Приюти меня в своём сердце

      Альфа с каштановыми волосами сидит и корпит над документами, которые подчинённые не удосужились правильно заполнить. Дерьмовый день, дерьмовый! С самого утра заколебали все, кому не лень. И почему нельзя работать нормально?! Уволит к чёртовой матери!       Перебирая бумаги, альфа взглядом цепляется за коричневую папку. Точно, он ведь совсем забыл. Тяжело вздохнув, мужчина зачем-то её открывает. Впервые. «Пак Чимин, 18 лет» — единственное, что успевает прочитать альфа перед тем, как в дверь стучат.       — Да.       В кабинет заходит служанка — пожилая омега.       — Господин Мин, Ваш… — она мнётся, — муж… Я всё ему показала, рассказала, как и что… Он ничего не поел, только воды выпил немного, а сейчас уже минут пятнадцать находится в Вашей спальне. Вы не пойдёте к нему? — в конце своеобразного отчёта интересуется женщина.       Юнги вздыхает и прикрывает глаза.       — Я забыл… И не слышал, как его привезли. Сейчас приду.       Омега на эти слова кивает и удаляется, а Юнги в очередной раз с шумом выпускает воздух из лёгких.       Раздражает. Всё раздражает. Нет, не брак с весьма сомнительной личностью, а сам факт. Альфе параллельно на людей, трахающихся за деньги или просто трахающихся, хорошо, ему в принципе параллельно на людей. Это их дело, а у Мина и своих по горло, чтобы размышлять о чём-то подобном. Но Юнги не понимает, почему должен это делать. Считает абсурдом всю идею с самого начала. Какой толк? Отец явно сошёл с ума или очень близок к этому.       С какой стати ему подсовывают незнакомого омегу в качестве законного, на минуточку, мужа? Какая к чёрту личная шлюха? Личную шлюху можно обеспечить и вне брака, вашу мать. Нет, Юнги далеко не романтик — плевать он хотел на мечты о любимом и единственном омеге, семейном счастье и куче детишек в придачу. Дети слюнявые. Фу. Альфа немного морщится, зачем-то думая о противных, маленьких, ползающих, бегающих, орущих… Существах. К чёрту. К чё-ё-ёрту!       На самом деле, Юнги очень редко злится, очень. Но сегодня именно такой день. А злой Юнги — это спасайтесь кто может, иначе попадёте под горячую руку хама, скотины и грубияна в одном лице.       Альфа лохматит свои и так растрёпанные волосы и направляется в спальню, где его уже заждался новоиспечённый супруг. Он осторожно приоткрывает дверь, почему-то подумав, что тот мог заснуть. И когда это Юнги волновали такие вещи…       Но нет. Зайдя в комнату, он обнаружил на своей широкой кровати с кремовым постельным бельём скукожившегося омежку, который сидел на самом краю и теребил какого-то грязного цвета штаны, что были на нём. Парень заметно нервничал: кусал и так искусанные пухлые губы, тёмно-русая чёлка немного взмокла и теперь прилипала ко лбу, а глаза бегали из стороны в сторону.       Нос альфы учуял душистый аромат черёмухи, что исходил от омеги. Правда, тот был слабоват, но менее приятным от этого не становился.       Юнги пару раз моргнул, дабы вернуться в реальность, которую ненадолго покинул, задумавшись. Омега перед ним выглядит… мило. Очаровательное — что уж отрицать — личико, хорошая фигура. Пышные бёдра. Вернее, наверняка будут пышными, если парень начнёт нормально есть, а не только пить воду.       Альфе тяжко разобраться с чувствами, которые сейчас испытывает. Но в одном Мин уверен на сто процентов: его до сих пор всё это неимоверно злит. Даже бесит. Он мог сейчас спокойно закончить работу, лечь спать, а не встречать гостя-постояльца в лице, чёрт подери, мужа. Что ж, давайте разыграем счастливую пару…       Заметив мужчину, омежка быстро вскакивает и с силой сжимает край своей потёртой распашонки сразу двумя руками, чтобы унять дрожь. Не получается. Он смотрит большими глазами на приблизившегося альфу, который в следующий миг невесомо гладит омежью скулу указательным пальцем.       — Ну? Первая брачная ночь? — ухмыляется молодой господин.       — Я…       — Ну же, святоша… Получим хоть какую-то пользу от этого брака? — Юнги начинает медленно наклоняться, пусть — Бог свидетель — и не собирается делать чего-то гнусного.       А у омежки напротив крупные слёзы по щекам бегут, самого его трясёт не по-детски, что заставляет Юнги остановиться и обеспокоенно посмотреть в мокрые глаза, напрягшись, и в этот момент парень отшатывается, упираясь бёдрами в прикроватную тумбочку.       — Н… н-не надо…       И в следующую секунду теряет сознание, не чувствуя, как сильные альфьи руки успели его поймать, тем самым спасая от сильного удара головой.       — Чёрт, — ругается Юнги, укладывая парня на кровать.       Доёрничался. Идиот.       Мин несколько секунд разглядывает зарёванное лицо парня, невольно сравнивая омежку с ангелом. Он снова и снова прокручивает в памяти его испуганный взгляд, дрожащее хрупкое тело и это жалобное «не надо». Становится противно от самого себя. Отыгрался на человеке, который ничего ему не сделал и уж точно не виноват в случившемся…       Ещё раз чертыхнувшись себе под нос и накинув на омежку покрывало, альфа решает вернуться в свой кабинет, чтобы заполнить оставшиеся бумаги и завтра, точнее, уже сегодня спокойно отдыхать. Мин садится на кожаный чёрный стул, и глаз вновь цепляется за папку, которую он так и оставил открытой, уходя.       — Сука, — цедит альфа, дойдя до причины нахождения Чимина в приюте после имени, возраста, роста, веса — насчёт него, кстати, было много сомнений — и прочих не совсем важных вещей. — Какая же ты сука, Мин Юнги.       Он понятия не имеет, откуда у его отца вся доскональная информация, но и не это сейчас важно. Важно то, что Юнги не то чтобы хотел знать… И теперь чувствовать себя последней сволочью.       Было бы неплохо загладить вину, но пока что нужно сделать другое… Для начала.       Юнги спускается на первый этаж своего дома и идёт к комнате прислуги. Он пару раз стучит в дверь, мысленно извиняясь за то, что наверняка разбудил.       — Господин? Что-то произошло? — открыв, сонно и с нотками беспокойства спрашивает омега.       — Подготовь завтра Чимину отдельную комнату.       Глаза женщины расширяются от удивления.       — Но… Господин, не положено супругам раздельно спать… Ведь порядки и обычаи…       — Кан Мина, — перебивает альфа. — Просто сделай то, что я попросил.       Не хватало ещё, чтобы омежка от него каждое утро теперь шарахался, проснувшись. Да и альфе не упало делить свою постель с кем-то. Да…

***

      Чимин медленно разлепляет веки, пытаясь сфокусировать взгляд. Тело слегка ватное, в голове месиво из воспоминаний, а глаза немного болят то ли от яркого света, пробравшегося в большое окно, то ли от нескончаемых слёз этой ночью.       Омега не особо помнит, как ехал, как его привели в этот большой дом, потому что окутавший ужас не давал здраво мыслить. В памяти осталось лишь то, как какая-то добрая женщина ласково поглаживала его по волосам, предлагала покушать и просила не плакать. Ещё помогла умыться, а потом, когда омежка немного успокоился, оставила одного в комнате…       А потом альфа.       Яркий запах малины.       Его руки на лице.       Всепоглощающая паника.       И темнота.       А вот Юнги ночевал сегодня на жёстком диване в своём кабинете. Не то чтобы он с ума сойти какой правильный и хороший — так и не подумаешь после вчерашнего. Но… У него всё же есть совесть. И она всю ночь орала на него сумасшедшей гориллой в брачный период, не давая уснуть. Именно поэтому сейчас, поутру, он, пусть и с пугающими кругами под глазами, плетётся в свою спальню, где, если, конечно, не сбежал, спит тот… милый омежка.       Но тот оказывается сидящим на постели. Парень прижимает колени к груди, обхватив их руками, и боязливо оглядывается, так, собственно, и заметив тихо вошедшего альфу. Он мгновенно меняется в лице и быстро отползает на дальний край кровати, забавно — если забыть о ситуации — буксуя и собирая под собой ногами простыню.       — Эй, эй. — Юнги выставляет ладони в примирительном жесте. — Всё хорошо, я ничего тебе не сделаю. Успокойся, — затараторил он, медленно приближаясь к снова задрожавшему омежке.       В ответ лишь тишина и затравленный взгляд.       — Извини меня…