***
— Хочешь съездить в наш старый дом? — внезапно предлагает Юнги за обедом. Он много размышлял над тем, что хотелось бы куда-нибудь с Чимином выбраться. Омега много времени проводит с Джином и Тэхёном, делится, наверное, с ними всеми своими переживаниями… Но сейчас не об этом. Сейчас альфа приглашает его в малюсенькое романтическое путешествие. Юнги и романтика… Кто узнает — засмеёт. — А где это? — любопытствует омежка, поднимая заинтересованный взгляд на супруга. — Недалеко за городом. Сходим с тобой на пристань. Там красиво… Хочешь? — Конечно, — улыбается Чимин и отпивает немного брусничного морса, чтобы чем-то себя занять, а альфа почти физически чувствует напряжение. Омега опять переживает?***
— Как красиво… — восхищённо выдыхает Чимин. Они стоят на пирсе, и омежка делает шаг вперёд — к самому краю, — дабы взглянуть на воду, что бьётся о камень, а у Юнги внутри всё опускается. Альфа не выносит высоту, в особенности, когда кто-то из людей так бесстрашно себя ведёт. У него сразу липкое ощущение, что обязательно случится самое плохое, а тут ещё и Чимин… — Мне страшно, — поясняет Юнги, хватая парня со спины поперёк живота, — не делай так. Заходящее солнце на горизонте очень красивое и тоже стоит твоего внимания. — Я думал, ты ничего не боишься, хён, — улыбается омега и откидывает голову на плечо старшего, неуверенно кладя ладонь поверх его и прижимаясь спиной к груди. — Это не так. Прохладный морской ветер приятно ласкает кожу, альфа аккуратно укладывает подбородок на плечо младшего, обнимая уже обеими руками, и Чимин чувствует себя на самом настоящем свидании. Юнги, безусловно, уделяет ему много внимания, но такого вечера романтики у них ещё не было. Сегодня они, так и не добравшись до дома, гуляли по берегу, держась за руки и пиная камушки в воду, по провинциальной набережной, целуясь под осуждающие взгляды старых омег и глупо хихикая. Омега давно понял, что Юнги совсем не романтик по натуре своей, но чувствовать то, как он искренне старается говорить ему всякие милости… Нет, не так. Чувствовать то, что он хочет сказать ему эти милости и говорит их от чистого сердца, просто невероятно. Юнги чудесный. Чимин всегда думал, что первая любовь у него была в десять лет, но как же, Господи, он ошибался. Те детские чувства и рядом не стоят с теми, которые он испытывает к этому альфе… Альфе, с которым он встретился при самых странных обстоятельствах из самых странных обстоятельств; альфе, который в первую встречу напугал и сам же потом сто раз извинился за это, который снаружи весь такой колючий, острый на язык, но на самом деле самое милое и пушистое создание в этом мире; альфе, который, да, «романтику и прочую розовую муть» не жалует, но Чимину готов петь под окном серенады, лишь бы тот… не боялся. А Чимин не боится его, нет… Его каждый раз бросает в жар, стоит Юнги всего лишь приобнять его, коснуться губами… Он хочет его и прекрасно это понимает, чувствует, но стоит перейти к действиям, как в голове будто что-то щёлкает, не позволяя отпустить прошлое. Омеге стыдно за это. Стыдно, что стесняется поговорить с Юнги, поделиться своими страхами, хотя тот, разумеется, и так обо всём догадывается, если не знает. Стыдно Чимину и за то, что, дабы лишний раз не говорить мужу «не надо», он трусливо кутается в одеяло, изображая крепкий сон. Ему ещё хуже от того факта, что альфа и слова ему плохого не сказал за такое странное поведение, а на время Чиминовой течки или своего гона и вовсе уезжал к отцу… Он очень часто встречался с Тэхёном и Джином, у которых всё хорошо — по этой части особенно. Не то чтобы они намеренно собирались для обсуждения своих альф в постели, просто случайно проскальзывало в разговорах… Чимин, как бы глупо это ни звучало, себя каким-то неполноценным чувствует. Казалось бы, в чём проблема? Любимый человек, взаимное желание… А потом паника. Вот взять даже последнюю их попытку. Всё шло очень хорошо, но стоило Юнги отлучиться на несколько минут, усердно заработали все шестерёнки, анализируя и вспоминая прошлое. Ну не глупец ли? Но в этот раз Чимин твёрдо решил перешагнуть через страх. И очень надеется на помощь течки, которая совсем скоро должна начаться…***
— Проходи, — говорит Юнги, пропуская младшего внутрь небольшого деревянного дома в традиционном стиле. — Почему вы не продали его? — любопытствует омежка, с интересом разглядывая скромное убранство помещения. — Слишком много воспоминаний, — пожимает плечами альфа, — мы даже наняли работника, который раз в две недели здесь убирается. — Ясно… Чимин проходится по дому, в котором оказывается всего две комнаты. Невероятный контраст по сравнению с тем величием, что он видел в домах мужа, Чон Хосока, Чонгука и Намджуна… — Вы жили втроём в одной комнате? — спрашивает омега, приоткрывая дверь и разглядывая три стареньких деревянных каркаса для односпальных футонов, застеленных белыми простынями. — Да. Омега переступает порог, и его взгляд сразу цепляется за маленькую игрушку среди немногих других на тумбочке в самом углу. — Твой? — улыбается, беря в руки забавного, видимо, самодельного котика с разными пуговицами вместо глаз и криво вышитыми усами. Мило. — Угу… Чимин даже оборачивается на старшего. Он сейчас… смущён? — Ты такой милый и неловкий, хён, — хихикает парень, обнимая мужа за шею. — Вот давай без этого, — ворчит Юнги, морщась, но всё равно обнимает омегу в ответ. Потому что Чимину можно всё. Парень чуть отстраняется, заглядывая в глаза альфе. В них он видит столько нежности, сколько никогда и ни у кого не видел… Юнги смотрит на него с любовью, чуть щурясь в своей обычной манере, и снова становится так совестно, что омега не находит лучшего варианта, как поцеловать мужчину в щёку и вновь прижаться всем телом к нему. — Прости меня, хён, — шепчет Чимин в альфью шею, немного привстав на носочки. — Я тебя очень-очень люблю. Правда… Юнги стоит и минуты две не понимает, к чему это всё младший, хотя, безусловно, слышать приятно. — У меня совсем скоро начнётся течка, — всё так же пряча лицо, продолжает омежка, — поэтому давай… Давай попробуем снова, пожалуйста… Я не хочу, чтобы ты уходил в этот раз. Альфа беззлобно хмыкает в мыслях, успокаивающе поглаживая Чимина по спине. Он это «попробуем снова» раз пятнадцатый слышит, но, возможно, течка поможет им дойти до конца… Кто знает… — Я уже говорил тебе, что буду ждать столько, сколько тебе потребуется, — напоминает он, — не заставляй себя, пожалуйста. Юнги очень не хочется, чтобы омега думал, будто переспать с ним — его прямая обязанность. И он без задней мысли повёз его сюда… А вдруг Чимин всё понял по-своему, вот опять и переживает? Боже… — Нет, я хочу, хён… — отчаянно краснея, шепчет омежка. — Очень хочу… Правда. У альфы не то чтобы едет крыша, но именно это она и делает. Что ж… Попытка же не пытка? Хотя, в данном случае Юнги бы поспорил. — Давай сначала примем вместе ванну, а там посмотрим… — мурлычет он в ушко, думая о том, что так они ещё не пробовали.***
Чиминовы щёки моментально рдеют в свете множества керосиновых ламп, как только он опускает взгляд и видит голую грудь мужа с крепкими мышцами и тёмными сосками на фоне бледноватой кожи. Альфа стоит перед ним по пояс обнажённый, нежно ведёт по чуть влажным, ибо в ванной жарковато, русым волосам, невесомо очерчивает пальцем линию скулы, подбородка, поднимаясь чуть выше и делая то же самое с пухлыми, искусанными от переживаний губами. Юнги наклоняется и утыкается носом в шею омеги, заставляя того прислониться спиной к бортику большущей деревянной ванны, воду для которой альфа таскал добрых полтора часа. Он медленно и глубоко вдыхает его аромат, предельно заполняя лёгкие насыщенным и до одурения приятным запахом черёмухи. Течка и правда вот-вот начнётся. — Ты весь дрожишь… — говорит Мин, целуя в щёку. — Ты боишься? — Нет… — омега сглатывает и смотрит прямо в глаза, — продолжай, п-пожалуйста. Чимин от неожиданности задыхается, потому что альфа ловко цепляет его лёгонькую летнюю распашонку бежевого цвета и тянет её вверх. — Подними ручки. И омега слушается, давая избавить себя от одежды и теперь оставаясь перед супругом в одних лишь трусиках, ибо штаны старший уже успел с него стянуть, откинув подальше. — Ты такой красивый… — выдыхает Юнги, мягко оглаживая плечи, грудь, задевая напряжённые розовые сосочки и заставляя омежку шумно выдохнуть, мягкий животик, который моментально втянулся, как только тёплые подушечки пальцев коснулись пупка. — Повернись, — немного властно командует он, потому что держаться при виде Чимина чертовски сложно. Омежка краснеет сильнее, опуская взгляд в пол, и снова слушается, поворачиваясь к мужу спиной и тут же чувствуя его ладони на своих бёдрах. И, благо, даже не догадывается о том, как Юнги сейчас плотоядно облизывается и с силой закусывает нижнюю губу, дабы не зарычать, разглядывая и ощущая под своими пальцами пышные формы младшего. Присев, он медленно, наслаждаясь каждым движением, стягивает бельё с омеги, открывая себе вид на округлую попку и незамедлительно оставляя поцелуй на каждой половинке, отчего парень сразу дёргается. — Тихо, всё хорошо, — успокаивает альфа, поднимаясь и обнимая Чимина со спины. — Ты такой молодец, малыш, — целует он в шею, поглаживая ладонью живот. — Залезай. Видя замешательство младшего, Юнги помогает ему залезть в воду и старается, очень-очень старается так открыто не пялиться на аппетитные… На аппетитное всё. С себя он оставшуюся одежду снимает со скоростью света и забирается к омежке, прижимаясь грудью к обнажённой спине. — Чимин… — зовёт мужчина, обнимая двумя руками за талию, — одно твоё слово, — шепчет в самое ушко, нежа то губами, — и я остановлюсь. Помнишь? — Д-да… — Ещё как помнит. Юнги ему по несколько раз за «попытку» это сказать успевает. Омега пытается не волноваться, чувствуя, как низ живота постепенно охватывает приятным теплом, и откидывает голову на плечо, тут же получая нежный мазок губами по щеке. Почти горячая вода вкупе с полюбившимся ароматом малины и осторожными поглаживаниями внутренней стороны бедра успокаивают, позволяют расслабиться в сильных, надёжных руках супруга и прикрыть глаза от покалывающего удовольствия, что растекается внутри от мокрых поцелуев в шею. Сидят они так прилично, пока Чимин не начинает ощутимо подрагивать, громко дыша. Течка, как и ожидалось… Юнги страшно. Страшно сорваться и напугать… — Поднимайся, малыш, — просит альфа, чуть похлопывая по бедру под водой, а Чимин, не совсем соображая, покорно встаёт, уже было собираясь вылезти, но ладони, что очень удобно легли на попу, не дают этого сделать и только посылают умопомрачительную волну мурашек по всему телу. — Юнги? — беспокойно оборачивается омежка, когда чужой язык проходится меж пышных ягодиц, слизывая выступившую смазку. — Не бойся, — улыбается альфа, легонько давя на поясницу, дабы Чимин чуть прогнулся, что тот и делает, вздрогнув от прикосновения и сжав пальцами деревянные бортики ванны. — Раздвинь немного ножки. — Очередной поцелуй приходится на одну из половинок, а омежка, почувствовав, как сильнее затянуло низ живота, выполняет просьбу и, зажмурившись, ждёт, когда старший снова сделает так. А Юнги и делает: раздвинув ягодицы, жадно присасывается к сочащейся дырочке, удовлетворённо промычав. Так далеко они ещё не заходили… Омежка давится воздухом, стонет задушено, сильнее сжимая дерево под своими руками, да назад подаётся. — Юнги-и, — тихо скулит омежка имя супруга, больше не в силах сдерживать эмоции, затуманивающие разум, и странные звуки, которые из раза в раз покидают губы. На его скулёж альфа только на пару мгновений отстраняется и аккуратно чмокает в милые ямочки на пояснице. Подумать только… Чтобы Мин Юнги? Да омегу вылизывать? С Чимином давно всё пошло к чёрту… У Чимина голова кругом, воздуха не хватает из-за ощущения горячего языка, что настойчиво толкается внутрь. Омеге приятно, очень приятно… И совсем не страшно. Он неосознанно обхватывает своё возбуждение ладошкой, сжимая то и издавая протяжный стон, когда альфа широко лижет. Ноги вдруг затряслись, а всё напряжение скопилось в одном-единственном месте — низу живота. Из-за жара во всём теле лёгкий холодок, проходящийся по мокрой коже, совсем не чувствуется, а вот приближающаяся разрядка, которую омежка не испытывал с момента полового созревания, даже очень. Чимин крупно вздрагивает, пачкая дерево перед собой с громким скулежом, а ноги совсем отказываются держать. Благо, Юнги поймал… — Мой маленький, — улыбается альфа, гладя подрагивающее тело в своих руках. Чимин сейчас немного не в этом мире, иначе бы давно уже засмущался или, чего хуже, испугался только что произошедшего. Течка, Мин уверен, творит чудеса. — Юнги… — мямлит Чимин пересохшими губами, поворачиваясь к мужу всем корпусом и непослушными руками обнимая за шею. — Да? — Рука по-хозяйски сжимает мягкую попу. — Давай продолжим… Пожалуйста… — просит парень, чувствуя, как горячо внизу живота. Так приятно течка у него ещё никогда не проходила… А Юнги что? Юнги сто раз приглашать не надо. Он быстро выбирается из ванны, после вытаскивая оттуда и омежку, который тут же застеснялся своей наготы, невзирая на возбуждение. — Не надо, — просит альфа, убирая маленькие ладошки с самого интересного места и закидывая их на свои плечи, — я хочу смотреть на тебя, малыш, — шепчет он в самые губы, в следующий момент целуя всхлипнувшего от избытка эмоций парнишку и притягивая к себе так, что тот животом ощутил его напряжённую плоть и опять дёрнулся. — Тш-ш-ш, не бойся… Юнги подхватывает мужа под ягодицами, и тот по инерции обнимает ножками его талию. — Держись крепче, — говорит он и улыбается, когда парень безропотно прижимается теснее, обнимая за шею. Альфа несёт притихшего Чимина в бывшую комнату отца, мысленно молясь, чтобы не споткнуться где-нибудь в полумраке и не покалечиться обоим. К счастью, всё проходит удачно, и он аккуратно опускает омежку на широкий футон, который они вместе расстелили заранее. Матрас очень мягкий, даже и не скажешь, что ему больше двадцати лет, а Чимин на нём… Зрелище не для слабонервных. Юнги кроет, но он мысленно даёт себе пару десятков пощёчин, дабы хоть немного прийти в себя, и, раздвинув прелестные ножки, придавливает омежку своим телом, тут же встречаясь с испуганным, чуть затуманенным поволокой возбуждения, взглядом. — Я не причиню тебе боль, малыш, — обещает и целует в губы, настойчиво толкаясь языком внутрь и сталкиваясь там с чужим. Чимин, успокоившись, охотно отвечает, пытаясь вытолкнуть нахальный язык и перенять инициативу. Что-что, а целоваться его Юнги за эти полгода научил просто отменно… Рука альфы, ловко скользнув меж ягодиц, осторожно начинает оглаживать напряжённое мокрое колечко двумя пальцами, собирая естественную смазку, которой становится всё больше. — Малыш, — зовёт Юнги зажмурившегося омежку, — больно не будет. Впусти меня, Чимин-и… Омежка, набрав в лёгкие побольше воздуха, старается предельно расслабиться и тут же чувствует, как в него проникает сразу два пальца на всю длину. Но боли и правда нет… Уже третий палец проникает в горячее тело, и член Юнги болезненно дёргается, когда омега вдруг высоко стонет и выгибается в спинке. Мин понимает, что смог нащупать комочек нервов внутри и принимается двигать пальцами активнее, заставляя Чимина подрагивать, хватать ртом воздух и сводить ноги вместе, чего ему не позволяет сделать тело альфы, находящееся между ними. Юнги поцелуями спускается к бусинкам сосков, зализывая один из них и одновременно сгибая пальцы внутри омеги, дабы услышать ещё один громкий стон, а потом скользит языком к животику и покусывает кожу над пупком. Чимин на его действия тяжело дышит, содрогается всем телом и хнычет моментами, прерываясь на протяжные стоны, что только больше заводит старшего. Чимин поражённо распахивает глаза, когда ощущает влажные губы на своей головке, а потом и язык, что принимается настойчиво её облизывать. Пальцы внутри давят на комок нервов, а член вдруг оказывается полностью в горячем рту альфы, и это невыносимо… Невыносимо. — Хён, я… я сейчас… Отодвинься… — молит омега, поджимая пальчики на ногах от накатывающегося удовольствия. Юнги только протестующе мычит, посылая умопомрачительные вибрации, и младший не выдерживает, подаваясь бёдрами вперёд и изливаясь альфе в рот. Становится стыдно. — Эй, не смей прятаться, — посмеивается Мин, вновь нависая над парнем. — Больше не боишься? — спрашивает, убирая ручки от лица. — Я и… и не боялся… — смущённо шепчет Чимин, стараясь не смотреть старшему в глаза. — О да, я заметил. — Мин-сарказм-Юнги появился слишком неожиданно даже для самого альфы. — Иди ко мне, самый смелый омежка в мире, — улыбается, обхватывая рукой талию, кажется, хихикнувшего парня и припадая к его губам. Он, не скупясь на ласки, не обделяет поцелуем ни один участок желанного тела. Чимин верит ему, выгибаясь, ластясь ближе, Чимину хорошо с ним… Но парень снова жмурится, как только чувствует головку у входа. — Нет, Чимин, открой глаза, — говорит альфа, дожидаясь, когда младший послушается. — Смотри на меня, — просит он, целуя в щёку, — это всего лишь я, малыш. Слышишь? В ответ неуверенный кивок. — Дай мне ручку. Чимин покорно протягивает альфе ладошку, и тот сразу переплетает их пальцы, заводя над головой и успокаивающе сжимая. — Ты мне веришь, Чимин? — На всякий случай. Получив робкий кивок, Юнги начинает медленно входить, чувствуя лёгкое сопротивление. — Не зажимайся, малыш. — Они всё ещё смотрят друг другу в глаза, и раньше бы альфа обплевался от всей этой сопливости, но не сейчас. Сейчас так спокойнее даже ему. Потому что, чёрт возьми, ему тоже страшно. Страшно не сдержать обещание и причинить боль, страшно сделать или сказать что-то не так, напугав, ибо в памяти всё ещё свежо лицо Чимина, переполненное животным страхом, когда Юнги назвал его Минн-и. Альфа клянётся, вышло случайно! Ему вообще это «милое» сокращение не усралось. Но вышло то, что вышло… — Ю…Юнги… — Что? Тебе больно? — В голосе испуг, собственно, как и в глазах. Альфа уже десять раз себя проклял, пока не услышал тихое и скомканное: — Н…нет. Двигайся, пожалуйста… Омежка зарывается пухлыми пальчиками в густые волосы старшего, чувствуя приятную наполненность и давление на чувствительное местечко. Всё совсем не так, как было в тот злосчастный вечер… Чимин и рад бы не сравнивать, но не получается. Но парень приходит только к одному выводу: он зря боялся близости с Юнги. Омега не знает, течка ли сглаживает все углы, либо он действительно так внезапно отпустил ситуацию, растворяясь в ласках мужа, который всё не переставал следить за каждой эмоцией на любимом лице. Ему сейчас невероятно хорошо — факт. А у Юнги сейчас крыша поедет, Господи Иисусе… Как же долго он этого ждал, как же долго он хотел услышать эти протяжные стоны, иногда переходящие в хриплый скулёж, как же долго он желал увидеть такого раскрепощённого Чимина, полностью доверившегося ему… Он порыкивает в нежную шею, в следующую секунду вгрызаясь в неё зубами, даже не представляя, почему не сделал этого раньше. Чимин вскрикивает, сжимая альфу в себе, и обильно кончает себе на живот от сильнейшей волны электричества, что пронзила всё тело. — Да, так… так, мой маленький, — шепчет Юнги, двигаясь быстрее и всё не переставая покрывать поцелуями везде, где может дотянуться. Альфа изливается глубоко внутрь, выходя до того, как образуется узел, и прекрасно понимая «риск» во время течки. Но почему-то мысли о пелёнках и соплях его больше не пугают. Наоборот, какое-то непреодолимое любопытство жаждет увидеть плоды их стараний… — Я люблю тебя, — говорит шёпотом Юнги, скатываясь с тяжело дышащего младшего и сразу же притягивая к себе. Как только закончится Чиминова течка, он напьётся. Ей-богу, напьётся!***
Юнги просыпается от странного шуршания за стенкой и каких-то смутно знакомых голосов. Тому, что они ему знакомы, альфа не придаёт никакого значения, грешным делом спросонья думая о ворах и разбойниках и уже собираясь агрессивно защищать своего омегу в одних трусах. Хотя даже их на нём сейчас нет… Вдруг дверь растворяется, заставляя альфу напрячься, а в следующий момент перед ним появляется Чонгук с хихикающим Тэхёном на спине. «Твоюматьгосподиисусесука». — Мозг весьма красноречив с утра пораньше. — Вы… чего это тут делаете? — издаёт смешок не менее опешивший Чонгук, а Тэхён просто смущённо прикрывает рот ладошкой, пряча лицо в плече мужа. — Аналогичный вопрос, — спокойно отвечает Юнги, усердно игнорируя собственные горящие уши. А Чимину хоть бы хны! Спит себе сладенько, хоть из пушек стреляй! — Ну… — Чон смеряет парочку, благо, прикрытую одеялом, оценивающим взглядом. — Приехали примерно за тем же. — И получает слабый шлепок по плечу и смущённое «Чонгук!». — Вам мест мало? — А вам? — Чонгук, — всё ещё стараясь сохранять спокойствие, говорит Мин, — бери своего омегу и дуй отсюда. Занято. — Понял-принял, — улыбается альфа по-идиотски. — Счастливых брачных игр. — Поднимает кулак вверх в знак поддержки и ржёт, падла, вынуждая кинуть в него подушку, что валялась рядом с Юнги будто специально для Чонгуковой ехидной рожи.