тони. Если честно, такой впечатляющей истории я еще не встречала… Торопиться мне некуда, так что я методично проверяю все, ведь мало ли, в какой момент мне может пригодиться та или иная информация о нем. — Вот оно! — радостно восклицаю я, найдя нужное воспоминание с формулой.       Поразительно, однако Старк помнит ее наизусть. Быстро переписываю ее на лист, который после прячу в декольте, и, в последний раз взглянув на апартаменты миллиардера, спускаюсь на лифте вниз, к Локи, который, думаю, к этому моменту уже порядком «развлекся». — Я тебя обошла, — с улыбкой оповещаю я его. — Горе мне, горе! — скептично закатывает он глаза. — Формула у тебя, я так понимаю? — Ага, — киваю я, прекрасно понимая, что Локи хочет, чтобы я отдала ее ему. — И-и-и… — вздыхает он. — Не хочешь поделиться? — А что мне за это будет? — невинно хлопаю я глазками, проведя пальцем по его скуле. Быть может, местный алкоголь все же действует на меня… А может, мне просто интересно, воспользуется мной Локи или же нет. Ведь как раз такие мелочи и показывают, важен ли ему человек. — Астрид… Отдай, пожалуйста, формулу, — с убийственным спокойствием в голосе повторяет Локи, слегка отшатнувшись от моего прикосновения. — Ка-а-ак скучно, — недовольно хнычу я, все же протягивая ему лист. Процесс его извлечения, конечно же, не остался незамеченным Локи. — А я то думала, ты Бог Озорства и Коварства! — Коварства, а не отсутствия принципов, — фыркает Локи. — И если пьяная, а скорее даже не пьяная, а одинокая девушка, у которой давно никого не было, флиртует со мной, это не означает, что ей можно пользоваться. — Это потому, что эта девушка — я, — уверенно заявляю я, мигом «протрезвев». — Не думаю, что твои принципы распространяются на всех. — Скорее это потому, что я слишком хорошо тебя знаю, — в тон мне язвит он. — И прекрасно понимаю, что это был твой коварный план. — Верно, — широко улыбаюсь я. — И теперь мое доверие к тебе чуточку больше, чем полный ноль.       Большую часть следующего дня я провожу в кровати. Эта вечеринка, этот всплеск эмоций уже ночью оборачиваются для меня апатией и бессилием. Меня так раздражают эти перепады, однако ничего поделать с собой я не могу… Всего пару часов назад я готова была жить дальше, хотя бы попытаться справиться с этой болью, а сейчас не знаю даже, как встать с кровати или хотя бы протянуть руку за стаканом воды. Кажется, что это действие отнимет у меня последние силы…       Усилием воли заставляю себя встать, одеться и поесть. Аппетит ко мне так и не вернулся, однако вчера я увидела, во что превратилось мое тело. И мне не понравилось. Затем подхожу к зеркалу и целую минуту разглядываю неискреннюю, но такую правдоподобную улыбку, а скорее даже злорадную ухмылку, которую теперь постоянно являю миру. Не хочу, чтобы кто-то понял, насколько мне на самом деле тяжело.       Оставшееся время коротаю в компании Эрика. Формула, добытая нами накануне, как-то помогает ему стабилизировать Тессеракт, и ученый воодушевленно рассказывает мне об этом, не переставая ни на минуту. Я не слишком вслушиваюсь в его слова, но и не пытаюсь прервать этот поток речи, ведь бормотание старика отгоняет тишину и навевает какую-то особую, уютную атмосферу и немного отвлекает.       Под вечер (а время я узнаю исключительно при помощи часов, так как сюда не попадает солнечный свет), все же устав от общества Селвига, решаю вновь прогуляться по туннелям и заодно проверить, сдержал ли Локи слово и позволил ли мне выходить дальше магических границ. Мне хочется выйти на улицу, понять, в какой части Мидгарда мы находимся и что есть вокруг. Однако планы мои нарушают два наемника, забредших слишком далеко от остальных.       Мне все равно нечем заняться, так что решаю проследить за ними и чуть развлечься. Я никогда не была настолько наивна, чтобы поверить в то, что у Локи нет никаких скелетов в шкафу. Не думаю, что он может быть абсолютно честным даже с самим с собой, что уж говорить обо мне?       Наемники заходят в комнату, судя по всему, ничем не отличающуюся от моей. Они выходят несколько минут спустя, так что я очень быстро получаю возможность утихомирить любопытство. Подхожу к двери, которая, конечно же, оказывается запертой. И, хотя ко мне и вернулась магия (если, конечно, забыть тот странный казус со Старком), попасть внутрь у меня не получается. Ни одному заклинанию не удается отпереть простенький на вид замок. — Эй, кто там?! — слышу я слабый голос из глубин комнаты. — Помогите!       Но откликаться не рискую. Мало ли, кого там может держать Локи. Не хотелось бы наживать себе врага в его лице или в лице человека за дверью. Впрочем, мы же с Локи вроде бы на одной стороне? Так пусть он сам и расскажет мне, какие скелеты, а точнее, каких людей содержит здесь.       Заявляюсь прямо к нему в комнату, обставленную почти так же скудно, как и моя. Он явно не слишком утруждался красотой жилища. Комната похожа на место, в котором ты просто ночуешь… Да так оно, в общем-то, и есть. Вряд ли в его планах было остаться в этом каменном лабиринте на всю жизнь! — Мне скучно, — с порога заявляю я. — Сочувствую, — пожимает Локи плечами. — Могу чем-то помочь? — Наверное, — отзываюсь я. — Ты меня забрал, ты и разбирайся. — Аргумент, — с улыбкой кивает он.       Не могу не заметить, что Локи явно не возражает против моего общества. Он откидывается на спинку стула, окинув меня привычным взглядом. Подхожу и заглядываю в бумаги, разложенные на столе перед ним, в душе уверенная в том, что мне не стоит видеть их. Но Локи, к удивлению, позволяет мне прочитать каждую запись. Он с интересом наблюдает за тем, как я перебираю чертежи. В какой-то момент мне кажется, что Локи намеревается коснуться меня… Вот только то ли он в последний момент передумывает, то ли это мое воображение играет слишком буйно, но ничего не происходит. — Зачем тебе портал? — все же задаю я вопрос, не дающий мне покоя в последнее время. — А зачем вообще строят порталы? — фыркает он. — Локи! — укоризненно закатываю я глаза. — Серьезно, зачем?       Он тяжело вздыхает и некоторое время молчит, словно прикидывая, стоит ли мне рассказывать. Я уже решаю, что Локи не скажет ни слова, когда он вдруг произносит: — Ты знаешь, где я был все это время? — Понятия не имею, — честно отзываюсь я. — Похоже, ты не помнишь вообще ничего о нас, — тяжело вздыхает Локи. — Я был в Черном Ордене, — коротко поясняет он, а у меня от одного упоминания этой организации по спине струится холодок. — Да не бойся ты, — отмахивается он устало, видимо, заметив в моих глазах страх. — Детишек на завтрак я не ем. Только на обед… — Ты не слишком пугаешь, я уже говорила! — скептично фыркаю я. — Ты же у нас белый и пушистый! — А вот это уже обидно! — притворно возмущается он. — Ты любишь меня, — пожимаю я плечами. — А потому я могу делать все, что хочу! Верно? — с этими словами нарочно придвигаюсь к нему чуть ближе дозволенного. — Люблю… — задумчиво кивает Локи, легко касаясь моей руки. Его голос, такой бархатный и чарующий… Кажется, пред ним просто невозможно устоять. — Ну да… — медленно, растягивая удовольствие, он ведет пальцем выше по запястью, и я с удивлением понимаю, что мое тело отзывается на его прикосновения весьма недвусмысленными намеками. — Хочешь узнать, каково это?.. — его глаза загораются лукавым огнем. — Я могу показать… — Лишь в твоих мечтах, — с коварной улыбкой качаю я головой. — И воспоминаниях… — Как скажешь, — не спорит Локи, моментально сменив настрой на более деловой. — Однако же мы отвлеклись… Или ты больше не хочешь узнать о портале? — коварно щурится он. — Хочу, — упрямо отзываюсь я, усевшись на краешек стола. — Хорошо. Черный Орден живет лишь одной целью — создать во Вселенной идеальный баланс. Искоренить половину всего живого, дабы выжившие построили новый дивный мир, не знающий, что такое дефицит ресурсов и перенаселение. У Таноса, их предводителя, по этой причине погибла родная планета, и он, как мне кажется, на этой почве сошел с ума. К тому же, говорят, ему «повезло» встретиться лицом к лицу с самой смертью… Но об этом мне мало известно. — Локи… — аккуратно начинаю я. — Те слухи… — Это ложь, — сквозь зубы отзывается он. — Я не сын Хелы. Лафея — да. Но не Хелы. Мало ли, кем могла быть моя мать?       Интересно, Локи лжет мне или действительно не знает о том, что его мать — Богиня Смерти? Он отрицает это с таким жаром и ненавистью, но мне отчего-то кажется, что в глубине души ему известен ответ. В самом деле, много ли асгардских дев когда-либо бывало в Йотунхейме? Хотя в разгар войны пленниц там, конечно, было порядочно… Однако мою дочь забрали исключительно по той причине, что ее отец — сын Хелы, так что сомневаться в этом не приходится. — Хорошо, — пожимаю я плечами. — Как скажешь. — Так вот… Мне нужно открыть портал. Впустить в этот мир армию читаури, чтобы те завоевали его для Таноса. После он отдаст этот мир мне, а сам… Пойдет на Асгард, полагаю.       Я замечаю, что подобная перспектива ужасно не нравится ему. Локи выглядит невозмутимым, но мельчайшие изменения в лице и голосе выдают его с головой. Я читаю его, словно открытую книгу, и параллельно удивляюсь тому, что могу так. — А ты… Ты хочешь этого? — немного подумав, осторожно спрашиваю я. — Я выживаю, — пожимает он плечами. — И если ради этого мне нужно будет разрушить пару миров, так что ж, не велика цена! — Не только это… — качаю я головой. — Здесь есть что-то еще… Что-то личное, так? — Они отняли у меня все, — собравшись с мыслями, все же отвечает Локи. — Все, включая тебя. И, к тому же, выбор у меня небольшой: Танос не очень любит, когда ему отказывают, знаешь ли… — А еще, быть может, ты просто пытаешься найти свое собственное место в жизни, — вворачиваю я вдруг. Не знаю, что натолкнуло меня на эту идею. — Хочешь быть тем, кем считаешь себя, а именно — монстром. Впустишь в этот мир армию читаури, утопишь его в крови, пленишь тысячи невиновных и обратишь их в рабов… Все, лишь бы подтвердить, что ты — тот, кого боишься и кого так ненавидишь. — Ну давай, доктор, какие еще диагнозы мне поставишь? — фыркает он, за весельем пряча растерянность. — Это не диагнозы, — пожимаю я плечами. — Это твоя жизнь. И чем скорее ты признаешь сей неутешительный факт, тем быстрее сумеешь принять себя и понять, что для тебя правильно, а что — нет. — Я знаю, что для меня правильно, — отрезает Локи. — Для меня, как и для большинства людей, главное — выжить. Еще неплохо бы вернуть твою память, но для этого, опять же, мне нужно жить. И для этого хороши все средства. — Или же ты хочешь так думать, — вновь вворачиваю я, прекрасно понимая, как на него повлияют мои слова.       Очень долго Локи молчит, прикрыв глаза и отрешенно поглаживая мою руку. Я почти вижу, как тяжелые мысли носятся в его голове, пытаясь выдать ему верный ответ. Ему тяжело, и это так же ясно, как то, что все мои догадки попали в самую точку. Он внушил себе, что быть йотуном — это приговор, и добровольно отправил себя отбывать наказание… Как Локи там говорил? Он дал мне новую цель в жизни, чтобы было, ради чего вставать по утрам? Ручаюсь, Танос сделал с ним то же самое. Нашел его в тот миг, когда от него отвернулись все, когда Локи был так же разбит, как и я в день пропажи Лорелей. Вот только та ли это цель, что нужна ему? Ведь от этого зависит и моя жизнь, а потому Локи должен быть полностью уверен в том, что делает. — Помнишь башню? Хотя ты, скорее всего, не помнишь, — сам же отвечает на свой вопрос Локи. — Но я показывал ее тебе до всего этого. Мы проводили там много времени. Тебе нравилась уединенность этого места… — Не помню, — смущенно качаю я головой. Мне кажется, что я говорю нечто кощунственное. — Это не столь важно, — с поддельным безразличием отзывается он. — Давным-давно я знавал одного человека… Мы познакомились еще в детстве, вместе выросли и в конце-концов стали больше, чем друзьями. Я бы сказал, этот человек был частью моей семьи… — Ты говоришь про Амору? — догадываюсь я. Хотя не догадаться было бы сложно. — Ты знаешь о ней? — удивляется Локи. — Брат рассказал мне о ней еще в Асгарде, а ему поведала Сиф, — пожимаю я плечами, решив умолчать, что Амора жива-здорова и находится в щелчке пальцев от него. Вдруг, узнав об этом, он решит, что ему нужна она, а вовсе не я? Что я тогда буду делать?       Локи чуть щурится, вглядываясь в глубину моих глаз. Он словно пытается почувствовать ложь или же прочитать мои мысли, однако я специально не солгала ему. Ведь это и не ложь вовсе, а лишь вольная интерпретация правды. Такое Локи не может почувствовать. Во всяком случае, я очень на это надеюсь. — Представляю, в каком свете тебе преподнесли эту историю, — наконец расслабившись (или лишь сделав вид), фыркает он. — Ручаюсь, я как-минимум там самая последняя сволочь. — Есть такое, — киваю я. — Ты тот, кто пожелал владеть девушкой брата, влюбил ее в себя, расстроил их брак, после та забеременела от тебя, ты опозорил ее и бросил, из-за чего она покончила с собой. — Боги! — Локи страдальчески прикрывает глаза ладонью и смеется. — И кто из нас еще Бог Обмана? Ручаюсь, мне в жизни не приходилось возводить на кого-то такую напраслину! — Так как все было на самом деле? — Думаю, начало истории ты уже знаешь: отец с Тюром стали друзьями, прошли вместе огонь, воду и что там еще полагается. У нас с Аморой… Я не знаю, как описать это словами. Это была не любовь в привычном ее понимании. Мы действительно стали семьей. Про нас много болтали, но мы не были парой, хотя я часто думал об этом… — он вдруг замолкает, с сомнением глядя на меня. — Очень странно обсуждать это с тобой, Астрид. — Вполне нормально, — пожимаю я плечами. — Это было много лет назад, к тому же, я… — здесь уже я осеклась, поняв, что сболтнула лишнего. — …ничего ко мне не чувствуешь, — спокойно заканчивает Локи. — Она была слишком невинной для меня. Тор подходил ей гораздо больше. Я прекрасно понимал, что как бы ни была сильна моя любовь, однажды я причиню ей боль. А потому у нас были больше родственные отношения, чем любовные. Амора была влюблена в Тора, и хоть это и заставляло меня ревновать, я был рад за нее и надеялся лишь, что он ничем не обидит ее. Однако после случилась одна грязная история. Уж не знаю, почему именно, но Тюр, ее отец, впал в немилость. Всем было сказано, что он погиб на поле битвы, но я догадывался, что его попросту убрали. Амора переехала в Валаяскьяльв, стала готовиться к свадьбе с Тором… Но после что-то вдруг изменилось. Однажды она заявилась ко мне, вся в слезах, дрожала, все повторяла, что за ней скоро придут. Обвинила меня в смерти отца и пропала. Уже после я узнал, что Амора покончила с собой. Я… тогда я пытался поговорить с ней, понять, что произошло… Возможно, если бы я сумел найти правильные слова, она была бы жива…       Голос Локи подводит его на последних словах. Он замолкает, тяжело сглотнув. Я замечаю, что Локи сжимает мою ладонь чуть крепче, чем раньше. Этот разговор, возвращение к тем воспоминанием явно даются ему с трудом. — А после ты покинул Асгард, желая вернуть ее, — заканчиваю я за него, за что получаю благодарный взгляд. — Локи, прекрати винить себя в этом. В том, что она покончила с собой, твоей вины нет. — Я понимаю, — кивает он. — И все же… Если бы тогда… Ладно. Я уверен в том, что мой отец приложил руку к тому, что произошло. Держу пари, Тюр узнал нечто такое, что стоило ему и Аморе жизни. Тогда я позволил им сделать это. И после история повторилась, только уже с тобой. Ты также стала неугодна моей семье. И в итоге оба мы в бегах и лишь чудом избежали смерти. А ты еще и поплатилась памятью. Мне надоело терять дорогих людей. Мне надоело, что их отнимают «во благо Асгарда и всех миров», тогда как на самом деле все эти смерти спасают лишь одного Одина!       Каждое его слово эхом отдается в моем сердце. Точно так же, «во благо Ванахейма», они забрали Лорелей. Только лишь ради того, чтобы богиня Смерти одарила их своей милостью! Я должна бы привыкнуть к тому, что в нашей реальности жизнь не стоит ничего. Мы заключаем союзы, продаем детей под видом брака, а если они осмелятся сопротивляться, жестоко наказываем их. Я росла так. И много-много поколений до меня. Я должна была стать такой же разменной монетой, пешкой в этой огромной шахматной партии, однако осмелилась пойти наперекор всем правилам. И куда это привело меня? Стоило ли оно того? Не думаю. А может все же стоило? — Будем ломать этот мир? — невесело усмехаюсь я. — По крайней мере очень постараемся, — пожимает Локи плечами. — Скажи… А ты все еще любишь Амору? — аккуратно уточняю я, в душе чувствуя некую… ревность? — Она давно уже мертва, — отзывается он снисходительно, — так что ты можешь не ревновать. — Больно надо! — фыркаю я возмущенно. — Отвечая на твой вопрос, я могу сказать: да, она все еще очень много значит для меня. Ты не помнишь, но однажды ты уже натыкалась на воспоминания о ней. Но, и это важно, ты значишь для меня гораздо больше, — вдруг добавляет Локи, взглянув мне в глаза. — Я хочу, чтобы ты всегда помнила об этом. Ты значишь для меня гораздо больше, чем кто-либо.       Опускаю взгляд, почувствовав неприятный укол ревности. Это глупо, ведь я действительно не испытываю к Локи никаких чувств, вот только его любовь нужна мне. Он, словно загадка, которую интересно разгадать. Его разговоры о прошлом, о нашем с ним прошлом, отвлекают, позволяют увлечься и забыться. Сейчас могу сказать наверняка, что всего лишь использую его, чтобы заглушить скорбь. Но ведь если кто-то позволяет обмануть себя, это не должно стать моей проблемой? — Эй, миледи, ты чего? — встав напротив меня, спрашивает Локи, приподняв мое лицо за подбородок и заставив вновь взглянуть в его глаза. — У тебя же нет ко мне чувств, я правильно помню? — Все верно, — киваю я, через силу нахально улыбнувшись. — Но я ужасный собственник. Так что берегись, min sol, это и впрямь может быть опасно!