Свобода в чистом виде

Тебе жарко до одури, и ты не можешь понять, от чего. От того, что сотни людей уже более часа сидят в одном помещении, пусть и просторном, безжалостно сжирая кислород, даже несмотря на слабо работающие кондиционеры и вытяжки, или от того, что у тебя под боком сидит юноша, который тебя с первых же мгновений вашего знакомства очаровал. Тэхён сидит расслабленно, слегка склонившись вбок и оперевшись на мягкий подлокотник, наблюдает за мельтешащими актёрами без особого интереса и периодически грузно вздыхает, из-за чего то и дело слышит рассерженное шипение матери над ухом, как напоминание о манерах. Тебе действительно жарко, настолько, что лоб уже блестит от пота. Ты бросаешь напряжённый взгляд на программку представления, лежащую на твоих коленях, и тихо сглатываешь, вспоминая, что использовать ее в качестве веера — дурной тон. Но так хочется... — Скоро антракт, потерпи ещё немного. Ты и не заметила, как Ким поменял положение, как наклонился к тебе. Тебя отрезвило его горячее дыхание, и ты едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от испуга. На секунду ты даже повернула голову к нему, смотря ошарашенно на его расслабленное лицо, но быстро взяла себя в руки, выпрямилась вновь и устремила взгляд к сцене, коротко улыбнувшись парню и кивнув. Видимо тебя настолько разморило от духоты, что даже посторонним это стало легко заметно, и это твой промах, твоя вина, что расслабилась, дала своему телу взять верх. Твоя мать столько лет учила тебя терпеть любые неудобства, держать свои тело и разум под контролем, даже если ты будешь при смерти, ты ни за что не должна терять достоинства и открыто это демонстрировать. Сейчас тебе остаётся надеяться, что твоё угрюмое лицо и расслабленное тело заметил только Тэхён. — Актёры сегодня превзошли сами себя. Театр преобразился за годы Вашего руководства, я восхищена, — мать Тэхёна обращается к твоему отцу во время антракта, а ты шёпотом предупреждаешь свою маму, что уходишь в уборную. Становиться свидетелем этих скучных светских бесед, переполненных лестью и фальшью, ты не имеешь абсолютно никакого желания, а потому проще сбежать, сославшись на естественные нужды, да и освежиться тебе действительно стоит. Тэхён за твоей фигурой следит пристально, разглядывает твою идеально ровную спину и узкие плечи, подмечает, как ты каждого работника по пути в уборную приветствуешь вежливым кивком головы, и улыбается, но снова грустно, потому что даже на расстоянии чувствует, насколько тебе некомфортно постоянно всем угождать и жить в вечном напряжении. Всегда держать спину ровно, грудь слегка выпячивать вперёд, гордо, но не слишком высоко задирать подбородок. Помнить сотни правил этикета, срать по расписанию, да ещё и так, чтобы никто не знал, что ты, как и все самые обычные люди, ходишь в туалет. Подавать руку, вовремя подставлять щёку под приветственные поцелуи чужих губ и всегда, абсолютно всегда улыбаться. Сдержанно, величественно, снисходительно. Вся эта чушь у вас двоих на подкорке выцарапана ногтями и зубами ваших матерей, а вас тошнит от этой жизни, уж лучше жить без денег, лучше в обычной семье, но свободными, счастливыми, обычными. Ты бумажное полотенце складываешь вчетверо и мочишь под холодной струёй воды, а затем осторожно, невесомо касаешься им своего горячего лба. В уборной куча женщин, а от того кислорода ещё меньше, чем в зале, и их неугомонный щебет тебе действует на нервы. Ты смотришь на своё отражение и видишь понурую, серую, совершенно обессиленную девушку. Твои волосы, глаза и даже кожа кажутся тусклыми, бесцветными, а ключицы выпирают после очередной диеты совсем уж нездорово, как и острые скулы. Хочется просто сбежать, наесться вкусной еды и отоспаться, валяться в постели даже после пробуждения и ни о чём не думать. Неужели ты многого просишь? Ты замираешь прямо у выхода из уборной, замечая у стены напротив оперевшегося на неё парня, и вдруг на тебя снова накатывает волнение и странная мелкая дрожь. Тэхён с силой отталкивается от светлой поверхности и направляется к тебе, уже на полпути вынимая руку из кармана своих выглаженных брюк и протягивая ее тебе. Ты свою ладонь вкладываешь в его, чувствуешь, как он сжимает пальцы, и задерживаешь дыхание, потому что его глаза в тёплом и приглушённом освещении кажутся совершенно чёрными. — Я бы увёз тебя отсюда прямо сейчас, — он притягивает тебя ближе и говорит так тихо, чтобы никто не услышал, кроме вас двоих, — но ты ведь не согласишься. Несколько секунд ты просто нелепо хлопаешь подкрашенными ресницами, а потом смеёшься тихо и нервно, потому что он прав во всём. И в том, что ты нуждаешься в этом побеге, и в том, что ты на него не согласишься. Слишком сильно тебе промыли мозги, слишком сильно ты зависишь от родительского одобрения. Твоя искалеченная психика не позволит тебе убежать даже на пару часов. — Как ты можешь быть таким? Почему не боишься? — А что может быть страшнее этой тюрьмы? А они ведь ещё называют себя нашей семьёй. Вместо ответа ты поджимаешь губы. Ким поражает тебя с каждой брошенной фразой все больше, он никогда не выбирает выражений, говорит всё так, как и думает. Ты такой никогда не была и никогда не сможешь такой стать. Твоя рука медленно выскальзывает из длинных сухих пальцев, ты снова натянуто и вежливо улыбаешься, киваешь Тэхёну, смотря в пол, и уходишь, оставляя его позади. Ваши родители всё ещё продолжают свой нелепый разговор, но по короткому и сердитому взгляду своей матери ты понимаешь, что слишком задержалась, и снова в груди всё сжимается, вновь это противное ощущение, ожидание выговора. Юноша присоединяется к вам двумя минутами позже и просто встаёт подле своего отца, делая вид, что поправляет пиджак. — Как Вы смотрите на совместное проведение уикенда? — твой отец ошарашивает тебя подобным внезапным предложением, ты начинаешь оглядывать реакцию на лицах напротив и видишь, к своему сожалению, широкие улыбки. — В нашем загородном доме очень хорошо в это время года, и лес рядом, кругом природа и чистый воздух. Ты смотришь на Тэхёна с лёгким испугом во взгляде и мнёшься, снова слегка сутулясь, а парень тут же показушно расправляет свои плечи ещё сильнее, чтобы ты выпрямилась вновь и не навлекла на себя праведный гнев своей матушки. Ты боишься не гостей, не очередных выходных без отдыха, а того, что целых три дня ты будешь находиться в одном доме с парнем, рядом с которым ты полностью теряешь над собой контроль. Если его семья на это согласится, то для тебя это станет настоящей катастрофой. — С огромной радостью, мистер Ким.