Приюти меня в своём сердце

      — Извини меня. Я повёл себя как свинья. — Мин Юнги человек простой, опростоволосился — признал. Гордость не орёт на него за это благим матом.       Юнги внимательно следит за реакцией напуганного омеги, но тот лишь продолжает сидеть и изредка моргать. Ну да, а чего он ждал? Что парень сейчас улыбнётся и непринуждённо скажет что-то вроде «да, конечно, забыли, дружище»? Альфа вздыхает, прикрывая глаза, и устало трёт переносицу. Почему Боженька его так не любит и одарил задницей вместо головы?       Мин снова смотрит на Чимина, который как-то заинтересованно вытянул шею и пытается заглянуть куда-то за альфу. То есть, пока Юнги тут мается с муками совести, омежка решил игнорировать его? Не то чтобы он не заслужил, но… Но! Альфа оборачивается, устремляя взгляд на то, что так привлекло супруга. Вернее, кто.       — О! — выдыхает мужчина облегчённо, будто кот, решивший заглянуть в спальню хозяина, только что спас вселенную.       Он, растянув губы в полуулыбке, хватает животное и тихо кряхтит — пушистый комок весом в семь килограмм не для стареющего организма Юнги!       — Это Пончик, — представляет альфа питомца. — Ты… Можешь с ним играть. Да… Вот… На.       Юнги подходит ближе к кровати и протягивает слегка недовольного таким раскладом кота омежке, лицо которого, кажется, на секунду засветилось. Чимину никогда не разрешали заводить животных, потому что у отца была аллергия, а так хотелось… Он с радостью принимает пушистое белоснежное счастье из рук альфы и даже улыбается немного, когда прижимает к своей груди.       «Не подведи, Пончик».       Не очень хорошо возлагать ответственность по заглаживанию своих косяков на четвероногого друга, но Юнги понравилось видеть улыбку на омежьем лице… Так что это не такая уж и плохая идея. А перед Пончиком он ещё извинится за «использование», вкусно покормив и погладив пузико.       Чимин, усадив милого пухляша к себе на колени, стал чесать ему за ушком, получая тихое мурчание в знак поощрения. Парень смотрит на альфу, что неловко переминается с ноги на ногу и чешет затылок, иногда покашливая, и в голове как-то ничего не укладывается. У мужчины, как минимум, раздвоение личности, как максимум — это два разных человека. Близнецы?       — Эм… Ну… — Красноречивее только рыба, Мин Юнги. — Может, ты хочешь в душ и переодеться?       Омежка не сразу понял, что спрашивают именно его, потому как альфа произносил всё это, глядя в стену. Он опускает взгляд на свою замусоленную одежду и уже даже почти отвечает на предложение, но альфа, интерпретировав затянувшееся молчание немного иначе, говорит первым:       — Не со мной! То есть, со мной, но не в том смысле… То есть, я просто покажу, куда идти… В смысле…       «Мин Юнги, закрой свою нелепую помойку и не позорься», — воет разум.       — Чёрт. — Альфа несильно прикладывается затылком к полюбившейся стене и прикрывает глаза. — Я просто позову служанку… — произносит он и, развернувшись на пятках, что в тапочках выглядело весьма забавно, выходит из комнаты под удивлённое лицо омеги и презрительно-насмешливый «фырк» Пончика.       Юнги спускается по дурацкой лестнице, проходит через дурацкий зал на дурацкую кухню и осматривает её на наличие дурацкой служанки.       — Кто здесь и дурацкий, так это ты, — обиженно пыхтит альфа себе под нос, сдувая дурацкую чёлку с глаз. — Кан Мина! — зовёт он, так и не найдя никого.       — Господин? — раздаётся сбоку, и Мин почти подпрыгивает от неожиданности.       — Мина, — оборачивается альфа к женщине, — послушай… Проводи того омежку до ванной и…       — Так я же ему всё уже показывала, — вскидывает тонкие брови служанка.       «Точно».       — А… Ну да… Но всё равно…       — Простите, господин, я очень спешу, — неловко перебивает женщина и виновато смотрит на альфу.       — Куда?       — Надо забрать Ваш костюм, ещё за продуктами зайти.       — А остальные?       — Кто-то пойдёт к портному, кто-то в прачечную, кто-то…       — Ладно-ладно, — выдыхает Юнги. — Я понял. Можешь идти.        «Интересно, а Чонгуку с Намджуном тоже тяжко или только мне повезло?»       Если бы в мире существовали награды за ворчание, то они все точно достались бы Юнги.       Тяжело вздохнув сотый раз за утро, альфа плетётся обратно в спальню. Пора бы уже взять себя в руки и перестать творить какую-то необычайную несуразицу.       — Ты такой милый, — доносится из комнаты, когда Мин уже почти открыл дверь, — и шёрстка мягкая… — Нет, Юнги не подслушивает, просто спокойный голос омеги приятно звучит.       «И снова здравствуйте», — мысленно выдыхает альфа и заходит.       — Здравствуйте… — На лице Чимина снова удивление, а Юнги хочет сигануть в окно от собственного идиотизма.       Он сказал вслух? Он сказал вслух, чёрт подери. Ну не научился парень к двадцати пяти годам с людьми общаться — только посылать при необходимости и не очень.       Зато Чимин с ним разговаривает. Это же хорошо?       — В общем, пойдём, я тебя провожу до ванной.       Чимин в ответ робко кивает. Нельзя сказать, что альфа его не напрягает, но сегодняшний определённо лучше. Омежка даже на секунду посчитал его милым, надо же. А вообще, по глубокому убеждению омеги, люди, у которых есть хоть одна домашняя зверушка, просто не могут быть плохими. Очень хочется в это верить, если честно.       — И вас с Пончиком ещё покормить нужно, — озвучивает свои мысли Юнги и смотрит на подружившуюся парочку, еле удерживаясь от того, чтобы не назвать кота предателем. Он ведь на это и рассчитывал…       Чимин смотрит на питомца, не переставая нежно поглаживать длинную шёрстку. Он так любит животных, что на какое-то время буквально забыл обо всём на свете…       — А можно мне? — тихо спрашивает омежка, осмеливаясь посмотреть на мужчину.       — Что?       — Покормить его. Если, конечно, м…       — Можно-можно, — спешно заверяет Юнги, снова выпуская выдох облегчения. Он-то думал, что омега сейчас спросит разрешения уйти… Хотя, с какой это стати альфа беспокоится? Он никого держать не намерен. Да.       Просто отлично. Котики ведь снимают стресс. Чем больше они будут проводить вместе время, тем лучше. Да и альфа не уделяет животному должного внимания из-за работы…       «Мин Юнги, ты чёртов гений!» — Сам себе улыбается.       — Пойдёмте? — Чимин возникает рядом слишком неожиданно, и альфа задаётся вопросом, почему это он, взрослый мужик, шарахается.       — Да, — спокойно отвечает он и хочет положить ладонь на чужую спину, чтобы легонько подтолкнуть к двери. Обычный жест, так делают, это нормально…       Но парень на автомате дёргается в сторону.       Чимин не так сильно боится альфу… Это вышло случайно. Он как-то виновато смотрит на мужчину, который наверняка сейчас занимается самобичеванием, но тихое «извините» так почему-то и не слетает с пухлых губ.       — Понял-принял, — выдыхает старший, в этот раз просто указывая ладонью на выход.       Они идут в тишине, а омежка теперь обращает внимание на интерьер. Всё выдержано в классическом стиле: строго, гармонично и элегантно. Чимин разбирается. Паркет из тёмного дерева, поверх которого постелена красивая ковровая дорожка благородного бордового цвета; бежевые стены с ненавязчивыми оливковыми узорами и парой картин, обрамлённых в позолоченные рамы, что ещё больше подчёркивало ценность и цену полотен. Всё выглядит красиво, дорого. У хозяина явно прекрасный вкус.       С восхищением рассматривая обстановку, Чимин и не замечает, как они подходят к ванной. Альфа быстро объясняет что и где, говорит про комнату омеги, которая находится на первом этаже, на что тот удивлённо хлопает глазами, но вопросов не задаёт. Ведь так даже лучше и спокойнее для него самого… На всякий случай напомнив, что после он и Пончик ждут омегу на кухне, мужчина уходит.       Если ещё вчера Чимин думал, что слова и все «предположения-насмешки» некоторых омег, особенно Чанмина, в приюте оказались правдой, то сейчас уже не совсем в этом уверен. Он понятия не имеет, чего хотел добиться альфа ночью, если сегодня весь из себя такой добрый, гостеприимный и явно сожалеющий о содеянном. Если хотел поиздеваться из ненависти, то почему передумал? Если злился, так почему тогда внезапно перестал? Омеге остаётся лишь догадываться, но, что бы там ни было, его точно такое поведение устраивает куда больше. Он даже успевает понадеяться на то, что альфа разрешит ему позже уйти, потому что, Чимин уверен, его тоже не привлекает этот брак, тем более, с таким омегой. Только вот куда пойдёт… парень ещё не решил. Он будет идиотом, если станет уповать на отца. Хотя всё ещё любящий родителя ребёнок внутри кричит об обратном.       Наспех приняв ванну, Чимин, напялив широкую кофту и штаны, любезно предоставленные мужем, направляется, как он помнил из вчерашних объяснений доброй женщины, в сторону кухни. Альфа уже сидел за столом и сосредоточенно изучал какие-то документы. Он, будто растеряв всю свою неловкость, которая была каких-то десять минут назад, уверенно, с серьёзным и важным одновременно видом перелистывает бумаги. Но, стоит коту потереться о его ногу и мяукнуть, лицо альфы вмиг смягчается и растягивается в милой улыбке, когда он указательным пальцем гладит носик питомца и шепчет ему едва слышное «потерпи немножко».       Омега соврёт, если скажет, что картина его ни разу не тронула, ведь он прекрасно почувствовал, как в груди всё приятно сжалось и заставило слегка улыбнуться. Так уж случилось, что Чимин неравнодушен ко всему милому. Пусть даже если это альфа, которого он знает меньше суток и который произвёл не самое лучшее первое впечатление.       — Кхм… — тихо прокашливается парень, переминаясь с ноги на ногу, но альфа всё равно замечает, подскакивая со своего места и, кажется… смущаясь?       — О, ты уже всё, — озвучивает очевидное шатен и подходит к тумбе, с которой берёт миску, а после протягивает её омеге.       Губы Чимина снова трогает едва заметная улыбка, ибо приятно до чёртиков, что альфа не забыл о его просьбе и действительно позволил кормить своего кота. Казалось бы, ерунда ерундой. Но не для Чимина. Ему и правда очень хотелось это сделать.       — Спасибо, — благодарит омега и присаживается на корточки, ища пушистое счастье глазами, которое уже успело куда-то деться.       Пончик, учуяв запах долгожданной еды, быстро подбежал к Чимину и стал громко мурчать, потираясь мордочкой об острую коленку. Парень улыбается шире, совсем не замечая, как альфа, наблюдающий за картиной, тоже не сдерживает слабой улыбки, и ставит миску на пол.       — Давно он у Вас? — внезапно интересуется Чимин, поднявшись.       — Три года где-то, — следует ответ. — Я б, наверное, и не завёл, если б не обстоятельства…       — Обстоятельства? — вскидывает брови омежка, на периферии сознания понимая, что он как-то сильно позволил себе расслабиться.       — Ага, — пожимает плечами альфа. — Я случайно нашёл его ещё совсем крошкой…       Не то чтобы Чимин считает таких людей святыми, но новоиспечённый супруг располагает к себе всё больше. Абсурдно до невозможности, но бывший Пак ничего не может сделать с тем, что всё ещё остаётся в душе нежным и ранимым ребёнком, у которого уровень хорошего в людях измеряется котиками. Даже несмотря на то, что некоторые из этих людей ему сделали.       — Присаживайся… — говорит альфа, и Чимин слушается, рассматривая Еду на столе. — Эм… Я не знаю твоих предпочтений…       — Мне всё более чем нравится. — Омега благодарно заглядывает в чужие глаза. — Спасибо.       Альфа кивает и садится напротив, нервно постукивая пальцами по деревянному столу, словно не знает, что делать и говорить дальше.       — Мин Юнги, — неожиданно произносит он и протягивает ладонь омеге, который смотрит на неё как-то взволнованно. Альфа кусает щёку изнутри, поспешно опуская руку и тихо хмыкая.       — Пак Чимин, — тихо представляется омега тоже, опуская взгляд в тарелку.       — Расскажешь о себе?