Стайлз засыпает сразу, как только его голова касается подушки. Усталость взяла своё, ведь шатание по лесу прошлой ночью не прошло даром. Оками устраивается на подушке рядом с его головой, тоже быстро засыпая.
Парень оказывается посреди леса вместе со своим оками. Вокруг светло, а по веткам деревьев скачут птицы, приветствуя Стайлза своими песнями. Он понимает, что это сон, но выглядящий слишком реалистично.
Неожиданно в нескольких метрах от себя Стилински видит мужчину, на вид лет тридцати. Он поджар и высок, а черты лица кажутся подозрительно знакомыми. И тут на Стайлза накатывает осознание, что мужчина похож на него самого, только тот, кто перед ним, намного красивее его, что с некоторой печалью замечает парень. Что-то есть магически-завораживающее во внешности мужчины, что ясно чувствуешь, но не видишь. Единственное, что резко и заметно отличается, — это цвет глаз. У Стилински они светлые, янтарные, пронизанные солнцем, а в глазах мужчины жидкое золото, они яркие и почти светящиеся, но выглядящие так, словно это те же глаза Стайлза, но вспыхнувшие внутренней силой, явной и давно открытой.
Взгляд мужчины падает на оками, стоящего около парня.
— О, Ричи, привет, — вмиг просияв широкой улыбкой, произносит он и опускается на корточки, чтобы потискать подбежавшего к нему волчонка. — И я тоже рад тебе, дружище.
Мужчина поднимает взгляд на Стайлза.
— Я рад, что с тобой всё в порядке, — улыбнувшись, почти шепчет мужчина, но парень его прекрасно слышит, без боязни подходя ближе.
— Значит, его зовут Ричи? — неуверенно подаёт голос Стилински.
— Да, — подтверждает Страж.
— А ты Мирослав, — заключает Стайлз, с появившейся во взгляде грустью рассматривая человека перед ним.
— Именно, — кивает мужчина, поднимаясь. — Всё, что ты сейчас видишь, — это сон, который вызвала частичка моей магии, так долго хранившаяся на страницах дневника. Хорошо, что ты смог найти то, что я тебе оставил.
— То есть всё это — своего рода проигрывающаяся магическая кассета, которую ты записал заранее? — спрашивает Стайлз.
— Не совсем, — усмехается Мирослав, — частичка моей души жива, а значит, фигурально жив и я.
— Что…? Как…? Я не… — Стилински пытается задать вопрос, ничего не понимая, но так и не произносит ничего связного.
— Да, я понимаю, сейчас объясню, — начинает отвечать Страж на незаданный вопрос, — в дневнике была маленькая крупица моей магии, которая вызвала это сон, — мужчина замолкает на несколько мгновений, но потом продолжает. — Часть моей души жива, и она живёт в тебе, Стайлз, именно поэтому я и смог прийти к тебе, даже будучи мёртвым. Я просто не мог не убедиться в том, что с тобой всё хорошо, но это первая и последняя наша встреча.
На пару минут повисает тишина, нарушаемая лишь ставшим слишком громким звуком дыхания двух Стражей и оками.
— Ты можешь мне немного помочь? Советом? — с надеждой спрашивает Стайлз, смотря в глаза Мирославу, чей пронзительный, так похожий на его собственный, взгляд, кажется, проникает в самую душу. Но парню от этого, на удивление, спокойно.
— Конечно, — улыбается Страж, одобрительно кивая.
— Как мне открыть, точнее, вытащить свои силы наружу? — парень задаёт единственный вопрос, который так и не нашёл ответа.
— Поверить в них, — отвечает Страж. — Эти слова звучат просто, но я по себе знаю, насколько сложно их воплотить в жизнь. Я с детского возраста знал, что я Страж, но силы свои открыть не мог больше пятидесяти лет… Но не пугайся, у тебя всё будет по-другому, ведь я знаю, что у тебя есть друзья, которых не было у меня по моей же вине. Расскажи им, не таи это в себе, и их поддержка может помочь…
Мирослав замолкает, а Стайлз замечает, как его взгляд меняется — в нём появляется скорбь и боль.
— Почему «может»? — бьёт в цель Стилински и прекрасно знает об этом.
— Потому что мне помогла любовь, а не друзья, — просто отвечает Мирослав. — Один оборотень смог стать единоличным властителем моего сердца. Именно он помог мне поверить в свои силы, в себя, и стать полноценным Стражем.
— Он? — пришибленно переспрашивает Стайлз. — То есть это мужчина?
— Да, — смеётся Мирослав с непередаваемой реакции парня. — Но боюсь, сейчас я удивлю тебя ещё больше… Я, уж прости, немного покопался в твоей памяти, и знаю, что ты знаком с одним из Хейлов, даже с двумя, но тот голубоглазый засранец не в счёт. Так вот… Я любил Хейла, Дардана Хейла, который в какой-то период времени был альфой стаи оборотней, защищавших Бейкон Хиллс, но… За день до того как я начал писать тебе в дневнике, его убили охотники… Потому что он защищал меня.
На конце фразы голос Мирослава совсем стихает и начинает дрожать. Стайлз замечает, насколько трудно даются Стражу эти слова.
— Но ничего, — взяв себя в руки, воодушевлённо произносит Мирослав, — теперь моя душа наконец-то упокоится, и я смогу встретиться с ним по ту сторону, полностью растворившись в небытие, и спокойно кануть в лету…
— Ты не канешь в лету, — уверенно произносит Стайлз, чувствуя эмоции Стража как свои собственные. — Ты не будешь забыт, ведь я буду помнить тебя… Ты сказал, что какая-то крупица твоей души живёт во мне, а значит, часть тебя всегда будет со мной, хоть ты сейчас и уйдёшь к любимому и больше не вернёшься.
— Спасибо тебе, Стайлз, — резко обняв парня, произносит Мирослав и, почти минуту спустя отстранившись, треплет его по голове. — Ты мудрый парень, у тебя всё получится, я уверен. Но пообещай мне кое-что.
— Что угодно, — уверенно произносит Стилински, ожидая его слов.
— Пообещай, что не станешь торопиться ко мне и проживёшь долгую счастливую жизнь за нас обоих, — грустно улыбнувшись, просит Страж.
— Обещаю, — выдыхает парень, чувствуя, как глаза начинает предательски щипать.
— А теперь, как говориться, здравствуй и прощай, Стайлз, — мягко улыбнувшись напоследок, едва слышно произносит Мирослав, и в этот же миг его тело становится прозрачным, эфемерным, сотканным из золотых потоков магии, которые, переставая быть единым целым, пару секунд спустя разлетаются в разные стороны яркими искрами, исчезая в земле, растениях и деревьях — становясь частью леса…
***
Стайлз просыпается под утро, чувствуя, как одинокая слеза прочерчивает дорожку по щеке. Оками, тоже уже не спящий, забирается к нему на грудь, играючи куснув за нос.
— Да ладно-ладно, понял, — отфыркивается от него Стилински, — не буду я вешать нос. Но Джерарду я бы хотел отомстить.
Оками одобрительно рыкает.
— Как насчёт того, чтобы съездить к Дитону и выяснить, что за не известные мне вещества нам оставил Мирослав? — спустя пару минут спрашивает Стайлз, а волчонок тут же радостно вскидывается, шевеля своими ушами-эхолокаторами. — Ну, тогда пошли завтракать.
Парень спускается вниз, не обнаруживая нигде отца. Похоже, из-за убийств его и в выходной вызвали на работу. Оками прибегает следом, получив мысленно-эмоциональное разрешение Стайлза. На часах только ещё семь утра. И когда, спрашивается, Стилински успел в жаворонка заделаться?
***
Сорок минут спустя Стайлз с сундучком на руках и оками заходят в уже открытую ветклинику. Парень сразу проходит в кабинет для осмотров, где и обнаруживает задумавшегося над чем-то Дитона, который тут же выныривает из мыслей, заметив парня.
— Здравствуй, Стайлз, — произносит друид, и его заинтересованный взгляд падает на сундук.
— А я к вам опять с вопросами, — невинно улыбнувшись, сообщает парень, ставя ношу на стол, куда тут же запрыгивает оками, уже не шарахаясь Дитона. — Это я нашёл то, что мне оставил прошлый Страж. Здесь много склянок с неизвестными мне веществами. Тут были ещё несколько книг, но с ними я сам в состоянии разобраться.
— Хорошо, давай посмотрим, — соглашается друид, — но как ты это нашёл?
— По интуитивному непонятно откуда возникающему чувству и благодаря Ричи, — отвечает Стайлз, но, словив непонимающий взгляд Дитона, поясняет, — так зовут оками.
— Я смотрю, что-то постепенно всё же начинает просыпаться в тебе, — с ободряющей улыбкой замечает мужчина, поднимая крышку сундука.
— Очень на это надеюсь, — немного отрешённо произносит Стайлз, сразу доставая по очереди три склянки, предварительно показывая их Дитону и расставляя на столе. — Аконит, омела и пепел рябины — это я знаю. А вот с остальным сложнее.
В сундуке остаются ещё шесть склянок. Дитон достаёт по одной и рассказывает о каждой.
— Это сушёные цветы лаванды. Отвар из них помогает входить в состояние глубокого транса или гиперчувствительности к сверхъестественному. Зверобой — сильнейшее средство от негативного магического воздействия на организм. Бузина. Если её пепел рассыпать около дома, то те, кто желают тебе зла, не смогут даже близко подойти. Схожий эффект, что и с пеплом рябины, но сильнее. Ну, об этом, я так полагаю, ты слышал… Белладонна — сильнейший яд и галлюциноген. А это полынь. Если её поджечь, то запах отгонит любых злых духов, сущностей и демонов. И в последней склянке порошок из аира, который является сильным целебным средством, может заменить большую часть лекарств. Им лечат даже самые острые отравления, болезни желудка и всей пищеварительной системы.
Дитон заканчивает объяснение, выставляя последнюю склянку на стол.
— Богатый ассортимент, — комментирует Стайлз, рукой ероша волосы.
— Да, причём всё это — очень сильные средства, некоторые из которых очень трудно достать. Ты сказал, что Страж оставил тебе ещё какие-то книги.
— Да, два толстых фолианта: один о растениях, другой — о мифических существах. Ещё тетрадь с заклинаниями и исследованиями в области магии и дневник, в котором он написал небольшое послание перед тем, как его убили, — отвечает Стайлз и решает ещё кое-что добавить. — Он написал, что его преследовали охотники, поставив себе целью подчинить его себе, чтобы он повелевал природой по их желанию. Страж даже назвал имя конкретного человека, кто желал ему смерти и, скорее всего, убил его. Ирония в том, что мы оба знаем этого человека.
— И кто же это? — напрягшись, спрашивает Дитон, уже догадываясь, кто это может быть.
— Джерард Арджент, — со злостью почти рычит Стайлз.
— Это плохо, — тянет друид. — О нём ничего не слышно и не видно, но такой скользкий тип, как он, всегда найдёт способ выжить и вернуться, подпортив всем жизнь. Если он поймёт, что ты Страж, преемник и реинкарнация того, кого он убил, Джерард может вернуться к своей прежней цели, и тогда ты будешь в опасности, ведь пока не пробудил свои силы.
— Я знаю, тоже думал об этом, — подтверждает Стайлз, а в его голосе проскакивает беспокойство. Слишком много всего разом навалилось: стая оборотней-убийц, начавших хозяйничать в городе, известие о том, что Стилински — Страж, и опасность лично для него в лице Джерарда Арджента, самого сумасшедшего, беспринципного и прущего, как танк, к своей цели отъявленного садиста.
—
Регрессия к среднему значению в чёртовом действии, — мысленно съязвив, думает парень.
Молчание затягивается на несколько минут, пока оками не начинает бодать Стайлза, после чего парень вспоминает ещё один интересующий его вопрос.
— Кстати, ещё кое-что, — вскинувшись, произносит Стилински. — Это нормально, что оками ест только фрукты, а к мясу вообще не притрагивается?
— Да, — усмехается Дитон, тут же объясняя. — Магические существа, особенно оками, нуждаются в постоянном восполнении магии, а для этого организму нужно большое количество глюкозы, фруктозы и сахарозы, поэтому они едят в основном фрукты, а к мясу равнодушны.
— Это всё объясняет, — задумчиво тянет Стайлз, после чего усмехается, — а то я был немного шокирован.
Друид тоже не может сдержать улыбку, которая скрывает его настоящие эмоции.
—
Сколько же трудностей и испытаний ещё выпадет на твою долю, Стайлз? — думает Дитон, когда парень собирает все склянки обратно в сундук и выходит из ветклиники вместе с оками, направляясь домой.
