Приюти меня в своём сердце

      — Вы не пойдёте? — интересуется Сокджин, когда они остановились подле большого дома.       Хосок улыбается уголками губ и слегка мотает головой, посмотрев на свои часы.       — Ещё много дел, извини, — смотрит он на омегу. — Но ты не волнуйся, — спешно добавляет альфа. — Тебя встретит прислуга, да и Намджун вряд ли уже спит. Не волнуйся, — повторяет.       — А есть повод? — немного грубо спрашивает Ким, поздновато осекаясь.       Хосок по-доброму хмыкает, прекрасно понимая, что омега всё ещё находится на стадии осознания произошедшего и происходящего, а также, вероятно, неверия. Да и бедный парень так много пережил… Так что такое поведение вполне оправдано. Альфа мысленно смеётся, совершенно не к месту думая о том, что этот омега своим характером определённо сведёт Намджуна с ума и сделает его жизнь чуточку — или не совсем — интереснее.       — Нет, конечно, нет, — отвечает Чон. — И… В любом случае, — он заговорщически ведёт бровью, — ты вполне способен его приструнить.       — Что? — Джин не понимает.       — Отвесишь ему подзатыльник, и будет как шёлковый! — Альфа не сдерживается и начинает смеяться, смаргивая маленькие слезинки и вытирая их указательным пальцем с уголков глаз.       Омега хмурится, не очень понимая веселья мужчины.       — Что конкретно Вас так забавляет?       — Картина в моей голове, — улыбается Хосок и тут же становится серьёзным. — Ладно, извини. Сейчас действительно не время для шуток. — Он кладёт свою ладонь на, как сейчас кажется, хрупкое плечо омеги и заглядывает в шоколадные глаза напротив. — Всё будет хорошо, Сокджин. Всё наладится. Поверь старику.       И Джин верит. Сам не понимает ещё чему именно, но верит. Может, это потому, что очень хочется? Возможно. Взгляд Чон Хосока сейчас такой тёплый, такой вселяющий надежду, что сопротивляться попросту нет сил и желания. Альфа смотрит с нежностью, с какой-то отцовской любовью, заботой, и Киму даже становится неловко. «За что?» — главный вопрос из множества других.       — Эм… — мнётся омега. — Спасибо? — Ответом служит всё та же добрая улыбка и лёгкий кивок. — Мне… Идти? — Снова кивок.       — До встречи, — машет альфа на прощание, наблюдая, как Джин открывает дверцу. — Ой! Подожди секунду! — внезапно вспомнив кое-что важное, просит мужчина, и омега оборачивается в непонимании, так и замерев с одной ногой на асфальте.       Хосок поворачивается всем корпусом к задним сиденьям и начинает к чему-то тянуться. Наконец, когда альфе удалось достать желаемое, взору Джина открывается огромный бумажный пакет, который опускается на его колени.       — Что это? — задаёт очевидный вопрос омега, разглядывая предмет.       — Немного вещей для тебя и… В общем, у вас же, кроме этого, — кивает Чон на одежду младшего, отчего тот неловко сминает грубую ткань в районе груди худыми длинными пальцами, — ничего нет, как я понял. Вот и подумал, что было бы неплохо…       — Почему Вы делаете это? — перебивает парень с болью в голосе и смотрит так затравленно, что у Хосока сердце кровью обливается.       — Я же уже отвечал на этот вопрос, — пожимает плечами мужчина, а потом снова смотрит на свои часы. — Уже так поздно… Тебе пора.       — Спасибо… — снова благодарит омега, сжимая пакет в руках, и выходит из машины.       Прохладный ночной воздух приятно освежает тело и проветривает заполненную информацией голову. Сокджин прикрывает глаза, с неким наслаждением наполняя свои лёгкие до предела, и пытается собрать мысли в кучу. С трудом верится в то, что то ужасное место позади, равно как и в то, что это не сон или чья-то злая шутка.       Все эти объяснения господина Чона очень странные, хотя омега прекрасно помнит, как тот заинтересованно поглядывал на него во время делового ужина, но придавать этому значение не собирался до сих пор. Как оказалось, альфа тогда нашёл партию своему сыну. Джина почему-то немного забавляет ситуация, ведь, если бы не сложившиеся обстоятельства, омега наверняка бы отказался выходить за его сына, как делал всегда, когда на горизонте появлялись женихи.       Ещё примерно пять минут требуется парню, чтобы картина произошедшего примерно сложилась в его голове. Он действительно немного успокаивается, отходит от шока и понимает, что всё лучше того места…       «Сынок», — как снег на голову.       И как он только мог за всеми этими разговорами и размышлениями позабыть о самом дорогом, что есть у него в этой жизни?! Сокджин испуганно оборачивается туда, где пару минут назад стояла машина господина Чона.       — Подождите! — кричит он в пустоту и вытягивает руку вперёд, словно это как-то может помочь вернуть давно уехавший автомобиль.       Внутри привычно что-то гулко падает вниз, и омега чувствует, как начинает дрожать. Не проходило и дня, чтобы он не думал о своём маленьком альфочке. Где он? Как он там? А чем его покормили? А наелся ли он? А хорошо ли обращаются? А не бьют ли, если много плачет? Сокджин отсчитывал месяцы, потому как календарь в приюте им не давали и было легко потеряться в днях, начав определять сколько прошло времени только по погоде на улице. А Джин считал. Вот сегодня его сыночку месяц, вот сейчас он должен начать уверенно лежать на животике и пытаться перевернуться на спинку, а вот уже подходит срок, когда малыш будет ползать… А его первое «агу»? А его первая улыбка? Смех?       Каждое подобное переживание заканчивалось сдавленным плачем в подушку и сжатыми до побеления костяшек кулаками, в одном из которых находилась давно замусоленная бирочка.       Джин корит себя за то, что только что упустил такую возможность. Он же может попросить о встрече с Хосоком? Может же? Ему не откажут? А у Намджуна можно будет попросить помощи? Он всё отдаст за это.       «А что у тебя есть?» — будто насмехаясь, вопрошает рассудок.       Грудь больно сдавливают невидимые тиски, и омега в бессилии валится на колени, сбивая те в кровь. Мысли снова перемешались, но одна звучала набатом — отыскать сына любой ценой. Плана нет, личных возможностей тоже, но он сделает всё, что прикажут, за шанс вновь прижать к себе своего малыша.       Воздуха не хватает, грудная клетка начинает болеть сильнее, и Джин прикладывает ладонь, надеясь так немного унять это ощущение, в то время как горячие слёзы скатываются по щекам. Он никогда не любил чувствовать себя слабым, беспомощным, всегда был самостоятельным и самодостаточным, но жизнь любит издеваться. Сейчас он именно такой, каким быть себе сроду не позволял. Сейчас он не в состоянии справиться в одиночку с поставленной задачей.

***

      Статный альфа стоит в полутьме у широкого окна и смотрит на подъезжающую к дому машину его отца. В руке стакан дорогого виски, к которому он так и не притронулся за вечер, рукава чёрной рубашки небрежно закатаны до локтей, а светлые волосы немного растрёпаны.       Намджун терпеливо ждёт, когда дверца откроется, ибо уже минут семь этого не происходит, что заставляет нервно теребить пальцами край бордовой шторы.       Нет, Ким не был в восторге от решения своего отца и сейчас не в сладостном предвкушении ждал встречи со своим супругом. Просто этот омега… Всегда разжигал в нём огромный интерес. Очень часто на деловых вечерах он сталкивался с альфами примерно его возраста, обсуждавшими некого Ким Сокджина, который никого к себе не подпускает, всем отказывает, невероятно красив и колкий на язык. Не то чтобы Намджун относится к таким людям или же одобряет подобные сплетни, но всё равно следует признать, что он тоже хотел увидеть этакую «сучку», известную в довольно узких кругах.       Как только Хосок поведал, кто же именно станет его мужем, альфа сильно удивился. А после изучения папки, предоставленной ему, и вовсе мало что стал понимать. Выходит, что омега и не такой недоступный, каким себя пытался выставить? Нагулял ребёнка? А что потом? Отказался от него? Или было как-то иначе? Хоть первый вариант Намджун и считает более правдоподобным, не в его правилах делать поспешные выводы, так что с этим можно разобраться и позже. В любом случае все документы давно подписаны и что-то поменять не предоставляется возможным. Да и желание познакомиться с этим омегой никуда не пропало.       Намджун выбирает наблюдать.       Наконец альфа видит, как дверца машины открывается. Парень, что из неё вылез, выглядит каким-то потерянным, непонимающим… Намджун зачем-то отмечает, что омега неплохо смотрится в свете ночных фонарей и на фоне белых роз, растущих в небольшом палисаднике.       Сокджин стоит какое-то время, совсем не двигаясь, и прижимает какой-то большой бумажный пакет к груди, изредка переминаясь с ноги на ногу. Альфа же пытается понять подобное поведение и приходит к выводу, что тот просто не желает идти в дом. Боится? Не похоже…       Следующие действия омеги заставляют Кима вздрогнуть. Повернувшись спиной к дому, парень сначала что-то выкрикнул, а потом и вовсе повалился на колени, содрогаясь всем телом. Он плачет? Так не хочет? Густые тучи на ночном небе оповещают о скором дожде, отчего картина за окном кажется альфе жутковатой и какой-то… печальной.       Всё же испугавшись за состояние омеги, Намджун решает выйти к нему и проверить, всё ли нормально. Поставив стакан с крепким напитком на журнальный столик, что находился в гостиной на первом этаже, альфа в пять шагов добирается до двери и выходит на улицу, слыша хрипы вперемешку со сдавленными всхлипами.       — Эй, ты в порядке? — интересуется Ким, обходя омежку и присаживаясь перед ним на корточки.       Тот поднимает заплаканные глаза на мужчину, а Намджун за долю секунды успевает согласиться со всем, что говорили о красоте этого омеги. Даже сейчас — в слезах, в полумраке, с пересохшими и потрескавшимися губами — лицо Сокджина выглядит прекрасно. Глупо? Определённо точно. За это альфа и отвешивает себе ментальную пощёчину.       — Нет, — тихо-тихо так, что Ким еле смог разобрать. — Послушайте, — вцепляется Джин ослабевшими пальцами в плечи альфы, — Вы ведь Ким Намджун? — Мужчина на вопрос непонимающе кивает. — Помогите! — хрипит омега.       — Тихо, подожди, — пытается хоть как-то успокоить трясущегося парня альфа, осторожно отцепляя его руки от себя. — Вдохни поглубже и скажи нормально, о чём речь.       Сокджин слушается и прикрывает глаза, набирая в свои лёгкие побольше воздуха и после медленно выдыхая.       — Я знаю, что Вы и Ваш отец — очень влиятельные люди, — чуть успокоившись, начинает парень и снова смотрит на альфу перед собой. — Ребёнок… Мой ребёнок… Помогите найти, умоляю. Я сделаю всё, что угодно! — тараторит он. — Вы можете развестись со мной, выгнать… Только найдите! Я устроюсь на работу и всё отдам, обещаю… — Омега вновь рыдает.       Джун ни разу не бесчувственная скотина, и ему больно от такого количества отчаяния и горя в голосе. Он потихоньку понимает, что, видимо, ошибся…       — Успокойся, слышишь меня? — Альфа легонько хлопает по щеке, пытаясь немного привести младшего в чувства. — Давай мы сейчас зайдём в дом, ты придёшь в себя, и мы обо всём поговорим.       Даже не собираясь дожидаться чужого согласия, Намджун поднимает омегу с колен за подмышки и ведёт к крыльцу…