На руинах былого величия

— Чем выше, тем хуже тропа. Мало кто ходит так далеко, некому и незачем. Ещё немного, и, кажется, вовсе не останется протоптанной дорожки, — Синчэнь огляделся по сторонам и, чуть нагнувшись, кончиками пальцев перебрал шерсть на макушке Минмэй. — Хорошо, что ты с нами.       Сун Лань шёл следом, не менее внимательно изучая окружавший их пейзаж. Поросшее лесом предгорье было местом диким, пристанищем лишь для зверья, и пеший путник, да ещё и не один, был удивительной редкостью, нарушавшей покой жителей чащи. Людские тропки поросли травой и кустарником столь же стремительно, как забыли горожане о былом уважении и трепете к монастырю в горах, как исчез в неизвестном направлении последний его воспитанник. Оставались лишь вытоптанные животными дорожки, и если бы не спутница двух заклинателей, то, пожалуй, путь их занял бы куда больше времени — непозволительно больше.       Минмэй часто убегала вперёд, теряясь из виду, но всегда быстро возвращалась обратно, чтобы подтолкнуть своих сопровождаемых в нужное направление. Волчица забавно фыркала, если не счастливилось вдохнуть запах особо резкого растения, порой совершенно неожиданно начинала копать землю в поисках чего-то неведомого, а иногда шутливо пихала мордой Сун Ланя в бедро. Синчэня, однако она лишь заботливо зазывала взглядом, ни разу не позволяя никакой грубости в его сторону. — Идём уже день, а ни единого просвета не видно. Выбраться из чащи было бы очень… полезно, чтобы ориентироваться ещё и на собственные глаза, — задумчиво проговорил Сун Лань, снимая со своего плеча цепкую колючую веточку.       В ответ Минмэй мгновенно влетела лбом ему в бедро, едва не сбивая с ног. Сун Лань пошатнулся, с трудом удержавшись от падения в колючий кустарник. До чего смышлёный зверь, столь резво отреагировала, обидевшись на неосторожно сказанные слова! — Чтобы ты знала, я не имел в виду ничего оскорбительного для тебя! Ни на мгновение не сомневаюсь в твоих способностях, просто… — Сун Лань тихо вздохнул. Неужто и впрямь он вынужден был объясняться и оправдываться перед волчицей? — Нам совсем не так комфортно и приятно проводить время в таких местах, как тебе.       Синчэнь тихо засмеялся, оборачиваясь через плечо на привычно шедшего чуть позади Сун Ланя: — Ещё немного, брат, придётся потерпеть. До заката мы уже выйдем на открытую местность, а дальше — только прямиком в горы. Разве не так говорил наставник Шеньлун? Минмэй не могла повести нас неверным или более долгим путём.       И он оказался прав: к закату того же дня меж деревьев, наконец, появился явный просвет: лес редел с каждым шагом, а после и вовсе исчез, выводя путников с постепенного подъёма вверх к крутому горному подножию. Дальше путь предстоял куда более трудный и опасный, но не к этому ли они готовились?       Последний ночлег перед самой сложной частью пути был делом важным, но именно поэтому Сун Лань всё никак не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок и не находя себе места. Тяжёлые мысли одолевали всё его естество. Стоило лишь на мгновение провалиться в лёгкую дрёму, как тревожные сны заставляли вновь распахнуть глаза. Сны, в которых ошиблись, где не успели вовремя, но самое яркое, явственное и жуткое — где на его руках из-за глупого просчёта испустил свой последний вздох Синчэнь. На осознание нереальности видений уходило некоторое время, но вот отбросить мысль о том, что каждое из них вполне могло воплотиться в жизнь, не выходило.       Чем же не вероятный вариант развития событий? Кем они, в сущности, были — просто двумя юношами, не стоившими и сотой доли сил настоятеля Шеньлун. Не ошибся ли Линь Юйцзинь, выбрав именно их? Тяжёлые чувства сковали его сердце, о сне не осталось и мысли. — Брат? Не спится?       Сун Лань обернулся на бесшумно присевшего рядом Синчэня. Тот, обеспокоенный бессонницей друга, и сам не смог сомкнуть глаз, а потому решил проверить самочувствие Сун Ланя и постараться унять его внутреннее беспокойство — тогда и он сам сумеет мирно уснуть. — Немного волнуюсь. Всё же нам предстоит непростое дело. Со мной рядом ты, с нами вместе — Минмэй, а всё равно… на душе неспокойно, — ответил Сун Лань. — Наставник Линь о многом умолчал, — да что уж тут! — он не поведал даже о половине всех возможных трудностей. Что, если где-то ошибусь, и мы не сможем добраться до места? Если не сумеем разгадать хитроумных ключей наставника? Не на моей ли совести тогда останутся все погибшие под гневом Водного Дракона?       Синчэнь молчал, внимая каждому слову. Отблески затухавшего костра лучисто играли в его ясных глазах, пристально глядевших прямо в глаза Сун Ланя. — А что, если в какой-то момент я не сумею помочь тебе, Синчэнь? — закончил Сун Лань и тяжело сглотнул. — Отдашь мне должные почести и двинешься дальше, — удивительно резким, серьёзным и контрастным обыкновенному мягкому тоном отозвался Синчэнь.       Взгляд Сун Ланя мгновенно переменился, он вскинулся, резко сел, отбрасывая служившее ему одеялом верхнее одеяние. Синчэнь тут же обхватил прохладными пальцами его ладонь, останавливая. — Я знаю, что ты хочешь сказать, брат! Но вдумайся, что есть моя жизнь, а что — жизни тысяч людей, что падут жертвой нашей ошибки? Если погибну, если окажусь ранен так, что не смогу двигаться самостоятельно, иди вперёд, — он умолк, нахмурившись.       Тишина грозовой тучей повисла меж ними. Если бы Синчэнь мог себе позволить отнять руки от тёплых ладоней Сун Ланя, то непременно сам себя стукнул бы по лбу. Такова была его поддержка? Вместо того, чтобы увести разговор подальше от мрачных размышлений, он додумался поддержать разговор о худшем из возможных вариантов развития событий. С трудом он сдержал в груди тяжёлый вздох. В надежде ещё исправить положение дел, он вновь тихо заговорил: — Пустые разговоры, к чему думать о худшем из возможных исходов? Неужто совсем не веришь в себя и… в меня? — Тогда ты тоже. — Что? — непонимающе заморгал Синчэнь. — Тоже оставь меня, если я стану обузой, вот что.       Ответом стал молчаливый кивок.       Сун Лань шутливо толкнул Синчэня кулаком в предплечье в попытке хотя бы немного разрядить обстановку. — Хотел справиться о твоём самочувствии и попытаться унять тревоги, а получилось вот так, — расстроенно отозвался Синчэнь, перехватывая дразнящую его руку. — Только больше тревог.       Выходило, что теперь они держались обеими руками за руки друг друга, и Сун Лань тут же воспользовался положением, чуть дёрнув Синчэня на себя, чтобы тот посмотрел, наконец, на него, а не в землю. — И вовсе нет, брат. Теперь только больше поводов стоять за тебя и защищать до последнего, чтобы не пришлось так печально прощаться.       Синчэнь не сдержал улыбки, тут же смущённо пряча лицо в складке ткани на плече Сун Ланя. — Побереги и себя… тоже.       Вопреки всему, на душе и впрямь стало немного умиротворённее. Неприятный разговор закончился обещанием, подарившим уверенность. Разве все мрачные перспективы — не повод лишь крепче стоять, прикрыв спины друг друга, и бороться до последнего?       Покой и тепло их эмоциональных объятий резко разрушила выскочившая из кустов Минмэй. Волчица в два прыжка подбежала к заклинателям и кинула пред ними тушку ещё едва живого кролика. — Минмэй! — воскликнул Синчэнь, подскакивая на ноги.       Минмэй же, явно довольная собой, села рядом с добычей. Смышлёный волшебный зверь совершенно точно считал двух заклинателей своими подопечными, а поделиться с ними добычей было жестом величайшего щедрого покровительства. На что вообще могли быть способны два столь юных человеческих создания, брошенные в подобные условия? Были ли они вообще способны добыть себе пропитание в случае, если припасы в их дорожных мешках закончатся? Волчий разум пришёл к выводу, что очень вряд ли, а если не смогут добыть себе пищу, значит, неизбежно погибнут. Погибнут два юноши — последствия будут ужасны. Простая логическая цепочка была очевидна для зверя, но вовсе не так очевидна для человека.       Синчэнь растерянно остановился рядом с Минмэй. Всё же убийства живых существ ради пропитания были для него делом непривычным: он ещё не изменил привычкам, впитанным за долгие годы обучения, и мясные блюда были для него выходом только в крайней ситуации. Что же делать с ещё не погибшим и мучившимся от ран зверьком, он не имел ни малейшей догадки. Синчэнь тихонько вздохнул, прикрыв пальцами губы.       Впрочем, эффектное возвращение Минмэй сумело окончательно развеять тяжёлую атмосферу юношеских переживаний.