Адвокат для демонов

Драко всегда казалось, что он умеет держать себя в руках, но тот день ясно дал понять, насколько же он ошибался. Ощущение полной прострации сменялось дикой лихорадкой, от которой тряслись руки и даже колени, а потом вновь возвращалась апатия. Его самого бросало то в жар, то в холод, из-за которого по спине периодически текли струйки пота, а остальное тело покрывалось липкой плёнкой, заставляющей время от времени передёргивать плечами. Вздыхая от бессилия, Малфой вышагивал по тесной камере, представляя себя в цветущем саду поместья, среди кустов роз, каменных дорожек и шуршащей зелёной листвы. Он упорно пытался сделать вид, хотя бы для самого себя, что он слышит перешёптывания деревьев, крики птиц где-то вдалеке и шум воды, опадающей в фонтане. Словно лицо ласкает тёплый ветер, а ноздрей касается сладковатый медовый запах алиссума, перемешивающийся с ароматами других цветов. Помогало слабо. Небольшая комнатушка вряд ли могла сравниться с просторами малфоевских садов, разве что камень под ногами при хорошем воображении можно было принять за мощёные тропинки. А уж затхлый влажный запах сложно перебить чем-то другим. — Как сопливая девчонка, ей Мерлин! — возмутился Драко вслух. — Я же Малфой в конце концов. Сколько можно быть трусом? Самовнушение тоже не слишком выручало, но разговоры с самим собой хотя бы отвлекали его от сырых камерных объятий и собственного страха, которым было пронизано всё его существо. — Ещё немного таких бесед, и вместо Азкабана я получу уютную палату в больнице святого Мунго, — пробормотал он. — Даже не знаю, что из этого хуже? — Хуже будет, если ты сойдёшь с ума раньше времени, — прервал его размышления девичий голос. — Малфой, очнись, пожалуйста! Иначе я точно решу, что у тебя поехала крыша. Вынырнув из своей головы, он обнаружил себя, стоящим посреди коридора, подозрительно напоминающим Министерство. — Мы около зала заседания, — подтвердила Гермиона, заглядывая ему в лицо и, видимо, догадываясь о его мыслях. Или они просто были написаны у него на лице. — Неужели ты и правда не заметил, как мы аппарировали? Ты казался отчуждённым, но я не думала, что настолько. С тобой всё в порядке? Дэвис сказал, ты со вчерашнего дня ничего не ел, не реагировал на его слова и вообще был каким-то странным. — Сложно быть не странным, когда ожидаешь суда, решающего для твоей судьбы, — хрипло отозвался Драко, наконец приходя в себя. — Понимаю. Но если судьи сочтут тебя слишком отрешённым, то подумают, что тебе всё равно. А тебе же не всё равно, верно? А если ты будешь говорить сам с собой, они и вовсе решат, что ты сошёл с ума, и отправят в отделение душевных травм. — Успокойся, Грейнджер, — выдохнул он, накрывая её руку своей ладонью. — Всё будет хорошо. Мне не плевать, и ты это знаешь. Спасибо, что одёрнула, и теперь я точно в состоянии представить себя в лучшем свете и показать, что я хочу исправить всё и нормально жить. Не паникуй. Ты же мой адвокат. Ты должна быть спокойной, уверенной и беспристрастной… — Как я могла быть спокойной, пока ты смотрел в одну точку, не отвечал и бормотал что-то себе под нос? — возмутилась она. — Прости, я и правда слишком глубоко ушёл в себя. Просто переживаю. Веришь-нет, но слизеринец Малфой переживает, — хмыкнул Драко. — Кто бы мог подумать, да? — В школе я бы и не поверила, — улыбнулась девушка, слегка расслабляясь. — Но во время войны я успела увидеть тебя другим. Я знаю, что у тебя есть сердце и что ты умеешь чувствовать. Так что нет, сейчас это не так удивительно. — Ты должна была отреагировать совсем не так! — притворно вскинулся он. — Ты испортила мне всю игру, Грейнджер. — Должен же хоть кто-то ставить тебя на место, Малфой, — расхохоталась она. — Дожили…. Меня ставит на место девушка. Гриффиндорка, — проворчал Малфой. — Когда начало? — У тебя есть полчаса, — кладя руку на его плечо, заверила его Гермиона. — Я хотела пока повторить стратегию защиты, аргументы и их последовательность. Но, если тебе нужно, можем поговорить или выпить кофе. — Можно всё это совместить, — пожевав губу, предложил парень. — Мы пьём кофе, а параллельно ты вслух рассказываешь мне всё то, что собиралась повторять. — Хорошо, — пряча улыбку, кивнула она. Возвращаясь позже к тем тягучим минутам ожидания, Драко не раз признавался себе, что сделал всё это для её успокоения. Чтобы Гермиона думала, что на самом деле это она помогает ему. Всё то время, пока девушка заваривала кофе в своём кабинете, а потом проговаривала вслух речь, запинаясь и судорожно листая свои записи, он просто смотрел на неё. Как двигаются её губы, которые она периодически покусывала и тут же облизывала, как хмурятся брови, трясутся белеют пальцы, сжимающие пергаментные свитки, и как поблёскивают глаза: не то от предвкушаемого торжества, не то от нервного перенапряжения. Драко изучал её лицо с трепетом первооткрывателя. Считал веснушки на аккуратном вздёрнутом носике и слегка покрасневших от волнения щеках, благо свет был куда лучше, чем до того в камере. Разглядывал радужки глаз, которые до этого в полумраке казались ему «просто карими». Оказывается, в них были и проблески золотистого цвета, и даже пятна болотного. Волосы, которые он в детстве называл гнездом, сейчас спускались по плечам приятными волнами, но пара прядей упорно пыталась помешать Гермионе читать, отчего та слегка дёргала носом, прежде чем сдуть их наверх, хоть и знала, что через несколько секунд они лягут обратно. Он позволил себе тихонько усмехнуться и вернулся к наблюдению. Губы. Та часть тела, которая манила его более остальных, по крайней мере в лице. В меру пухлые, розоватые, покрытые едва заметными ранками, оставленными вероятно ею или им самим накануне. Когда она прикусывала нижнюю губу, находясь в размышлениях, Драко еле сдерживался от того, чтобы сжать её в своих объятиях. Но вряд ли она сама бы это оценила, и всё, что ему оставалось, это смотреть. — И долго ты собираешься протирать во мне дыру? — поинтересовалась девушка, когда Малфой в очередной раз оторвал взгляд от её губ и поднял его чуть выше. — Это было настолько заметно? — эта мысль даже вызвала у него некоторое смущение. — Скорее чувствовалось, — она хмыкнула, разглядывая его заалевшие щёки. — Как и то, что ты совершенно меня не слушал. — Я слушал, — возмутился он, пытаясь припомнить, с чего именно начиналась речь Гермионы. — Ну да, — скептически заметила она. — И что же я говорила? — Ты много что говорила. Хочешь, чтобы я пересказал всё, и мы везде опоздали? — Не пытайся выкрутиться, Малфой, — прищуренные глаза и упёртые в бока руки не оставляли ему шансов. — Даже если в самом начале ты делал вид, что слушал, то потом ты нагло пялился. — Хорошо-хорошо, — поднял Драко ладони вверх. — Признаю, я пялился. Но разве я виноват, что тебе нужно было повторить, а меня успокаивает вот это самое «пялиться»? Гермиона фыркнула. — Что и требовалось доказать, вуайерист несчастный. — Неправда, — возмущённо заявил её Малфой. — Почему же несчастный? — Главное, что факт вуайеризма ты даже не отрицаешь. — Но... — Давай прекратим этот бессмысленный спор? — перебила его стенания девушка. — Мы даже можем вернуться к нему позже, а сейчас мы уже опаздываем на заседание. Твоё, между прочим. — Я запомнил, Грейнджер! Гермиона снова фыркнула и снова так же самодовольно и слегка высокомерно. В стиле самого Малфоя.

***

Зал был наполнен лишь наполовину, но Драко легко разглядел среди присутствующих репортёров «Придиры», «Ведьмополитена» и какого-то ещё издания. Как шепнула ему чуть позже Гермиона, это была новая газета «Мир свободы», которая ещё не успела стать такой «жёлтой», как Пророк, и писала адекватные правдивые статьи, а не собирала сплетни. Название, очевидно, имело в виду как избавление Британии от Волдеморта, так и свободу слова, за которую так яро выступали все участники Золотого Трио. Как, собственно, и многие их сторонники. — Драко, соберись! — ткнула его в бок Гермиона, видя, что парень витает в облаках. — Это сложно. Особенно когда так сильно хочется обнять свою девушку, а вокруг всякий сброд… — Прекрати, — запыхтела она, покрываясь стыдливым румянцем. — Никто пока не должен об этом узнать, ты же понимаешь. И ты в курсе, что назвал уважаемых судей сбродом? — Эти уважаемые меня упекли в тюрьму за… — И Гарри, — добавила девушка. — Конечно, как без святого Поттера, — проворчал он. — Между прочим, Гарри на твоей стороне, — Гермиона нахмурилась. — Я знаю, Грейнджер. Под сбродом я подразумевал судей и болтающихся тут зевак, охочих до сплетен, которым лишь бы кости Малфоям перемыть. — И не только Малфоям, — пробормотала она. — Всем интересно, почему я вдруг решила защищать тебя. — Меньше всего я хотел, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Моя репутация... — Всё в порядке, Драко. Я знала, на что шла, тем более что твой срок действительно несправедлив. Он был результатом репутации твоего отца, но не твоей. И последствием желания засадить всех, кто мало-мальски причастен, после войны. Справедливостью тут и не пахло. И я хочу, чтобы и другие люди это понимали. Все эти зеваки, как ты их называешь. — Тебе же не всё равно, что о тебе говорят. Это мне всегда было плевать, но не тебе. — Уже нет, — пожала плечами. — Драко, Нарцисса тут. Он тут же обернулся и встретился взглядом со своей матерью. Как и всегда, она выглядела безупречно: ровная осанка, длинное тёмно-серое платье с отделкой, аккуратный макияж. Выражение лица было спокойным, но глаза выдавали её истинные, такие материнские, чувства. В них смешались волнение и надежда, что сын может наконец оказаться на свободе. — Иди, — Гермиона подтолкнула его. — Поговори с ней. Она безумно переживает, ты же знаешь. Он кивнул. Единственным человеком до последнего времени, которого любил сдержанный Драко Малфой, была мама, и это было взаимно. Нарцисса была для него воплощением нежности, пока того не видел отец, и Драко был искренне благодарен ей, что, несмотря на все запреты, она продолжала дарить ему тепло и любовь, научив этому и его. — Мама, — выдохнул парень, подходя поближе. — Драко, как ты? — в её глазах отражалась тревога. — Я так волнуюсь. — Всё будет хорошо, — он попытался улыбнуться. — Это же Грейнджер. — Хорошая девушка, — Нарцисса вернула ему улыбку, в которой было столько тепла, что Драко даже удивился. — Между вами что-то есть? — У меня ощущение, что я что-то пропустил, — прищурился Малфой. — Когда Грейнджер успела стать в твоём представлении «хорошей девушкой»? — Мы немного общались, пока Гермиона занималась твоим делом, — сообщила его мать, как само собой разумеющееся. — Драко, я хочу, чтоб ты знал: я никогда не разделяла мнение твоего отца относительно чистоты крови, но не высказывала это вслух. Сам понимаешь, Люциус бы этого не оценил. И, кажется, ты не ответил на мой вопрос. — Судя по твоему виду, ответ тебе не так уж и нужен, — буркнул он под проницательным взглядом матери. — Гермиона слишком сильно переживала за тебя для человека, который просто считает приговор несправедливым. Вы оба говорили друг о друге не очень охотно, но если всё же начинали, то делали это с удивительной горячностью, слегка краснея. И эти ваши переглядки…. Драко, я никогда не видела, чтобы ты на кого-то так смотрел. — Зачем ты тогда спрашивала, если сама обо всём догадалась? — хмыкнул Малфой с напускной небрежностью. — Хотела услышать это от тебя. Надеялась, что мой сын всё же захочет со мной поделиться, как это бывало раньше. — Мам…. — он оглядел зал, понимая, что заседание вот-вот начнётся. — Обсудим это после, хорошо? Когда всё закончится. — Ты так в неё веришь, — улыбнулась Нарцисса, ловя пальцем всё-таки вырвавшуюся слезинку. — Не забудь позвать её с собой. Сразу. — Это же Грейнджер, — Драко приподнял уголки губ ей в ответ и, не удержавшись, обнял мать, вызывая тем самым удивление всех присутствующих. — Конечно, я в неё верю. Обязательно позову.

***

Вспышки слепили глаза, и он поражался, как Гермионе удаётся сохранять невозмутимое выражение лица, не закрываясь от них рукой. Она говорила много и долго, раскладывая по полочкам события войны, приводя аргументы в его пользу и время от времени призывая выслушать кого-то из свидетелей. Одним из них был Поттер. Привыкнув, видимо, к постоянным интервью и просто вопросам от журналистов, он научился говорить чётко и по делу. Прежде всего Золотой мальчик прошёлся по всему, что говорил ранее, только ещё более подробно и с пояснениями. — Скажите, мистер Поттер, а что Вас подвигло вновь выступить в защиту Малфоя? — поинтересовался один из судей. — Как-никак Пожиратель Смерти. — Мистера Малфоя, — отрезал тот. — У меня к Вам встречный вопрос: а как поступили бы Вы, если бы Вашей матери угрожал тёмный волшебник, живший в Вашем собственном доме? Если бы Вы с детства находились под влиянием отца с неверными взглядами? Дети имеют обыкновение верить тому, что говорят родители, разве не так? Так скажите, Вы бы сделали всё, чтобы защитить свою мать, пусть даже это означало принятие метки? Неужели Вы бы сбежали, поставив её под угрозу? — Вы упускаете из виду задание, которое, на минуточку, заключалось в убийстве Дамблдора. — Которого он не совершал, как и любое другое. Малфой, конечно, никогда не был самым приятным человеком в школе, но за всю войну он никому не причинил серьёзного вреда, я уже не говорю об убийстве. Гарри продолжал говорить, а Драко погрузился в страшные воспоминания. Змееподобная рожа и его мерзкая скользкая подружка, пытки, проходившие в его доме, смерть преподавательницы на его глазах — всё то, что он так отчаянно мечтал забыть. Пока перед глазами мелькали образы прошлого, Поттер подошёл к концу своей пламенной речи. — … и вы не имеете права судить его только за то, что он любил и защищал собственную мать. Если хотите знать, в тех обстоятельствах я бы поступил так же. Звенящая тишина прерывалась лишь скрипом пера секретаря, записывающего показания свидетеля. — Спасибо, мистер Поттер, — казалось, судья больше не может выдавить из себя ни слова, шокированный словами героя магического мира. Заседание шло своим чередом, но Драко почти не вслушивался в плавные комментарии Гермионы и короткие ответы остальных свидетелей. Немного очнулся он лишь тогда, когда его бывший неприятель — а теперь он называл школьных врагов именно так, ведь вряд ли можно было считать их таковыми после окончившейся войны — сухим, но чётким голосом подтверждал его невиновность. — Какими бы ни были наши отношения в школе, это были всего лишь подростковые стычки, пусть и имеющие под собой основания. Это нельзя сравнить с реальной войной, с боями, смертями и непростительными заклинаниями. И там Малфой не сделал ничего такого, что можно бы приравнивать к преступлениям. — То есть вы не отрицаете, что у вас был конфликт, но продолжаете его защищать. Почему? Рональд метнул незаметный взгляд в сторону Гермионы, затем пристально посмотрел на невозмутимого Драко, не говоря ни слова, и только потом ответил. — Если он и позволял себе сказать лишнее в пятнадцать лет, это не значит, что я должен смотреть, как его упекут за решётку ни за что. Я даже готов подтвердить, что он помогал нам по ходу войны, каким бы ни было моё к нему отношение. Если он сумел понять, что поначалу выбрал не ту сторону, и сделать шаг к другой, то заслуживает и шанса на нормальную жизнь. «Гермиона ему, что ли, речь написала», — подумалось Драко. Уж больно складно рассказывал Рон, не отличавшийся ранее ораторским талантом. Конечно, он был уверен, что именно Гермиона убедила друга прийти и сказать пару фраз в его защиту, но слова Уизли звучали настолько искренне, что и поразило Малфоя больше всего. Настолько, что у него мелькнула мысль подойти к рыжему после суда и пожать руку. Он тряхнул головой, вновь сосредотачиваясь на происходящем. Гермиона заканчивала говорить очередную речь, многозначительно поглядывая на Драко, и он понял, что близится время его заключительных слов. — Мистер Малфой, Вам есть что добавить? — обратился к нему верховный судья, когда девушка замолчала. — Да, — его голос отдавал лёгкой хрипотцой, потому Драко прокашлялся и продолжил. — Я сожалею, что далеко не сразу осознал ошибочность взглядов Тёмного лорда, что не пытался остановить своего отца и перейти на сторону Ордена Феникса. Я действительно никого не убил и могу подтвердить это под действием сыворотки правды, — тут он краем глаза увидел, как Гермиона нервно закусила губу и еле заметно покачала головой. — И я очень надеюсь на снисхождение суда. Что мне дадут шанс исправить мнение о себе, как о Пожирателе Смерти, и начать с чистого листа. Он медленно выдохнул, чувствуя, как по спине течёт пот, но смотрел прямо в глаза судье, уверенный в том, что сказал. — Спасибо, мистер Малфой. Мы примем Ваши слова во внимание, — кивнул тот и повернулся к залу. — Суд удаляется на совещание. Объявляется перерыв на час.

***

Никогда ещё час не казался Драко таким долгим. К нему подходили знакомые: кто язвительно спрашивал, сколько он заплатил Героине войны и Визенгамоту, кто шептал что-то о поддержке, кто просто смотрел. — Скажите спасибо, что Ваши слова не слышали судьи, — презрительно отбрила Гермиона одного из комментаторов. — Они бы им ой, как не понравились. — А с чего бы ещё Вам защищать Малфоя? Мало он Вам гадостей сделал? — фыркнула девушка лет девятнадцати ей в ответ. — На этот вопрос уже отвечал Рональд, — холодно заметила она. — Как Вы можете сравнивать школьные дразнилки и войну? Всё, что он сделал, это выбрал не ту сторону и не сразу разобрался. — И смотрел на то, как пытают и убивают других. — Я бы поглядела на Вас, решились бы Вы противостоять в одиночку взрослому убийце, не гнушающемуся ничем. Что-то я сомневаюсь, что Вы были бы такой же дерзкой и уверенной. Так что не надо судить других людей за подобные слабости. Малфой не виноват, что Волдеморт спятил, развернул войну и убивал: за это можно было судить только его самого. Дискуссия закрыта, — резко оборвала она сама себя и отвернулась к Драко, положив руку ему на плечо. — Ты как? — Нормально, — пожал плечами парень. — Мне показалось, или я видел в зале Забини? — Да, он был тут, как и некоторые с твоего курса. Он, Панси и Дафна передавали тебе привет. Кажется, они ждут твоего освобождения, чтобы закатить супервечеринку, — улыбнулась Гермиона. — Не удивлён, — хмыкнул Драко. — Кстати, а ты почему корчила какие-то непонятные рожи, когда я про сыворотку правды сказал? — Сам не понимаешь? А если бы они решили проверить? — И я бы во всеуслышание подтвердил, что я не убийца. Что тут такого? — А заодно рассказал о наших отношениях, после чего меня, как адвоката, бы отстранили, а всех остальных начали бы проверять на ложность показаний. Я уже молчу про позор, сплетни и то, что тебя вряд ли бы выпустили. Во всяком случае уж точно не так скоро. Теперь дошло? — Дошло, — пробормотал он. — Я ведь даже не подумал про это. Просто так достало, что на меня смотрят, как на самого Волдеморта, что я хотел их обломать, доказав обратное. — Я так и поняла, — краешком губ улыбнулась Гермиона. — Но вроде нас пронесло.

***

— Встать, суд идёт! Они переглянулись и, едва коснувшись друг друга кончиками пальцев, разошлись по своим местам. Сердце Драко заколотилось, как безумное. Это был момент истины. Момент, который мог бы стать точкой между прошлым с оскорблениями, войной и неверной стороной и будущим в окружении верных старых и новых друзей, матери и любимой девушки. — Руководствуясь представленными доказательствами и свидетельствами и законами Магической Британии суд постановил. Признать Драко Люциуса Малфоя невиновным по основным пунктам обвинения и приговорить его к выплате штрафа в размере ста тысяч галлеонов на восстановление страны и участию в благотворительных балах в честь победы в течение трёх лет с обязательными пожертвованиями. Вам всё понятно, мистер Малфой? Драко молча кивнул, пытаясь справиться с нахлынувшими ощущениями. Стук молотка прозвучал уже минут десять назад, а он всё ещё стоял посреди зала и не мог поверить в то, что он свободен. Его обнимали руки матери и друзей, а он видел лишь сияющие глаза Гермионы Грейнджер и представлял их совместные вечера в ближайшие лет семьдесят. Если повезёт. И верил, упорно верил, что теперь-то обязательно повезёт.