«Хорошая работа, Мари…»
Её снова передернуло. — Старшая из Уокер на тот момент была совсем «зеленой» Непризнанной, но уже успела определиться со своей стороной, — начал рассказ Ади. Мари посмотрела на него так, словно могла в любой момент заставить парня замолчать, но позволяла Шаарону поведать присутствующим об истории, что стала началом их крепкой дружбы. — У нас было совместное задание на Земле. Я не имел к нему никакого отношения, должен был только проследить, чтобы Мария не раскрыла простым смертным своей сущности. Конечно, задание было элементарным — Непризнанным всегда дают такие, — кинул дьявол, точно пытаясь задеть своими словами сидящих рядом сестер. Ни та, ни другая никак не отреагировали, и тогда Шаарон продолжил: — Мари должна была убедить одного мужика потратить всю зарплату в каком–то казино. Вроде, у того игорного дома была крайне сомнительная репутация: чтобы удержать клиентов, хозяевам приходилось ставить в залах шесты, на которых крутились симпатичные девицы. Мими вдруг ахнула с широко раскрытым ртом, словно догадывалась, что будет дальше: — Мари?.. — Да, — кивнула старшая Уокер; губ коснулась легкая, точно ностальгическая усмешка. — Не зря же я ходила в танцевальную школу при жизни? — хмыкнула брюнетка, обернувшись на дочь Мамона, а потом посмотрела на Ади, который вдруг вышел в центр грота. Он начал покачивать плечами, корпусом и бедрами, словно показывал, как танцевала Мари. Мими не сдержалась и громко захохотала, когда Шаарон провел рукой вниз по своему торсу и замер только на ремне черных джинс. Сэми лишь вздохнул, прикрыв глаза, а Вики подняла взгляд на сестру. — Между прочим, было горячо, — поддакнул Ади, поймав взгляд Мари, который говорил что–то из серии: «Хватит уже». — Особенно после задания. — Думаю, тебе пора заткнуться. Рыжеволосый хихикнул и, проходя мимо ступеней на своё место возле статуи, щелкнул пальцами в сторону старшей Уокер: — Ты же не обижаешься, стерва? — Совсем нет, мудак, — она прикрыла глаза в прощающем жесте и кивнула в сторону Ади. Тот снова хихикнул, а потом облокотился плечом на одну из статуй и обратился уже к Вики: — Так что? Ты придумала для неё какое–то желание? Или старшая Уокер выйдет сухой из воды? — Да, придумала, — не оборачиваясь в сторону Шаарона, кивнула Вики. В гроте снова стало совсем тихо, и было слышно только дыхание Сэми, вдруг ставшее таким неровным. Все замерли, когда Виктория с новой силой сжала ладони до ужаса спокойной Мари: — Расскажи мне обо всём. — О чём? — вскинула бровь брюнетка. Непризнанная думала, что её сестра притворяется, что Мари просто решила притвориться глупенькой — ведь как можно не понимать, о чем идет речь, когда становится известно о решении стать подобным демонам?! — но девушка действительно не знала, чего от неё хотела Вики. — Обо всём! — вскрикнула русоволосая; воздуха в легких вдруг стало не хватать, а все веселье, созданное рассказом Шаарона, испарилось, уступив место вернувшемуся — и только усилившемуся — напряжению. — О своем существовании, о заданиях, о друзьях… Мари вдруг освободила ладони из рук Вики, которая, по всей видимости, с трудом сдерживалась, чтобы снова не расплакаться. Лицо старшей Уокер из удивленного стало спокойным, даже серьезным. — Ладно, расскажу, — протянула Мари; Виктория подсела поближе, почувствовав, как на мгновение её сердце замерло от предвкушения, но будущая демонесса поднялась на ноги. — Но не сейчас. Вики, мы на задании, время которого подходит к концу, — девушка спустилась по ступенькам в сторону Сэми. От осознания, что теперь — её черед, губы сошлись в легкой улыбке. Уайтвуд, к удивлению Вики, ответил старшей Уокер улыбкой, которая казалась смущенной и уверенной одновременно, поднялся на ноги. Мари положила руки на шею Сэми и прежде, чем посмотреть в глаза ангела, обернулась в сторону сестры, что продолжала сидеть на ступенях: — Поговорим в саду Адама и Евы после учёбы. Думаю, что пары часов нам будет достаточно, — и, не услышав от сестры ни согласия, ни ответа, ноготками опустила голову Уайтвуда, бормоча себе под нос: — Так–так, и что тут у нас?..***
День подходил к концу. Свет, источаемый солнцем, казался нестерпимо ярким, злым, точно кусающимся. Такая жара способствовала пустоте улиц: площадка перед школой, коридоры, лавочки, крыша — всё словно вымерло. Многие ученики пережидали знойный вечер в своих комнатах, и только двое учеников — точнее, учениц — гуляли у статуи Равновесия, что успела стать самым посещаемым местом для обоих бессмертных. Сестры сидели на разных концах одной лавочки, словно ни одна из них не решалась приблизиться к другой. В тот момент Уокеры были не родными душами, выросшими вместе; они были совершенно чужими друг другу людьми, которые пытались познакомиться друг с другом. Только знакомство никак не ладилось. Первое время бессмертные молчали. Они не догадывались об этом, но и Мари, и Вики подбирали в голове нужные слова, однако, замолкали, едва раскрыв рот. Потому, что осознавали, что все фразы были каким–то не такими, точно какими–то пустыми. Мари раздраженно выдохнула, устав от молчания; в голове младшей Уокер вдруг проскочила мысль, что в следующий момент сестра просто уйдет. Тогда Виктория решительно выпалила: — Мари, что вообще происходит? В голосе Непризнанной смешались гнев, раздражение, обида. Она посмотрела на спокойное лицо девушки, направленное к статуе Равновесия, и не могла понять, почему Мари смотрела на каменное изваяние, а не на неё. Ведь сестры не виделись три года… «Неужели ей даже не хочется спросить, как у меня дела, как отец, скучали ли мы?..» Сестра продолжала смотреть на каменного полуангела–полудемона, словно он был интереснее. По началу Вики показалось, что Непризнанная попросту не услышала её вопроса — хотя Вики чуть ли не прокричала его, — но, в конце концов, Мари ответила: — Что конкретно тебя не устраивает, Виктория? — в голосе звучала всё та же сдержанность. На мгновение младшей Уокер даже стало завидно, что её сестра так хорошо контролировала свои эмоции, но через секунду мотнула головой и повернулась к брюнетке: — Да вот всё это! Вот эта… Эта Мари, которую я не знаю, которая называет меня полным именем. Ведь ты никогда не была такой хладнокровной, отчужденной и… — на секунду Непризнанная замялась в попытке подобрать нужное слово. — Уравновешенной, что ли? Русоволосая решилась нарушить ту дистанцию, что была между ними, прикоснулась ладонью к плечу сестры, случайно задев лямку синего боди. Пару секунд она молчала, но затем, набрав полную грудь воздуха, произнесла тихо, почти что шепотом: — Где моя Мари?.. Только тогда старшая Уокер повернула голову в сторону сестры. Это было резкое движение, чем–то напомнившее собою удар хлыста; Вики неосознанно попятилась чуть назад. Блеск серебристых глаз на секунду ослепил Мари, однако при виде поникшего лица сестры она вновь собралась с мыслями. Мари могла обманывать своих друзей, Вики, но явно не саму себя. Ей было непривычно и тяжело видеть сестру такой… отчаявшейся. Где–то на задворках сознания появилась мысль, что сейчас стоило обнять Вики, мягко всё объяснить… Но будущая демонесса не стала кидаться к ней на шею. Мари лишь рассудительно, без единой запинки, ответила: — Вики, твоя Мари умерла. Ещё тогда, 3 года назад ей вспороли глотку, а после закопали под землю. Твоя Мари уже разложилась и от неё остался лишь скелет. — Как… Как ты можешь так говорить? — Вики до последнего отказывалась воспринимать услышанное, закрывала глаза теплыми ладонями. Слёзы норовили скользнуть вниз по румяным щёкам, однако Непризнанная всеми силами пыталась их сдержать. Несколько секунд стояла гробовая тишина, пока неожиданно тихий голос Мари не нарушил её: — Я не знаю, как погибла ты — смерть пришла к тебе быстро, или ты, напротив, мучилась, но я погибала несколько минут. Несколько минут кровь из горла, которое мне просто разделили на две части, стекала в легкие, отчего я, фактически, задохнулась. И на протяжении этих, пускай, трех, минут я понимала, что ко мне никто не придет на помощь. Хотя я даже успела набрать Мэлори — свою школьную подружку, — Мари с отвращением передернула плечами, когда назвала ту девушку своей «подругой». — Знаешь, что она сделала? — спросила брюнетка. Какое–то время Вики думала, что это был риторический вопрос, но, подняв слезящиеся глаза на спокойную, непоколебимую Мари, поняла, что она ждала ответа. Тогда младшая Уокер откашлялась: — Она сбросила? — Нет. Просто попросила перезвонить попозже. Я уже не помню, что там у неё случилось — вроде бы, папочка нашел у неё проваленный тест по химии, — но это не важно. Важно, что в момент, когда я увидела свет в конце тоннеля, меня словно озарило. Чем больше ты открыт для людей — тем ты слабее, тем больше тобой будут пользоваться, вытирая о тебя ноги, как о половую тряпку. И, может быть, на небесах всё и по–другому, но я умею учиться на своих ошибках. Я пообещала себе, что не будет теперь той простодушной Мари, которая всех любит и всем доверяет, и поняла, кто я есть на самом деле. — Нет… — Да, Вики. Моя душа всегда была темной, хотя я и отрицала это. Но не пришло ли время сбросить маски? Мари закончила свой монолог глубоким вздохом, ставя точку, и это вызвало у сестры мурашки. Виктория посмотрела на брюнетку, на лице которой, за время рассказа, похоже, не дрогнул ни один мускул; ей так хотелось обнять старшую сестру, донести до неё, что она никогда не была одинока, что теперь точно не будет таковой. Непризнанная сидела, зажав ладони меж коленей, точно пыталась согреть их, в то время, как в голове у неё развязалась настоящая война между мыслями из серии: «Ты должна её обнять» и «Не трогай её, Мари и так тяжело». В конце девушка не выдержала: пурпурные крылья задрожали, а сама Вики кинулась на шею сестры. От неё всё так же пахло ванильными духами, которые Мари любила при жизни, а кожа была такой же бархатистой… Но это было, пожалуй, единственным, что осталось от прежней Марии. Эмоции захлестнули младшую Уокер с головой, подобно мощному цунами, и та, не выдержав, заплакала прямо на груди у старшей сестры. Тёплые, почти горячие слёзы впитывались в ткань синего топа, оставляя на нем мокрые пятнышки. Непризнанная не была удивлена… выходкой эмоциональной сестры, но этот порыв всё равно немного застал Мари врасплох. Девушка подняла к верху руки, никак не решаясь обнять сестру — прямо как у Плачущих Дев, — но, сглотнув, старшая Уокер прижала к себе Вики. В голове с какой–то неимоверной скоростью мелькали мысли, как же она всё–таки соскучилась за своей «мелкой», которую так любила. Точнее, любит. Старшая Уокер не сочла нужным говорить что–либо — движения руки, оглаживающей спину сестры, говорили всё за неё. Постепенно плач Вики угас, подобно затушенному пожару, оставившему после себя лишь печаль, что была сходна с пеленой дыма. Юная Непризнанная подняла голову с груди сестры, утирая растекшуюся тушь. Взглянув на эту картину Мари подумала, как же её сестрёнка выросла… Ведь когда–то она держала Вики, которая была розовым улюлюкающим комочком, на своих руках, боясь уронить её или напугать слишком громким голосом. Теперь же младшая сестра сидела перед ней, будучи совершенно взрослой, самостоятельной девушкой, и пыталась достучаться до её сердца, что уже давно остыло. И только у одного бессмертного были спички, способные разжечь его вновь. Но этой бессмертной была совсем не Виктория. Старшая Уокер провела пальцем по нижнему веку сестры, вытирая пятна туши и боясь задеть длинным ногтем сам глаз. Лёгкая улыбка коснулась её лица, отчего на сердце русоволосой стало чуть легче. Ведь Вики удалось заставить сестру улыбнуться. А это уже было маленькой победой. — Как отец? — После твоей смерти… никак. Из него словно во второй раз высосали всю жизнь. Так же, как после смерти мамы. Он всё время плакал, не признавал того, но у него была депрессия — в этом я уверена. Девушка задумчиво посмотрела в глаза Вики; какое–то время младшая Уокер думала, что Мари хотела увидеть в её глазах образ отца, каким он был последние годы. Но, поняв, что картины перед глазами не стали расплываться, откашлялась и продолжила: — Может, папа был строг с тобой, и расстроился, когда ты не поступила на ветеринара, но он любил тебя, Мари. И любит до сих пор, точно так же, как меня и маму, — слова Вики заставили нервы девушки натянуться, а потом с неприятной дрожью разжаться. — Я уверена, он справится. Мари, удивительно быстро избавившись от кома, что вынуждал её голос подрагивать, распрямила спину и посмотрела на статую, словно думала, что та даст сестрам новую тему для разговора. Вдруг лицо её озарила заговорщицкая, скорее даже ехидная улыбка: — Что на счёт личной жизни? Нашла себе кого–то? От этих слов Виктория заливисто рассмеялась. Она посмотрела в глаза сестры, в которых сверкнуло неприкрытое ничем озорство, после чего, застенчиво улыбнувшись, перевела взгляд куда–то вниз, словно стыдилась смотреть ей в лицо. — Да куда там? Последний раз я себе кого–то находила на первом курсе, и то, мы встречались чуть больше трех недель. У меня не хватало времени на Мэла, ибо на первом месте была учеба, учеба и ещё раз учеба… — на секунду девушка остановилась, словно обдумывая какую–то мысль, затем посмотрела на Мари точно таким же взглядом, каким сестра смотрела на неё мгновение назад: — А что на счёт тебя? Мари лишь хохотнула многозначительным: «П–ха!», а затем отвела взгляд в сторону статуи. Вики вдруг отметила, что сестра смотрела на неё слишком часто, словно каменное изваяние успокаивало её, или, наоборот, держало девушку под контролем. — Всё идет своим чередом. Вики, чуть поиграв бровями, придвинулась к сестре, и та, смерив младшую Уокер взглядом, рассмеялась. Атмосфера чуть разрядилась, но некое напряжение всё ещё витало между ними. И хотя они сидели на лавочке темнеющего сквера вдвоем, разговаривали, иногда даже обнимались, и Мари, и Вики понимали, какими чужими стали за всё это время. Они не чувствовали друг в друге сестру. В тот момент обе Уокер были не более, чем хорошими знакомыми, которых связывало прошлое, но никак не настоящее и, тем более, будущее.***
Девушки разговаривали до тех пор, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом. Тьма окутала школьные коридоры, однако Непризнанные всё сидели, обсуждая события, произошедшие в их жизнях — точнее, существованиях — за время разлуки. Мари рассказывала про дружбу с Ости, о жизни на пути к «демонам», обо всех проступках, за которые её едва не исключили из школы. Вики, в свою очередь, заливалась рассказами об отце, об успехах в учёбе, ситуации в Омахе, о верных друзьях… — Что ж… — протянула Мари, медленно поднимаясь на ноги и оттряхивая черные брюки. — Я думаю, что пора расходиться. Завтра будет урок в Аду. Тебе стоит хоть немого поспать, потому что кабинет Геральда — место не для слабонервных. После этих слов Вики посмотрела на сестру с нескрываемым разочарованием и едва сдержалась, чтобы не схватить её за руку, удержать на месте. Девушка явно рассчитывала просидеть с Мари до самого утра, но, коснувшись взглядом её спокойного лица, не стала перечить. «Может, она права?..» Обе Непризнанные встали со скамьи, почти синхронно откинув волосы за спину. Сёстры чуть скомкано, точно неуверенно обнялись; едва Вики успела прислушаться к размеренному стуку сердца сестры, как та чуть отстранилась. Виктория вскинула голову, глядя в карие глаза Мари, которая из–за каблуков стала выше прежнего, и искренне надеясь, что их разговор не пройдёт мимо её сердца, что оно хоть немного оттает. Девушка высвободила руки из хватки Вики и, плавно двигая корпусом, развернулась. Она ушла прочь, покачивая перьями и тугими черными локонами, держа спину прямо и не думая оборачиваться даже пожелать спокойной ночи. Вики смотрела вслед Мари, что с каждой секундой отдалялась от неё, до тех пор, пока раскидистые крылья и вовсе не скрылись за поворотом. Что–то внутри Непризнанной всё это время балансировало на тонкой грани, но, стоило старшей сестре покинуть сад Адама и Евы, так хрупкое равновесие исчезло, точно его и не бывало. Глубоко вздохнув, Виктория села обратно на лавочку. Она потирала свое лицо руками, словно пыталась согреться, в то время, как по щекам начали стекать чистые, самые искренние слёзы, таящие в себе неимоверное отчаяние.***
На школу опустилась тьма. Многие ангелы, демоны и Непризнанные уже сидели в своих спальнях и, если не спали, то готовились ко сну. Другие же ученики шли в комнаты; большинство, хоть и не замечало этого, но старалось придерживаться освещенных коридоров. Дорога до спальни Мари, которую она делила с Ости, никогда не была освещена факелами. Раньше эта тьма не волновала Уокер, ибо ей было нечего бояться — что уж говорить, Непризнанная сама могла заставить бояться кого угодно, — но после произошедшего с Эрнелом девушке казалось, что в темноте действительно могло что–то прятаться. В тот день Мари, правда, было не до убийства светловолосого ангела. Она привычно шла по коридору школы с откинутыми за спину плечами и чуть приподнятым подбородком, словно ей доставляло удовольствие выглядеть хорошо даже в те моменты, когда её никто не видел; каблуки черных полусапожек отбивали частую и громкую дробь по каменному полу. Казалось, что у старшей Уокер всё было под контролем. И только взгляд карих глаз, направленный куда–то в пустоту, говорил об обратном. Мысли Непризнанной носились в голове с неизмеримой скоростью; их траектории чем–то напоминали броуновское движение молекул — совершенно хаотичное и неконтролируемое. Разговор с сестрой, занявший у обоих Уокер пару–тройку часов был желанен для Мари, но вышел очень утомительным. Ведь Вики искренне не понимала, почему старшая сестра решила стать послушницей Ада, почему сдружилась с Ости, почему не нашла её раньше, какие это были важные обстоятельства… Мари, едва сдержав желание застонать от усталости, остановилась посреди коридора и медленно выдохнула. «Вики и при жизни была такой любопытной, но сейчас…» «Будь терпелива, Мари, она твоя сестра. Для неё все ново в этом мире…» Две личности сцепились в голове Мари в ожесточенной схватке, и каждая из них хотела выйти победительницей. Непризнанная же остановилась в коридоре и облокотилась поясницей о небольшой балкон, расправила затекшие крылья. Те отдали тянущей болью куда–то в спину, вынуждая девушку закатить глаза и напряженно вздохнуть. «Но она же должна понимать, что за те три года все перевернулось с ног на голову, что мы не так близки, как раньше!..» «И даже через три года вы остаетесь сестрами. Это не должно вам мешать…» — Шепфа, я говорю прямо как Мисселина, — вдруг осознала Мария. Брюнетку передернуло от одной только мысли, как драматично звучали бы её мысли, если бы Уокер всё–таки решилась их озвучить; губы, с которых уже стерлась кирпичная помада, сложились в язвительную усмешку. «Мне нужно отдохнуть. Этот день был слишком длинным» Она неспешно оттолкнулась от стены, обернулась и стряхнула со штанины черных джинс следы от побелки. После, откинув за спину волосы, Мари снова распрямилась и продолжила путь к собственной спальне. Но появившаяся в другом конце коридора фигура, видимо, решила её задержать. Она узнала в ангеле Сэми Уайтвуда. Хотя, даже не столько узнала, сколько хотела узнать; представленное ею лишь удачно совпало с реальностью. Едва Мари поймала на себе знакомый взгляд, её спина стала прямой, как стрела; из кареглазого взора пропала какая–либо туманность. Сэми, завидев Уокер, чуть ускорился. Губы сошлись в дружелюбной улыбке, а ноги точно сами собой повели ангела по коридору навстречу Мари, хотя Уайтвуд точно помнил, что должен был повернуть направо при первой же возможности. — Здравствуй, — Сэми мягко склонил голову перед девушкой и, не спрашивая разрешения, обнял. Теплые ладони коснулись поясницы Непризнанной. Девушка, в свою очередь, обвила руками плечи парня, и сделала это так медленно, словно желала провести пальцами по каждому мускулу, скрытому за тканью белой рубашки, и почувствовать движения его мышц. — Здравствуй. Некоторое время они так и стояли в пустом коридоре: прикрыв глаза и прижавшись друг к другу так близко, что ощущали собственные пульсы. Со стороны могло показаться, что парень с девушкой решили замереть, превратиться в каменные статуи, и лишь легкое дрожание их перьев доказывало обратно. Мари покачала головой, поудобнее устраиваясь на плече Уайтвуда, и тогда ангел чуть отсоединился. Заправив черный локон, который почти перестал быть кудрявым, за ухо девушки, он посмотрел на Уокер: — Как ты? Она чуть помолчала, точно обдумывала ответ, а после сделала шаг назад. Её руки до сих пор лежали на плечах Сэми, его ладони — на пояснице Непризнанной. — Странно. Уайтвуд прищурился, когда Непризнанная отвела взгляд в сторону; глаза цвета осеннего неба стали чуть темнее, предательски выдавая беспокойство ангела. Тогда Сэми взял Мари за запястье и подвел к её ближайшей скамейке, стоящей в коридоре, уселся на лавочку. — Что стряслось? — спросил он, утягивая девушку за собой. Непризнанная усмехнулась ни то его движению, ни то собственным мыслям, что посидеть, или, может быть, даже полежать, было бы очень неплохо. Девушка положила ладонь на спинку скамейки и села лицом к Сэми, подогнув одну ногу под себя. — Всё в порядке. Просто волнение перед последним экзаменом. Уайтвуд кивнул собственным мыслям; его губы сошлись в плотную линию. «Конечно, экзамен с Геральдом» — ангел едва сдержал желание усмехнуться. «Ведь скоро ты приобретешь рога, Уокер. И как я мог забыть об этом?» — У тебя всё получится, вот увидишь, — произнес он вместо злобного смешка. Сэми чуть сжал руку Мари и, просчитав про себя до пяти, думал отпустить ладонь Непризнанной, так как знал, к чему могла привести его задержка. Только девушка не позволила Уайтвуду так просто разжать пальцы. Она переплела их руки в замок, и тогда Сэм почувствовал, как кровь, бегущая по его венам и артериям, стала медленно нагреваться. — Получится… — Как Вики? Вы поговорили? Мари кивнула, когда Уайтвуд посмотрел прямо на неё; девушка поджала губы. При упоминании сестры, от разговора с которой в голове старшей Уокер появились чужие личности с резкими голосами, стало не по себе; все чувства, эмоции и мысли спутались в единый клубок. — Да, поговорили. — И? — Сэми, который пару мгновений назад считал, что просто обязан убрать ладонь из хватки Мари, коснулся плеча девушки и повернул её голову в свою сторону, отчего по телу пробежался лёгкий ток. Некоторое время черноволосая лишь смотрела на контур мужских губ и выпирающий кадык, отмечая, как явно шевелилась венка на шее Уайтвуда, и только через несколько мгновений поняла, что парень читал её эмоции. «Черт» Мария, не говоря и слова, отвернулась, сжала свободную руку в кулачок. «Сдаешь позиции, Уокер» — ругалась она на себя. «Раньше ты не позволяла ему читать собственные мысли — только если это не было условием Вагата…» — Да уж. Непростая ситуация, — откашлялся Уайтвуд. Он смерил Уокер, что стала такой хладнокровной за последние недели, взглядом, и что–то в районе легких с силой сжалось, точно от тоски. Тогда ангел обнял Непризнанную под серыми крыльями. Девушка едва заметно вздрогнула, но от прикосновения к чувствительной спине или от самого решения Сэми обняться, понять не смогла. Он провел пальцами по её позвоночнику, точно по клавишам рояля. Руки и ноги покрылись ощутимыми мурашками, и тогда девушка, ощутив кружащее голову чувство, которому совсем не хотела давать названия, прижалась к боку ангела. Своими руками Мари обвила пояс Сэми, сокращая расстояние между телами; запах привычного одеколона снова наполнил собою легкие. На душе стало спокойно и тяжело одновременно. — Всё будет хорошо, Мари. Вот увидишь, вы снова найдете общий язык, — прошептал Уайтвуд, вдруг осознав, что губами коснулся черноволосой макушки девушки; дыхание игралось с волосами Непризнанной, чуть растрепывая их. — Ты действительно в это веришь? Мы всегда были разными, но сейчас… — девушка хотела что–то сказать, но замолчала, поняв, что в её дальнейших словах было бы слишком много драмы, которую она и любила, и ненавидела одновременно. Уокер качнула головой, точно вынуждала себя замолчать. Сэми вдруг приподнял её за подбородок. — Разные люди всегда находят общий язык. Замечала это? Мари, конечно, замечала, и за примером даже не стоило далеко ходить. Ведь, фактически, этим самым примером стали они с Сэми — они были совершенно разными по взглядам, моральным принципам и понятиям бессмертными, которые каким–то чудом сдружились. «И не только сдружились» — ехидно продолжила девушка в своей голове. Непризнанная подняла кареглазый взгляд, который любила не только Вики, и посмотрела на Сэми; звезды, такие низкие для школы, расположенной на небесах, отражались в серых глазах, отчего казалось, что в омутах ангела горели маленькие задорные искорки. Тогда Мари решительно поддалась вперед, ловя его губы своими. От удивления Уайтвуд попытался что–то сказать, но, едва почувствовав язык Уокер, что прошелся по краешку его нижней губы, сразу бросил свои попытки. Руки, лежащие на поясе Непризнанной, скользнули ниже, на ягодицы, чуть сжимая и вынуждая девушку приподняться на лавочке. Мгновение — и Мари оказалась притянута к Сэми вплотную, устроившись на его коленях. Поцелуй же не прерывался ни на миг. Ладони Уокер дразняще заскользили по плечам и шее Уайтвуда, растрепывая короткие волосы на затылке. Мари точно нравилось чувствовать, как мышцы под её пальцами нагревались, становились чуть ли каменными. Руки, которыми Сэми держал девушку за бедра, сжались с большей силой, вынуждали прижиматься к паху ангела вплотную; языком Уайтвуд вырисовывал какие–то невероятные узоры на нёбе брюнетки. Не сдержавшись, Мари раскрыла рот и простонала прямо в поцелуй. Все эти движения обоим были так знакомы, выучены практически наизусть, но, в то же время, так новы, словно они впервые целовались и понимали, что называться друзьями теперь совсем неправильно… Уайтвуд положил одну из ладоней на шею Уокер. Он чувствовал, с какой силой и частотой пульсировала её сонная артерия под пальцами и, указывая девушке направление поцелуя, понимал, что его сердце колотилось так же быстро. Мари же, только подливая масла в разгоревшийся огонь, скользнула пальцами за воротник рубашки, царапая ногтями какие–то символы, смысл которых был понятен только Непризнанной. Она что–то неразборчиво проскулила, когда кончик языка Уайтвуда скользнул вниз по подбородку и шее, а после запрокинула голову, точно давала ангелу больше места для поцелуев. Рукой Мари скользнула по груди, за которой, как обезумевшее, колотилось его сердце, торсу и замерла только возле пояса белых брюк. Пальцы расстегнули пряжку тугого ремня и, чуть было, не скользнули дальше, как вдруг Уайтвуд перехватил её ладонь, отвел руку Мари в сторону. Поцелуи прекратились, и только дыхание ангела касалось влажной шеи Непризнанной. Уокер замерла, не понимая, в чем причина; она распрямилась на его коленях, посмотрела в лицо Сэми — от удовольствия чуть покрасневшее, но при этом удивительно печальное. Ангел, прижавшись лбом к её ключицам, с тяжестью вздохнул: — Мари, мы не можем. — Почему? — резко спросила Непризнанная. Мари думала поднять голову Сэми, посмотреть ему в глаза и увидеть в них ответ на свой вопрос, но поняла, что руки предательски дрожали. — Снова отшиваешь меня? — Мы в школьном коридоре, сумасшедшая, — объяснился ангел; руки его соскользнули с ягодиц Мари. Уокер не хотела этого признавать, но она почувствовала, как сжалось сердце. Казалось, что оно хотело уменьшиться в размерах, а после и вовсе замереть, не собираясь терпеть взявшуюся из ниоткуда боль и тоску. — И я тебя не отшиваю. — Неужели? — Уайтвуд не успел и глазом моргнуть, как старшая Уокер переползла с его колен на лавочку, а после и вовсе встала на ноги. Руки девушки скрестились на груди, а голос — всего миг назад такой хриплый, точно сладкий — стал нетерпимо громким для пустого коридора. — Как это тогда называется? Сэм поднялся на ноги; на душе стало удивительно тяжело, когда Уокер, вскинув голову, подошла к нему. Прежде чем брюнетка начала говорить, ангел понял, что в её карих глазах что–то недобро сверкнуло — так бывало всегда, когда Мари злилась. — Ведь раньше такого не было, Уайтвуд, — выделив его фамилию, выпалила Уокер. — Раньше тебя не смущали ни коридоры, ни кабинеты… Она говорила ещё что–то, вспоминая, как Сэми вел себя с ней «раньше, год–два назад», иногда с трудом сдерживаясь, чтобы не взмахнуть руками. Сам парень лишь смотрел на лицо Непризнанной, понимая, что был полностью согласен с Мари. С каждым её словом, в которое она вкладывала всю силу своего томного голоса. «Раньше» — рассматривая быстро шевелящиеся губы Мари, подумал Сэм. «Раньше, Уокер, ты была юной Непризнанной, которая ничего не знала о нашем мире, которая могла, как и я, быть ангелом, а не демонессой. Знала ли ты тогда, что твоё решение стать дьяволицей повлияет не только на твою судьбу?» «И, если бы знала, поменяла бы его сейчас?..» Мари поджала губы, когда поняла, что Уайтвуд её не слушал, отвела взгляд в сторону. Она не собиралась признаваться, но брюнетка чувствовала себя… использованной после этого чертового поцелуя, от которого всё внутри неё — как в первый раз — перевернулось и вспыхнуло. Думала, что навязывала себя Сэми. И пустота в серых глазах только подтвердила неутешительные мысли старшей Уокер. Ещё не ослабшее желание на пару с дьявольской сущностью Мари, со злостью, появившейся точно из воздуха, сдавило грудную клетку до боли, до тихо трещащих ребер. Тогда девушка, молча, направилась в спальню. В большой комнате, оформленной в черных и серебряных тонах, её уже, наверное, ждала Ости и бутылка огненного глифта, которую дьяволица обещала открыть при «первом же случае». Каблуки черных сапожек снова застучали по каменным плитам, и их стук, к счастью самой Уокер, полностью перекрыл череду её неровных вздохов. Сэм остался в коридоре совсем один. Челюсти его сжались так сильно, что на скулах заходили желваки, а зубы свело тупой болью. Ангелу вдруг остро захотелось ударить кулаком по стене и что–то яростно крикнуть, да так громко, чтобы все ученики подскочили в своих кроватях и испуганно переглянулись со своими соседями, одними только взглядами спрашивая, что это было. Но по итогу он только кинул грубое: — Блять, — и, развернувшись, скрылся в том самом правом крыле, в которое и держал путь.***
Концентрированный запах серы и жжёных перьев сразу же ударил в нос Вики, стоило той переместиться в Ад. Водоворот буквально выплюнул девушку перед самыми вратами адского факультета, в результате чего Непризнанная повалилась на землю, больно ударившись коленями о каменные плиты. — Твою ж… — протянула Уокер, вытягивая руку к колену, словно надеялась так успокоить тянущую боль. Она даже не успела подумать, не сломана ли одна из множества костей, как чьи–то теплые руки схватили Непризнанную под локтями. — Поднимайся. Чего, в самом деле, на полу валяться? — раздался знакомый голос, в котором не было места ни злости, ни раздраженности. Встав на свои ноги, что безудержно дрожали, Уокер сконцентрировала взгляд на парне. Перед ней стоял высокий широкоплечий ангел, в котором она узнала Дино. Он окинул девушку взглядом, немного улыбнувшись ни то ей, ни то её неуклюжести, после чего помог Уокер поправить растрепавшиеся волосы. На мгновение она засмущалась — ведь вокруг них было полно бессмертных, которые то и дело сновали мимо в ожидании появления декана, — однако Дино, по всей видимости, совершенно их не замечал. «Значит, и мне нечего стесняться» Вики смотрела в голубые глаза Дино, чувствуя его томный, точно изучающий взгляд на себе. В какой–то момент ангел прикоснулся к её плечу, в результате чего девушка почувствовала уже знакомый запах мятного ветра, который приятной прохладой пронёсся сквозь неё. «Энергия» — поняла девушка и, сама того не заметив, прикрыла глаза. Это был тот самый аромат, который она почувствовала ещё тогда, на поляне, во время урока Геральда. Однако в тот момент энергетика была в разы мощнее. Их «гляделки» прервал резкий громкий звук, который заставил всех зажмуриться и закрыть ладонями уши. Все ученики, словно по команде, развернулись к огромным массивным вратам, ведущим на факультет, и заметили, как медленно открывались створки. «Вот что это за шум!» — пронеслось в голове Уокер, пока она изо всех сил сжимала уши, точно надеялась не оглохнуть. Это «испытание» продолжалось ещё несколько десятков секунд, пока двери окончательно не раскрылись, явив бессмертным широкоплечую фигуру демона. Чёрные рогатые крылья раскрылись во всю длину, делая появившегося демона ещё более устрашающим; лишь когда он с шумным хлопком сложил крылья за спиной, ученики узнали в бессмертном Геральда. Мужчина стоял в проёме, скрестив руки на груди, с улыбкой, больше напоминающей усмешку, наблюдая за учениками. — Тишина! Бас заставил некоторых бессмертных вздрогнуть; Вики, оглянувшись по сторонам, не поверила, что голос принадлежал Геральду. Казалось, что вопль раздался прямиком из преисподней, от самого её правителя… — Добро пожаловать на факультет Ада — место, где вам предстоит или подчинить себе собственные страхи, или навеки стать их заложником… Голос старого демона звучал очень строго, но при этом удивительно грандиозно. Словно он читал торжественную речь перед началом какого–то выступления. Геральд повел затекшими плечами, окинул взглядом немногих присутствующих и, заметив, что практически все собравшиеся были ангелами и Непризнанными, прибавил: — Надеюсь, нет смысла напоминать вам, что это — территория демонов, что тут действуют отличные от школьных правил порядки. Так что, я искренне советую вам придерживаться правил, что были установленными дьяволами… Губы его сошлись в улыбке, смысл которой Виктория не могла понять; от увиденного зрелища ей вдруг стало не по себе. Девушка не могла понять почему, но происходящее навело на неё какую–то бессмысленную тревогу, из–за которой сердце стало биться немного чаще. Геральд, наконец, опустил уголки губ и бросил холодящее душу: — Если, конечно, не хотите нажить себе проблем.***
Коридоры, по которым петляли ученики, казались бесконечными. Повороты, изгибы больше напоминали не школьный коридор, а лабиринт, из которого не было выхода. Первое время Вики пыталась запомнить дорогу, но потом поняла, что дорога в кабинет Геральда была совершенно однотипной, точно не запоминающейся. Тогда внимание Уокер привлёк интерьер: пол был устлан крупной каменной плиткой, тёмные стены, местами на которых виднелись бурые пятна, похожие на запёкшуюся кровь, были обожжены огнем. По всему коридору были развешены факелы, тускло освещающие дорогу, а красные ковры, проложенные широкой дорожкой, приглушали стук каблуков и подошв обуви. Наконец небольшое путешествие по коридорам Ада закончилось, и все ученики остановились рядом с двумя массивными дверями, находящимися друг напротив друга. Огромные деревянные двери цвета грязной кости возвышались не менее, чем на два метра; казалось, что каждая из них весила, как минимум, тонну. За ними слышались различные звуки, смех и разговоры демонов, которые уже сидели в аудитории в ожидании начала лекции. Одним легким движением Геральд открыл вторую дверь, пропуская учеников в зал; стоящая в конце толпы Вики с интересом художника рассматривала картины, висящие на стенах. На полотнах, что висели у всех на виду, подобно всенародному достоянию, были запечатлены рогатые дьяволы, жестоко распятые люди, обряды жертвоприношения… «Эта кровь… как будто настоящая. Чёрт, слишком правдоподобно» В какой–то момент девушке стало не по себе; голова Непризнанной ходила кругом, как обычно бывало после долгого кружения на месте. Девушка зажмурилась, запустила пальцы в светлые пряди, массируя кожу головы. «Чёрт…» Когда же неприятная туманность прошла, Непризнанная вновь открыла глаза и поняла, что осталась в коридоре одна. И лишь Геральд, что всё это время держал дверь открытой, смотрел на девушку изучающим взглядом. Заметив его на себе, Непризнанная немного смутилась. — Мисс Уокер, что–то не так? Вы заметно побледнели, — в голосе преподавателя звучали искренний интерес и самая капелька иронии, но не более. Он раскрыл дверь ещё шире, словно предлагая войти: — Или вам не хорошо? Вики в последний раз мотнула головой и, убивая у себя желание обернуться за спину, где висела одна из множества не самых прекрасных картин человечества, произнесла: — Я в полном порядке. Спасибо за беспокойство.