***
Дазай на руках доносит Чую до кровати в пустой комнате — он заранее всех прогнал со второго этажа, надеясь, поразвлечься по-взрослому, и теперь мягко целует Накахару на шёлковой постели, желая чувствовать его каждой клеткой — он почему-то был с самого начала уверен, что Чуя это именно то, что ему сегодня нужно. Дазай всегда доверял своей интуиции, и она не подвела. — Сегодня ты моя принцесса, — говорит Дазай, медленно расстегивая рубашку Чуи, избавляясь от этих кожаных шлеек на его груди, путая волосы и тут же распуская берега белой ткани на рубашке. Кажется, грязные разговоры заводят Накахару не хуже, чем ласки и поцелуи вперемешку с экстази, и он снова целует его, пока Чуя хватается обеими руками за щеки Осаму, явно не представляя, что сегодня будет. Его глаза чёрные — в них нет ничего кроме желания и обостренных чувств, у него за этот вечер не должно больше возникнуть вопросов и мыслей о том, что нужно свалить и что секс с малознакомым парнем это плохо. Для Чуи сегодня все это просто отлично. Дазай обычно не любит торопиться, он любит растягивать удовольствие, ведь времени много, ночь длинная и тихая, никто не должен ему помешать. А если такое случится, у Осаму сердце остановится от разочарования. Он стягивает с рыжего рубашку, скидывая её на пол — утром как-нибудь найдёт, расстёгивает джинсы низкой посадки и целует в шею, иногда кусая, заставляя рыжего застонать от удовольствия и схватиться за голову Осаму, прижимая его к своей шее, пока одной рукой Дазай придерживал его на пояснице, а второй сжимал зад. — Опускайся на колени, — практически приказывает, но голос звучал слишком мягко, как для приказа, и Осаму разводит колени, заставляя рыжего слезть с них и упасть на пол между чужих ног. И сейчас у Дазая в который раз ноет член, не выдерживая того, что в Чуе так удивительно сошлись три личности: леди, шлюха и дура — он выглядел по-блядски красиво сейчас, заставляя Осаму мягко погладить его под челюстью — своеобразная привычка. Чуя тупит пару секунд, а затем понимает, что он него хотят — тут же трясущимися пальцами расстёгивает чужую ширинку, и если бы не МДМА, он бы точно утонул в стеснении, и лицо было красным — от накативших чувств, горячего воздуха, однако никакого смущения Накахара не ощущал, он действовал чересчур уверенно, будучи по-прежнему в странном состоянии, когда ему подозрительно быстро стало нравиться происходящее вокруг — он всё-таки опускает чужое нижнее белье и перед лицом появляется член Осаму — среднего размера, точно налитый кровью и требующий внимания, отчего у Чуи подгибаются ноги и сжимаются пальцы на ногах. Он аккуратно опускается на него губами, делая короткое движение языком на пробу — сперва просто лижет, затем прячет зубы, чисто интуитивно, и берёт в рот головку. Дазай же шумно выдыхает из-за чересчур пленительно тёплого и влажного рта Чуи, который стоял перед ним на коленях и пытался неумело сосать, помогая себе рукой. Ему даже не было противно, он просто насаживался ниже, стараясь двигать головой быстрее, и у Накахары получилось взять в рот наполовину — дальше он просто уже упирался, и для Чуи это было слишком. Он отстранялся от него, проводя вдоль всей длины языком, кончиком проводя по линии венки, и Осаму слишком засмотрелся на то, как член упирается ему в щеку, пока рыжий старается сделать ему приятно. Правда, выходит так себе, но он старается, и это подкупает брюнета. Чуя снова облизывает головку и берёт ствол Осаму в рот, как начинает чувствовать на волосах его руку, мягкую перебирающую пряди, и только поднимает он голову к Дазаю, как тот сразу же цепляет его волосы сильнее и насаживает на свой член полностью, заставляя того в панике отстраняться и кряхтеть рядом. — Прости, малыш, я был грубым, — говорит Осаму и сперва умиляется его невинно жалобному лицу, а затем снова гладит по волосам, подтаскивая к себе. И Чуя вроде против, а вроде и не может отказать, поэтому вполне позволяет Дазаю схватить себя за волосы снова и руководить полностью процессом — войти в его рот, как прежде, постепенно касаясь горла всё дальше и дальше, и кто бы мог подумать, что у этого парня такой сильный кинк на горловой минет, что от одного ощущения, как узко и пленительно горячо сжимаются стенки горла вокруг головки его члена, Дазай краснеет и даже тихо стонет, почти выгибаясь, пока Чуя старается подавлять в себе рвотные позывы. И Дазай не останавливается, он тянет дальше, буквально распирая горло парня, пока не вошёл в него до конца, пока лицо Чуи не стало утыкаться ему в живот, и Осаму вновь шумно выдыхает, когда Накахара стонет и пускает по горлу мелкую дрожь. У брюнета хватает сил выйти и войти снова, давая рыжему прерывисто схватить воздух, прежде чем Осаму кончил ему прямо внутрь. — Ох, блять, — тихо матерится Дазай, однако удовлетворенно отпускает чужие патлы и падает спиной на кровать — у него, кажется, голова и звёзды закружились вдвойне, потому что ебаться под наркотиками для него — это нечто настолько ахуенное, что и описать сложно. Он бы и уснул прямо сейчас, однако, Дазай приподнимается, снимая с себя плащ, и оставаясь лишь в жилетке и рубашке — однако прежде, чем откинуть его в темноту на пол, он вытаскивает из него оставшиеся несколько таблеток, и как он радуется, что осталось ещё на целую ночь, пока эффект предыдущей не спал. Он видит Чую на полу, что пытался прийти в себя — откашляться, понять, что Дазай вовсе не нежный любовник, он хуже самки богомола, он будет не откусывать тебе голову, а трахать так, как хочется ему — Осаму порой вовсе не задумывался о комфорте и удовольствии своего партнера, знал, что им бывает неприятно, бывает больно, бывает обидно, и размер собственного либидо и желания удовлетворить кого-либо совершенно не волновали, что для мужчины удивительно. Накахара кашляет, при этом полностью проглотив всё, что вышло из Осаму, и он доволен — Чуя явно понял правила этой игры и честно проиграл ему своё тело на эту ночь. — Для начала, ты хорош, — Осаму улыбается и слегка закатывает рукава на своей рубашке, пока Чуя поднимается на шатающихся ногах к нему, и Дазай хотел бы его сперва приласкать, как тогда, на первом этаже, ведь ничего человеческое ему также не чуждо, и простые поцелуи он любит также сильно. Однако не со всеми они приятны. — Зачем ты начал всё это? — спрашивает Чуя, садясь ему на колени. — А, пытаешься выудить из меня признания, — улыбается Дазай, медленно пробираясь одной рукой под чужие джинсы сзади, и должен признать, у Накахары отличная задница — не хуже моделей, — у тебя не получится — ты парень хоть и симпатичный, но в тебе меня привлёк только твой ужасный характер. Это, естественно, оскорбило Чую, но он не смог ничего сказать, когда чувствовал, как настойчиво чужие руки мнут его зад, и как ему это нравится, он не может ненавидеть человека, который приносит ему столько приятных ощущений, чуть ли не самые яркие моменты в жизни. И рыжий в ответ всего лишь трется об него, желая чего-то большего. — Ты же девственник, да, Чуя? — улыбается Осаму, и тут же расстёгивает на нём его джинсы. — Ну, я… — у рыжего духу не хватит признаться, особенно когда его сквозь ткань ласкают чужие руки.***
Дазай придерживает Чую за живот, смотря из-за его плеча, пока сам рыжий ногтями вцепился в его руку, а второй ладонью держится за рот, не то от искушения и ожидания, ни то от нежелания слишком громко орать. В любом случае, он напряжен, словно на расстреле, и даже МДМА не помогает ему чувствовать себя спокойно. Осаму медленно водит по чужому члену вверх-вниз, чтобы успокоить, однако несмотря на все слова о том, что это приятно, у Накахары великие сомнения, и он не знает как быть — на эту ночь он полностью в лапах Осаму, тот успешно этим пользуется, заставляя его краснеть всё больше. Дазай аккуратно придерживает Чую, а затем убирает ладонь с члена и берёт специальный зонд, от вида которого, у Чуи мурашки по коже, но Осаму хорошенько смазывает его, а затем целует рыжего в щеку, заставляя довериться себе ещё сильнее. Он аккуратно приставляет его конец к уздечке и слегка надавливает, заставляя Накахару вздрогнуть — вот тут-то он и прочувствовал весь пиздец ситуации, ибо сейчас он абсолютно голый сидел на коленях у какого-то извращенца-наркомана, и руками ищет хоть какую-то опору, чтобы избавиться от переизбытка эмоций. Металический катетер спокойно входит практически до конца в дрожащее тело Чуи. Он сильнее стискивает руку Осаму, когда чувствует, как край этой штуковины внутри упирается в простату и при малейшем его движении давит туда, заставляя ноги рыжего вновь подкашиваться, а самого сгибаться пополам. У головки оставалось лишь блестящее кольцо, из-за которого могло показаться, что это пирсинг. И Чуя вроде расслабился, понимая, что теперь он в ловушке наслаждения — одно резкое движение, и он снова сгибается и стонет, чувствуя истому возбуждения. Дазай по-прежнему сзади и настроен играть, и Чуе даже страшно, что он может ещё придумать — как-то он сейчас жалел о том, что выпал орёл, однако и пути назад нет. — Не бойся, Чуя, тебе всё понравится, — Осаму хватает парня за плечо и кладёт на кровать, отчего член его дёргается в который раз, и Чуя стонет, — только не кончи раньше времени. Он быстро переворачивает Чую на живот, тут же устраиваясь сзади поудобнее и рассматривая перед собой это юное тело — как он отлично был сложен, однако его самодеятельность Дазаю совсем была не нужна, и он перехватывает его тонкие запястья в свою руку, заковывая в мягкие наручники, которые он купил всё в том же разделе. Накахара чувствует себя ещё более беспомощным, и это заводит сильнее — ощущение полной власти над собой, оказывается, его сильно возбуждали, хотя никогда прежде в себе он такого не находил. — Если будет больно — кричи, но я не уверен, что остановлюсь, — брюнет сзади намеренно пугает его, а затем успокаивающе целует в щеку и усмехается, — я пошутил, не бойся, — и только Чуя собирается развернуться к нему, как Осаму завязывает ему глаза атласной лентой шоколадного цвета, оставляя на чужой макушке аккуратный бантик. Дазай шепчет что, всё будет в порядке, а сам вновь тянется к смазке, в этот раз капая себе на пальцы и немного на проход Чуи, также удивляясь и с удовольствием понимая, что он чертовски девственный сзади, и все эти прикосновения для него вдвойне чувствительны. Осаму точно не прогадал с выбором, и вовсе не жаль, что ради этого он отказался от шлюх, которые терпели бы всё это, но лишь из профессионализма и денег, а удовольствие и ощущения Чуи были куда искреннее. Дазай медленно вводит один палец в Накахару, распирая девственное колечко мышц своими пальцами. — Ах-ха, Д-дазай, — рыжий стонет, услаждая слух брюнета, и тут же дёргается от ощущения внутри, — с-стой. — Спокойно, — отвечает Осаму, подвигаясь к нему ближе. Он закрывает одной рукой рот рыжего, впуская туда пальцы тоже, чтоб он не болтал и не отвлекал его. Дазай только недавно кончил, а его член уже стоял, как заведённый, и всё это заслуга Чуи, если бы он не был таким откровенно развратным и сексуальным, Дазай бы вряд ли захотел продолжить после горлового, однако он прокручивает палец внутри и добавляет туда второй, нащупывая внутри Чуи комочек нервов, в который теперь давило с обеих сторон — катетер по-прежнему находился в рыжем и давил на простату, заставляя его громко промычать и поскулить с чужими пальцами во рту — глаза Накахары заслезились, и, кажется, он был уже на пределе, пока мелкие капельки пота на лице смешивались с одинокими слезами, стекающими по краям щёк, Накахара закатывает глаза прямо под повязкой и выгибается. — Ну, Чуя, — Дазай слегка разочарованно вздыхает, когда понимает, что рыжий уже кончил лишь от пальцев в себе. Он аккуратно тянет за кольцо, чтобы Чуя смог нормально кончить, придерживая второй ладонью его за живот, чтобы не свалился на кровать, — ты слишком нетерпеливый, — он практически полностью вытаскивает зонд, чувствуя, как по руке попадает чужая сперма, и тут же это ощущение заставляет его шумно выдохнуть. К сожалению, действие экстази кончалось, и Дазай разочарованно чувствовал, как трезвеет. Он поднимается рядом с Чуей, расстёгивая ремень и штаны, ему так повезло, что Чуя оказался столь наивным и не смог отказаться от этого — чувство стеснения у него практически отключилось, однако истома и ощущение неправильности присутствует, добавляя масла в огонь Дазая — он достаточно разработал проход рыжего, чтобы не бояться спокойно войти в него, но побеспокоиться всё же стоит — Чуя слишком нежный и неопытный, чтобы с первого раза ему было также хорошо. — Знаешь, мой любимый момент, это быть первопроходцем. Ощущение, будто раскрываешь подарки на Новый год, — улыбается Дазай, шепча на ухо, когда член уже касался чужой задницы, а после и узкого входа, заставляя Накахару тихо взвыть. Он медленно давит на чужую талию, плавно входя в тело рыжего, чувствуя, как парень под ним слегка содрогается от новых ощущений, и Дазай давит ему на лопатки, заставляя выгнуться в спине и выставить зад, такая поза его чертовски смущала, особенно когда Осаму коленом раздвигает его ноги и медленно входит практически на половину, начиная давить на простату с другой стороны, отчего Накахара стонет вслух, чувствуя, как его собственный член снова дёргается от подобных ощущений. И он держит в голове, что ночь долгая, что он сюда вообще угодил случайно, и никогда бы не предположил, что попадёт в руки такого садиста-извращенца, которого знает всего несколько часов. Но, чёрт, этот садист-извращенец так хорош! И так влиятелен, что у него не было другого выхода — Чуя не сомневался, что Дазай мог бы просто изнасиловать его, если бы захотел, так что эта вечеринка была ещё вполне удачной. Он чувствовал себя откровенной шлюхой и после вспоминая, явно будет думать об этом как об «интересном» опыте, и мало кто поверит в то, что это случилось с такой ханжой, как Накахара. И чем больше увеличивалось давление, тем чаще рыжий дышал, прерываясь на стоны — он никогда ещё не чувствовал себя настолько заполненным, пока член Осаму вошёл до упора, распирая его узкие, но расслабленные мышцы, он выдыхает. И ясность сознания к Чуе приходит постепенно, он не в состоянии думать — лишь ощущать, как член Осаму ему давит внутри, заставляя тихо проскулить и слегка двинуться в ответ, пока руки брюнета держат его за талию. — Ты прекрасен, — тихо шепчет брюнет, выходя из Чуи, даря ему облегчённый вздох, и тут же входя в парня резко, словно он не с девственником, а моделью, зная, как рыжему понравится это прикосновение. И это так, Накахара уже сейчас был готов кончить второй раз, еле сдерживался, кусая перед собой ладонь, пока Дазай начинает медленно раскачиваться, также откровенно кайфуя с того, насколько рыжий парень под ним узкий и чувствительный — он успел кончить уже дважды, настолько ему нравятся игры Дазая, и для брюнета нет большей похвалы, чем такая реакция. Он крепче сжимал пальцами белую кожу на талии Чуи, входя до упора с тихим мычанием и глухим стоном — у Накахары было что-то особенное, что выводило Осаму в ебаный транс наслаждения, и непонятно, что так влияло: красное лицо, неловкие вдохи с тихими стонами девственника или всё в купе вместе с шикарным телом. Чуя держался на пределе, пытаясь не упасть, и Дазай держал его, резко входя и заполняя его полностью, выбивая из Чуи остатки воздуха. — Даза-ай, — тихо выдыхает рыжий, слегка повернув голову к брюнету, и тот сразу понял — Накахара снова кончил, и это почему-то показалось милым. — Ты сумасшедший, — усмехается Дазай, сжимая чужой зад и входя вновь, выбивая резкий стон, и Осаму было не так долго кончить следом. А ночь была действительно долгой.