Оружие веры

Разве может быть так, чтобы кто-то занимал все мысли так долго? Все-все до единой. Казалось бы, надо подумать хоть немного и о работе с её бесконечными бумагами, и о внешней обстановке внутри подпольного мира, которая менялась с каждым днём, и о многом другом, начиная от того, что надеть после пробуждения, заканчивая тем, что съесть на ужин. Раньше в голове было столько замыслов для ежедневных свершений! А сейчас... Ничего не осталось. Потому что любой сторонний помысел перебивался им. Сетту хотелось подолгу вспоминать всё: запах, кажущийся таким особенным и неповторимым, грацию движений, не присущую иногда даже дамам, на первый взгляд безразличное лицо, на котором искрами блестели выразительные серые глаза. Он не раз мысленно возвращался в тот момент, когда держал его руку в своей, вспоминал эти совершенно заурядные и в то же время абсолютно неповторимые ощущения. Достаточно большая, но вместе с тем утонченная, аккуратная и мягкая на ощупь. Такие руки должны принадлежать талантливому от рождения музыканту, должны касаться чёрно-белых клавиш фортепиано или рояля, должны принадлежать искусному художнику, никогда не державшему меж пальцев ничего тяжелее кисти. Но они принадлежат тому, кто способен с лёгкостью отнять чужую жизнь, они давно утонули в субстанции алого цвета. Увы, это не художественная краска. Полувастайи часто задавался вопросом: какова истинная причина того, что Афелий стал таким искусным хладнокровным убийцей? Но чтобы это узнать, нужно быть кем-то большим, чем просто знакомый. И, что не менее важно, нужно научиться понимать друг друга, а с этим у Сетта явные проблемы. На следующий же день после салюта он загорелся целью выучить язык жестов. Потому визиты к любимой маме стали каждодневными, а не только по выходным. Это оказалось проще, чем он думал, ведь кое какие знания уже были. Набираясь опыта в подобном общении, Сетт грезил возможностью нормальной коммуникации с Афелием. Полувастайи уже воображал себе, какой будет первая фраза, которую он скажет брюнету, представлял, как увидит эмоцию удивления на лице. Или не увидит ничего, ведь это Афелий? Не важно! Это было совершенно не важно, главное – сказать! День только начался, а он уже думал над тем, как вечером придёт к маме и продемонстрирует, чего добился на тренировке с самим собой. Черноволосая подопечная отвернулась, оставляя Босса без внимания, а он вместо того, чтобы взять новые бумаги, практикует случайную фразу, возникшую в голове. Сетту хотелось добиться плавности в движении пальцев, что было совсем непросто, учитывая тот факт, что до сих пор его руки знали только тяжесть кулака. Скорей бы вечер! Ни шикарный ресторан, ни искусно приготовленные блюда уже не радовали полувастайи, а на случайных дам он и вовсе не обращал никакого внимания. — ...А потом я схватил его за руку и...Эй, Сетт? Сетт! Босс? – Арчи нахмурился и подался чуть вперёд, опираясь локтем о стол. – Босс, ты здесь? Эй, я уже дважды назвал тебя боссом, а ты до сих пор не взбесился. Да что с тобой в конце концов? Эй! Брюнет наклонился ещё, вытягивая руку вперёд, и помахал ладонью перед лицом приятеля. Только тогда Сетт моргнул и опустил вилку со спагетти обратно в тарелку, потом перестал подпирать голову рукой и глянул на друга. — Прости, ты что-то сказал? Арчи сел на место и откинул в сторону длинную чёлку рывком головы. В этот раз она подчинилась и легла на правую половину лица, слегка прикрывая скулу и кончиком касаясь угла нижней челюсти. — Я тут с тобой уже минут пять разговариваю, а ты где-то в облаках витаешь. Я уже доел своего лобстера, а ты так и не притронулся к своему заказу. Если ты не в настроении, зачем звал на ужин? — Не в этом дело. — Тогда в чём? Задумался, какую даму на этот раз пригласить на танец? – брюнет усмехнулся, затем взял бокал с красной жидкостью. — Танец? – Полувастайи дёрнул ухом и дважды моргнул, внимательнее рассмотрев лицо мужчины. Собеседник позволил себе снова усмехнуться, прежде чем жидкость коснулась губ. Арчи отпил немного и поставил бокал обратно. — Ой, да брось. Это была простая аллегория. Под танцем я имел ввиду постель. Сетт пшикнул. — Нет, я не об этом думал. — Серьёзно? Как можно? – брюнет откинулся на стуле и повернул голову в сторону, туда, где была роскошно оформленная сцена для развлечения гостей. – Эти молодые леди повторили один и тот же номер целых три раза в надежде, что их любимый Босс выберет одну из них в качестве спутницы на эту ночь. Сетт закатил глаза и скрестил руки на груди. Арчи вновь повернул голову к нему. — Неужели их старания были напрасны? — Да. Но ты вполне можешь заменить меня в качестве утешительного приза. Арчи положил руку на стол и зажал тоненькую ножку бокала между указательным и средним пальцем, затем приподнял кисть и позволил им проехаться вверх-вниз по хрупкому стеклу. — Неплохая мысль, Босс. Однако, – голубые льдинки глаз плавно ушли от пальцев на бокале к глазам полувастайи, – будь вы хоть чуточку наблюдательнее, давно заметили бы, что я не склонен к полигамии и уже выбрал потенциальный интерес для себя на ближайшее время. Арчи видел, как верхняя губа Сетта чуть дрогнула, на миг обнажая острые клыки. Он понял, что тот вновь недоволен тем, что его самый близкий друг посмел обратиться к нему подобным образом. Брюнету было интересно, заострит ли тот на этом внимание снова или нет. Но Сетт промолчал. — И кто же она? Тонкие пальцы обхватили ножку бокала совсем. Арчи вновь поднёс его к губам и, прикрывая глаза, ответил: — А кто сказал, что это "она"? Мужчина открыл глаза, убирая бокал от губ, и увидел, как собеседник нахмурил брови. Брюнет улыбнулся одним уголком рта. — Ой, ну не делай такое лицо. Если беспокоишься за собственную честь, поспешу тебя уверить, что ты не в моём вкусе. Скажем так, – он быстро пробежался взглядом от лица по скрещенным на груди рукам и обратно, – меня привлекают менее мускулистые личности. — Ну надо же. – Сетт виртуозно поднял и опустил одну бровь. – Обидно узнать о подобном. Мы ведь столько лет дружим. Ты меня без ножа режешь, Арчи. Брюнет засмеялся как всегда на высоких тональностях и на непродолжительное время. Сетт перестал скрещивать руки на груди и шумно выдохнул, прикрывая глаза. — Ладно-ладно, – Арчи принялся махать кистью близ лица в надежде создать движение воздуха. Чёлка начала танцевать на щеке. – Проехали. Поделись уже, что занимает твои мысли настолько, что ты стал абсолютно безучастен к происходящему? Он перестал махать рукой и быстро убрал взлохмаченную ветром чёлку за ухо. Теперь не нужно было беспокоиться о том, что лицо могло случайным образом покраснеть из-за близко расположенных сосудов. Сетт вновь облокотился о стол и подпёр лицо рукой. Взгляд упал куда-то в тарелку со спагетти, к которым тот так и не притронулся. — Я и сам не знаю, что со мной происходит. Такого раньше никогда не было. — Чего именно? Сетт взял вилку снова, позволяя спагетти соскользнуть неё. Тогда он выделил крайним зубчиком одну макаронину и принялся гонять её туда-сюда по тарелке. — Я...Хм, – он нахмурился на миг, потом расслабил брови. – Я занимаюсь танцами довольно давно и уже успел достигнуть пресыщения. Арчи слегка усмехнулся, радуясь тому, что полувастайи подхватил игру слов в оборот, и подался вперёд, ставя оба локтя на стол. Пальцы скрестились между собой, образуя идеальное местечко для подбородка. Брюнет положил голову, не сводя глаз с собеседника. Сетт продолжал: — Поэтому я с лёгкостью могу понять, хочу танцевать или нет. Но... – Нижняя губа слегка поджалась. – Появился один человек. И к нему я ощущаю что-то иное, нежели обычное желание. Это... Это сложно описать. — А ты попробуй. Сетт выпрямился и посмотрел на Арчи. Брюнет уже успел достать чёлку из-за уха и сейчас неторопливо накручивал её на палец. — Ты посмеёшься. — Обещаю, что не буду. Опиши свои ощущения. Полувастайи прикрыл глаза, полностью отстраняясь от стола. Ладони легли на колени. Он пытался сосредоточиться. — Когда я вижу этого человека...Нет, даже не так. – Он приоткрыл глаза, смотря куда-то перед собой, но мыслями был явно не здесь. Уголки губ слегка дрогнули, будто в улыбке. – Когда я думаю о нём и...дышу при этом, то в груди так странно щекочет. Это очень приятное чувство. Достаточно даже произнести имя у себя в голове. И всё. Вся грудная клетка будто готова уйти в полёт. Я совершенно не понимаю что это! Арчи оставил чёлку в покое. — Знаком с таким понятием как "бабочки в животе"? Сетт, кажется, очнулся и поднял глаза на него. Их взгляды встретились. — Да, я знаю, что это значит. Брюнет усмехнулся. — Так вот. У тебя бабочки не в животе, а в лёгких, ха-ха! — Издеваешься?! – Полувастайи ударил кулаком по столу, подаваясь вперёд. Всё, что было на столе, громыхнуло. Однако мужчину это ничуть не испугало. Арчи только взмахнул чёлкой, чтобы та снова легла как полагается, и взял бокал в руку, не желая, чтобы недопитое содержимое вдруг разлилось, если товарищ решит провернуть такое снова. — Нет, я серьёзно. Ты влюблён, поэтому тебе не до танцев. Брови Сетта убежали вверх, а рот приоткрылся на миг, но так же быстро захлопнулся. Кулак расслабился и вовсе разжался. Арчи незаметно слизнул с нижней губы красную капельку. — Так значит подобное ты испытываешь впервые. Счастливчик. Должно быть, это действительно приятно. А я вот только танцами занимаюсь, а чтобы спеть... – усмехнулся он, – ...ещё ни разу. Сетт облокотился о стол двумя руками и взялся за голову. — И что же мне с этим делать? — А это взаимно? Полувастайи зажмурился. — Не знаю. Не уверен. — Ну так скажи ей о своих чувствах. Ты обязан сделать это, иначе она никогда не узнает и просто пройдёт мимо. Ну, ты понял. Или трусишь? Сетт резко поднял голову и оскалился. — Да что бы я и трусил?! Никогда! Арчи хихикнул и осушил бокал полностью. — Тогда дерзай, счастливчик. Я удивлюсь ещё сильнее, если всё окажется взаимно. — Почему удивишься? — Ну, – он стал рассматривать своё отражение в бокале, чуть-чуть вертя его меж пальцев, – это как вытянуть лотерейный билет и выиграть. Шанс крайне мал. Я вот ещё никогда не выигрывал в лотерею. А ты? Полувастайи нахмурил брови. — Скоро узнаю, выигрышный это билет или нет. — Так ты решился? — Да. Стоп. Который час? — М-м, – Арчи поставил бокал и повернул голову, чтобы посмотреть на большие настенные часы. Он знал, что Сетт не умеет определять время по механическим часам. – Полпервого. А что? — Ты можешь говорить нормально? Арчи повернул голову к нему и с ехидством сказал "нормально": — Ноль-ноль тридцать пять. — Твою мать! Я опаздываю на бой! – Полувастайи вскочил с места. — Бой? Ты собрался на ночную арену? Но ты же никогда не смотришь ночные бои, ведь там, по-твоему мнению, выступают одни профаны. – Брюнет следил за тем, как Сетт отчаянно пытался пригладить уши, чтобы они так сильно не выдавались на общем фоне причёски. — Да, не смотрю. А этот хочу увидеть! — Откуда такое любопытство? Там выступает кто-то особенный? Сетт лихо маневрировал между столами, убегая к выходу. Кажется, на эти вопросы у него просто не было времени. Арчи пожал плечами и посмотрел на опустевший бокал. Он ненавидел красное вино, предпочитал белое. Но ради друга решил заказать именно его, а тот не выпил ни глотка. Короткий выдох. Мужчина убедился, что коса не расплелась и находится в идеальном состоянии, ещё раз прошёлся по чёлке, поправляя несуществующий беспорядок и махнул рукой, подзывая официанта. Юноша с белыми коротко стриженными волосами и длинными чёрными стрелками близ серых глаз подошёл довольно быстро. — Желаете ещё вина? Хотите, принесу ваше любимое? Тонкие губы брюнета расплылись в улыбке. — Да, хочу. А ещё я желаю повторить наш вчерашний вечер, плавно перешедший в пожелание доброго утра. Юноша улыбнулся, прикрывая глаза. — Из-за вас я до сих пор не могу сидеть. — Сегодня я буду нежнее. – Мужчина поднялся из-за стола. – Пойду скажу твоему начальнику, что ты уходишь со мной. А ты захвати вино. — Вас понял. Транспорт позади. Он бежал так быстро, как только мог. Иногда орал что-то вроде "Дайте дорогу!". Неодобрительные возгласы, ровно как и все звуки в целом исчезли для него. Разве что биение собственного сердца разрывало черепную коробку. Сетт бежал так, будто от этого зависела чья то жизнь. Когда полувастайи ворвался на трибуны, бой был в самом разгаре. Босс удивился тому, что, несмотря на поздний час, зрителей было достаточно много. Ни одного пустого ряда: желающие посмотреть бой сидели через одно, максимум через два свободных места друг от друга. Сетт протиснулся дальше к ограждению, чтобы увидеть больше. Те, кто не признали в нем главаря, сначала хотели выкинуть его, чтобы не загораживал обзор. Но вовремя опомнились, увидев, как над головой танцевали два красных ушка. Полувастайи был весь во внимании и совершенно не следил за ними. Афелий. Он сражался с каким-то неизвестным. Но Босс быстро понял основные особенности противника. Тот призывал множество кукол, заставляя их сражаться вместо себя, пока сам находился вне зоны досягаемости. Человекоподобные марионетки атаковали быстро: у некоторых вместо кистей рук было металлическое оружие, другие пытались напасть с целью схватить и обездвижить цель. Лунари приходилось постоянно перемещаться, чтобы не дать себя поймать, и отбиваться от случайных атак. Едва Афелий разбивал одну куклу, из её осколков появлялось сразу две или три. Казалось, кукловод мог контролировать бесконечное количество марионеток. Уши Сетта ходили ходуном, иногда вылавливая случайные реплики в духе: "Достойный противник. Парнишка не сможет скакать вечно." или "Второй даже не выдохся. Думаю, сегодня этого бледнолицего унесут с арены в общаг." 《Общаг?...》 Полувастайи на секунду выпал из времени, понимая, что эти мужчины говорят об общей могиле, куда бросают трупы, если печь для их сжигания забита до отвала. 《Нет... Афелия нельзя в общаг...》 — Готов принять свою смерть, юноша? – из-под улыбающейся маски на лице вещал неприятно скрипучий и довольно высокий голос. Пять марионеток стояли в самом тылу, охраняя кукловода, пока остальные сражались на передовой. Кроме причудливой маски, больше подходящей весёлому клоуну, не было видно ничего, поскольку остальное тело покрывал чёрный местами рваный плащ с капюшоном. Афелий отрывисто дышал, стараясь не позволить своему дыханию сбиться, ведь это означало потерю ритма. Нельзя сбиваться с ритма, иначе высока вероятность ошибки. Тело запаникует и непременно допустит её. Нет, тело не может запаниковать. Оно тренировалось всю свою сознательную жизнь и не имеет права на ошибку. Нужно было во что бы то ни стало прорваться к кукловоду и нанести урон. Но сил осталось так мало. И эти голоса с трибун... Никакой поддержки. Они жаждут крови. Его крови. Они хотят, чтобы сегодня он погиб. Руки так сильно обхватили стальное ограждение трибун, что металл практически прогнулся под натиском. Он набрал полные лёгкие воздуха и, перегибаясь через ограждение, заорал, что было мочи: — АФЕЛИЙ, ДАВА-А-АЙ!!! Этот голос... Его не узнать невозможно. Тот, кого здесь быть не должно. Но он есть. И он единственный, кто его поддерживает. Юноша осознал, что пришло время заканчивать это шоу. А значит настал момент раскрыть все карты. Игнорируя нападающих, Афелий что было сил бросился бежать прямо на кукловода. Тот усмехнулся: — Совсем обезумел от отчаяния? Ты бежишь навстречу смерти, мальчишка! Мужчина двинул пальцами, и все куклы стали стремительно стягиваться к нему. Защита и одновременное нападение. Так он думал. — Он совсем сдурел?! — Это конец!! Зрители волновались. Сетт тоже: ещё немного и он с корнем вырвет ограждение и свалится к херам собачьим вниз. Лунари сокращал расстояние, а куклы уже выстроились в позицию: выставили оружие, закрывая спинами мужчину. Сейчас рванут вперёд и растерзают самоубийцу! Сблизившись достаточно, Афелий сложил руки крестом на груди и прыгнул вперёд, расправляя их, словно птица крылья. Свечение наполнило тело, а сам юноша воспарил, беззвучно открывая рот. Вспышка устремилась вперёд ударной волной, задевая каждую куклу, но... ничего не произошло. Кукловод засмеялся: — Это какая-то шутка?! Афелий приземлился, а в руках у него был Инфернум. Оружие, наносящее сплеш-урон в виде конуса, после наложения эффекта дало взрыв в виде окружности, поражая при этом каждую последующую цель, заставляя её тоже взорваться. Цепная реакция запущена. Кукловод не мог знать, что, ограждая себя куклами, лишь самостоятельно забивает гвоздь в крышку собственного гроба. Взрывов, следующих один за другим, было так много, что смотреть на происходящее сделалось невозможным: было очень ярко. Звук разрывающихся с треском марионеток заставил некоторых зрителей закрыть уши руками. Сетт ни глаз не закрыл, ни ушей не отвёл. Подобное его совсем не волновало. Мелочь! Лишь бы... всё было в порядке. Когда поднявшаяся пыль улеглась, арена наконец-то стала видна. Зрители затихли, каждый пытался осознать произошедшее и понять увиденное. Афелий позволил огромной тяжёлой пушке в руках развеяться. Она распалась в воздухе на светящиеся огоньки, в конце концов ставшие похожими на обычные блёстки. Куклы больше не восстанавливались, а лежали недвижимыми обломками искореженных частей человеческих тел. Чуть поодаль лежал человек в плаще, а под ним стремительно растекалась лужа крови. Тот не двигался. Но лунари слышал: он ещё дышит. Медленно и мучительно, постепенно захлёбываясь. Должно быть это невероятно больно медленно умирать от разрыва внутренних органов, когда мозг ещё был в состоянии осознавать положение дел. Юноша прикрыл глаза, позволяя небольшому клинку образоваться в левой руке. Замах – и точный удар в голову. Клинок исчез так же, как пушка, а победитель стал удаляться под неистовые возгласы толпы. Зрелище было что надо! Все без исключения остались довольны. Сетт таки свалился на нижние трибуны. Афелий сидел в беседке в саду и читал книгу. Обычный сад, какие принято высаживать позади шикарных апартаментов богатых вельмож. Данное зелёное чудо лишь в самом начале состояло из деревьев и бедненькой клумбы, а дальше полностью уходило в высокие кустарники, обстриженные особым образом. Кустарники заменяли стены, а вместе составляли лабиринт, у входа которого любезно разместили беседку. Ту самую, в которой не привыкший к жаре лунари спасался от летнего зноя. Ему повезло, что солнце отказывалось проникать сюда, с какой бы стороны ни зашло. Сзади – зелёная стена, сбоку раскинулся шикарный клён, а спереди блистали сами апартаменты, лениво укрывая беседку лишь ближе к закату, когда солнце полностью теряло свою силу. Афелий давно заприметил это место и решил коротать здесь время, после того, как возьмёт одну из книг в библиотеке на первом этаже. Какая здесь шикарная библиотека! Когда юноша узнал о её существовании, когда увидел изобилие литературы на любой вкус, нарадоваться не мог. Бродил меж стеллажей, гуляя пальцами по обложкам бумажных красавиц, выбирал ту единственную, которую возьмёт читать первой. А каждая по-своему умоляла его взять именно её. Афелий слышал их голоса и очень грустил. Грустил, что кроме него до них никому нет дела. Зачем вообще держать такую огромную библиотеку, при этом не читая книг? Лунари изучал страницы внимательно, текст проглатывал неспеша, а пометки оставлял на случайном листочке, вложив его между обложкой и последней страницей. И пометки его были исключительно из цифр. Сплошной шифр – так может подумать дилетант, едва взглянув на листок. Но нет, всё было логично и просто. Сначала Афелий писал номер страницы, затем номер строки и наконец номер слова, с которого начинается интересующее его предложение. В конце считал количество слов и ставил эту цифру последней как отметку, где следует остановиться при повторном прочтении. Если же какая-то цитата была ему особенно интересна, он ставил большую точку перед первой цифрой, означающей номер страницы. Если же что-то хотелось скрыть от стороннего глаза, писал все цифры максимально близко друг к другу, помечая их "конец " и "начало" только лишь себе заметным более сильным нажатием пера. Этот простой способ оставлять заметки он придумал ещё когда был ребёнком, осознавшим данную необходимость. Необходимость вернуться именно в тот самый важный момент, вспомнить именно те самые важные слова и никогда их не потерять. Он так увлёкся записыванием очередного шифра, что совершенно не заметил, как к нему подошёл кто-то очень большой. Сетт имел возможность наблюдать за Афелием ещё из окна здания. Так уж вышло, что окна его кабинета выходили именно на сад, поэтому полувастайи, любящий отвлекаться во время работы, давно заметил, как брюнет ходит к беседке. Стал наблюдать и понял, что Афелий делает подобное каждый день, а тратит на это примерно 5-6 часов свободного времени. Тогда как другие на его месте предпочли бы посидеть в ресторанах, кабаках или любых других увеселительных заведениях. Зная, что после выступления на ночной арене Афелий все равно придёт днём в беседку, Сетт не мог уснуть и провёл в раздумьях весь остаток той ночи. Ему полагалось быть уставшим и измотанным из-за отсутствия сна, но нечто внутри заставляло его организм был нездорово бодрым. Было ли это обычное волнение, он не знал. Лишь принял тот факт, что не сможет уснуть уже никогда, если... Если не исполнит то, о чём говорил с Арчи. Он обязан признаться. Алуна не объявлялась уже достаточно давно, не сообщая Афелию о новых опасностях для Босса, хотя связь между близнецами всегда была настроена. При желании она могла слышать каждую мысль хранящего молчание брата. А мыслей было много, но все они с завидной периодичностью перебивались ежедневным чтением книги. 《...Третья строка, значит цифра три. И слов всего...Один, два...》 — Привет. Афелий подскочил на месте, захлопнув книгу, и вытаращил большие от испуга глаза на существо перед собой. Как он позволил такому гиганту приблизиться незаметно?! Сетт наклонился, чтобы голова влезла в беседку, и улыбнулся, обнажая клыки. — Я напугал тебя? Прости. Могу присоединиться? Чёрные ресницы трепыхнулись дважды, полностью не смыкаясь. Афелий выдохнул, быстро расслабившись, и утвердительно кивнул. В конце концов каждый квадратный метр этой площади принадлежит Боссу. Так кто он такой, чтобы запрещать ему присутствие здесь? Полувастайи наклонился ещё ниже и сохранял себя в согнутом положении, пока не сел. Брюнет подумал, что он сел с той же стороны, с которой стоял во время фейерверка. Что-то щёлкнуло в голове, и лунари отодвинулся, несмотря на то, что расстояние изначально было достаточным. Сетт вдруг обнаружил, что они сидят на разных концах одной лавочки, и случайно прикусил язык. Здравствуй, вкус крови. Что-то не так? Совершенно исключено, чтобы юноше было неприятно его общество из-за каких-то внешних причин. Несмотря на ночь без сна, он тщательно привёл себя в порядок, даже потратил больше средств для тела, чем обычно! И перед тем, как выйти к беседке, Сетт использовал одеколон в адекватных количествах, поскольку сам обладал чутким нюхом и заботился о своём комфорте тоже. Так почему... — Что читаешь? – Сетт пожалел, что задал такой до тошноты банальный вопрос. Но что ещё ему оставалось? Надо же как-то начать диалог. Афелий перестал лихорадочно впиваться тонкими пальцами в книгу у себя на коленях и поднял её вверх, поворачивая обложкой к Боссу. Он видел, как Сетт прищурился, видел, как глаза мельком пробежались по пяти словам, из которых состояло название, а потом упёрлись в самое начало и медленно поползли дальше. Но вдруг полувастайи резко отстранился и как-то сконфуженно улыбнулся. — Понятненько. Занятная литература. – Он ощутил, как сердце забилось быстрее от волнения: Афелий хоть и выглядел как обычно холодно и беспристрастно, однако во взгляде его будто читался укор. Неужели заметил, насколько плох полувастайи в чтении? Но Сетт был уверен, что удачно прикинулся, будто хорошо читает. Так почему тогда лицо горит? Пришлось чуть отвернуться и начать махать ладонью близ лица, чтобы создать хоть какое-то движение ветра. — Ух, ну и жара сегодня! Он не видел, как Афелий открыл книгу, достал листок для заметок, перевернул чистой стороной вверх и что-то написал. Зато услышал, как тот щёлкнул пальцами, чтобы привлечь внимание к себе. К счастью для Сетта, брюнет помнил, что тот ненавидел длинные предложения. Поэтому Босс обнаружил на листке слова, которые зрительно узнал даже без тщательного прочтения. Понял, что юноша тоже пытается поддержать диалог. — Мои дела? Всё в порядке, да. Вот закончил разгребать бумаги. Ежедневная рутина, которую я ненавижу. Но если ты Босс, приходится заниматься этим тоже. – Сетт вернул ему листок. – С этим ничего не поделать. Всем от меня что-то нужно. Он посмотрел на лунари, и их взгляды встретились. Афелий тут же отвёл свой и стал смотреть прямо перед собой. Сетт усмехнулся и тоже посмотрел прямо перед собой. Где-то стрекотали цикады. Брюнет снова вжался пальцами в книгу. Что происходило в его голове на данный момент? Полувастайи хотел бы знать, но... знать такого не мог. А потому набрал полные легкие воздуха и шумно выдохнул. — С тобой так приятно молчать. Пузатый шмель лениво перелетел с одного цветка на другой. Сетт осторожно посмотрел на лунари, и ему показалось, что нижняя губка того слегка дрожала. Почему? Афелий посидел так с дрожащей губкой ещё немного и написал снова, затем передал лист. — Зачем я здесь? Ну... Хороший вопрос, – он запаниковал, ведь прекрасно понимал, что не может выдать истинную причину вот так сходу. Решение проблемы снизошло на Сетта звонком колокольчика в голове. – О! А ты уже бывал в этом лабиринте? Афелий отрицательно мотнул головой. — Так и думал! Пойдём же прогуляемся. Знаешь, я ведь сам занимался его проектированием. Тебе понравится. Нужно добраться до центра, чтобы получить главный приз! Тонкие брови сначала ушли к переносице одновременно, после одна из них взмыла вверх. Афелий явно не горел желанием покидать прохладную тень беседки. — Ну же, идём! Полувастайи резко встал, совершенно забывая, что его размеры не совпадают с габаритами этой беседки, поэтому со всей дури врезался головой в крышу. Сама ситуация и звуки боли после заставили лунари расслабить лицо и улыбнуться. Однако улыбка тут же была прикрыта рукой, когда скрючившийся Сетт обернулся к нему. — Я тут страдаю, а он лыбу давит! – Босс держался за голову, прикрывая бедные ушибленные ушки. Афелий только сильнее улыбнулся ртом, а потом и глазами, и полувастайи показалось, что он услышал некое подобие смешка. Лунари поднялся с места и, сделав шаг вперёд, глянул на согнувшегося сверху вниз. Гордо выпрямив спину, он демонстрировал, что идеально подходит этой беседке, поскольку её крыша начинается буквально на пару сантиметров выше. Сетт рыкнул, и Афелий понял, что лучше убрать пафос с лица и поспешить на выход. Не прогадал, а потому успел увернуться от хлопка по спине и вылетел из беседки целым и невредимым. [Ты действительно сам придумал этот лабиринт?] – прочёл Сетт на бумаге и поразился тому, что, несмотря на движение, почерк лунари не пустился в пляс. — Естественно! Это было невероятно интересно. Я всё знаю здесь. Афелий заметил что-то странное внизу зелёной стены и остановился, позволяя Сетту уйти вперёд. Босс быстро заметил отсутствие собеседника. — Эй, ты чего? – он глянул назад. Юноша, чуть наклонив голову в сторону, ткнул носком куда-то в основание кустарника. Полувастайи подошёл ближе, чтобы понять, в чём дело. — А, ты про это? – Сетт присел на корточки и пальцами освободил предмет от лишней травы. Зелёная змея в полосочку заставила Афелия сделать несколько шагов назад. Сетт засмеялся. — Боишься что ли? Это же обычный шланг. Никогда такого не видел? Афелий отрицательно мотнул головой. — По нему всегда циркулирует вода, чтобы обеспечивать растения необходимым количеством жидкости в такое непростое время. Смотри. Сетт ещё немного покопался пальцами по сторонам и отрыл место, в котором один шланг переходил в другой. Пара манипуляций – и полувастайи встал, держа шланг в руке. Из него бежала вода. — Вот видишь? Обычная вода. Он видел, как кадык брюнета дрогнул, а потому протянул шланг ему. — Держи. Чтобы знать, что страх напрасен, понимаешь? Афелий кивнул и взял полосатую змею, предварительно спрятав книгу с листком во внутренний карман. Чуть сжал пальцами. Она поддалась. Кажется, материал чем-то напоминал резину. Сетт смотрел, как юноша изучает предмет, и диву давался: как можно не знать? Неужели он за всю жизнь ни разу не видел обычный шланг? Это как с вилкой: Афелий по неизвестной причине воспринял её как расчёску. Конечно, теперь то полувастайи знал почему, ведь юноша продемонстрировал искусное умение есть палочками. Сетт решил показать ему больше. — Смотри. – Он забрал шланг обратно. – Если поставить палец вот так, то можно направить струю на дальние дистанции и полить там, куда самостоятельно добраться не можешь. Попробуй. Афелий принял шланг обратно и приставил палец к отверстию, искусственно сужая его. Вода брызнула дальше и ударила в зелёную стену. Он отнял палец, и всё стало как прежде. Сетт захихикал, из-за чего Афелий косо посмотрел на него. — Ты сделал это с таким лицом, будто открыл новый континент! Ха-ха, так забавно! Глаза юноши сузились, а сам он повернулся к Боссу всем телом. Полувастайи жопой почуял что-то неладное и тут же перестал смеяться. — Прости-прости. Ты действительно забавный в самых простых вещах. Эй, ты чего? Не смотри так на меня. Что ты задумал, эй? Афелий сделал выпад вперёд и пустил струю под напором в сторону Сетта. Тот чудом на одной лишь скорости реакции успел увернуться и улетел в кустарник. Несколько листьев угодило в рот. — Тьфу! – Сетт выплюнул их и вылез. – Ты злишься? То есть тебе надо мной смеяться можно, а мне нет? Афелий снова направил оружие массового уничтожения в сторону Босса, но отверстие пальцем не сузил. Сетт поднял руки на уровне груди. — Понял-принял. У кого пушка, тот и правит. Сдаюсь. Ты же не будешь стрелять в безоружного? – он мило улыбнулся, демонстрируя клыки и слегка прижимая ушки к голове. Просто сама невинность! Но Афелий будет. Ещё как будет. И полувастайи понял это лишь тогда, когда получил струёй в лицо. — ПРЕКРАТИ! ПЕРЕСТАНЬ! ДА КАКОГО ХЕРА ЭТОТ ШЛАНГ ТАКОЙ ДЛИННЫЙ?! – орал Сетт, убегая вперёд. Вся его спина и задница уже были насквозь мокрыми, а Афелий не прекращал преследование и обливание водой. И если раньше ввиду отсутствия сна полувастайи непроизвольно подзалипал на что-то, то сейчас его херанули зарядом бодрости по голове. Они бежали до тех пор, пока стены не кончались, выводя обоих на открытое пространство — центр лабиринта. Буквально сразу ступив туда, Сетт крайне удачно решил запутаться в собственных ногах. Афелий остановился, пока полувастайи кубарем летел вперёд. Перекатившись на спину, он снова поднял руки. — Умоляю, перестань! – Выпалил он, однако дальше дыхание сбилось. – Сда-юсь... Сдаюсь! Хва-тит. Я лежу. А...А лежа-чих не бьют, верно? Афелий навис над ним грозной тучей, а лицо его было абсолютно спокойно. Сетт снова позволил себе милую улыбочку в оправе из грозных клыков и прижатых ушек. Лунари не выдержал. Это невинное выражение ударило в самое сердечко снова. И поэтому палец сузил отверстие шланга. Прямое попадание в лицо. Сетт трагически и театрально скончался на месте, почему-то схватившись за сердце, ударил затылком в траву и повернул голову, подставляя струе только щёку. Афелий сразу перестал поливать его, а затем вовсе откинул шланг в сторону. Босс не двигался. Лунари заметил, что отсутствовала также экскурсия грудной клетки. Подошёл ближе и присел. Из-за бега пульсация сонной артерии была слишком очевидна. Афелий даже не думал о реальном недуге, но... где-то на задворках сознания решил подыграть и поверить в это. Серые глаза скользнули от шеи выше, перепрыгнули подбородок, пробежались по ярко выраженному углу нижней челюсти, споткнулись об острые скулы и утонули где-то в огненных бровях. Кадык вновь дрогнул, а по спине пробежали мурашки, но это было приятно. Ладонь легла на противоположную щёку и повернула голову лицом к нему. Красивый. Непозволительно красивый. Пальцы подушечками прошлись по скуле вверх к виску и погрузились в волосы, быстро нащупав основание ушей. Афелию всегда было интересно, какие на ощупь уши Босса. Оказалось, их покрывали мягкие волоски на подобие шерсти животного, но в то же время совершенно на неё не похожие. Волос был определённо иного строения, менее жёсткий. Ладонь ушла выше и накрыла собой височную область, в то время как пальцы во всю изучали ухо. — Ты же понимаешь, что за такие действия я отрублю тебе руку? – гортанным басом вдруг заговорил Сетт. Афелий глянул на лицо и застал медленное открывание глаз. Полувастайи показалось, что лицо брюнета стало белее мела, и тогда он слегка улыбнулся. Затем осторожно накрыл руку юноши своей и прикрыл глаза. — Прикасаться к моим ушам позволено лишь одному существу в мире – моей маме. Афелий почувствовал, как большая шершавая ладонь поглощает его руку сильнее, и сердце юноши учащённо затрепыхалось в груди. Сейчас сломает! Уголки губ полувастайи дрогнули, а глаза вновь открылись. Взгляды встретились. — Ты будешь вторым, кому это позволено. Только не на публике, договорились? Это смущает. Лунари часто заморгал. Ему не показалось? Секунду назад Босс утверждал, что Афелий лишится руки, а сейчас... Это точно сон. — По какой-то причине мои уши довольно чувствительны особенно у основания, – продолжал Сетт. – Поэтому даже я сам стараюсь лишний раз их не трогать. Афелий поджал губу и уронил взгляд куда-то в сторону. Полувастайи усмехнулся. — Не вини себя. Ты не причинил вреда, ведь действовал осторожно, а подушечки твоих пальцев довольно мягкие, так что... Сетт ощутил, как рука юноши дрогнула под его ладонью. Стало понятно, что он хочет убрать её, поэтому ладонь приподнялась. И правда, стоило лазейке появиться, как рука Афелия тут же ускользнула прочь. Лунари поднялся, затем подал руку, желая помочь. Сетт усмехнулся, приподнимаясь на локтях, и принял помощь. — Благодаря тебе я выгляжу сногсшибательно! – Он расставил руки в стороны. – А это громадное грязное пятно прямо на заднице настоящее дизайнерское решение! – Сетт крутанулся, демонстрируя Афелию зад. – Раньше эти штаны были кристально белыми, но этот цвет давно вышел из моды. Настало время серых оттенков, смешанных с пятнами от травы и грязи! Брюнет не понимал, издёвка это, насмешка или что-то ещё. Сетт просто старался пошутить над ситуацией, но лунари не понял тонкостей юмора. Полувастайи мог и дальше нахваливать свой новый прикид, но Афелий сделал несколько шагов навстречу и застыл напротив на расстоянии вытянутой руки. Сетт сразу же умолк, наблюдая, как одним быстрым движением юноша дотянулся до его головы своими загребущими ручонками. Шурх-шурх — готово! Афелий отстранился. Босс дважды моргнул, ничего не понимая, а потом его волосы сделали "пуф". За пару движений удалось стряхнуть лишнюю воду, и Сетт в секунду стал лохматым, каким всегда выходил из душа. Какой стыд! От укладки не осталось и следа. Он хотел одного: провалиться под землю или умереть на месте, потому что таким его не должен видеть никто. НИКТО И НИКОГДА! Руки накрыли голову, но это совершенно не помогало. Сетт видел, как Афелий беззвучно смеётся, уже не скрывая рукой улыбки. Нет, не просто смеётся. Он наклонился, упираясь руками в колени, и был готов просто сдохнуть от смеха. Сетт был очарован его улыбкой в лучах солнца. И в этот момент...Именно в этот момент величайшего стыда для Босса лунари случайно хрюкнул. Полувастайи видел, как тот закрыл рот двумя руками, но было уже поздно. Теперь умирал от смеха уже он. — Что это было? Аха-ха-ха! ДАВАЙ НА БИС! Аха-ха-ха-ха!! – Увернулся от летящего в него небольшого кулака. – Ты просто смерти моей хочешь! Аха-ха! Афелий не знал, не мог знать, что способен на что-то подобное, ведь ещё никогда в своей жизни не смеялся так сильно и так... искренне. Однако брюнет быстро успокоился и принял это как должное. Всё таки, как ни крути, он напакостил куда больше, а значит всё по-честному. Пока Сетт вытирал слёзы, лунари решил осмотреться. Несмотря на то, что сердце лабиринта представляло собой идеальный круг, вход в него был только один. В самом его центре расположилась клумба с цветами, однако в отличие от прошлой здесь растения выглядели более ухоженными и живыми. К сожалению, Афелий понятия не имел, что это за цветы. Большие и маленькие, красочные и скромные. Буйство красок, от которого не резало глаз. Напротив, всё было подобно так, чтобы оттенки разных цветов плавно переходили один в другой. — Нравится? – Сетт подошёл ближе и встал рядом. Афелий утвердительно кивнул. – Это моя маленькая гордость и тот самый приз, ожидающий в конце. Возможно, ты ожидал что-то другое, но... Да, простая клумба с цветами и... Полувастайи видел, как юноша присел на корточки и осторожно коснулся пальцем фиолетового лепестка одного из цветов, смотрящего головкой прямо на него. Ему захотелось верить, что этот интерес не поддельный, а потому он осторожно продолжил: — Знаешь, я ведь... Был в различных городах по всему миру и...М-м...Старался привозить с собой цветы в качестве сувенира. Потом увлёкся и начал заказывать их просто так. Хах, не заметил, как насобирал целую клумбу. Афелий слушал, разглядывая каждое растение. Ни одного изъеденного или высохшего листика. Эти цветы не просто случайный сувенир. Их любят, о них заботятся. — Сначала они жили в отдельных горшках на первом этаже и совсем не видели солнца. Потом мне надоело мучить их. И... Я распорядился поставить этот лабиринт, чтобы пересадить цветы сюда. Дать им свободу и одновременно скрыть от тягостей внешнего мира. Сюда не проникают бродячие животные, не топчатся ногами дети прислуги. Я... Сетт вдруг запнулся, усмехнулся сам с себя и опустил голову. Афелий встал и посмотрел на него, спокойно дожидаясь ответа. — У каждого из нас в детстве были свои мечты касательно того, кем быть, когда вырастешь, верно? Кажется, у меня это от матери. Мамочка держала скромный садик на заднем дворе. Мне нравилось проводить там время и заботиться о растениях куда больше, чем бродить по улицам. Давно это было. И тогда мне больше всего хотелось стать владельцем небольшого цветочного магазина. Иметь своё дело. А потом... – Губы тронула грустная улыбка. Он поднял голову и пожал плечами. – ...что-то пошло не так. И я стал Боссом. Так бывает. Ну а ты, Афелий, кем хотел стать в детстве? Он внимательно слушал полувастайи, вникал в каждое слово, рисуя в голове картинки, и буквально узнавал его с совершенно другой стороны. А потом его самого спросили о собственных мечтах, и взгляд опустился вниз. Афелий... не знал, что ответить. С раннего детства и всю свою сознательную жизнь он помнил лишь то, как учился убивать. У него не было мечты, лишь цель, к которой он слепо шёл. А когда достиг её... позволил другим вести себя. Другой. Своей сестре. Сетт увидел, как тот резко приуныл, а потому взял его за плечи и легонько тряхнул, не убирая рук. — Эй, не вешать нос! Не страшно, если у тебя не было мечты или же она уже исполнилась. Потому что всегда можно придумать новую. Афелий поднял глаза, и их взгляды встретились. Так близко... Почему-то сердце странно трепыхнулось в груди. — Если хочешь, можем придумать её вместе? Черт. – Сетт низко опустил голову, демонстрируя мохнатый затылок. – Глупо звучит, да? Будто мне лет семь, не больше. Лунари дождался, пока его голова снова поднимется, и отрицательно мотнул головой. Полувастайи улыбнулся одним уголком рта, на миг чуть сильнее сжимая в руках плечи. — ...А я ведь о тебе так ничего и не узнал. Ты даже на те мои вопросы не ответил. Он отпустил юношу и отрицательно мотнул головой. — Ладно уж, что там. Но теперь ты сможешь рассказать о себе в любой момент. Знаешь почему? Я достаточно усердно занимался и... Готов продемонстрировать свои навыки. Афелий едва заметно нахмурился. — И ещё. На самом деле я зашёл в беседку, чтобы сказать кое-что. Но... Так и не решился. А после того, как я растрепал мечту всей жизни, терять нечего. Афелий видел, как рука полувастайи взмыла в воздух на уровне груди. Сетт осознал, что ему не хватит духу сказать это вслух. Так пусть же это будет той самой первой фразой. — Афелий, знаешь, а я... [...тебя люблю.] Он видел, как серые глаза ушли от его руки к лицу и обратно. Видел, с какой скоростью меняется их оттенок. От впечатлённо-мечтательного до отстранённо-холодного. Афелий сделал несколько шагов назад, смотря куда-то в пустоту перед собой. По спине Сетта пробежался холодок, а в левой половине грудной клетки что-то болезненно кольнуло. Он осознал, что натворил нечто ужасное. Его не поняли! Но ведь... Но ведь они держались за руки! И... Что с этим лицом? Так выглядит отвращение?! Хотелось спрятаться куда-нибудь или убежать далеко-далеко. Убежать навсегда. И никогда...Никогда больше не видеть ЭТОГО лица. Что делать? Что делать?! Эта абсолютная тишина давила так сильно! Сетт пытался найти решение, и разум из последних сил сгенерировал ответ. Шутка! Нужно просто посмеяться и сказать, что это была глупая шутка! Давай же... Почему губы не двигаются, а горло будто парализовало?! Из-под земли незаметно показались маленькие головки системы самополива. Таймер, установленный уже давно, сработал, а значит настало время разбрызгать воду. Афелий испытал настоящий ужас, когда внезапно из неоткуда со всех сторон вырвалась непонятная жидкость. Брюнет не знал о существовании подобных вещей. Успел лишь закрыть голову. Сетт увидел испуг, и первой реакцией было желание защитить. Он вытянул руки вперёд и в один шаг преодолел расстояние между ними. Юношу прижали к груди и обняли руками, пытаясь максимально сильно закрыть собой от летящих отовсюду струй. — Всё в порядке. Успокойся. Это просто вода. Обычная вода. Она не опасна. Афелий не двигался. Замер, затаился, слушая, как под ухом отчаянно быстро колотилось большое сердце. Страх отступил сразу же после того, как тело накрыла волна чужого тепла. Он ещё никогда не ощущал ничего подобного. Они не двигались, когда вода буйствовала вокруг. Не двигались, когда система самополива завершила работу. Сетт думал лишь о том, что если прекратит объятия, то потеряет его навсегда. Ему хотелось, чтобы этот миг никогда не кончался. Но вот лунари зашевелился, и естественной реакцией, как и тогда с рукой на голове, было ослабить хватку. Руки полувастайи медленно скользнули близ лопаток и оторвались, переставая как-либо касаться чужого тела. Всему хорошему рано или поздно приходит конец. Сетт решил, что навсегда сохранит в памяти этот нежный аромат лаванды и вербены, так непозволительно долго принадлежавший лишь ему одному. Но Внезапно он почувствовал, как мягкие ладони легли ему на плечи, а потом осторожно, но быстро уползли вверх и сомкнулись где-то позади шеи. Он ощутил, как это хрупкое и невероятно уязвимое в данный момент тельце принялось дрожать. Руки полувастайи в тот же миг вернулись на прежнее место, и дрожь мгновенно прекратилась. Афелий не поднимал головы, а Сетт и не искал его глаз. Ему было более чем достаточно того, что его обняли в ответ.