***
Дверь резко раскрылась, вынудив Уайтвуда поспешно запихать кровавую рубашку под подушку, обернуться в сторону небольшого коридора. Возле прохода стоял Ади, который выглядел… более, чем странно. Его взгляд никак не мог ни на чем сконцентрироваться; рыжеволосый словно находился вне этой реальности. Демон без энтузиазма прошел к своей кровати, что находилась рядом с постелью соседа, после чего упал на неё спиной, прижался чёрными крыльями к матрацу. Сам Ади раскинул руки в разные стороны, делая глубокие вздохи. На мгновение могло показаться, что Шаарон только что вынырнул из–под воды и теперь жадно глотал воздух, надеясь наполнить им сжавшиеся легкие. — Где ночевал? — спокойно спросил Сэми, подойдя к вещевому шкафу. Дверцы с коротким скрипом отворились, явив ангелу его вещи, в цветовой гамме которых не было особого разнообразия. — Я не ночевал, — коротко ответил ему демон непривычно спокойным тембром. Некоторое время Шаррон молчал, хотя и чувствовал на себе вопросительный взгляд Сэми, а затем всё–таки решил добавить: — Всё–равно светало, поэтому решил всю ночь полетать. Тем более было, о чем подумать. Уайтвуд, развернувшись спиной к бойфренду, стянул с себя белую футболку; оголившееся тело, точнее, верхняя его часть, была «украшена» неглубокими царапинками и засосами. — Какие–то проблемы? — поинтересовался ангел, снимая с вешалки один из многочисленных белых лонгсливов, расправляя его рукава. — Да так… Есть одна упрямая особа, — кинул Шаарон, заметив, что голос, слава Шепфа, не думал даже подскакивать или, наоборот, падать, выдавая дьявола. До его слуха донёсся лёгкий смешок Сэма; сам Ади прикрыл веки. Перед зелеными глазами то и дело проскакивали ночные образы, вынуждающие демона приглушённо рассмеяться собственным мыслям. — И что ты надумал? — спросил ангел, надевая лонгслив и разворачиваясь лицом к дьяволу. Одним плечом Сэми облокотился о дверцу шкафа, прикрыл её, Ади всё так же лежал, стараясь не шевелиться, и только веки его постоянно подрагивали. Внезапно дьявол принял сидячее положение. Локтями Ади уперся на собственные колени, пальцы переплелись меж собой в крепкий узел. Он посмотрел на Уайтвуда с таким интересом, словно видел его впервые, и всмотрелся в темно–серые глаза в попытке понять, о чем думал этот ангел. В попытке понять, как он отреагирует на следующие его слова: — Надумал, что нам надо расстаться. Ади сказал это резко, словно боялся передумать. На какую–то долю секунды Сэми опешил, но не столько от самого заявления, сколько от его неожиданности, и даже приоткрыл от удивления рот. — Расстаться? И он, и Ади чуть помолчали, точно оба прислушивались к собственным мыслям и эмоциям. Уайтвуд не знал, что там чувствовал Шаарон, но сам ангел не ощутил резкого желания устроить скандал и хлопнуть дверью. Напротив, ангелу показалось, что что–то внутри, точно какая–то часть его души с облегчением вздохнула — ведь за последние три года Сэми не раз рассуждал над подобным, но боялся поднимать столь неоднозначную тему потому, что даже не мог предположить, как бы на решение разойтись отреагировал его — уже бывший — парень. — Да. Я не люблю драму, и ты это знаешь, поэтому предлагаю не делать из всей этой ситуации мыльную оперу, — заговорил Ади и подошел к зеркалу. Запустил пальцы в свои волосы, спутывая их, а потом заново расчесал огненные пряди. — Ты же сам понимаешь, что эти «свободные отношения» ни к чему не приведут. Мы только теряем время, которое могли бы потратить на нормальное, настоящее устройство личных жизней. Адиабат вдруг понял, что высказался чересчур категорично, и тогда, почувствовав неприятно сократившееся нутро, посмотрел на парня. Он ожидал, что Сэми возмутится, что в следующую же минуту начнутся крики, ругань и скандалы вперемешку с битым стеклом… Однако ничего этого не последовало. К его удивлению, ангел продолжил стоять возле собственного вещевого шкафа, смотреть прямо перед собой, точно куда–то в пустоту. — Знаешь, ты прав, — кивнул вдруг Уайтвуд, вынудив Ади простотой своего заявления вскинуть брови, и прикрыл глаза. За веками практически сразу заходили многочисленные тени — сначала неясные, черные и бордовые, а потом всё более и более четкие. Один из сотен, а то и тысячи силуэтов быстро промелькнул в его голове, качнул крыльями с серыми перьями и практически сразу пропал. Уголки губ чуть приподнялись, выдавая ангела с головой. — Это очень разумное решение, Ади. В ответ на это дьявол лишь усмехнулся, наблюдая, с каким удовольствием его сосед придавался воспоминаниям, с какой скоростью в воздухе появился легкий аромат петрикора — запах, соответствующий энергии Уайтвуда. А потом Шаарон отвернулся от зеркала: — К тому же, ваш дуэт с Мари будет куда более интересным, чем наш с тобой. Сэми во второй раз за минуту опешил. От вида лица Ади, который в многозначительном жесте вскинул рыжие брови, оголил клыки в говорящей за себя улыбке, ангел распахнул глаза. Уайтвуд, конечно, догадывался, что Шаарон был в курсе их с Мари… интриги, но каждый раз откидывал от себя эти мысли, утверждал, что это — бред, что ни Сэми, ни Уокер не давали дьяволу никакого повода даже думать о них, как о паре. Но, видимо, Ади оказался куда наблюдательней, чем ангел мог представить. Парень, не отдавая себе отчета в собственных действиях, начал поправлять горловину кофты, которая так внезапно стала казаться слишком узкой. В горле стало сухо, как в пустыне; кадык ангела дёрнулся от глотка, что вынудило демона усмехнуться. –Ч–что?.. — Да ладно тебе, Сэм, — вдруг закатил глаза Шаарон. — Думаешь, вы такие крутые конспираторы? Что за все это время, за все партии Вагата я не заметил даже намека на ваше близкое – во всех смыслах — общение? Уайтвуд и без того не особо жаловал игру падших ангелов, но в тот момент он был готов проклясть души тех пьяных от глифта бессмертных, в голову которым пришла идея придумать «новое развлечение». «Блядский Вагат!» — чуть не вскрикнул Сэми, посмотрев на дьявола, лицо которого украшала ехидная ухмылка. Щеки покраснели до такой степени, что едва не нагрелись. Ангел даже не помнил, когда в последний раз действительно чувствовал такой стыд. Кровь в жилах едва не свернулась; видит Шепфа, брюнет был готов провалиться под Землю, если бы это спасло его от внимательного взгляда Шаарона. Он неспешно, будто в замедленной съемке, которую использовали при съемке фильма ужасов, поднял виноватый взгляд на соседа, ожидая от Ади упреков. Только дьявол, вдруг став удивительно серьезным, произнес: — Шепфа. Сэм, ты так на меня смотришь, будто я тебя сейчас убивать начну. Расслабься. Ты и сам знаешь, что я тоже далеко–о не идеален в этом плане. Но мне важно, чтобы и тебе, и стервочке было хорошо. И, если вы найдёте свое счастье друг в друге, то почему бы и нет? Он чуть посмотрел на Уайтвуда, а потом хлопнул ангела по плечу и с безобидной усмешкой кинул: — Вот увидишь, вы ещё «спасибо» мне скажете. Сэми вдруг задохнулся, но он так и не смог понять — от неожиданного удара, от разговора, темой которого стали его отношения — если их можно было назвать таковыми — с Мари, или от мыслей, вдруг посетивших его голову: — Скажи, Ади, — протянул ангел, в попытке выиграть время и подобрать правильные слова. Веснушчатое лицо Шаарона вытянулось от удивления, когда дьявол услышал в голосе Уайтвуда смесь какой–то мольбы и надежды: — Мы ведь останемся друзьями, как и прежде? В ответ на это Ади вдруг не сдержал улыбки и, расслабив напряженные до этого плечи, потрепал соседа по затылку: — Конечно, дурачок. Шаарон думал сказать ещё что–то — вроде, хотел как–то по доброму пошутить над другом, — но потом кинул быстрый взгляд на часы, висящие возле выхода из комнаты, и злобно шикнул: — Твою мать! Я опаздываю, — и направился к двери. Шаарон остановился только возле большого зеркала, расчесал пальцами рыжие волосы, понимая, что ему придется бежать, или даже лететь, к кабинету Геральда, кинул быстрое: — Увидимся завтра, Сэми. Иду к дьяволам, так что не скучай! Он почти что выскочил из спальни, поправив ворот чёрного бомбера, как вдруг услышал заговорщицкий голос Уайтвуда, развалившегося на кровати: — Уверен, что вы с Вики тоже будете хорошо смотреться вместе. Ади замер, словно ноги его приросли к полу. Он обернулся на ангела, который, в попытке не засмеяться, закусил нижнюю губу и глядел на бывшего парня. Шаарон, в свою очередь, развернулся к нему, улыбаясь не меньше. «1:1, Уайтвуд», — подумал он, прежде чем брюнет игриво вскинул правую бровь. Тогда дьявол закатил глаза: — Иди к чёрту, Сэми. Я ещё сам ничего не знаю. С этой фразой он резко распахнул входную дверь и вылетел из комнаты, точно ставя точку в их разговоре — таком неоднозначном и удивительно важном одновременно. Оставшись в полном одиночестве, Сэми упал спиной на кровать, прикрыл своё лицо руками. Уайтвуд никак не мог поверить, что этот разговор, который столько времени напрягал обоих, всё же состоялся. То ли от радости, то ли от удивления ангел рассмеялся: — Всё ты знаешь, Шаарон. Всё ты знаешь…***
Эмоции от разговора не отпустили ангела и через несколько часов. В душе парня бушевали радость, азарт и предвкушение дальнейшего его существования; всё это смешалось в одну непонятную смесь эмоций, вынуждающую сердце ритмично ударяться от ребра. Голову Сэми то и дело посещали различные мысли, действующие на него, как успокоительное и, в неком роде, снотворное. Отдаваясь собственным эмоциям и неге, Уайтвуд не заметил, как погрузился в глубокий безмятежный сон. Сначала перед глазами была беспросветная темнота, но со временем она сменилась множеством непонятных картин. И в какой–то момент среди них мелькнула пара знакомых фигур.В одной из них Сэми узнает себя. Он стоит обнажённый; дыхание напрочь сбивается, а белые крылья чуть трепещут от нетерпения и эмоций. Во втором силуэте Уайтвуд признает Уокер, и сердце его пропускает удар от осознания, что девушка тоже совершенно нагая. Мари же прижимается к парню спиной, едва удерживая равновесие на подкашивающихся ногах, пока руки Сэми вслед за водными каплями скользят по девичьим изгибам, вынуждают Уокер закусывать губы, снова и снова повторять его имя, как какую–то молитву…
***
Геральд был любим многими учениками потому, что всегда смотрел правде в глаза. И если Мисселина на вопросы об убийствах затыкала уши, просила своим щебечущим голоском не нагонять паники, а Фенцио хмуро говорил, что смерть Эрнела и Лоры была «несчастным случаем», то Геральд понимал, что происходящее явно не было простым — очень печальным — совпадением. Поэтому ближе к двенадцати часам учитель созвал своих самых способных учеников на экстренное собрание — как его за глаза назвала Ости Лонгман. В кабинете архидемона собралось не так много учащихся, как ожидала Мари. Она, конечно, нисколько не удивилась, увидев в классе Люцифера, Мими, Деймона и Адиабата, но думала, что помимо них и ещё пары–тройки бессмертных на урок придет бо́льшее количество дьяволов. Ости, увидев Люция, улыбнулась и подошла к нему; практически сразу Морнингстар требовательно схватил Лонгман за шею, указывая направление их поцелуя, отчего стоящие поблизости демоны одобрительно что–то просвистели. Их хлопки отразились от высоких стен и стихли лишь под сводом кабинета Геральда. Мари, подойдя ближе и увидев столь «теплое» приветствие сына Сатаны по отношению к лучшей подруге, отвернулась в сторону. Вдруг вспомнив вкус дьявольских губ, что как–то раз коснулись и её, она на секунду зажмурилась. Однако, стоило ей услышать знакомый голос, Непризнанная сразу же вернулась в реальность. — Привет, — сверкнул клыком Деймон. Уокер ответила ему, наградив Дарксайда такой же улыбкой. — И как наша бестия справилась со своим итоговым экзаменом? Уверен, что нагнула там всех! — Именно. — Кака–ая умница, — протянул дьявол. Деймон окинул девушку хвалящим взглядом, словно хотел что–то сказать, однако практически сразу к ним подошла Мими, которая оттолкнула парня бедром и взялась за запястья Уокер: — Шепфа, Мари, ты такая умница! Я не сомневалась в тебе ни на секунду. — Геральд тоже остался доволен, — размяла она шею, и тогда дочь Мамона, не сдержав улыбки, вдруг обняла Уокер за талию, притянула её к себе. Невысокая демонесса носом уткнулась в ключицы Непризнанной и, сама о том не догадываясь, коснулась дыханием следов, что остались от губ Уайтвуда. «Чёрт» Всеми силами держа на своем лице маску хладнокровия, ношение которой стало для Уокер привычным, Мария потрепала Мими по спине, по перьям темно–лилового цвета. Невольно обогнула пальцем небольшой рог, подумав, что скоро тоже будет иметь такой же… — Когда твоя инициация, Уокер? — спросил Ади, подойдя к подруге со спины и закинув руку ей на плечо. Едва уняв желание вздрогнуть от неожиданности, девушка обернулась; она планировала сказать, что посвящение в дьяволы произойдет в конце этой недели, что не стоит подходить к ней со спины так внезапно, как вдруг решила посмотреть на Шаарона. Почувствовала энергию, что исходила от него. И, черт. Мари бы не спутала эту энергию ни с какой–либо другой, даже если бы очень сильно захотела. Этот аромат цитрусов с ноткой дыма… «Он… был с ней?!» — спросила у себя девушка, и, смерив Адиабата привычным непроницаемым взглядом, вдруг заметила чёткие следы от ногтей, выглядывающие из горловины белой футболки. Конечно, их могла оставить любая из множества девчонок, с которой дьявол захотел бы «поразвлечься» накануне, но интуиция старшей Уокер, что стала чуть ли не сверхъестественной после собственной смерти, твердила, что шею Шаарона царапала именно Вики. «Твою ж…» — Мари? — голос Деймона вывел Непризнанную из собственных раздумий; брюнетка положила руки на собственные плечи, удерживая их непроизвольные сокращения. Она медленно обернулась на Мими, на Дарксайда и заговорила привычным ровным голосом: — Геральд сказал, что Фенцио ещё разговаривает с Непризнанными, которые решили стать ангелами. Когда он закончит, все вопросы с временем, датой и местом решатся сами собою. — Причем здесь белокрылые? — Наше посвящение будет происходить одновременно, — сказала Мари и поправила пряди, что выпали из высокого хвоста. Через секунду–другую она вообще стянула резинку с волос; черные локоны скользнули по плечам и спине. — Я, всё–таки, ещё считаюсь Непризнанной, и только после инициации нас перестанет что–либо связывать. Ади вдруг чуть нахмурился. — Какое у тебя было задание? — Призыв к самоу… — едва заговорила брюнетка, как двойные двери раскрылись. Их створки с силой ударились о стены, пропуская в кабинет Геральда. Дьявол быстрым кивком поздоровался со всеми присутствующими; при виде Непризнанной Уокер он даже не удивился. Лишь вскинул уголок серых губ вверх. Звуки в кабинете практически разом утихли. Мими коснулась плеча Мари, словно говорила этим, что они обсудят её экзамен позже; Ости и Люцифер с парочкой других бесов, с которыми Уокер почти не общалась, тоже подошли к столу Геральда, обступив его со всех сторон. — Итак, — протянул архидемон, усевшись на стул. — Как вы думаете, зачем я вас собрал? — Обсудить ситуацию. — Предостеречь нас. — Найти закономерность? — предположили некоторые дьяволы. Один раз голос подал и Деймон. Мари же молчала, смотря на Геральда; она пыталась сконцентрироваться на хмуром, как туча, учителе, но чертова цитрусо–дымовая энергия, как девушка прозвала её за глаза, и лицо Адиабата точно надеялись — в плохом смысле — свести Непризнанную с ума. Мужчина нахмурился, покачал головой: — Я не услышал желаемого ответа, — Геральд раздраженно повел черными крыльями. — Вы маленькие дети, что ли, чтобы я объяснял вам происходящее или велел сидеть в собственных комнатах, прячась под одеялом? Нет, вы — сильные демоны… или потенциальные дьяволы. — К чему вы клоните, демон Геральд? — спросила Ости, вдруг перенеся вес с одной ноги на другую. Мари мельком взглянула на неё и отметила, что соседка стала перебирать кончики собственных волос, накручивая некоторые пряди на пальцы. «Она волнуется» — осознала Уокер, когда чуть принюхалась и почувствовала обострившуюся энергию кофейных зерен. За три года, которые Мари прожила с Лонгман в одной комнате, Уокер успела понять, что заставить дьяволицу переживать было очень непросто. Это вынудило что–то внутри неё, какой–то особенно крепкий нерв, натянуться до предела и едва не задрожать. — К тому, что вы знаете больше, чем любой живой человек. У вас в разы больше возможностей. Только вместо того, чтобы пользоваться ими, вы, как законченные сплетники, распространяете необоснованные ничем слухи и крепите панику! Всё это время голос учителя был ровным и спокойным, но на собственных словах о поползших по школе слухах Геральд вдруг подскочил на месте. Он сжал руки в кулаки и с грохотом опустил их на поверхность стола. Мари повела крыльями, выдавая своё волнение, но практически сразу сделала глубокий вздох в попытке уравнять дыхание. Губы невольно поджались. — Может, для кого–то я сейчас открою страшную тайну, но рогатые крылья не оправдывают ваше решение запугивать Непризнанных и некоторых ангелов «теориями» о Мальбонте, что, по вашим рассказам, восстал чуть ли не из пепла в решении разрушить всё существующее на свете. Нет, это не так. Даже дьяволам иногда нужно строго следовать прописанным правилам. Он поднялся с места и рассмотрел какие–то свитки и книги; их страницы захрустели ни то от старости, ни то от смятой под давлением пера бумаги. Мими вдруг посмотрела на них с небывалым интересом. Она чуть протянула руку к одному документу — Геральд лишь многозначительно хмыкнул, не стал отдергивать её ладонь. Не увидев в глазах учителя возражения, демонесса взяла один из них и сразу впилась взглядом в ровные строчки. — Вы хотите, чтобы мы сами во всем разобрались? — спросил Ади. — Я хочу, чтобы вы знали, о чем говорили. Можете сочинять рассказы, что Мальбонте прячется в шкафу у Фенцио и поедает души попавших в его лапы бессмертных, я не против. Только, в таком случае, знайте, что такое Мальбонте, и из какого дерева сделан комод вашего «любимого» преподавателя. В кабинете образовалась недолгая тишина. Мари, чуть прислушавшись к энергии окружающих её дьяволов, поняла, что никто из бессмертных не остался равнодушным: кто–то задумался, кто–то напугался, а кто–то даже разозлился. Попытка разобраться с собственными чувствами не завершилась ничем хорошим — Уокер только ощутила, как ритмично сокращалось сердце. — И чего именно ты от нас ждешь? — спросил Люцифер, скрестив руки на груди. Он был единственным учеником, позволявшим себе разговаривать с Геральдом на «ты». — Не все здесь имеют «такой большой жизненный опыт». Кто–то ещё даже не дьявол, как таковой. Намек Морнингстара был таким тонким, что его с трудом можно было назвать намеком; какая–то демонесса с маленькими крыльями даже протянула многозначительное: «У–у–у…». В голове Непризнанной же практически сразу появились тысячи, а то и миллионы возможных колких реплик, которыми она могла наградить Люцифера. Мари повернулась в сторону сына Сатаны, щетинистое лицо которого сошлось в довольном оскале. Он говорил ясную всем данность, но с таким видом, словно весть о статусе Уокер была большим сюрпризом. — Да, Люцифер. Однако я тоже здесь, как ты мог заметить, даже несмотря на то, что мои крылья все ещё серые. Уокер вскинула бровь, не позволив себе отреагировать на слова дьявола более резко. Деймон подавил смешок, спешно замаскировал его под кашель, а энергия сына Сатаны с резким ароматом — если такое слово можно было использовать — крови обострилась. Морнингстар с выражением злого веселья на своем лице пожал плечами и отвернулся, точно ставил точку в этом разговоре ни о чем. «И почему я знаю, что это ещё не конец?» — подумала вдруг Мари, переводя взгляд обратно на Геральда. Дьявол наблюдал за короткой перепалкой не с меньшим интересом, чем его ученики, но едва градус напряжения чуть спал, мужчина сказал, как отрезал: — Я никого здесь не держу. Хотите — можете идти по комнатам прямо сейчас. Но тогда больше не смейте разговаривать с кем–либо о произошедшем. Даже с самим собой по ночам. Но если вы решите остаться, то можете спуститься к себе домой, в Адскую библиотеку, которая открыта для вас круглосуточно. — И что нам искать? — спросила Мими, не отрывая коньячного взгляда от листа, в котором вдруг точно увидела смысл всего своего существования. — Что угодно, мисс Мамон. Всё, что покажется вам важным, за что нам можно будет зацепиться. Можете идти все вместе, разбиться на пары или работать по одиночке. Главное: найдите ответы на вопросы, интересующие нас всех. Мы должны знать, чего боимся, — сказал Геральд и только тогда затих, словно ставя своим молчанием точку в длинном монологе. Когда в кабинете образовалась полная тишина, то Мари поняла, что она давила на уши сильнее голоса их наставника. Сердце колотилось чуть чаще положенного, отчего, скорее всего, её щеки покрылись неравномерными красными пятнами. Демоны изредка переглядывались между собой, точно спрашивали друг у друга, какой из предоставленных Геральдом вариантов они выберут. В один момент Деймон взял Мими под руку и повел к выходу из кабинета. Его крепкая ладонь сжала нежные пальцы дьяволицы, словно парень боялся потерять возлюбленную. Раскрывая ей двери, Дарксайд спросил: — В какую секцию идём? И про кого будем искать инфор… — Про Мальбонте, — не дослушав парня, сказала брюнетка. Она посмотрела в свиток, который, видимо, решила забрать себе; дочь Мамона сказала Деймону ещё что–то, но снова хлопнувшие створки заглушили её слова. Тогда дьяволы словно вышли из паралича, и Мари вместе с ними. Непризнанная повела затекшими плечами, выбрасывая из головы лишние мысли, а после оглянулась по сторонам в поисках Ости. Прежде, чем она успела сориентироваться, девушка почувствовала, что на локоть упала крепкая рука. И Уокер даже не потребовалось оборачиваться, чтобы понять, что за её спиной стоял Шаарон. — Как насчет составить мне компанию, Мари? — протянул дьявол. Её ушную раковину сразу опалило теплое дыхание Адиабата. На секунду аромат элитного алкоголя, соответствующий энергии Шаарона, полностью перекрыл запах цитрусов. И это говорило, что демон был взбудоражен. Обеспокоен чуть ли не до дрожи в голосе. Уокер неспешно откинула плечи за спину, посмотрела в сторону Лонгман, которую ждала. Тогда она поняла, что Ости собиралась идти в библиотеку с Люцифером и каким–то другим бесом. И хотя с демонессой девушка прекрасно ладила, терпеть компанию Морнингстара Мари была не намерена. «Что ж. Нам, в любом случае, не помешает поговорить, Шаарон» — Отличная идея, Ади, — она обернулась к нему лицом, снова скользнула взглядом по шее, по чертовым следам. Под легкими стало удивительно тесно, но эта теснота не была ей приятна. Девушка сжала челюсти до появления тупой боли, чтобы не выдать своих искренних чувств, а после, улыбнувшись дьяволу одними лишь губами, мотнула черноволосой головой в сторону выхода. — Пойдем.