Остров

Сан чувствовал головокружение. Вспомнив всё это, он больше не мог думать ни о чём другом. Сонхва был...убийцей. Это слово - убийца - эхом разносилось в голове снова и снова. Он даже не слышал, как остальные звали его. - Сан! – резкий крик Минги наконец вырвал его из транса, заставив повернуть голову. - Ты оглох? - А? – удивился Сан, замечая взволнованные взгляды остальных. - Прости, я так устал. Ты что-то говорил? Что-то внутри подсказывало ему, что и эти детали своей (и не только) жизни он должен сохранить в секрете. Нужно было найти доказательства, какое-то подтверждение правдивости этих воспоминаний. Нужно было привести мысли в порядок, прежде чем рассказывать что-то. - Ага, я спрашивал, узнал ли ты что-то из этих вещей, – продолжил Минги, кивая на оружие. Должно быть, Сан стоял перед этой стеной не меньше минуты. Он покачал головой: - Нет, просто подумал, что выглядит круто, – ему не нравилось врать и скрывать что-то, но чутьё подсказывало, что он поступает правильно. - Оу, окей, – легко сдался Минги. Следующие несколько минут Сан потратил на осмотр других частей комнаты, но ничего больше не привлекло его внимание. Он задумался: вспомнил ли всё это сам Сонхва? Если так… был ли он опасен для них всех? А если нет, то вспомнит ли он, когда спустится сюда? В конце концов они всё же покинули подвал. К тому времени, как они встретились с остальными наверху, животы уже урчали от голода. Они навестили Хонджуна, а после него Сонхва, чтобы рассказать о том, что обнаружили внизу (Сан почти ничего не говорил, предпочитая теперь держаться от Сонхва на расстоянии). Затем они направились к Уёну, чтобы еще раз повторить свой рассказ. Юно шёл впереди, и когда он открыл дверь в столовую, то все увидели Уёна, мирно спящего на стуле. Обеденный стол рядом с ним был полон еды. Минги разочарованно застонал, ему вторил хор расстроенных вздохов. - Ты не можешь сконцентрироваться даже на двадцать минут? – закричал он, заставляя Уёна проснуться. Увидев ломящийся от еды стол, он тут же вскочил на ноги, опрокидывая стул, на котором сидел до этого. Вскоре они все вместе ужинали за этим самым столом. Теперь атмосфера уже не была такой тяжелой, как несколько дней назад. Все начали привыкать к этому месту и его странностям. Чонхо и Ёсан большую часть времени держались друг друга, присоединяясь к остальным в моменты, когда все восемь собирались вместе. Уён, Минги и Юно оказались самыми шумными в компании, постоянно препираясь или подшучивая над собой и остальными. Сонхва стал тем, кому приходилось успокаивать их, когда всё выходило из под контроля, а Хонджун только периодически отпускал саркастические комментарии. Выходило, что Сан был единственным, кто не разделял всеобщего веселья. Вместо этого он провел весь ужин в напряженном наблюдении за Сонхва, не упуская из вида ни одного движения. Его глаза следили за рукой Сонхва, когда тот взял нож и вонзил его в кусок мяса на тарелке. При ближайшем рассмотрении Сонхва оказался в лучшей физической форме, чем Сан предполагал вначале. Но в то же время Сан видел, как Сонхва смеётся над шутками других, как он кидает на Хонджуна взгляды, полные искреннего обожания. Разве так ведут себя наёмные убийцы? Сан пришёл к выводу, что есть несколько вопросов, которые ему следовало задать самому себе. Был ли Сонхва тем, кто топил его? Могло ли быть...он заметил Сана в тот день и последовал за ним, решив избавиться от свидетеля? Эта мысль заставила Сана нахмуриться. В очередной раз его чутьё отвергало логичное объяснение ситуации. Он не знал, был топившим его человеком Сонхва или нет, и не знал, видел ли тот Сана на месте преступления. Конечно, было кое-что, в чём он был уверен. Во-первых, тот Сонхва, что сейчас сидел напротив, ничего не помнил. Сонхва выглядел спокойным, его глаза буквально светились от счастья. Глаза Сонхва, которого Сан видел тогда...в них было не счастье. Это были глаза дьявола. Сейчас Сонхва не был дьяволом. Другая вещь, в которой Сан был уверен, это что следовало дать Сонхва знать. В который раз чутьё заставляло его поступать нелогично. Его логичная сторона вопила: “Нет, не позволяй ему вспомнить, иначе вы все будете в опасности”. И всё же он решил поговорить с Сонхва наедине. Он продолжал следить за чужими движениями весь остаток ужина, и судя по тому, как напряженно выглядел Сонхва к вечеру, он заметил на себе чужой взгляд. - Мне нужно в туалет, – неожиданно объявил Сан, после долгого молчания. Он поднялся из-за стола, глядя Сонхва прямо в глаза, давая понять, чего он хочет. Сонхва слегка нахмурился, провожая Сана взглядом. - Эм, да, мне тоже… – неловко отозвался Сонхва, но никто не посчитал это подозрительным. Через пару секунд они встретились лицом к лицу в коридоре. Сан кивнул в сторону, молча предлагая отойти подальше от столовой, чтобы никто их не услышал. Он не был до конца уверен, почему не хотел ничего говорить другим, особенно учитывая то, как вспотели его ладони и пальцы начали мелко дрожать от страха. Каждый раз, когда он поднимал взгляд на Сонхва, сцена убийства вставала перед глазами. Тело говорило ему бежать, но он оставался на месте. - Сан, ты в порядке? – Сонхва выглядел искренне взволнованным. - Я… – голос Сана надломился. Он был в ужасе, и то, как Сонхва хмурился, ясно говорило о том, что эмоции Сана были написаны на его лице. - Ты...должен спуститься в подвал. И я...эм, я бы на твоем месте пошел один, – добавил Сан, заикаясь. - Аа...Хорошо. Ты...вспомнил что-то? – спросил Сонхва, пытаясь прояснить ситуацию, но Сан не ответил. - Просто...иди один. Пожалуйста, – настаивал Сан. - Почему? – не отставал Сонхва, абсолютно не удовлетворенный таким ответом. - П-потому что ты...тебе не понравится то, что ты вспомнишь, – пробормотал Сан, перед тем как быстро развернуться и сбежать, не в силах совладать со страхом, охватывающим его при виде этого человека. Он понимал, что не умрёт прямо сейчас, в эту секунду, но...ему необходимо было вернуться к остальным. С ними он чувствовал себя в безопасности. Сонхва не стал возвращаться в столовую. Какое-то время он оставался на месте, раздумывая. Он решил, что стоит последовать совету Сана. Может, он и правда вспомнит что-то плохое, так что быть одному, чтобы всё обдумать, не так уж и плохо. Поэтому Сан попросил его об этом таким странным образом, верно? Он спустился в подвал, не зная, чего ожидать. Как только он вошёл в помещение, он тут же понял, что именно хотел показать ему Сан. На стеллаже было всего десять предметов: от пистолетов и ножей до дротика. Его глаза широко раскрылись при виде холодного блеска металла. Он помнил. Голова закружилась и перед глазами замелькали черные мушки. Ему пришлось схватиться за ближайшую стену, чтобы не упасть. Десять орудий. Десять заказов. Десять убийств. Воспоминания проносились перед глазами, словно быстро сменяющие друг друга картинки. Его начало трясти. Он вспомнил первое совершенное им убийство. Это был бой между ним и другим рекрутом агентства, на которое они работали. Бой, в котором, чтобы победить и получить настоящую работу, нужно было убить соперника. В руках его соперника был меч - оружие, доставшееся ему на жеребьёвке перед боем. Сонхва отражал каждый удар, с отчаянием думая о том, что тренировался этому годами. Он метался от стены к стене, вводя противника в замешательство, не давая сосредоточиться. Сонхва знал, что легко мог победить этого парня...но не хотел. На протяжении всех десяти минут он всем сердцем надеялся, что кто-нибудь остановит схватку, и ему не придётся убивать. Но этого не произошло, и Сонхва постепенно уставал. Соперник заметил это и, воспользовавшись моментом, рассек грудную клетку Сонхва. Лезвие вошло в тело, застряв между ребрами. Соперник с силой рванул оружие на себя и отбросил, уверенный в своей победе. Но Сонхва ещё не умер. Он был ранен, однако в нём ещё были силы сражаться. Он налетел на оппонента, сбив того с ног, используя секундную заминку как возможность для атаки. В то время как его сопернику достался меч, сам Сонхва располагал лишь парой кастетов. Агентство имело с Сонхва свои счёты, но он не собирался сдаваться так просто. Поэтому он бил. Бил, бил и бил. Ещё, ещё и ещё. Он видел красное, все его руки были покрыты красным, и, в конце концов, тело под ним перестало бить в ответ. Боль от раны, нанесённой противником, была невыносима, но Сонхва не мог остановиться. Ему нужно было довести дело до конца, убедиться в своей победе. Иначе - смерть. Прошло ещё несколько минут, прежде чем он перестал осыпать тело поверженного соперника ударами. Всё пространство вокруг было залито кровью, а в голове Сонхва не было ни одной целой мысли. Пустота. Он больше не мог двигаться. Сонхва в настоящем ощущал дрожь. Его трясло, и с каждым шагом это чувство только усиливалось. Почти не чувствуя ног, он подошёл к стене. Кастеты были здесь - безупречные на первый вид, но несущие на себе груз его ошибок. Он окинул взглядом другие орудия. Взгляд скользнул по косе, напоминающей Сонхва о его первом настоящем заказе - убрать женщину, планирующую совершить массовое убийство. Затем он увидел револьвер - его пятый заказ, едва не ставший смертельным для самого наёмника. Он должен был убить члена правительства другого государства, не раз угрожавшего целому ряду корейских политиков. Вся миссия была абсурдной: единственным способом выполнить заказ оказалось сыграть с жертвой в русскую рулетку. Сыграть и выиграть. Наконец, его взгляд опустился на кинжал, тот самый, что видел Сан, и тогда Сонхва вспомнил. Это был его десятый заказ. Работы в последнее время было не так много, так что он воспользовался свободным временем, чтобы навестить родителей в доме престарелых. Ему нельзя было встретиться с ними, но он наблюдал издалека. Ему пришлось ждать не один час, прежде чем появилась возможность хоть на секунду увидеть их через окно, но...даже этот момент был прерван очередным звонком, оповещающим о новом заказе. Верно. Он не хотел этой работы, но у него не было выбора. На кону стояла не только его жизнь, но и жизни его родителей. Он не общался с ними уже почти семь лет, но даже так, этого было достаточно, чтобы держать его под контролем. Задача была простой. Целью был какой-то непримечательный мужчина среднего возраста, неожиданно оказавшийся связанным с чёрным рынком, а если точнее, торговлей людьми. Правительство хотело избавиться от него, потому что он был “угрозой нации”. Сонхва только усмехался презрительно. Кто похитил его, когда ему было всего пятнадцать? Правительство. Кто под угрозой смерти заставил его выполнять всю эту грязную работу? Правительство. Правительство продало его, а теперь он должен был убрать кого-то, кто всего лишь выбрал не ту организацию. Быть может правительство больше не считало Сонхва за человека. Он был инструментом в их руках, машиной для убийств. Ему всего лишь нужно было последовать за жертвой в темный переулок и дважды ударить ножом. К тому времени Сонхва уже научился справляться с ужасным чувством, которое появлялось каждый раз, когда он убивал человека: он притворялся, что не был собой. Он был роботом, убивающим плохих парней и выполняющим приказы, чтобы защитить настоящего Сонхва. Но в этот раз не всё прошло гладко. Проблема была в свидетеле. Кто-то ещё видел убийство. Такого раньше никогда не случалось. За ним всегда наблюдали - неподалеку находился другой наёмник, в качестве прикрытия или подмоги (жертва могла оказаться не безоружна - но не в этот раз), но даже вдвоём они не смогли сразу поймать случайного свидетеля - тот скрылся слишком быстро. На самом деле Сонхва ничего не заметил. Только другой наёмник видел того парня, так что именно он и направился за ним, чтобы устранить. Сонхва был благодарен судьбе за это; ему ещё никогда не приходилось убивать кого-то настолько невинного. Когда-то этот день настанет, он знал это, но он был рад, что это случится не сегодня. Его коллега, насколько Сонхва было известно, может затратить месяцы на выслеживание случайного свидетеля, но сам Сонхва уже не будет в этом участвовать. И не то чтобы ему хотелось. Он вспомнил все десять заказов в мельчайших подробностях, но кроме того...воспоминания о его мирной жизни тоже вернулись. Работа, мягко говоря, оказывала сильное воздействие на его психику. Сонхва вырос в любящей семье, с родителями, научившими его простой истине - насилие не выход. Но сейчас его жизнь напрямую зависела от смерти других. Каждый свой день он проживал, отчаянно пытаясь забыть, избавиться от ненависти к самому себе. Всё вокруг было двух цветов: счастливые люди, смеющиеся и улыбающиеся друг другу на улицах, были на белой стороне, а он, Сонхва, был на чёрной - в самом тёмном её углу. Единственной вещью, заставляющей его двигаться вперёд, была безопасность его родителей. Но каждый день он раз за разом возвращался к одному и тому же вопросу: были ли жизни тех десяти людей менее важны, чем те три, которые он так старательно защищал? Сонхва из настоящего опустился коленями на холодный бетон. Из его крепко зажмуренных глаз текли слёзы. Он проклинал себя, подавляя поднимающийся внутри себя крик, но дрожь, сотрясающую его тело, он сдержать не мог. Он открыл глаза и посмотрел на свои руки. Те самые руки, что бесстрастно вонзили кинжал в тело мужчины, те самые, что перерезали женское горло за долю секунды...но эти же самые руки касались лица Хонджуна. Но как мог Хонджун вписываться во всё это? Сонхва напряженно перебирал воспоминания, отчаянно нуждаясь в ответах. Было абсолютно ясно, что агентство не позволило бы ему завести отношения. Как случилось, что они были вместе? Как Сонхва удавалось держать Хонджуна в секрете от всего мира? Или...он? Нет. Такого просто не могло быть. Так оно и было. Хонджун был его последним заказом. Сонхва неожиданно замер, осознание поразило его настолько, что тело просто окаменело, а воспоминания о начале их отношений с Хонджуном вихрем ворвались в его сознание. Он получил заказ на убийство Хонджуна. Причиной было простое “он слишком много знает”. Одно только это описание давало понять, что этот человек станет первой невинной жертвой Сонхва. Но он думал о родителях. Бездушная машина, автоматически выполняющая то, что от неё требуют. У него был месяц на устранение цели, и он как и всегда планировал покончить с этим в первый же день - тихо убрать мужчину, когда тот будет возвращаться с работы домой. Сонхва наблюдал за ним весь день. Это было необходимостью - на случай если цель изменит своему расписанию и уйдет с работы пораньше, нарушив план. Сонхва выжидал, сидя в кафе, окна которого выходили прямо на витрины цветочного магазина, в котором работала цель. Парень, что “знал слишком много” оказался энергичным и трудолюбивым, и Сонхва не мог перестать гадать, кому он перешёл дорогу, чтобы так серьёзно вляпаться. Парень работал с раннего утра до самого вечера. То, что заставило Сонхва почувствовать что-то, случилось в обед. Хонджун не пошёл в продуктовый на углу или кафе неподалёку, как этого ожидал Сонхва. Вместо этого парень направился в парк. Сонхва последовал за ним, чтобы спрятавшись за деревьями, наблюдать, как Хонджун садится прямо на траву и достаёт свой ланч. Он просто сидел там, непринуждённо разглядывая траву, кроны деревьев или насекомых, норовивших украсть у него кусочек еды. В какой-то момент он поднес к лицу ладонь, присматриваясь к забравшемуся на неё муравью, но вместо того, чтобы согнать его, как сделал бы любой другой человек, Хонджун просто осторожно переместил его обратно на траву, чуть в стороне от себя. Сонхва с удивлением наблюдал за этим человеком. Было очевидно, что парень любил природу и всё, что она создавала. Пока Хонджун неспешно жевал свой домашний сэндвич, Сонхва пытался понять, что же такое было в растениях, раз этот человек так сильно любил их? В юности Сонхва тоже играл в парках, любил прогулки по лесу, но сейчас природа была для него лишь очередным напоминанием о смерти. Времена года сменяли друг друга, деревья и цветы росли, и всё это только для того, чтобы с приходом осенних холодов умереть. Это напоминало Сонхва о моментах, когда он хладнокровно лишал жизни тех, кто лишь начинал расцветать, и не важно, насколько ядовитыми были эти цветы. Но Хонджун не был ядовитым. И прежде чем убить его, Сонхва нужно было узнать кое-что. Тем вечером, когда Хонджун вернулся к работе, Сонхва уверенно переступил порог цветочного магазина. Ему необходимо было узнать об этом человеке, найти какие-то пороки, внутренние несовершенства. Что-то, что позволит Сонхва чувствовать себя чуть менее виноватым в его смерти. Что-то незаметное на первый взгляд, вроде ядовитых шипов, скрытых за прекрасным цветком. Он вошел в магазин, и Хонджун тут же поприветствовал его, не отвлекаясь от перекладывания цветочных ваз с одного места на другое. Сонхва притворился, что осматривается, и отметил, каким на самом деле это место было приятным. - Я могу помочь? – закончив, Хонджун наконец подошёл к нему. Сонхва посмотрел на человека перед собой, понимая, насколько хорошо он вписывается в атмосферу этого места. Аккуратно уложенные волосы, яркая одежда, широко раскрытые глаза. Хонджун сам по себе казался таким легким и ярким, словно был одним из этих бесчисленных цветов вокруг. - Эм...мне нужны цветы, – тупо ответил Сонхва, на самом деле не имея ни малейшего понятия о том, как он собирается выведать у Хонджуна хоть что-то. - Неужели? Ну, тогда Вам повезло, у нас здесь есть парочка, – не скрывая сарказма ответил Хонджун. Сонхва почти усмехнулся. Почти. - По какому поводу? – снова обратился к нему Хонджун. Сонхва задумался на секунду, пытаясь придумать событие, для которого ему могли бы понадобиться цветы, но он не мог думать ни о чем, кроме одного: - ...Похороны. – Неловко сказал он, ожидая увидеть признаки дискомфорта на лице напротив. Сонхва казалось, что идея приносить цветы на похороны была жалкой. Зачем класть что-то настолько яркое и живое рядом с мёртвыми? Что за оксюморон. Но вместо этого Хонджун просто смотрел на него с пониманием. Сонхва с удивлением смотрел на него в ответ, не отводя взгляд. В большинстве случаев эмоции, которые выражали слова или лицо человека, не находили отражения в глазах, не были искренними, но с этим парнем было не так. Он был абсолютно другим. - Чаще всего берут лилии. Некоторые считают, что их чисто белый цвет означает невинность, – Хонджун указал на цветы. Сонхва нахмурился, услышав это. Смерть не имела ничего общего с невинностью. Особенно та смерть, которая ждет Хонджуна. - Хм...не уверен, что мне подходит, – ответил Сонхва. - Тогда, какие цветы любил этот человек? Или какой цвет ему нравился? – продолжил предлагать Хонджун. - А какие цветы любите Вы? Ответ получился неожиданным, и Сонхва хотелось ударить себя по лицу. Эти слова были необдуманными, неуместными, к тому, же, он не мог не видеть горькой иронии во всей этой ситуации. Он должен был выбирать цветы для мёртвого, а не для Хонджуна, который сейчас был более чем живой. - Я думаю...нарциссы? – Хонджун задумался ненадолго, а потом продолжил, не дожидаясь ответа, - Они расцветают весной…после холодной и тоскливой зимы, они – первое, что наполняет мир цветом и счастьем. Даже в промёрзшей земле, после стольких испытаний, они способны прорасти и распуститься, превратившись во что-то настолько красивое. С людьми сложнее, но во многом мы похожи на эти цветы: преодолевая трудности мы всё же находим способ расцвести, стать чем-то прекрасным, пусть даже на одно, но абсолютно прекрасное мгновение в жизни, - пояснил он, склонив голову. В этот самый момент что-то внутри Сонхва начало меняться. Как мог он убить кого-то, кто видел красоту в настолько простых вещах? Как мог он отнять жизнь у человека, который боролся за то, чтобы наполнить эту жизнь яркими красками? Одна лишь мысль об этом вызывала у Сонхва тошноту. Но не сделать этого он не мог. Тогда его родители умрут, он сам, без сомнений, умрет тоже. И даже после всего этого правительство просто пошлёт другого наёмника, чтобы выполнить заказ. Сонхва купил нарциссы, прежде чем уйти. В тот день он больше не следил за Хонджуном, решив вместо этого направиться домой. Он провел весь вечер разглядывая цветы, восхищаясь их красотой и думая о том, как этому парню удалось так сильно впечатлить его. Мог ли какой-то другой невинный человек так сильно повлиять на Сонхва? Может быть. Однако сейчас этим человеком был именно Хонджун. На следующий день Сонхва вернулся в цветочный магазин. Он всё ещё не мог решиться, ему нужно было больше. Нужно было узнать Хонджуна получше. Да, именно это и было причиной тому, что он вновь появился в магазине и прямолинейно пригласил парня поужинать вместе. Он оправдывал самого себя тем, что наёмные убийцы часто используют обольщение как способ подобраться к жертве. К его большому удивлению, Хонджун согласился. Они отправились в то самое кафе через дорогу, откуда Сонхва днём ранее вёл своё наблюдение. Сонхва ел десерт, Хонджун пил кофе, и их разговор был легким и непринуждённым. Когда Хонджун вдруг засмеялся на чем-то, показавшимся ему ужасно весёлым, Сонхва поймал себя на том, что завороженно пялится, не в силах отвести взгляд. Когда сам он в последний раз смеялся так сильно? За все семь лет, что он провел под контролем правительства, это случалось, быть может, всего лишь раз, в компании других рекрутов агентства, и то только потому, что он был безумно, безумно пьян. Сонхва вдруг осознал, что большинство из тех людей скорее всего уже мертвы. Он подумал о том, что может убить Хонджуна прямо сейчас, в этом самом кафе, у всех на виду. Он может вонзить вилку, предназначенную для его торта, парню в горло. Он может отравить его кофе. Он может заложить бомбу и уйти до того, как раздастся взрыв. Или, он может проводить его до дома, и тогда будет совсем просто убить его там. Вариантов было предостаточно. Но...если он сделает это, Хонджун больше никогда не засмеётся. Этот смех, сейчас, будет его последним. Эта улыбка будет последней. Сонхва не мог допустить этого. Как только они удобно устроились, лицо Хонджуна вдруг снова стало серьезным. - Я хотел спросить...как всё прошло вчера? – Сонхва нахмурился, не понимая поначалу, о чём идет речь. Но как только его взгляд встретился с взволнованными глазами парня напротив, он вспомнил о нарциссах. - Оу...всё...хорошо. Спасибо за помощь, – ответил Сонхва. Это было правдой - цветы помогли ему, но совсем не в том смысле, о котором думал Хонджун. На протяжении нескольких следующих недель они встречались довольно часто. Сонхва, казалось, влюбился без памяти, и эти чувства, похоже, были взаимны. Заставить Хонджуна улыбаться, услышать его смех - стало новой целью Сонхва, в которой он заметно преуспевал. Почти каждый день был таким: встретиться, заставить Хонджуна смеяться и так раз за разом, словно на повторе. Сонхва никогда в жизни ещё не был так счастлив просыпаться утром, и все это благодаря его маленькой влюблённости. Но в то же время тысячи плохих мыслей пожирали его заживо. Прежде всего он думал о том, что всё это не может продолжаться. Их небольшое счастье так или иначе подойдет к концу. - У меня такое чувство, будто я ничего о тебе не знаю, – сказал как-то Хонджун, когда они были в его доме, больше похожем на сад. И это, честно говоря, было еще одной причиной. Они немного выпили, так что Хонджун был слегка пьян. - Может тебе это покажется глупым, но я вижу грусть в твоих глазах...и я хочу знать - почему? Я хочу узнать о тебе как можно больше, Хва. – Сказал он тогда. Хорошо, возможно он был не “слегка” пьян. Но Сонхва воспринял эти слова всерьёз, как и всегда, зная, что они были искренними. - То же я могу сказать и о тебе, – после небольшой паузы ответил Сонхва, но Хонджун не понял его. - Я так много хочу узнать, и ты говоришь мне столько разных вещей, но всё это - не то, – продолжил он, пытаясь подобрать правильные слова. - Я хотел сблизиться с тобой, чтобы найти что-то плохое. Причину, которая позволила бы не любить тебя...Но её нет. В тебе нет ничего плохого, – Сонхва казалось, что он запутался в собственных словах. Может и сам он был пьян. - П-почему ты хотел найти что-то плохое? – всё ещё не понимал Хонджун. - Кроме того, ты ещё узнаешь, что обо мне можно сказать много плохих вещей. Например, я закидываю свои грязные носки за диван, чтобы не стирать их, – пояснил он, и Сонхва рассмеялся, искренне и печально. - Ещё я ужасно готовлю. Серьёзно, когда я готовил в последний раз, то мой друг получил отравление. Настолько я плох, – признался парень. - Всё потому, что я плохо прожарил мясо… - Как...ужасно, – всё, что мог ответить Сонхва. - Хва, что не так? – продолжал допытываться Хонджун. - Ничего, – быстро ответил тот. - Это не может быть “ничего”, – серьёзность вновь вернулась в голос Хонджуна. И это было, пожалуй, ещё одной вещью, которая так нравилась Сонхва: Хонджун так открыто выражал свои эмоции, что не приходилось пытаться читать между строк. - Ты нравишься мне, Хва. Ты действительно сильно нравишься мне. Может это кажется поспешным, учитывая что мы знаем друг друга всего лишь - сколько? Около месяца? И я хочу, чтобы это продолжилось. Но...если ты тоже хочешь этого, то должен рассказать мне правду. Сонхва шокировано смотрел на Хонджуна в ответ. Неужели каждый раз, когда Сонхва врал или избегал правды, Хонджун знал? И...Хонджун хотел продолжить их отношения. Эти слова лишили Сонхва дара речи, ему буквально нечего было ответить на это. - Я...не хочу давить на тебя. Ты не должен рассказывать мне всё прямо сейчас. Но...со временем? – волнение было написано на его лице. Хонджун боялся, что его слова звучали принуждающе. - Джун. – Сказал Сонхва тихо и уверенно, но не поднимая глаз. - Что если...когда я расскажу тебе правду, ты осознаешь, насколько ужасный я на самом деле человек? – слова царапали горло, и он чувствовал, как влага скапливается в уголках глаз. Он должен был убить этого человека. Но знал, что не сможет. Как и не мог заставить себя сказать об этом. - Хва...Не думаю, что всё так плохо, – попытался успокоить его Хонджун, мягко кладя руку на его плечо. - Нет, Джун, это...это, блять, просто ужасно. Я не заслуживаю этого. Не заслуживаю тебя. То, что я сделал...это так...мерзко. Так неправильно. Но я просто эгоист. Я влюбился в тебя, я хочу быть с тобой, я хочу слышать твой смех, я хочу, чтобы ты был счастлив, – Сонхва оттолкнул чужую ладонь, чувствуя, как глаза наполнились слезами. Его голос дрожал, становясь то тише, то громче. - Но всё это невозможно...потому что я злой человек. И тебе стоит оставить меня, – слёзы всё же покатились по щекам, тяжелыми каплями падая на одежду. Потому что вне зависимости от того, что я чувствую или сделаю, ты всё равно умрешь, хотел прокричать Сонхва. - Сонхва, послушай. – Голос Хонджуна прервал поток мыслей, разрывающих его на кусочки, - Что бы там ни было, я не брошу тебя. Не важно, каким ужасным ты считаешь себя, я знаю, что ты не такой. Плевать, что ты сделал когда-то. Тот ты, которого я знаю, заботливый, внимательный и любящий. Что бы там ни было, ты сожалеешь об этом. Так почему же я должен оставить тебя?! – он обхватил лицо Сонхва руками, заставляя того посмотреть на себя. Хонджун злился, но по-хорошему, тем типом злости, которая появляется, когда дорогой тебе человек говорит о себе что-то плохое. Сонхва отчаянно хотел дать Хонджуну понять, что всё это не было простой ошибкой прошлого. Сонхва ощущал на себе этот груз каждый день, чувствовал это в себе. Отвратительный. Мерзкий. Гадкий. - Джун- ты не-...я не могу… – Сонхва чувствовал, как что-то ломалось внутри него. Как то, что он собирался сказать Хонджуну, разрушало его всего, крошило рёбра и терзало душу. Он тренировался годами, чтобы уметь подавлять свои чувства, скрывая их глубоко внутри. Но этот парень с лёгкостью вытаскивал их из самого тёмного угла души Сонхва. И Сонхва не мог позволить умереть тому, кто позволил ему чувствовать себя живым. Когда он наконец заговорил, слёзы всё ещё текли по его лицу, а пальцы стискивали чужую ладонь так, будто вся жизнь Сонхва зависела от этого. Так и было, в самом-то деле. - Ты..тебе нужно довериться мне. Джун, я...я не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось. Я не могу. Хонджун кивнул, безрезультатно пытаясь стереть мокрые следы с лица Сонхва. Сонхва ничего не видел из-за слёз, но если бы он мог, то заметил бы, что Хонджун плачет тоже. - Ты возненавидишь меня. Ты будешь презирать меня, когда я расскажу тебе, но- даже так, я сделаю всё, чтобы убедиться, что с тобой ничего не случится. Обещаю. – Хонджун растерянно смотрел на него, не понимая, к чему ведёт весь этот разговор. - Сонхва, ты пугаешь меня, – голос Хонджуна слегка дрожал, когда он говорил это. Но он не отодвинулся и не отнял рук, за которые так отчаянно цеплялся Сонхва. - Скажи мне...Пожалуйста, скажи, – почти умолял он. - Это может казаться не важным, но, пожалуйста...поверь мне, – Сонхва не смотрел ему в глаза. - Может быть...ты знаешь что-то...из-за чего тебе может грозить опасность? – вопрос Сонхва был встречен молчанием, но парень чувствовал, как Хонджун напрягся. Стало ясно, что он сразу понял, о чём речь. - Т-ты...знаешь? - Я знаю, что тебе известно что-то, но что именно - нет. Но...не только я, другие, влиятельные люди знают, – Сонхва наконец удалось совладать с собственным голосом. Если он хотел признаться во всем, то он должен быть сильным. Он делает это не только для себя, но и для Хонджуна. Сонхва поднимает голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Хонджун выглядел несчастным. - Эти люди, Джун. Им не нравится то, что ты что-то знаешь. Они не оставят всё как есть. Ты...понимаешь? – он внимательно вглядывался в чужие глаза, пытаясь отыскать хоть что-то. Сонхва хотел сказать, что он не позволит ничему плохому случиться, что он отдаст свою жизнь, только чтобы защитить его. Он хотел стереть хмурое выражение с этого прекрасного лица. Словно в замедленной съёмке, Хонджун кивнул. Какой бы информацией он ни обладал, она была очень опасна, и он знал, как в мире богатых и влиятельных людей решались вопросы с такими, как он. - Но...как ты связан с этим? – едва слышно спросил Хонджун. Сонхва медлил, не желая подтверждать догадки, наверняка зародившиеся в чужой голове. - Меня наняли, чтобы устранить тебя, – медленно и чётко произнес он. Вместо того, чтобы закричать или разозлиться, а может даже ударить Сонхва - что было бы понятной естественной реакцией - Хонджун просто замер, задумавшись. Сонхва отчаянно желал знать, что сейчас происходило в его голове, но в то же время он просто ждал, с готовностью давая Хонджуну столько времени, сколько потребуется. Наконец, тот заговорил. Он выглядел спокойным и собранным, очевидно обуздав смятение и страх. Он выглядел так, словно доверял Сонхва. Остаток ночи был похож на эмоциональные качели. Они оба рыдали, оба молили друг друга о чём-то, оба раскрыли о себе всю правду. То, как Хонджун случайно узнал то, что могло закончить карьеру сразу нескольких особо влиятельных людей. То, как Сонхва оказался тем, кто он есть. И, что более важно, то, что они будут делать дальше. Тот Сонхва, что сейчас сидел на холодном полу в сыром подвале дома на острове, чувствовал себя таким же опустошённым, каким, должно быть, ощущал себя Хонджун в тот их разговор многие месяцы назад. Теперь он помнил всё. После признания Сонхва, они пустились в бега. Их жизнь с того момента стала намного насыщенней, чем Сонхва мог представить до этого. Всё, что они вспомнили до этого - еду на костре, сон в палатках в лесу, время, проведенное вместе - всё это произошло, пока они были в бегах. Но было кое-что, волновавшее Сонхва больше всего. Почему Хонджун остался с ним? Было ли это для того, чтобы остаться в живых? Боялся ли он, что Сонхва может в любой момент изменить своё решение не убивать его, если он не ответит взаимностью? Сонхва понял бы, если бы Хонджун не захотел продолжать эти отношения, но знал ли об этом сам Хонджун? Сонхва не знал ответов на эти вопросы. Лишь одна мысль сейчас крутилась у него в голове: я заставил его думать, что он должен продолжить встречаться со мной, если хочет жить. Он не любит меня, он просто боится, даже если сейчас он не помнит этого. Сонхва поднялся, собираясь с силами. Как мог он вернуться к Хонджуну, вспомнив такое? Как мог он смотреть в глаза любимому человеку, и ждать, что он вспомнит всё и осознает, что никогда не любил? В столовую он больше не вернулся.