Остров

Проходит ещё несколько дней. Они продолжают поиски в библиотеке, пытаются взобраться на дерево и просто, как и всегда, проводят время в компании друг друга. Для некоторых из них найти выход с острова было единственной и первостепенной задачей, в то время как были и те, кто едва мог заставить себя сосредоточиться на этом и отвлечься от того, что принесли им вернувшиеся воспоминания. Уён, например, предпочитал отдаться решению загадки острова и не думать о своей реальной жизни. Сонхва тоже больше нравилось контролировать работу других и быть полезным, чем то и дело возвращаться мысленно к тому времени, когда он приносил только вред. Сан просто был рад хорошо проводить время с остальными — роскошь, недоступная ему в прошлой жизни. Юнхо, в свою очередь, был настроен очень решительно. Он знал, что он не самый умный здесь, но он был хорош в мотивировании других и во всём, что касалось физического труда. Каждую ночь, засыпая среди фотографий своей семьи, он надеялся, что скоро вновь сможет увидеть их. Чонхо тоже был бы рад вернуться к своей прежней жизни — у него было столько планов, столько неисполненных желаний, что даже зная наверняка о всех тяжестях его реальной жизни, он всё ещё хотел вернуться. Такой была их ежедневная рутина. Завтракать вместе, проводить день в тщетных поисках ответов, отдыхать вечером. Снова, и снова, и снова. Следующее событие, достойное внимания, произошло в один из вечеров, когда они привычно собрались вместе в игровой комнате, не перестающей удивлять их количеством сокрытых в ней развлечений. Если честно, игр, хранящихся здесь, могло хватить на века. Пока все обсуждали, во что они сыграют сегодня, Юнхо наугад выбрал диск с компьютерной игрой. С виду это была чертовски старая игра-головоломка, в которую можно было играть как одному, так и с друзьями. В основном парни отдавали предпочтение компьютерным играм поновее, аркадам или настолкам, так что эта игра должна была внести немного разнообразия. Слишком большое разрешение экрана делало картинку пиксельной, но от этого игра не становилась менее увлекательной — загадки были интересными, а комментарии главного героя довольно смешными. Игра не была чем-то примечательным, и они опробовали ещё несколько других этим вечером, но именно она произвела огромное впечатление на одного из ребят. Этой ночью Минги не мог заснуть, хаотично носящиеся в голове мысли и обрывки сегодняшнего вечера не давали ему покоя. Через несколько часов неудачных попыток заснуть, он отбросил одеяло в сторону и шумно спустился на первый этаж. Удивительно, как его ночные передвижения никого не разбудили. Эта игра не давала ему покоя. Он всё думал о дальнейшем сюжете, о том, как бы он решил головоломки на следующих уровнях. Это было странно, потому как он не был так заинтересован ни в одной из других игр, и эта конкретная игра сама по себе не была лучше других ни в чём. Однако он не мог выбросить её из головы. Так что продолжил играть в неё один. Минги понимал, что игра, возможно, напоминала ему что-то из прошлого, но он не хотел возлагать на это большие надежды. Он просидел за игрой всю ночь. Увлечённый, он не отвлекался даже чтобы включить свет, потому что огромный экран всё равно освещал большую часть комнаты. Его глаза едва ли скажут ему за это спасибо, но парня это не волновало. Его волновала только история, враги, требующие решения загадки и неразгаданные тайны. У каждого персонажа была своя история и свой набор головоломок, справившись с которыми, можно было дойти до финала игры и сразиться с главным боссом. Пальцы Минги двигались по клавиатуре почти инстинктивно, как если бы он играл сотни раз до этого. Он был слишком увлечён игрой, чтобы осознать, что в действительности он играл в эту игру всего лишь один раз. Наконец, с раскрытием историй всех персонажей, он добрался до финала. Последняя загадка была запертой комнатой; на двери был кодовый замок, и нужно было ввести пароль, чтобы его открыть. Все подсказки были типичными для такого рода игр: зашифрованные надписи, примеры, требующие решения, различные картинки. Пришлось вложить в это всё, на что способен был его человеческий мозг в 7 утра. Он почти усмехнулся, когда наконец узнал ответ, который был и простым и совершенно неясным одновременно. Минги ввёл пароль — 8М1 — и дверь открылась. Наконец, герои победили всех монстров, отыскали выход и смогли вернуться к своим пиксельно-радужным жизням. Смотря на медленно плывущие по экрану титры, Минги почему-то не чувствовал удовлетворения. Честно говоря, он действительно на что-то надеялся. На подсказку. Воспоминание, может. Но ничего такого. Игра закончилась, но он не ощущал законченности. Как будто ничего не произошло. Он потратил часы на борьбу с монстрами, решение головоломок и чтение историй персонажей только для того, чтобы закончить игру простым открытием двери? Что за скучный конец. И всё же, что-то продолжало тревожить его. Дело было не в неудовлетворении концовкой игры, а в чувстве, будто он упустил что-то важное. Но это было невозможно — он же был сосредоточен всё время, верно? Злясь на себя за то, что не спал из-за этого всю ночь, он отодвинулся от экрана и решил, что останется спать здесь, прямо на диване. - Этим утром они в панике обыскали весь дом, когда Минги не появился к завтраку. Хонджун кричал, а Юнхо едва ли не подпрыгивал от радости и облегчения, когда они обнаружили его живым и здоровым в игровой комнате. В остальном это был типичный день: Юнхо, Ёсан, Сан и Минги отправились в лес, а остальные — в библиотеку. Они пытались взобраться на дерево снова, и снова, и снова. Они перепробовали всё — взбираться друг другу на плечи, использовать подобие шеста в качестве опоры для прыжка (но в результате только получили синяки), они даже пытались использовать найденные ранее инструменты, чтобы проделать новые выемки в стволе дерева. Однако острые лезвия не оставляли на коре и следа — дерево, похоже, было непробиваемым. Наконец они решили сделать перерыв. Минги казался самым уставшим — он признался остальным, что не спал всю ночь, поэтому он с готовностью лёг на траву и закрыл глаза. — Я просто дам глазам минутку отдохнуть, — сонно проговорил он, вызывая у остальных смешки, потому как они знали, что если не поднимут его сами, то парень, вероятнее всего, проспит весь день. Сан, всё ещё полный энергии, сказал, что вернётся в особняк, потому что ему нужно в туалет. — Ты не можешь просто сходить в кусты? — предлагает Юнхо. — Эм…нет, не думаю, — признаётся Сан, отводя взгляд. Юнхо и Ёсан понимают всё в ту же секунду и без лишних вопросов отпускают его. Несмотря на желание засмеяться, они были рады. Не хотелось бы идти по лесу и случайно наступить в какие-нибудь…экскременты. Так Юнхо и Ёсан остались одни (Минги, конечно, по-прежнему был здесь, но он уже сопел во сне, так что, по-большому счёту, они были одни). Впервые за всё время. Было немного неловко, но Юнхо едва ли обращал на это внимание. Отчасти он надеялся, что Ёсан сам начнёт разговор, спросит что-нибудь…несмотря на то, что ответов у него не было. — Ёсан? — начал Юнхо. Ёсан, расслабленно прислонившийся к дереву, поднял голову. — Э-это же была твоя машина, что сбила меня…верно? — Ёсан медленно кивнул, встревоженные воспоминания заставили его нахмурится. — Я…помню только столкновение. Но не помню, типа, что я делал. Или о чём думал. Так что…я надеялся, что, может быть, ты можешь рассказать мне что-то, что помнишь ты? — сказал он, уже готовясь к тому, что останется без ответа или вообще будет отвергнут. Он не хотел слишком давить, но если честно, он не знал, что было «слишком» для Ёсана. Он правда, правда хотел вспомнить что-нибудь. Парень вздохнул, прикрывая глаза и отворачиваясь. И затем очень, очень тихо, он ответил. — Я ехал на концерт. — Его голос немного дрожал, даже будучи едва различимым, и Юнхо жадно внимал каждому слову. — И мы врезались в здание, — продолжил Ёсан. Юнхо ждал чего-то ещё, но парень молчал. Хм. Ёсан и правда не был болтливым парнем. Юнхо нужно было больше деталей. — Ладно. Может…может ты видел что-нибудь? На дороге или вроде того? — Юнхо попытался ещё раз, наблюдая за тем, как Ёсан сосредоточенно смотрит на землю между ними. Он пытался вспомнить. — Шёл сильный дождь. И…я видел тебя. Высокая фигура. Но всего секунду, — медленно говорит Ёсан. Юнхо не торопит его, давая время собраться с мыслями и вспомнить. — Я думаю, ты плакал. — Добавляет Ёсан, поднимая глаза. Юнхо обдумывает его слова, но они кажутся бессмыслицей. — Это не мог быть дождь или вроде того? — предположил Юнхо, но Ёсан отрицательно покачал головой. — Нет. Твоё лицо…это было похоже на слёзы, — он сам не был уверен, могло ли это как-то помочь. Он помнил лицо Юнхо, но тогда на нём не было привычной улыбки. Наоборот, оно было искажено рыданиями. Его рот был открыт, зубы стиснуты, а брови нахмурены. Ёсан видел его всего секунду, но такие эмоции трудно было спутать с чем-то другим. Ёсан мог бы сказать всё это, чтобы объяснить, что он имел в виду…но он не мог заставить себя сделать это. В любом случае, это не имело значения, потому что Юнхо понимающе кивнул, а потом его взгляд стал далёким, как если бы парень глубоко задумался и ушёл в себя. Он, скорее всего, пытался вспомнить свои ощущения в момент аварии — или причины этих эмоций. Какое-то время они сидели так, в комфортной тишине, ожидая, когда вернётся Сан. И вдруг, Минги вскочил, заставляя двух других парней подпрыгнуть от неожиданности. — Я должен попасть в библиотеку, — неожиданно говорит он, поднимаясь на ноги и направляясь в сторону особняка. Ничего не понимая, Юнхо и Ёсан переглянулись и последовали за ним. - Между тем, работа в библиотеке кипела. Книга за книгой, они прочли их почти все. Если честно, Сонхва ощущал головокружение от количества слов, на которые ему приходилось смотреть. Ещё никогда в жизни он не читал так много. Но когда его мысли неизбежно возвращались к тому, что он действительно делал в реальной жизни, то он был рад, что сейчас ему нужно было всего лишь читать. Неожиданно двери библиотеки распахнулись, с грохотом ударяясь о стену. Все, кто был внутри, подняли головы, чтобы узнать, что происходит, когда остальные во главе с Минги появились в дверном проёме. К этому моменту Сан тоже был с ними, но среди всех Минги был единственным, чьё лицо не выражало полного непонимания. — Минги, что случилось? — Юнхо осторожно касается его руки. Но ответа не следует. Минги игнорирует все вопросы, когда остальные встают со своих мест, чтобы понять, что происходит. Минги направляется к столам в центре комнаты — тем самым с кодовыми замками и сейфами внутри. Все собираются вокруг него, наблюдая, как парень наклоняется и внимательно изучает замок. Несколько секунд он задумчиво разглядывает кодовый механизм, а потом начинает на пробу крутить цифры. Нужно было ввести двенадцать символов — довольно много, чтобы не иметь возможности просто подобрать нужную последовательность, как можно было бы сделать с трех или четырехзначным кодом. С двенадцатью это было невозможно, учитывая что в коде могли быть задействованы как цифры, так и буквы. Но Минги, каким-то чудом, вводит код в виде повторяющейся комбинации «8М1». Как только он вводит последнюю единицу, механизм внутри замка щёлкает. Дверца открывается, заставляя Минги отшатнуться. Все остальные заинтригованно устремляют взгляды на открывшийся сейф. Изнутри исходит яркий свет, и те, кто стоит ближе всех, чувствуют исходящий от контейнера холод. Минги придвигается ближе, ощущая, как по коже пробегают мурашки. Внутри всё было белым, чистым. Холодильник. Какого чёрта тайник в столе оказался холодильником? Никто не знал. Внутри него, на полках стояли разнообразные банки и упаковки медицинских препаратов. И наконец, Минги вспомнил. - Никто, кроме него, не понимал, что происходит. Они не имели понятия, как Минги угадал код, или какое значение эти лекарства имели для него. Они не знали, почему он внезапно отскочил назад сразу же, как только прочел надпись на одной из них. Ребята пытались задавать вопросы, пытались узнать, что случилось, но Минги не отвечал ни одному из них. Он доставал упаковки с лекарствами одну за другой, пробегая глазами по этикеткам и отбрасывая их в сторону до тех пор, пока холодильник не опустел. Он выглядел шокированным. Довольно быстро стало ясно, что содержимое холодильника каким-то образом пробудило воспоминания Минги. И, судя по его реакции, они не были приятными. — Минги…прошу, расскажи нам, что ты вспомнил, — практически умоляет Юнхо, дёргая ни на что не реагирующего друга за руку. Но тот молчит. Он просто пялится на раскиданные вокруг него упаковки с препаратами. — Может нам лучше дать ему какое-то время… — говорит Хонджун, но в его словах нет уверенности. Он абсолютно точно не хочет оставлять Минги одного, но в то же время не хочет давить на него и заставлять рассказывать что-то прямо сейчас. Ничего плохого не случится с Минги, если они по прежнему будут находиться в одном помещении, верно? В конце концов все согласились. Они вернулись к книгам, но никто на самом деле больше не был в настроении читать. Кроме того, подбор кода к замку и был причиной того, почему они вообще начали всё это, верно? Был ли сейчас смысл продолжать? Никто не знал. — Юнхо. — Спустя какое-то время тишину библиотеки наконец прорезает голос Минги. Юнхо вздрагивает от неожиданности и поднимается с места, в считанные секунды оказываясь рядом с Минги. — Да? — Минги всё ещё сидит на полу, рассеянно глядя перед собой. Он медлит, прежде чем продолжить, так и не поднимая глаз: — Мы были знакомы. — Юнхо молчит, ожидая продолжения. — Мы были друзьями. Я… — Минги закрывает глаза, морщась, словно от боли. — Мы познакомились через твою сестру. Я встретил её, а потом встретил тебя, и мы стали друзьями… — продолжил он. Юнхо был рад этим крупицам информации, но в то же время это не на шутку пугало его — почему это так сильно потрясло Минги? Почему эти воспоминания причиняли ему боль? Юнхо задумался, и комната вновь погрузилась в напряженную тишину. Помнил ли он знакомство с Минги? Да…сейчас он помнил. Они действительно встречались раньше. Он помнил, как они болтали…нет, в основном они играли в онлайн-игры. Точно. Они были знакомы лично, но стали друзьями именно из-за общего интереса к многопользовательским компьютерным играм. Минги сказал, что узнал его через сестру…как это произошло? Юнхо не помнил. Как они встретились? Минги помогал его сестре с учёбой или что-то вроде этого? Нет, Минги не создавал впечатление человека, заинтересованного в учёбе. Сестра Юнхо была на пару лет младше Минги, как вообще они могли пересечься? Юнхо сломал голову, пытаясь найти ответ на этот вопрос. — Ты помнишь, как мы познакомились? — Минги наконец поднял взгляд, с надеждой смотря ему прямо в глаза. Юнхо покачал головой, и лицо Минги снова скривилось от внутренней боли. — Ч-что? Что произошло в тот день? В библиотеке всё ещё было тихо, и Юнхо был уверен, что остальные прислушивались к их разговору. Минги отвёл взгляд и покачал головой. — Ты…ты вспомнишь, рано или поздно, — отвечает он, давая понять, что разговор окончен. Юнхо чувствует раздражение — очевидно, Минги знает что-то ещё. Что-то о том, что случилось с Юнхо до аварии? Но даже будучи раздражённым, он не мог заставить Минги рассказать ему — парень итак выглядел раздавленным внезапными воспоминаниями. — Хэй, — на этот раз голос Минги был громче. Все подняли головы, делая вид, что до этого совсем не обращали внимания на то, что происходило прямо у них под носом. — Ты…в порядке? — спрашивает Уён, тут же бросая книгу и перемещаясь ближе. Другие тоже последовали его примеру, собираясь толпой вокруг Минги. — Нет. И…я думаю, мы все не в порядке, — отвечает Минги. Он был заметно напряжён, как если бы не был привычен к такому вниманию. Это действительно было так — ему не нравилось быть центром внимания. Все остальные смотрели на него, ничего не понимая. Минги сделал глубокий вдох. — Я думаю, мы все мертвы. Его слова повисли в воздухе. Кто-то выглядел удивлённым, кто-то просто задумчивым. Некоторые уже рассматривали эту идею…было ли это действительно возможно? — О ч-чём ты говоришь? — начинает Уён спустя несколько минут тяжёлого молчания. — Я жив. Я здесь. Мы все здесь. — Он обводит рукой всех парней. — Ты же вспомнил свою жизнь, так? Разве ты не помнишь, как умер? А потом, сразу после этого очнулся здесь? — многозначительно сказал Минги. Уёну не нравилось то, насколько Минги был прав. Он схватился за ткань футболки на груди, чувствуя, как бешено колотится его сердце. — Я думаю, он прав, — подал голос Ёсан, и все снова замолкают — шокированные тем фактом, что он вообще заговорил. Но то, о чём он говорил, было важнее, чем то, что он говорил в принципе. — Я и Юнхо попали в аварию. Чонхо упал с лестницы. Минги, кажется…ты тоже вспомнил? — он взглянул на Минги, и тот кивнул в подтверждение. — Но…нет! Я не помню смерть. Я вспомнил кое-что, да…но не смерть. И, кроме того, что насчет остальных? Сонхва и Хонджун вспомнили всё, но не смерть! — Уён беспомощно посмотрел на самых старших. Их лица были задумчивыми. — Да, верно… Мы не помним смерти. — Признал Хонджун. — Но…мы также не смогли узнать, что случилось прямо перед тем, как мы попали сюда. — Добавил он, и Сонхва согласно кивнул. — К тому же…мы постоянно находились в опасности. Смерть буквально преследовала нас каждый день… — тихо добавил Сонхва, и Уён повернулся к тому, кто был его последней надеждой. — С-сан? Ты же не помнишь ничего такого, да? — в голосе Уёна была мольба, но Сан молчал. — Не может быть. Ты — ты ничего не рассказывал. Ты… — Такое…действительно могло произойти, — признаётся Сан, окончательно лишая Уёна всякой надежды. — Но если исключить это, то…это по прежнему не имеет смысла, — вновь заговорил Сонхва, не позволяя Уёну сказать что-нибудь под напором эмоций. — Если верить твоим словам, то, что происходит сейчас — что-то вроде жизни после смерти? — спросил он Минги. — Я…не знаю, — Минги опустил голову. — Я не знаю, как вы представляете себе жизнь после смерти, но отправив на тот свет столько людей, я могу сказать одно, — Сонхва нахмурился, как это было всегда, когда он говорил о своём прошлом, — Это не она. Я…если жизнь после смерти и правда существует, то моя уж точно не может быть такой. Какое-то время все обдумывали его слова, пытаясь понять, что он имел в виду. Конечно, он подразумевал, что если бы жизнь после смерти действительно существовала, то он отправился бы в ад, или как бы это место не называлось. — Это…это если вы верите в ад и рай, или карму, во всё такое. Но…мы не знаем точно, что из себя представляет жизнь после смерти. Может быть не существует рая и ада, кармы, может не существует даже добра и зла…или всё это не влияет на жизнь «после», — говорил Чонхо. Все продолжали молчать. — Может быть, жизнь после смерти совсем не такая, как мы себе её представляли. В конце концов, никто не мог проверить, верно? Ни одна религия или система верований, даже те, кто не верит в жизнь после смерти…никто не может знать наверняка. Так что, даже если это не то, чего мы ожидали…как мы можем быть уверены, что это не жизнь «после»? — его голос звучал уверенно, несмотря на то, что все эти мысли вводили его в ужас. Сама идея о том, что они мертвы была странной, но…быть может, она имела смысл?  — По этой логике… — начал Хонджун, — по этой логике, это место — загробный мир? — спросил он, и Чонхо нахмурился, не зная, как ответить. — Если, по твоим словам, никто не знает, что на самом деле есть жизнь после смерти, то как можно утверждать, что это — она? Что, если это какая-то альтернативная реальность, или наши сознания были перемещены куда-то с помощью продвинутых технологий. Чёрт, может все мы просто игрушки в руках высших рас, наделённые сознанием только для того, чтобы сделать эту игру интереснее. Из того, что мы знаем, нельзя точно сказать, какая из этих абсурдных теорий может оказаться реальной, так? Если честно, к этому моменту никто уже просто не понимал ничего. — Но…все, кто вспомнил, что происходило до того, как они проснулись здесь…все помнят смерть, — настаивает Ёсан. Уён бросает на него взгляд. — Может не смерть. Возможную смерть. — Нет, я…чувствую себя живым. Я живой. — Уён хмурился и стискивал пальцы в кулак, едва сдерживая слёзы. Обрывки воспоминаний — кровь, пустота и ненависть к себе — заполняли его голову. Но, несмотря на всё это, он чувствовал себя более чем живым. Он чувствовал, как его ногти впиваются в ладони, и как сжимается сердце от одной лишь мысли о том, что он может быть мёртв. — Я не мёртв, — повторил он уверенно. — Но даже если мы не умерли… Я думаю, что мы точно не в том мире, в котором были раньше, — продолжил Минги. Остальные смотрели на него с любопытством, гадая, как он узнал это. — Это просто невозможно. В этом мире, я…не смог бы стоять, не смог бы есть с вами, передвигаться по острову и веселиться. Это…это было невозможно в реальном мире, — чуть тише добавил он. После этих слов все стали чувствовать себя ещё хуже, чем до этого, если, конечно, это было возможно. Минги не сказал ничего прямым текстом…но его осторожное описание и холодильник, полный медикаментов, говорили за себя. Он, должно быть, был чем-то серьёзно болен в реальной жизни. Чем-то, из-за чего он не мог ходить или делать что-то дольше, чем ограниченное количество времени. Чем-то, что делало его неопытным во многих вещах — вот почему Минги выглядел таким неловким или восторженным, делая даже абсолютно простые вещи. - Этим вечером не было никаких разговоров. Все были настолько заняты собственными мыслями, что даже не обращали особого внимания на ужин. Никто не знал, во что верить или где найти ответы на вопросы. И более того — если бы кто-то (или что-то) раскрыл им правду, смогли бы они понять её и принять? — Что ты думаешь обо всём…этом? — Хонджун вздохнул, садясь на кровать рядом с Сонхва. Тот едва ли сказал хоть слово после того, как они покинули библиотеку, глубоко затерявшись в своих мыслях. Сонхва вздохнул тоже, прежде чем придвинулся ближе и заключил Хонджуна в объятия. — Я…не знаю. Как ты и сказал, я сомневаюсь, что мы можем знать точный ответ. Но…думаешь, возможно выбраться…из этого места, чем бы оно ни было? — мозг Сонхва уже не мог справиться со всем этим. — Я…без понятия, — признался Хонджун. Если честно, он думал о стольких вещах разом, что ни одна мысль не была достаточно чёткой. Он растерянно вздохнул, опуская голову, чтобы помассировать виски, чувствуя подступающую головную боль. — Я просто…всё это чертовски странно, — в который раз за последние пять минут вздохнул он. — Мне нужно выкинуть этот балаган из головы, если я хочу хотя бы попытаться заснуть этой ночью. — Хмм… — Сонхва успокаивающе погладил его по спине. — Я могу помочь, — мягко предложил он, наклоняясь, чтобы оставить на чужой шее поцелуй. На секунду Хонджун замирает, напрягаясь от неожиданного проявления симпатии, но быстро расслабляется, отдаваясь ощущениям. Сонхва осыпает его шею поцелуями — то касаясь едва ощутимо, то мягко прикусывая. Хонджун чувствует, как по рукам пробегают мурашки, и судорожно выдыхает — на этот раз счастливо, а не устало, как все разы до этого. Хонджун наклоняет голову, плавясь под прикосновениями чужих губ. Он поворачивается, чтобы обвить свои руки вокруг Сонхва, стискивая меж пальцев пряди тёмных волос, когда чувствует, как Сонхва оставляет на его коже метки. Это немного больно, и следы наверняка будут видны и завтра, но…это было приятно. Хонджун чувствовал себя в безопасности. Он толкает руками чужую грудь, заставляя Сонхва упасть спиной на кровать. Он наклоняется тоже, нависая, чтобы всего лишь на секунду заглянуть в глаза. Желания и похоти, что он видел во взгляде Сонхва, с лихвой хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Хонджун опускается ещё ниже и целует, покусывая чужую нижнюю губу, и его руки вновь оказываются в волосах Сонхва, сжимают, а затем медленно скользят вниз, оглаживая изгибы знакомого тела. Такого горячего. Руки Сонхва, лежавшие до этого на бёдрах, постепенно перемещаются ниже, сжимая ягодицы, и Хонджун улыбается в поцелуй, отстраняясь на секунду, только чтобы сделать вдох и хихикнуть, почти тут же снова соединяя их губы. Ему не хочется останавливаться. Сонхва не хочется тоже. Всё, что происходит сейчас, кажется странным. Он чувствует, что не знает ничего. Но это было не так. Он точно знает одно: он любит Хонджуна. Он был уверен в этом, и никакие альтернативные миры или даже смерть не могли изменить этого. Он не мог думать ни о чём другом, отчаянно целуя Хонджуна и прижимая его к себе ещё ближе. Он любил Хонджуна. Он хотел быть с этим человеком и хотел сделать его счастливым, не важно — до смерти или после неё. И возможно…он хотел быть счастливым тоже. Хотел слышать, как Хонджун кричит его имя, стонет его, хотел, чтобы Хонджун хотел его в ответ, чтобы плавился и распадался на части под его прикосновениями. С этими мыслями Сонхва тянет бёдра Хонджуна на себя, и пусть они оба одеты, он всё равно чувствует, как что-то твёрдое трётся о его пах. Хонджун тихо охает, не разрывая поцелуй. Этот звук. Сонхва хотел, чтобы Хонджун издал этот звук ещё раз, громче. Не ослабляя хватки, он вновь тянет парня на себя, потираясь бёдрами друг о друга, получая в ответ желанные тихие всхлипы. Но этого было недостаточно. И прежде, чем Сонхва успевает возмутиться, Хонджун выпрямляется и начинает стягивать с себя одежду. Сонхва раздевается тоже. Потом их лица и тела снова оказываются прижаты друг к другу, на этот раз — кожа к коже. Сейчас Сонхва даже не нужно прикладывать силу — бёдра Хонджуна двигаются сами, и становится совершенно ясно, что они оба сильно возбуждены. Может их тела так реагировали на стресс, смешивая полученные эмоции с похотью. Хонджун разрывает поцелуй, соскальзывая вниз по телу Сонхва, легко добираясь до молнии на его джинсах. Джинсы легко стягиваются вниз, и Сонхва сглатывает вязкую слюну, когда видит лицо Хонджуна так близко к его возбуждённому члену. Хонджун выглядит совершенно бесстыдно, расслабленно проходясь рукой по всей длине, и облизывая свои мягкие губы. Это совершенно сводит Сонхва с ума, и он едва может удержать голову прямо, когда тёплый рот Хонджуна накрывает головку и начинает посасывать, заполняя комнату пошлыми звуками. Сонхва откидывает голову назад, тяжело дыша, изо всех сил стараясь не двигать бёдрами, чтобы дать Хонджуну возможность сделать всё самому. Да… Хонджун может вести сейчас, но после этого Сонхва позаботится о том, чтобы доставить ему удовольствие. Он думает о том, что он может сделать для Хонджуна, сделать c Хонджуном, как заставить его стонать и извиваться на этой самой кровати, и от одних этих мыслей его бросает в жар. Но нет. Не так быстро. Сонхва прикусывает губу, приподнимаясь на локтях, чтобы смотреть Хонджуну в глаза, в то время как он отсасывает. Это было пошло. Но это было всё, что он мог сделать, чтобы не позволить себе кончить прямо сейчас. — Подожди, — едва выговаривает он, и Хонджун в последний раз скользит губами по всей длине, прежде чем отстраниться. Он знал, как это действовало на Сонхва, и наслаждался этим. Ему нравилось доводить Сонхва до края, вынуждая сдаться. У них словно было соревнование — кто первым потеряет контроль? Они оба выигрывали множество раз до этого. Хонджун поднимается на ноги и обходит кровать, чтобы достать из прикроватной тумбочки — что это? Смазка? Сонхва смотрел на него шокировано. Серьёзно, в этом чертовом доме была смазка? Это…нет. Сейчас ему не хотелось думать об этом. Всё, о чём он должен был думать, это как заставить Хонджуна шептать его имя и просить о большем. Сонхва садится, забирает у Хонджуна смазку и вновь затягивает его на кровать, заставляя лечь на спину, и наконец избавляет его от остатков одежды. Когда член Хонджуна оказывается на свободе, Сонхва едва не поддаётся желанию полностью взять его в рот в ту же секунду. Но он одергивает себя. Нет. Сегодня он поступит по-другому. Он выдавливает немного смазки на свой мизинец и касается им колечка мышц, осторожно массируя. Хонджун вздрагивает, чувствуя холодное касание, но вскоре расслабляется снова, когда смазка согревается под действием температуры тела. Сонхва медленно вводит палец внутрь, наблюдая за тем, как Хонджун пытается контролировать дыхание, делая глубокие долгие вдохи. Сонхва чувствует, как сжимаются, а затем вновь расслабляются мышцы вокруг него, когда он двигает пальцем. Хонджун закусывает губу, прислушиваясь к ощущениям. Но…всё ещё молчит. Сонхва отстраняется, но только затем, чтобы заменить мизинец на указательный, который больше и длиннее, и тело Хонджуна с лёгкостью принимает его. Хонджун дышит тяжелее, начиная двигать бёдрами в такт движениям Сонхва. Второй палец оказывается внутри, и Хонджун задыхается от неожиданно резкого движения. Он приподнимает бёдра, и Сонхва разводит пальцы внутри него, растягивая. — Ах… — голос Хонджуна становится громче. — Хва- Пожалуйста… — хнычет он. Сонхва смотрит на него вопросительно. — Пожалуйста…что? — спрашивает он, усмехаясь. Как будто он не знает. — Просто… Трахни меня! — прямо и нетерпеливо отвечает Хонджун. — Пожалуйста…я хочу тебя, — полным отчаяния голосом добавляет он. Сонхва вынимает пальцы, заставляя Хонджуна поморщиться. Он выдавливает смазку на член, растирая её, и двигается ближе, приставляя головку ко входу. Сонхва медлит, засматриваясь на обнажённое и уязвимое тело, готовое принять его, а потом входит. На секунду его чувства обостряются настолько, что кажется, будто он в раю. Они занимались сексом бесчисленное количество раз, но сейчас, в этой ситуации, это похоже одновременно и на их первый и на их сотый раз. Сонхва останавливается, когда входит целиком, давая им обоим привыкнуть. Первым в себя приходит Хонджун, начиная двигать бёдрами, и тогда Сонхва присоединяется к нему, входя в ритм. То, что он ощущает — не передаваемо. Он чувствует всё — как сокращаются мышцы, как двигается горячее тело под ним. Хонджун чувствует тоже. Каждый миллиметр, каждое движение члена Сонхва внутри него. Он не думал больше ни о чём. Ему нравилось ощущать Сонхва внутри себя. Он хотел ещё. Ему нужно было больше. Он ощущал, как Сонхва ускоряет темп, и рефлекторно двигался навстречу, намеренно делая каждый толчок жёстче, сильнее. Он едва ли контролировал себя — как Сонхва и хотел. Но сейчас было всё равно. Хонджун подумает об этом в следующий раз, но не сейчас. — Хва… — восклицает он, ощущая головокружение и то, как ноги сводит судорогой, так что он больше не в силах двигать бёдрами. Сонхва замечает это и усиливает хватку на чужих бёдрах, толкаясь сильнее и глубже с каждым разом. Хонджун стонет, реагируя на каждое движение члена внутри, не в силах собрать звуки в слова. Он сминает пальцами простынь, отчаянно пытаясь ухватиться за что-то, когда мир вокруг начинает вращаться. Но Сонхва не собирался позволить ему этого, не хотел дать ему прийти в себя. Он хотел свести Хонджуна с ума, доставить ему удовольствие, которого он никогда не испытывал. Сонхва вдруг меняет положение, обвивая Хонджуна руками и поднимая его тело, чтобы тут же прижать к стене в изголовье кровати. В таком положении Хонджуну не за что было ухватиться, кроме самого Сонхва, так что он просто обернул руки вокруг чужой шеи. Руки Сонхва снова были на нём, на его бёдрах, буквально поднимая и опуская Хонджуна, словно он ничего не весил. — Ах… — Хонджун стонет особенно громко, теперь, когда чужая твёрдая плоть проникает в него под другим углом. Сонхва усмехается и толкается снова — резко и глубоко, чувствуя, как Хонджун выгибается и дрожит в его руках. Стоны, раздающиеся у самого уха, подводят его всё ближе к краю. — Хва- Ах… — Хонджун горячо выдыхает, опаляя ухо и шею Сонхва жаром, и сильнее стискивает пальцы, ногтями разрывая мягкую кожу спины. Но и только. Остальное тело Хонджуна полностью во власти Сонхва — прижато к стене, и ничего, кроме рук Сонхва, не держит его. Их тела так близко, что член Хонджуна касается их обоих при каждом толчке, и трение чувствительной головки о кожу живота заставляет Хонджуна кричать имя Сонхва. Сонхва дышит тяжело, и не собирается упускать возможность довести Хонджуна… — Кончи для меня, малыш, — говорит он своим глубоким голосом, прежде чем сомкнуть зубы на шее Хонджуна. И Хонджун подчиняется, лихорадочно хватая ртом воздух, чувствуя, как по всему телу расползается тепло, когда он кончает, пачкая животы их обоих. Всё его тело напрягается и замирает, сжимая в себе Сонхва, и этого оказывается достаточно, чтобы дать ему кончить тоже. Они достигают вершины вместе, и вместе же падают на землю, крепко держа друг друга в объятиях.