***
После завтрака мужчина умылся и переоделся в положенные церковью белые одежды с вышивкой золотой нитью, подвязал поясом и вышел в коридоры. Если молоденькая монахиня выполнила поручение, которое он ей дал, то его покровительница уже ожидает его у себя. Он спустился вниз по винтовой лестнице на этаж ниже и собирался уже пойти дальше, но у самого подножья его поймал один из старейшин. — Юстус? Чем могу… Мужчину перебили, приложив палец к его губам. — Ты уже встречался со жрицей? — спросил Юстус, воровато оглядываясь по сторонам. Как будто он не хотел, чтобы их разговор услышал кто-то посторонний. — Ещё нет. — Безымянный покачал головой. — А есть какие-то проблемы с этим? — Это касается твоего посвящения. — Юстус нахмурил брови, которые тут же сошлись у него на переносице. Лоб мужчины разделила морщина. — А, это, — мужчина вздохнул. — Я знаю. Говорят… сам Император будет присутствовать? — Не будет, — торопливо перебил его Юстус, — ситуация изменилась. Только я тебе ничего не говорил. — Да что произошло? — раздражённо вскинулся Безымянный. Ему не нравилось, что Юстус говорит с ним какими-то загадками. — Говорят, его жена погибла, — сказал старейшина, — жена и наследник, — добавил он полушёпотом. — При чём тут я? — Мужчина скривил рот и поморщился. — При том, что птичка на хвосте принесла, что случилось это в ту же ночь, когда тебя нашли, — ответил Юстус. Он подошёл к Безымянному вплотную. — Ходят всякие… слухи. Слишком много мистики в твоём появлении. — И что, светлейший император считает, будто это я наслал козни на его жену? — Тон Безымянного стал совсем раздражённым. Юстус открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но их прервал спокойный женский голос: — Безымянный. Мужчины отскочили друг от друга, словно пара мальчишек, которых поймали взрослые за какой-нибудь шалостью. — Госпожа Верховная Жрица, — произнёс Безымянный, тут же расслабившись. — Я как раз шёл к вам. — Я знаю, — спокойно ответила женщина. — Юстус, не оставишь нас? Старейшина кивнул и поспешно скрылся в коридорах церкви. После этого женщина подошла к Безымянному и провела рукой по его лицу с материнской заботой. — Снова препираешься с Юстусом? — Мы вовсе не… — Чш-ш-ш… — Она приложила палец к его губам. — Все хорошо, дорогой. Все хорошо, понимаю. Ты потерян. А такие старики, как Юстус, только вешают лапшу на уши. — Она неожиданно улыбнулась. — Им лишь бы трепаться, правильно? У Безымянного появились сомнения насчёт того, слышала ли она разговор. Он надеялся, что все же нет. — Какие дела меня ждут сегодня? — спросил он. — Тебе понравится. — Женщина отняла руку от его лица, — Только сперва убери щетину. — Он понимал, она заставляла его бриться не столько для работы, сколько для того, чтобы он совсем не зарос к церемонии посвящения. Безымянному поручили действительно ту работу, которая ему нравилась, тут его никто не обманул. Он должен был присматривать сегодня за церковным садом. Хотя вначале все же пришлось потаскать тяжёлые мешки с землёй. Безымянный не жаловался: таскать их в этих стенах мог только он, остальные либо были женщинами, либо стариками. Присмотр за садом кроме этого включал в себя учёт некоторых садовых культур, поливку и опрыскивание от вредителей: это место по какой-то причине буквально притягивало гусениц бражника. Но — перед садом поставлена главная работа Безымянного: звонница. Каждое утро, в определённое время, он поднимался на звонницу и десять минут мучил колокола, объявляя всему городу: пора просыпаться. То же самое он проделывал в двенадцать часов дня, и затем последний раз, перед сном. Раньше это делали по очереди несколько старейшин, но с появлением Безымянного, эта работа полностью легла на его плечи. Это занимало некоторое его свободное время. Не то чтобы он жаловался — он просто терпеть не мог бездельничать. По этой же причине, после работы в саду, он снова появился рядом с Верховной жрицей. Но в этот раз она куда-то спешила. — Что-то случилось? — спросил мужчина, замерев на пороге её комнаты. Жрица стояла к нему спиной, собирая волосы в тугой пучок и закрепляя их толстыми деревянными шпильками. Она видела Безымянного в отражении в зеркале. — Император созывает срочный Совет, — ответила Жрица. Судя по голосу, эта новость её совершенно не радовала. — Бедняга, совсем рехнулся от горя. Говорят, он с головой ушёл в работу. Ты ведь знаешь… — О том, что его жена умерла? — догадался Безымянный. Жрица развернулась к нему и вопросительно уставилась ему в глаза. — Юстус сказал об этом. — Не просто умерла, — женщина поджала губы и взглянула на время. — Мы поговорим об этом позже. — Она скосила взгляд, словно выискивая, не подслушивает ли кто. Опять этот жест, как у Юстуса. Сговорились что ли? — А сейчас мне нужно тебя покинуть. — Но я хотел… — Уверена, что ты найдёшь себе занятие, — прервала его женщина. Она вышла из комнаты, оттеснив Безымянного, и закрыла её, после чего торопливо зашагала по коридору. Мужчина проводил её сконфуженным взглядом. Он остался без задания. Похоже, ему придётся идти к Старейшинам. Те с радостью взвалят на него какую-нибудь глупую ерунду, лишь бы самим не работать. На вкус Безымянного, так он бы лучше таскал тяжести. А ещё ему бы хотелось, чтобы люди перестали говорить так, словно вокруг происходят какие-то тайны и заговоры. Хватит ему чистого листа и тайн в собственной голове.***
Полтора месяца назад, когда он только пришёл в себя, он был напуган. Чувствовал себя потерявшимся ребёнком. Хотя ближе к его состоянию все же будет состояние дикого животного, за спиной которого неожиданно захлопнулась дверца металлической клетки. Чувство паники переросло в ощущение холодного ужаса: чужое место, куча незнакомых людей, которые от тебя что-то хотят и задают вопросы. Лекарь, который осматривает тебя и заглядывает чуть ли не в рот. Куча зевак, сгрудившаяся в углу комнаты, ради того, чтобы посмотреть на человека без памяти, который вышел из леса ночью. — И что же, — начал лекарь, лысоватый мужчина лет шестидесяти с проседью на редких висках, похожий на буёк своей конституцией, — имя своё вы тоже не помните? — Не помню, — без охоты буркнул высокий крепкий мужчина, сидящий перед ним на койке, оперевшись локтями на колени. Он смотрел на лекаря исподлобья, желая, чтобы тот убрался поскорее. Только час назад этот человек пришёл в себя, а это подобие профессионала все это время истязало его вопросами. И осматривало, словно какой-то скот. Мужчина посмотрел на свои кулаки. Руки у него были здоровые, под стать ему самому. Хотел бы он разок замахнуться и ударить лекаря, чтобы оставил его в покое!.. Но сдержался. В комнате были женщины. Он не помнил себя, но мог бы поклясться, что никогда бы не стал размахивать кулаками в их присутствии. — Хорошо, — ответил лекарь, и мужчина скривил губы, не понимая, что же в этом хорошего. Лекарь в это время отвернулся от него и подошёл к одной из присутствующих женщин, видимо, старшей здесь. — Он совершенно здоров. Физически. Но вот сознание… — лекарь постучал себя пальцем по гладкому лбу, — совершенная пустота. Сильнейшая амнезия. Я могу только предположить, что он пережил в лесу. Потому, что полагаю, его состояние вызвано сильным потрясением, — он вытер платком выступившую на лбу испарину. — Мой вам совет: дайте ему отдохнуть. А там может и вспомнит. Что-нибудь. Но лекарь ошибся. Мужчина не вспомнил. Ни через неделю. Ни через две. В голове у него была полная пустота, скажите спасибо, что он помнил как говорить. Ни одно имя, которое предложили ему Старейшины, он так и не признал и остался просто Безымянным. Когда он первый раз, спустя время, увидел себя в зеркало, на него смотрел хмурый высокий мужчина, со светло-серыми, холодными глазами, отросшими русыми волосами и щетиной, которая уже через пару дней грозилась превратиться в неухоженную бороду. Вот тогда-то и закончилась его апатия. Он впервые изъявил хоть какое-то желание — и оно было «побриться». Какое-то время спустя, когда Безымянный уже был готов к разговору, женщина, которую здесь называли Верховной жрицей, вызвала его к себе на разговор. Безымянный зашёл к ней утром, сразу после завтрака, постучал в дверь и, получив разрешение, вошёл. Его встретила просторная светлая комната, которая служила Жрице кабинетом. Она сидела за большим деревянным столом, сложив руки перед собой. Напротив стола стояло большое кресло, оставленное для посетителей. — Проходи и садись, пожалуйста, — мягко попросила женщина. Безымянный чувствовал себя некомфортно в этом помещении, стены словно давили на него. Тем не менее, он подошёл ближе и медленно опустился в кресло. На проверку оно оказалось неудобным и совсем неподходящим под его рост, ему даже ноги было некуда деть и пришлось поджать их под себя. — Зачем вы меня позвали? — спросил мужчина. Жрица улыбнулась. — Хотела предложить тебе работу, — ответила она — Тебе ведь хорошо при церкви? Так зачем уходить? Станешь тут послушником. Я возьму тебя под крыло. Нам нужны крепкие руки. А ты умеешь ими работать. — Стало быть, меня не выгонят? — Безымянный поднял бровь. Жрица предлагала неплохую перспективу. К Церкви он привык, здесь у него была своя комната, а работать он любил. Кроме того, в городе его никто не знает, так что он не мог сказать, что у него за пределами этого места есть перспективы. — Так ты согласен? — спросила Жрица, наблюдая за его лицом, словно пытаясь увидеть ответ в напряжении его мышц, а не услышать его. — Да, — ни на секунду не задумываясь, ответил мужчина.***
Безымянный вышел в церковный двор и вдохнул полной грудью. Улица встретила его приятным запахом свежести. Сейчас была середина лета, пахло зеленью, цветами и немного сыростью. А ближе к саду можно было ощутить аромат созревшей вишни и сливы. На небе не было ни облачка, погода стояла славная и обещала оставаться такой и дальше. Мужчина потянулся, разминая плечи. Он только что освободился от непыльной работёнки, подкинутой ему Старейшинами, и собирался немного размяться перед тем, как ему принесут обед. Однако неожиданный визит нарушил все его планы. На него вдруг налетел мужчина в рабочей одежде и схватил его за плечи, что-то бормоча. Безымянный ждал, пока тот придёт в себя, не говоря ни слова. От вопросов сейчас его останавливало то, что мужчина не просто был в истерике. Он был в ужасе. — Дышите, — сказал спустя время Безымянный, взяв его за плечи и чуть отстранив от себя, чтобы взглянуть в его лицо. Мужчина был бледен, нижняя губа у него дрожала и он тяжело дышал. Безымянный знал его. Это был Кристоф, он работал кузнецом при конюшне императора. Не пропускал ни одной проповеди и вообще… славный малый. Интересно было, что же его так напугало. — Вы можете сказать, что произошло? — спросил Безымянный, держа кузнеца обеими руками за плечи. Он был не менее крепким, чем сам Безымянный, но сейчас дрожал как осиновый лист и всхлипывал. После вопроса он быстро закивал на манер кукольного болванчика, и Безымянный его отпустил. — Моя дочь… — сказал Кристоф, наконец. — Я только отвернулся, а она… она шмыгнула в лес за моей спиной. Пожалуйста… Вы должны мне помочь. Вы уже были там однажды… Безымянный нахмурил брови. Был. Ценой своей памяти. Однако отказать человеку в помощи он не мог, церковь воспитывала его совсем не так. — Я вам помогу, — ответил он. Его голос звучал решительно. — Ведите.