***
Тэхён только поднявшись понял, что тело ломит достаточно сильно, но и настолько же приятно... Он с удовольствием нацепил чёрную рубашку альфы, которая оказалась ему до середины бедра, и потопал вниз, даже не позаботившись о гнезде на голове. Хотелось то ли летать, то ли петь, то ли глупо смеяться, то ли обратно в Чонгуковы объятья. Последнее, к слову, больше всего. Тэхён сроду себя настолько омегой не ощущал… А с каждым днём проживания под одной крышей с Чонгуком эта «омежность» раскрывалась всё больше. Наверное, стоило почувствовать себя защищённым и нужным… Тэхён, проснувшись, вообще подумал, что ему всё это приснилось, и даже порадовался на секунду, ибо совершенно не знал, как теперь вести себя с альфой, что говорить, что делать. Воспоминания такие постыдные и сладкие одновременно, что голова кружится и дыхание спирает, равно как тогда, когда Чонгук делал с ним… вот это. А потом как-то всё само собой решилось. Омеге так легко-легко и радостно стало при виде счастливой улыбки на мужском лице, так хорошо и горячо от его крепких объятий, утреннего поцелуя… Он действительно знатно запутался в том, что чувствует, ибо это та ещё смесь из счастья, смущения, любви, желания и много чего ещё. Но в одном Тэхён уверен: он очень сильно любит альфу. Омежка наспех умывается в ванной и, пытаясь закатать рукава, дабы не выглядеть Петрушкой, заходит на кухню, про себя радуясь, что не встретил никого, а то было бы неловко… И грешным делом чуть слюной не давится, глядя на мужа, что увлечён завариванием чая. Щёки жжёт, но отвести взгляд хочется в последнюю очередь. Тэхён подходит ближе, с восторгом рассматривая широкие плечи, мускулистую спину… И замирает в ужасе. От лопаток до поясницы виднеются горизонтальные розовые полосы, как если бы… Тэхён зажимает рот ладошкой и легонько проводит сразу четырьмя пальцами по красным следам. Надо же, как точно вписались… — Любуешься своей работой? — хмыкает Чонгук, не оборачиваясь, а омежка спешит отдёрнуть руку и чуть не плачет. Он сделал Чонгуку больно… — Простите, я случайно… Я не хотел! — В голосе испуг и сожаление, и Чон вмиг поворачивается к парнишке. — Я… Схожу за мазью… — бормочет парень, собираясь побежать к аптечке, но его останавливает крепкая хватка на талии. — Эй, эй, Кроха, — зовёт Чонгук, поглаживая поясницу, — перестань. — Он хитро улыбается и наклоняется к ушку, обдавая то горячим дыханием, и шёпотом говорит: — Это ведь значит, что я делал тебе очень хорошо, м-м? Тэхён молчит, шумно втягивая воздух и чувствуя крупные мурашки по всему телу, потому что альфа теснее к себе прижимает, по-хозяйски укладывая ладони на попу. — Тебе же было хорошо, Тэхён-и? Омежке жарко, дурно от такого Чонгука, кончики ушей горят, а старший выжидающе смотрит, желая услышать ответ, хотя и так прекрасно его знает. Ему нравится смущать Тэхёна… Очень нравится. — Да… — приглушённо выдыхает парень и робко ластится котёнком, на что альфа не в состоянии перестать самодовольно улыбаться. — В моей рубашке ты ещё соблазнительнее… Иди ко мне. — С этими словами Чонгук подхватывает омежку под ягодицами и усаживает на стол, позаботившись о том, чтобы не снести чашки с кипятком. Он, закусив губу, с каким-то эстетически-дьявольским удовольствием разглядывает багровые пятна на шее и ключицах, слегка оттянув ткань рубашки. Они оба хорошо постарались, оставив друг на друге отметины, напоминающие о горячей ночи. Тэхён подрагивает от незатейливых прикосновений да глазами бегает, смотря куда угодно, но не на альфу, который, к слову, уже успел притереться между ног и прижаться вплотную. — Впредь… мне стоит стричь ногти под корень… — мямлит омега, утыкаясь в Чонгукову грудь и ощущая, как та трясётся от беззвучного смеха. — А мне рот зашивать? — Чон кивает на тёмные засосы, а Тэхён тихо хихикает, представляя эту картину. Улыбка сползает с лица сразу, как только Чонгук резко, ибо незаконно быть таким сногсшибательным в его руках, впивается в губы, беспардонно залезая языком в рот и даже не намекая на ту невинность, что была в постели с пробуждением. Альфа целует мокро, властно, явно намекая на продолжение, когда с силой сжимает бедро, задирая полы своей рубахи, которая на Тэхёне смотрится, безусловно, прекрасно, но немножечко лишней сейчас. Омега вновь не поспевает отвечать, просто впуская Чонгука делать всё, что только взбредёт в голову, и ногами обнимает, прижимаясь ближе. Он чувствует, как его язык опять оказался в плену альфьих губ, и медленно плавится от ощущений, потому что низ живота снова сладко сводит, потому что губы Чонгука, что уже яро выцеловывают шею, сводят с ума. Никому и в голову не приходит… — Кхм… Молодой господин, я прошу меня простить… — Вот это и не приходит. Тэхён, словно его кипятком ошпарили, подскакивает на месте, мгновенно вжимаясь в альфу и пряча лицо у него на груди. Кто бы это ни оказался, он больше ни за что не попадётся тому на глаза. Срам-то какой, Господи… Чонгук не то чтобы зол, не то чтобы в гневе, он, скорее, выглядит недовольным крокодилом, которому спугнули добычу и в итоге оставили без обеда. Чон смотрит на молодого — кажется, лет двадцати — альфу. Этого парня где-то пару месяцев назад взяли помогать Донхэ… — Что такое? — больше на автомате, чем осознанно, осведомляется мужчина, успокаивающе поглаживая притихшего омежку по спине. — Ваш отец… Послал за Вами, — поясняет пришедший, немного тормозя и запинаясь. А до Чонгука, кажется, доходит причина. В голове сразу зажигается ярко-красным «МОЁ», и он буквально рычит с отчётливыми нотками ярости и предупреждения: — Не пялься! — И на бедро омежки обратно рубаху натягивает. Да пониже, пониже, рискуя порвать… И да. Вот сейчас он зол и уже строит в своей голове план, как заваливает этого нахала какой-нибудь самой дурацкой работой. Ибо нечего глазеть на чужого мужа. — Да как я смею, г-господин… — вздрагивает от неожиданности альфа и спешит повернуться спиной. — Я приеду сам. Ты можешь идти. Как только парень с негромким «слушаюсь» оставил их наедине, Чонгук, всё ещё скрипя зубами от негодования, решает, что ему нужно сказать слугам… Что сказать? Не ходить по дому? Смешно. Но альфа настроен серьёзно, так что обязательно что-нибудь придумает. Не ныкаться же ему с Тэхёном по углам! Или ограничиваться только спальней… — Прости, Мышонок, — он нежит губами омежье ушко, — он получит по заслугам. — Но он же не виноват… — Тэхён поднимает глаза на мужа, на лице которого какая-то детская досада. Омега впервые видит такого Чонгука… — Именно поэтому я не собираюсь его наказывать или убивать, а лишь завалю на время работой… — хмурится альфа, потому что, невзирая на собственничество, адекватность всё ещё при нём. …и это, надо отметить, безумно смешно. — Ты чего смеёшься? — обиженно вскидывает брови Чонгук, смотря на хихикающего парня, что, кажется, напрочь позабыл о стыде. — Вы сейчас похожи на маленького вредного ребёнка, которому не разрешили съесть сладкое на ночь, — улыбается Тэхён и руку поднимает, чтобы погладить мужа по щеке. — Чувства, между прочим, очень схожи, — продолжает дуться альфа, но улыбки сдержать не может, как и очередного поцелуя в самые лучшие губы на свете. — Мне нужно идти, Кроха… Прости. Он и так, по всей видимости, пропустил что-то важное, раз отец за ним послал человека. Люлей, вероятно, вломит ему только Юнги, который ненавидит ждать, сидя при этом без дела. А, ну ещё за чересчур счастливую морду выскажет, как Намджуну недавно, который заявился с синяками под глазами, засосами по всей шее, но счастливым — цитата — до усрачки, и все их текущие дела обсуждал «пык-мык», что на их всегда серьёзного и ответственного хёна ну вот совсем похоже не было. Хосок, к слову, просто давил смешки в кулаке. — Вы скоро вернётесь? — грустно спрашивает Тэхён, легонько шкрябая плечо альфы пальцем. — Я постараюсь, — обещает, часто-часто чмокая губки. Слишком, слишком жестоко отрывать его от того, до чего только-только дорвался… Задержав последний чмок чуть дольше — примерно на минуту, — Чонгук всё же отстраняется и идёт переодеваться. А Тэхён так и просидел всё то время, что альфа собирался, что, конечно же, последний заметил, когда перед выходом не сдержался и вернулся к парню, нежно целуя. А потом второй и третий раз… Четвёртый раз оказался горячее и не обошёлся без шеи, которой Чонгук уделил особое внимание, внезапно вгрызаясь в нежную кожу. Омежье тело пробило сладострастной дрожью, отчего парень выгнулся, цепляясь за альфу, который вонзил зубы ещё глубже. Больно, но тёплая патока, что растеклась от укуса по груди и ниже, куда ярче. — Вот теперь точно пошёл, — придурком улыбается Чонгук, зализав ранку и отстранившись. Метка.***
Чонгук и правда словесно получил по шее от Юнги, потому что у него, между прочим, тоже дома муж, который наверняка заждался. Даже Намджун, предатель, вставил своё «фи», сказав, что он обещал Джину с сыном сегодня вместе сходить в парк, а из-за младшего уже опаздывает, а Хосок просто с улыбкой наблюдал за этим цирком со стороны. Он принципиально никогда не начинает обсуждение важных дел, когда кто-то один отсутствует. Речь в итоге пошла не о делах конгломерата, а о приюте. О том самом, на который Хосок крупица за крупицей собирает компромат уже больше полугода, дабы в будущем сделать это дело самым громким в истории страны…***
Тэхён сидит за небольшим журнальным столиком на мягком ковре подле камина, что расположен в спальне напротив их с альфой кровати. Он читает очередную книжку, аккуратно помечая простым карандашиком понравившиеся моменты, цитаты, высказывания или же просто шутки, делая милые разноцветные закладочки. Для каждой «категории» свой цвет. Омежка ещё в детдоме хотел так делать, но там нужно было возвращать прочитанные книги «непорченными», хотя он искренне не понимал, как безобидные закладки могут испортить книжку. Вот ему, например, как читателю, было бы безумно интересно пройтись по «памятным моментам» предыдущего пользователя… А Чонгук разрешает ему и часто любопытствует, беря и перечитывая то, что он отметил. Тэхён так ему благодарен за это… Тэхён благодарен ему за всё. Парень частенько отвлекается от своего занятия, витая в облаках. Альфы нет только часа четыре, а он очень скучает. Из раза в раз трогая свежую метку, что уже начала расцветать красивой розой на шее (да, Тэхён добрых двадцать минут потратил у зеркала, разглядывая и тихо попискивая от счастья, ведь он теперь не просто омега, а меченный омега… меченный Чонгуком омега), и крутя на пальчике своё обручальное кольцо, омежка то утыкается в свои ладошки лицом, то этими ладошками пытается унять жар щёк. И даже не догадывается, что за всем этим уже минут так пятнадцать наблюдает альфа, удобно устроившись, так сказать, в первых рядах. На кровати, если быть точнее. — Какие непристойные мысли так смутили моего мальчика? — всё-таки не выдерживает Чонгук, довольно лыбясь и складывая руки на груди, и смотрит на вздрогнувшего от неожиданности омежку, который тут же оборачивается и испуганно смотрит. Испуг быстро сменяется удивлением, удивление — радостью, а в следующее мгновение Тэхён уже, бросив своё занятие, подползает к альфе и падает в объятия, закидывая ручки на шею. — Вы вернулись, — удовлетворённо бормочет он, вдыхая лучший в мире запах жжёного сахара. — Скучал? — Альфа целует его в висок и опирается на спинку кровати, будто невзначай усаживая на свои бёдра и окольцовывая талию. — Очень. Тэхён смотрит на мужа большими, полными любви и преданности глазами, сам в щёку целует, обнимая крепче. Он действительно соскучился больше обычного… — Можно спросить? — неожиданно произносит омега, заставляя Чонгука озадаченно посмотреть на мужа. Тэхён, если честно, о том, о чём хочет сейчас попросить альфу, думал уже давно. И сегодня тоже. Но всё никак почему-то не решался… — Смелее, Кроха, я не кусаюсь, — говорит Чон, наблюдая, как вмиг зарделся младший. — Вообще-то… кусаетесь… — бубнит Тэхён, намекая на утреннее происшествие и на то, что альфа, между прочим, искусал ему всю попу прошлой ночью. Это, к слову, омега заметил недавно в ванной, когда ещё метку разглядывал… А Чонгук смеётся. — Это не тот случай, — уверяет. — Так о чём ты хотел спросить? Омега, пару секунд покусав губы, всё же начинает: — До того, как попасть в приют, меня обучали вместе с моими сверстниками учителя в детдоме… Но потом… В общем… — Тэхён смотрит альфе в глаза, — я хотел Вас спросить, можно ли мне доучиться… Тэхёну безумно нравилось учиться, и в приюте этого очень не хватало. Сейчас книжки, конечно, радуют, но хочется большего… Омега долго вынашивал эту мысль в своей голове, но попросить стеснялся, ибо обучение дело затратное. А совсем недавно он узнал от старой служанки, у которой дочь работает учителем, что в школу или гимназию можно попасть бесплатно, сдав вступительные испытания на высокие или максимальные баллы. Сложно, но возможно. И ему очень хочется попробовать… — О чём речь? — искренне не понимает Чонгук. — На каком основании мне препятствовать? Я завтра же найму для тебя преподавателей. — Ох, нет, что Вы! — машет ладошками перед собой парень. — Мне подойдёт любая гимназия для омег… Я попробую туда… — Тэхён, — перебивает альфа, ласково убирая отросшую чёлку с глаз, — ты ничего у меня не просишь. А если и просишь, то это всё схоже с незначительными просьбами разрешить тебе делать закладки в книжках. Я могу себе позволить скупить всевозможные безделушки мира и бросить к твоим ногам, но ты этого не хочешь, тебе этого не надо. Почему я должен отказать в таком важном этапе твоей жизни? Ты переживаешь из-за денег? Не глупи. А насчёт преподавателей… Частное образование лучше, качественнее и удобнее. Чонгук умалчивает о том, что ещё и переживает за Тэхёна. Дети жестоки, а про завистливых омег он вообще думать боится… Тэхён красивый — уже повод невзлюбить. Друзьями его мальчик не обделён, поэтому нужды в гимназии нет… — Я и в университет тебя отправлю в таком случае, — подмигивает альфа, замечая мокрые глаза парня. Тэхён и мечтать не мог о таком… — Вы самый, самый лучший! — шмыгает омежка, крепко обнимая мужа. — Спасибо! Спасибо… — Мой мальчик… — улыбается Чонгук, гладя спину. Они сидят так долго. Тэхён всё не перестаёт мурлыкать альфе в шею благодарности и слова любви, а последний просто наслаждается… — А мы… — Омежка вдруг немного отстраняется и глядит на мужчину нерешительно. — Можем снова заняться этим? Чонгук зависает ненадолго, думая только о том, что парень сегодня поставил перед собой задачу свести его с ума неожиданными заявлениями, а потом хитро ухмыляется, по-собственнически сжимая ягодицы и только сейчас замечая, что омежка решил не переодевать рубашку и остаться только в ней. Чёрт, как же заводит. — Малыш хочет заняться любовью? — Если можно… Тэхён издевается над ним? — Разве о таком спрашивают? — Чонгук вовсю уже выцеловывает ключицы. — Попробуешь сверху? — Если м… Ой! — удивлённо вскрикивает омега, получив шлепок по попе. — Теперь «простите», «если можно» и другие слова-паразиты я буду устранять из твоего лексикона только таким образом, — горячо шепчет Чон, растирая покрасневшую в месте шлепка кожу. — Простите… — И улыбается игриво, получая новый шлепок. — Я уже говорил, что ты безобразник? — вновь поражается Чонгук, одним рывком избавляясь от рубашки на омежьем теле. — Говорил, Чонгук-щи, — отвечает Тэ и самостоятельно целует мужа в губы. И одному Богу известно, насколько Тэхёну сейчас стыдно и нравится одновременно… А бедный альфа дышать боится. Младший впервые целует его сам… Пусть неумело, пусть совсем невинно, слегка посасывая нижнюю губу, зато так трепетно и сладко, что Чонгук без раздумий записывает это в лучший поцелуй в своей жизни… И не выдерживает, перехватывая инициативу, чему Тэхён совсем не препятствует. — А Вы… Будете снова целовать меня… там? — Омежка на супруга не смотрит, спрашивая, в плечо утыкается. Но интереса через край… — А ты хочешь? — Хватка на попе усиливается, когда альфа получает смущённый кивок. — Ещё как буду, Тэхён-а… — И затягивает в новый поцелуй. В этот раз Чонгука хватает только на то, чтобы быстро обласкать омежье тело и хрипло произнести: — Поможешь мне? Омежка закусывает губу, таращась на внушительное возбуждение, и, неуверенно кивнув, дрожащими пальчиками расстёгивает ремень, за которым следует и ширинка. Чонгук сам приспускает брюки вместе с бельём, высвобождая колом стоящий член и вынуждая Тэхёна, растеряв всю смелость, отвернуться. — Так быстро сдаёшься? — усмехается Чонгук, цепляя омежку за подбородок и влажно целуя, а Тэхён чувствует, как горячо меж ягодиц из-за смазки становится, и тихо стонет в губы, когда альфа пробирается к мокрому колечку мышц, вводя сразу два пальца. А потом вытаскивает, на что получает обиженную мордашку, ибо Тэхён не ожидал, что его будут дразнить. Чонгук посмеивается, а омега взгляд свой опускает, разглядывая мужа там, где не осмелился ночью и минутами ранее. Альфа, оказывается, везде красивый… И мощный. Парень, ведомый любопытством и возбуждением, обхватывает ладошкой горячую плоть, легонько сжимая и слыша низкий стон Чонгука, которому уже не до смеха. Руки альфы всё ещё на ягодицах, и Тэхён, покраснев пуще прежнего, неуверенно стирает пальцем капельку смазки с гладкой головки, а старший шипит, жмурясь. — Вам больно? — испуганно вопрошает омега, отдёргивая руку и тут же оказываясь прижатым вплотную к Чону, чей разум уже давно покинул своего хозяина. — Не говори глупостей. — У альфы плывёт всё перед глазами, и он еле распахивает свою рубашку, после подтягивая омегу так, чтобы приставить уже ноющий от слишком дразнящих ласк член ко входу. Тэхён ойкает от неожиданности и чувствует, как сильные руки насаживают его на плоть. — Тише… — Чонгук сбавляет обороты, мысленно напомнив себе, что для омежки, несмотря на его сегодняшнее «бойкое» поведение, всё ещё это в новинку. — В этот раз станет сразу приятно, не бойся. — Он находит губами твёрдый сосочек, незамедлительно всасывая его, и улыбается, когда Тэхён сам медленно опускается до конца, не сдерживая стона. Альфа прижимает грудь Тэхёна к своей правой рукой, а левую оставляет на ягодицах, помогая начать двигаться. Омежка теряется, неуверенно обнимая за шею и плечи, и чуть приподнимается, снова опускаясь, а потом ещё раз и ещё… Весь мир сосредоточился только в плавных, неспешных движениях омеги, в ощущениях, в которых Чонгук откровенно тонет. Он не торопит, позволяя парню изучать себя, рычит в такт стонам младшего и чувствует, как тот сжимает его вокруг себя. Тэхён близко… Омежка, закатывая глаза, с силой вдавливается пальцами в мужские плечи, и уже через секунду его, Чонгука, имя слетает с омежьих уст, а стеночки внутри сдавливают член своей пульсацией. Тэхён кончил, не прикасаясь к себе… Когда это перестанет приводить альфу в восторг? — Какой же ты сладкий… — хрипит Чонгук, обнимая поскуливающего омежку и продолжая двигаться уже самостоятельно. Поза наездника, альфа уверен, с опытом станет Тэхёновой коронной. И похоронной… Чонгук, больше не в силах терпеть медленный темп, подминает охнувшего омежку под себя и, ускорившись, в пару толчков доводит себя до оргазма, утыкаясь в искусанную шею своего тяжело дышащего мальчика. — Так… Что ты там говорил про поцелуи? Омежка вымотан двадцатиминутной близостью, а у Чонгука усталости ни в одной мышце… — Н…ничего… — жмурится парень. Возбуждение спало, а вот сожаление о половине сказанных слов пришло на смену. Очень хочется спрятаться, но альфа, конечно же, не позволяет. — Ну уж нет, так не пойдёт, Тэхён-и. У тебя два варианта: либо попой кверху, либо этой попой мне на лицо. — Чонгук сейчас самый настоящий дьявол, что с садистским удовольствием наблюдает за тем, как глаза омеги расширяются от ужаса и понимания, что у него действительно только эти два варианта. Ну… потому что его муж Чон Чонгук… Тэхён, оценив своё положение и захныкав от стыда, переворачивается на живот и встаёт в коленно-локтевую, чувствуя, как рука альфы несильно давит на спину, вынуждая прогнуться. А Чонгук что? У Чонгука гон.***
— Господин… — отдышавшись после очередного раза, тихо зовёт Тэхён. — М-м? — А у нас… была сцепка? Прижавшийся к Чону омега не даёт сосредоточиться. Всё внимание привлекает ладошка, что скользит по его телу и только продлевает состояние блаженства после недавнего оргазма. Она неловко путешествует, перебирая пальчиками по широкой груди и обводя пуговки сосков, пробегает по прессу, теряясь под краем тёплого одеяла и немножко путаясь в дорожке волосков, сбегающей от пупка вниз… Туда, куда любопытная лапка очень хотела нырнуть, но не решалась. Чонгук бы засмеялся, если б не осознал вдруг власть, которую этот омежка получил над ним. Именно. Власть. Ибо ему сейчас безумно хочется, чтобы эти нежные пальчики обхватили его там, даруя новую порцию удовольствия… — Нет, — реагирует альфа только тогда, когда Тэхён неловко повторяет вопрос. Ручка сразу замирает, прекращая своё робкое исследование, а омежка глаза на мужа поднимает. На лице удивление, грусть, испуг и тревога. Он словно расплачется сейчас. — Вы… не хотите детей? — Или не хочет конкретно от него? Чонгук сразу «трезвеет», вглядываясь в хмурую мордашку, а потом улыбается парню нежно. — Какой же ты глупый и маленький ещё, Мышонок… — Обнимает. — Кроха, у тебя только месяц назад пришла первая течка, — начинает, словно на пальцах, объяснять альфа, — вчера случилась первая близость с альфой. Я не то чтобы разбираюсь, но могу представить, в каком стрессе сейчас твой организм… Тэхён слушает внимательно, изредка хлопая пушистыми ресничками. — У нас будут дети, Тэхён. Много. Тебе только семнадцать, — Чонгук убирает взмокшую чёлку с омежьих глаз, — я хочу немного подождать, чтобы ты был готов. Не смей больше даже допускать мысли, что я не хочу от тебя детей, Мышонок.