Оружие веры

Солнце пекло так, будто очень старалось выжечь всё, что только возможно. Воздух казался плотным и обездвиженным. В такие дни большинство ионийцев старалось расположиться поближе к водоёмам, дабы окунуться в такую редкую прохладу. Он успел занять деревянную скамейку с изящными извитыми металлическими ручками, искусственно окрашенными в чёрный цвет, и убедительно просил никого из посторонних не садиться рядом, если таковые пытались подсесть. Он ждал. А время тянулось так медленно... Прохожим казалось, что только самоубийца может в такую погоду надеть чёрное. Ему было всё равно на их мнение, их косые взгляды и шушуканья. Строгая рубашка, галстук и штаны исключительно чёрного цвета. Сегодня тот самый день. День памяти и скорби. Казалось, будто даже вода в реке напротив бежала как-то исключительно лениво. Дети играли на суше рядом с ней. Весёлые и беззаботные, они пытались её растормошить своими криками, бегом и играми, вознёй. Но река не слушала и продолжала лениться, небрежно убаюкивая течением далёкие буйки. Он видел боковым зрением, что рядом с ним кто-то подсел. Бледно-голубая радужка ушла чуть в сторону, желая увидеть больше. Платье цвета королевского пурпура. Чёрные туфли с Т-образным ремешком. И нежные цветочные духи. Увидел, как женщина сложила чёрный зонт, превратив его в подобие трости, и прислонила к скамье. Мягкая улыбка тронула его тонкие губы. — Я ждал Вас, Госпожа. — Надеюсь, не слишком долго. – Ответила она. – Были проблемы с бумагами. Как ты знаешь, Босс ненавидит бумажную работу. Поэтому всё лежит на мне. Они замолчали. Рядом с парапетами пробежали двое ребят. Брюнет проследил за ними взглядом. — Арчер, сегодня ты... — Да. — Тот самый день? — Верно. — Значит я не забыла. Он повернул голову немного в её сторону. Лаконичное платье на запáх с v-образным вырезом, строгим воротником со стойкой и струящейся юбкой-миди, золотое ожерелье с огромным аметистом посередине и серьги, подобранные к камню на шее. Короткие светлые волосы были аккуратно уложены с помощью геля. Он знал, что женщина редко позволяет себе надевать любимые вещи, носить любимые цвета. Но сегодня особенный день. Только сегодня, только наедине эти двое могли быть сами собой. — Шани была примерно её возраста... – сказал брюнет после долгого молчания, когда близ скамейки прекратила метаться какая-то девочка. — Скучаешь по ней? — Иногда. – Лёгкая улыбка тронула губы, но тут же исчезла. – Мне действительно не достаёт её нравоучений. Младшая всегда знала, как правильно поступить... – Он поджал губы. – Я уже забыл её голос. Она осторожно накрыла тыльную сторону его кисти, лежащую на бедре, и немного сжала в пальцах. Он сумел унять дрожь нижней губы только когда изнутри прикусил её зубами. И снова обоих укутала в покрывало тишина. Она не убирала руки очень долго, а он боялся пошевелиться, чтобы случайно не спугнуть эту самую руку. Редкий быстрый поток горячего воздуха всколыхнул листву над головами, и тени пустились в пляс близ ног. Какой-то девочке сорвало шляпку с головы и бросило в песок около воды. Ещё бы чуть-чуть, но всё обошлось: она надела на голову сухой аксессуар и убежала играть дальше. Остальные дети не остановили игру ради неё, а потому влиться в темп заново оказалось сложнее. — Вот так всегда, – холодно произнесла женщина, а рука перестала быть осязаема для него. – Стоит лишь немного отбиться, отступить, и никто уже не воспринимает тебя всерьёз. Арчер ничего не ответил, потому что поток его мыслей неожиданно направился в совершенно иное русло. Брюнет немного помолчал, затем заправил чёлку за ухо. — Какой бы была Ваша жизнь, если бы... Всё было иначе? Возможно, как и у всех: семья, дети... Кесседи мягко улыбнулась и зачем-то смяла пальцами платье, но быстро расправила его. — Будь это так, мои дети уже были бы твоего возраста, муж бы обзавёлся гаремом любовниц и полчищем бастардов, а я бы пела колыбельные своей любимой кошке вечером у камина, вытянув ноги, накрытые пледом. Звучит довольно скучно, не так ли? Даже как-то безжизненно. Он улыбнулся. — А ты бы, – продолжила блондинка, чуть повернувшись к нему, – закончил на рудниках. — О нет! – Арчер улыбнулся и тоже повернулся к ней. Чёлка выпала из-за уха и укрыла собой половину лица. – Я бы закончил какой-нибудь шлюхой, потому что уже тогда выглядел слишком смазливо и совершенно безобидно. То ли дело Фенрир. Вот он бы стал довольно дорогим рабом. Выносливый, крепкий, немногословный и преданный. Что ещё нужно? — Действительно. Они посмеялись. Никто из них не посмел предположить, какой бы сейчас была Шани, если бы всё сложилось иначе. — Кстати, а... Как он там? — Не знаю. – Она уронила взгляд куда-то себе на колени. – С тех пор, как я здесь, я потеряла с ним связь. Прямую связь. Не знаю, как у него дела. Не знаю, поел ли он что-нибудь утром. Не знаю, болеет ли чем-нибудь и поздно ли ложится спать. Переписки краткие и исключительно по делу. Когда он был рядом... – Она прикрыла глаза, – ... мне за него было гораздо спокойнее. Он перестал так сильно сжимать в пальцах пойманный кончик длинной косы и расположил его на правом колене. — Он справится. Со всем. Я уверен. Это же Фенрир. Когда он не справлялся? Арчер заметил, как уголки её губ дрогнули, пытаясь изобразить улыбку. Не вышло. — Эй, ну... А как же я? – Он повернулся к ней уже коленями. – Разве за меня не нужно было переживать, когда я уходил от Вас на совсем? Кесседи усмехнулась и подняла голову, улавливая в льдинках его глаз искорки такого редкого тепла. — Ты другой. И на твой счёт никогда не было волнений. Ты способен сохранить холодный ум даже в самой непредсказуемой ситуации. Ты думаешь на несколько шагов вперёд. И поэтому... Я никогда за тебя не волновалась. Арчер больше не мог смотреть ей в глаза: он был смущён. — Вы меня не любите, – попытался обидеться брюнет. — Я ещё никогда и никого не любила так сильно, как вас троих. Кесседи прикрыла глаза и откинулась на спинку скамейки, пытаясь поглубже вдохнуть неприятно плотный воздух. Он был слишком горячим даже в этой тени. Арчер смотрел, как собственные пальцы закручивают в баранку кончик чёрной косы. — Вам не кажется, что в последнее время мы стоим на месте? – После длительной паузы подал голос брюнет. — С тех пор, как этот Афелий крутится рядом с ним, нет никакой возможности предпринять какие-либо действия по устранению. – Она не спешила открывать глаза. — Касательно этого. Я придумал, как убрать его с дороги. Она не хотела говорить, но образовавшаяся вновь пауза заставила её спросить: — Как? — Подставить. Пусть Ваш брат подумает, будто он и есть источник всех бед. Её глаза открылись, словно по команде. Кесседи отстранилась от спинки. — Посмотри на меня. Арчер послушно посмотрел ей прямо в глаза и сию секунду получил такую пощёчину, что голова сама отвернулась, а чёлка закрыла всё лицо. — Ты назвал его моим братом в первый и последний раз. Тебе ясно? Он ничего не ответил. Лишь, опустив голову, убрал чёлку с лица. Кесседи вернулась в прежнюю позу, только глаза не закрыла. — Продолжай. — У Вашего бр... Босса состоится тайная встреча с наркобароном. — Что за глупости? Откуда информация? — Он мне сам рассказал. Вчера. Потому что хочет, чтобы я пошёл с ним. Был тем единственным, кого ему разрешили взять с собой. Но я знал ещё раньше. Потому что даже у книжных полок есть уши. — Вот как. — Да. Мои птички сообщили мне много интересного касательно того, чем занимались эти двое в библиотеке и о чём говорили. — Сетт и книги? Звучит как шутка. Очень несмешная шутка. Он прикрыл глаза, но лишь на мгновение. — Однако это так. Разве Вы не заметили, что в последнее время он всё меньше даёт бумаги Вам на прочтение и всё чаще читает их сам? Кесседи поджала губы. — И даже стал использовать очки во время этого. – Добавила она. – Не знала, что они вообще ему нужны. Он ещё молод. Арчер пшикнул. — Это как раз таки и не удивительно, учитывая, сколько раз он получал по голове. Но сейчас не об этом. — Ты уверен в том, что план сработает? Брюнет улыбнулся, а веки слегка опустились. Он стал похож на довольного хищника, наконец-то загнавшего добычу в угол. Кесседи заметила эту перемену настроения. — Вы сами сказали, что за меня не стоит волноваться. А за мои идеи тем более. — Верно. Поэтому не говори ничего. Просто действуй. И скажи, если от меня что-то потребуется. — Потребуется, но несколько позже. Не волнуйтесь, я дам об этом знать. Она вновь посмотрела куда-то очень далеко, на воду, на детей, а потом подняла глаза к небу и коснулась рукой зонта. — Не хочешь прогуляться? Уверена, ты уже давно сидишь на одном месте. Надо размяться. Арчер улыбнулся, прикрывая глаза, и смахнул косу с колен. — Хотите отдать это прекрасное место в чужие руки? Вероятно, мы больше не сможем сюда вернуться. — Пусть. Брюнет поднялся и подал ей руку. Женщина могла встать сама, но вложила руку в его ладонь. Встала. Затем подала зонтик. Он раскрыл его и позволил взять себя под руку. — Спасибо, что пришли сюда именно сегодня. — Я не могла поступить иначе. Ты знаешь. — Знаю. Но всё равно благодарю. *** В дверь постучали. — Войдите, – рыкнул он, не отрывая взгляда от листа бумаги, который держал в руке. Дверь медленно открылась и внутрь бесшумно проскользнула тень. Ушки полувастайи, обычно встречавшие каждого вошедшего непроизвольным колыханием, сейчас никак не среагировали. Сетт оторвал взгляд от письма и посмотрел на вошедшего. — [Мне сказали, что ты хочешь меня видеть.] – Афелий расположился прямо по центру просторного кабинета, который стал таковым только после того, как лунари навёл здесь порядок. Сетт снова нырнул глазами в бумагу и демонстративно поправил очки на носу, хотя они не имели привычки сползать. — Всё правильно. Хотел. Присаживайся. Афелий подошёл ближе и сел на стул, расположенный близ стола Босса напротив него. Брюнет с нескрываемым удовольствием и некоторой толикой гордости смотрел на то, как глаза, уже абсолютно не щурясь, плавно и в своём особенном темпе следили за строчкой текста. Сейчас Босс читал. Действительно читал, а не притворялся, как раньше. И лунари не смел ему мешать. В конце концов Сетт отложил бумагу в стопку к остальным, а очки снял, расположив их в сложенном виде на столе по левую руку от себя. Как только взгляд вернулся на юношу, руки брюнета вспорхнули раньше, чем полувастайи успел открыть рот. — [Думал, что твоя помощница занимается бумагами. Но сегодня её даже нет здесь.] — Благодаря тебе я могу справляться с ними сам, работы для неё почти нет. Да и к тому же я отпустил её. Она попросила. Почему-то именно сегодня ей нужно было отсутствовать. – Сетт пожал плечами и отстранился от стола, утопая спиной в удобном кресле. – Но сейчас не об этом. Я позвал тебя совершенно по-иному случаю. — [Какому?] Полувастайи прикрыл глаза, вдыхая появившийся в воздухе уже такой знакомый и невероятно приятный аромат лаванды и вербены, затем посмотрел на юношу и мягко улыбнулся. — Я выполнил твою просьбу. Афелий дважды моргнул, а тонкие брови едва уловимо ушли вверх. — [Какую именно?] — Забыл что ли? — [Нет.] Сетт резко подался вперёд и припал ладонями к столу. — Врёшь! Забыл! Кадык лунари дрогнул. — [Не...] Полувастайи, широко улыбаясь, указал на него пальцем, не давая договорить. — Забыл, я же вижу! Афелий неожиданно всполошился, и руки принялись дирижировать: — [Нет! Я не...] А Сетт вдруг схватил их за запястья, поднёс к своему лицу и, прикрывая глаза, поцеловал одновременно обе в костяшки указательных пальцев. Затем, не отнимая губ, поднял глаза на юношу и заметил, как легко подрагивают чёрные ресницы и нижняя губка слегка поджимается к верхней. Соврал, а теперь стыдится. Только последний олень будет считать это выразительное и полное эмоций личико кукольным и неживым! — Не выкручивайся! – гортанно и мягко рыкнул он, отпуская руки и садясь на место. – Я уже привык замечать то, что не видно для остальных. Ты нагло врёшь мне в лицо о том, что всё помнишь! Но ты же не помнишь нихе...ГХМ. ТАК ВОТ! ‐ Сетт отчего то стал невероятно эмоциональным, а речь – более громкой и быстрой. Афелий опустил глаза куда-то вниз, а руки успокоил на коленях. – Я прочёл всю необходимую литературу, чтобы разузнать про эти твои виды любви. В голове лунари будто зажглась лампочка: "Неужели! Он действительно прочитал?" Серебро глаз вмиг встретилось с золотом. Сетт подмигнул. — И поэтому, – продолжил полувастайи, – прямо сейчас предлагаю тебе игру. 《Игру?》– Афелий нахмурился, но, как и всегда, едва заметно. — Да, игру, – будто прочёл мысли Сетт. Лунари почти испугался этого. – Смотри. Босс достал из шкафчика стола две бумажки размером с ладонь, которые обычно использовались для кратких заметок. Затем положил их на стол: одну перед собой, вторую перед юношей. — Мы напишем одно слово, которое и будет ответом. Я напишу, что чувствую к тебе, а ты напишешь, что чувствуешь ко мне. Затем сложим бумажку пополам и вручим друг другу. После посмотрим. Согласен. Афелий слегка кивнул. Сетт удивился. — О! Так значит ты давно понял, что чувствуешь ко мне? Был уверен, ты попросишь время всё обдумать и порассуждать. Но раз так, – он пододвинул перо и чернила к нему ближе, – пиши ты первым. Я закрою глаза, чтобы не видеть движение руки. Когда закончишь и сложишь бумажку пополам, дай знать. Сетт получил сигнал в виде утвердительного кивка головой и закрыл глаза. Слышал, как перо со скрипом побежало по бумаге, вытанцовывая пируэты, и подумал о том, какой же на самом деле красивый у Афелия почерк. Вспомнил, что сам пишет исключительно печатными буквами да как курица лапой. И потому расстроился. Мельком глянувший на него лунари так и не понял, почему вдруг опустились ушки. Но вот полувастайи услышал стук по столу и открыл глаза. Бумажка была сложена ровно посередине. Сетт быстренько утопил перо в чернилах, выругался невнятно под нос на то, что чуть не поставил кляксу, забыв убрать лишнее с кончика пера, и зыркнул в сторону лунари. Тот понял всё без слов лишь по одному сосредоточенному виду и мгновенно прикрыл глаза. Но на одном пере бубнение под нос не кончилось. Афелий слышал, как Сетт подбадривал себя чем-то в духе "Давай, ты же помнишь, как это пишется " и "Ещё немножко, я почти смог. " Лунари опустил голову, чтобы длинная чёлка смогла хоть немного прикрыть заигравшее красками жизни лицо и расползающуюся по нему улыбку. Почему-то всё это казалось юноше невообразимо милым, а сердце и вовсе ускорило ход. — Готово! Открывай глаза! Эй. Открой глаза, я сказал! Афелий среагировал не сразу: ему не хотелось поднимать голову и демонстрировать лицо, на котором, как он считал, уже непозволительно много написано. Лунари не взглянул на полувастайи, лишь притянул бумажку к себе, пока тот делал тоже самое. Белый квадратик. Маленький и неровный: Сетт сложил его как-то коряво. Но именно в этом, как считал брюнет, и была душа. Свой особенный стиль, ровно противоположный его вычурной и неживой идеальности, к которой его подготовили со всей строгостью. А кто же он по сути сейчас? Пустышка, которую научили делать очень многое, и которая никогда не хотела чего-то сама. Но нет. Сейчас всё таки было что-то, чего Афелий хотел больше всего на свете. Он смотрел на белый маленький и неровный квадратик с нежностью и полной уверенностью в том, что написанное внутри слово никогда не изменит его собственных чувств, каким бы оно ни было. Сетт не вытерпел и заглянул внутрь сразу же после того, как получил бумажку. Как и ожидалось, в одном единственном слове было предостаточно завитков и украшений. Но Босс прочёл его достаточно быстро. "𝓐𝓰𝓪𝓹𝓮" Бескорыстная и безусловная, свободная от желаний и ожиданий, существующая независимо от достоинств и недостатков, не имеющая никакого отношения к физическому влечению. Прочитанное слово вызвало лёгкую, даже нежную улыбку. Признаться, Сетт ожидал чего-то такого, хотя и не был уверен до конца. Глаза медленно поднялись от бумаги. Оказалось, Афелий ещё не заглянул внутрь, не видел слова. — Смелее, – громким шепотом подал голос полувастайи. Но лунари не двигался. — [Только не пойми меня неправильно.] – Сказали руки. Потом взяли квадратик и разорвали его пополам, затем ещё пополам. Сетт округлил глаза. Брюнет закончил рвать бумагу и убрал руки от горстки белых кусочков на столе. — [Я не хочу знать, что там написано. Понял только сейчас, что не хочу. ] — Но как же так? – В голосе была практически тревога. – Это нечестно! Я узнал о твоих чувствах, значит и ты должен узнать! Афелий подарил Сетту слабую улыбку, затем накрыл ладонью руку полувастайи, лежащую на столе, и легонько сжал. — [Ты прав. И я узнаю. Обязательно узнаю.] – радужка слегка задрожала, – [Ты ведь мне покажешь?] Он понял. Понял и улыбнулся, прикрывая глаза. Накрытая другой рука двинулась, поднялась и, упираясь локтем, скользнула меж тонких пальцев своими, образуя замок. Ушки слегка опустились, когда щека коснулась пальцев юноши, а золото глаз встретилось с серебром. Афелий ощутил, как по спине пробежала сверху вниз волна, а затем всё тело украткой вздрогнуло. Сетт эманировал как никогда сильно. — Обязательно покажу. *** — Детка, аккуратнее, я ведь могу и возбудиться. Арчи держал руки поднятыми, пока его с ног до головы ощупывал какой-то безымянный охранник. Сетт стоял рядом и ждал, пока друг освободится. Его практически не осматривали из-за того, что одежда выглядит открытой, только пробежались по штанами попросили снять обувь, и то на время. Арчи же предпочёл одеться поскромнее и выбрал официальный костюм: белая ничем не примечательная рубашка, чёрный галстук, такие же штаны и пиджак наверх. А потому обязательная процедура досмотра в его случае вышла длиннее. Никакого оружия не обнаружили, поэтому дворецкий повёл их дальше. Пока гости поднимались по лестнице на второй этаж, до них донёсся крик. — А с хера ли я должен присутствовать на этом скучнейшем мероприятии?! – громким голос молодого человека раздался из какой-то комнаты близ лестницы на втором этаже. Затем был голос потише, а сам мужчина был явно намного старше. — Роберт, прошу Вас, успокойтесь. Ваш отец настоял, чтобы Вы присутствовали на данном мероприятии. Он хочет, чтобы Вы набирались опыта в подобных вещах, ведь позже именно Вы унаследуете семейный бизнес. — Да клал я на этот бизнес!! У меня свои планы, между прочим! Сетт усмехнулся и больше не слушал. Ему стало всё равно на какую-то ругань посторонних людей. Товарищей разместили в просторной гостиной на одном из дорогих диванов белого цвета. Напротив через кофейный столик стоял точно такой же диван. Кажется, переговоры должны были пройти именно здесь. — Ожидайте, – сказал дворецкий. – Барон скоро посетит Вас. Блондин откланялся и покинул комнату. Гости остались совершенно одни. По крайне мере обитатели особняка хотели, чтобы они так думали. Но эти двое были не лыком шиты, а потому не собирались много болтать. Сетт упёрся локтями в колени и, скрестив пальцы рук в замок, положил в него подбородок. Арчи, сидящий абсолютно расслабленно, приоткрыл глаза и посмотрел на полувастайи. Смотрит в одну точку, не моргая, брови собрались у переносицы. Невооружённым глазом было видно, как напряжён Босс. И брюнет знал причину. Сетт ни за что не хотел принимать предложение, которое собирался сделать ему Барон. Арчи решил отвлечь внимание полувастайи любым самым обычным разговором. — Пф, – скрестил он руки на груди, откидывая чёрную косу куда-то на правый локоть. – Могли бы и напитки предложить. Сетт сначала молчал, так что Арчи уже начал думать, будто его план не сработал, но потом полувастайи наконец моргнул, выдохнул и отстранил подбородок от рук, затем выпрямил спину. — Это конечно верно, но ты бы не стал здесь ничего пробовать. Арчи улыбнулся глазами. — Ты меня слишком хорошо знаешь, дружище. Сетт улыбнулся едва уловимо, прикрыв глаза на миг. — Спасибо, что согласился пойти. — А разве я мог отказать? Ты ж без меня как без рук в подобных вопросах. — И то верно. Думаю, если бы не ты, я бы не смог подняться так высоко. Твои советы всегда работали просто безотказно. Арчи, ты поразителен! — Благодарю. – Брюнет медленно склонил голову и сразу же вернул её в прежнее положение. – Я никогда не позволю тебе совершить поступок, не угодный общим интересам. Но чьим именно интересам он не уточнил. Когда двери распахнулись, Сетт сел ровно и расправил плечи. В помещение вошёл мужчина в возрасте, одетый в официальный костюм. Внимание полувастайи сразу привлёк платок изумрудного оттенка, завязанный вокруг шеи и уходящий куда-то под одежду. Человек, чьих висков давно коснулась седина, именовал себя Бароном. Он обошёл диван и сел напротив, убирая трость подальше от себя. Слуги сразу же накрыли столик. На нём образовались напитки от простой воды до вина и заморские закуски, названий которых Сетт не знал. Арчи не шелохнулся, лишь одними глазами следил за всем, что происходит вокруг. Когда слуги перестали мелькать рядом, двери закрылись, и в комнате остались пятеро: Босс, товарищ Босса, Барон и двое его охранников. — Прошу прощения за ожидание, господа. – Начал старик. – А так же за то, что сейчас я перед Вами один. К сожалению, мой сын отказался присутствовать, посчитав эту встречу недостойной своего внимания. — О, как опрометчиво с его стороны. – Арчи заговорил первым, тем самым давая понять, что здесь, рядом с Боссом, он не простое украшение и даже не дополнение к интерьеру. – Ему был бы полезен подобный опыт общения, если Вы собираетесь передать ему семейное дело. Барон бегло осмотрел брюнета с ног до головы, а когда взгляды встретились, обжегся об это ледяное пламя. Арчи мягко, но в то же время лукаво улыбнулся ему и медленно моргнул, чуть приподнимая подбородок. — Вы совершенно правы, м-м... — Арчи. — Вы совершенно правы, Арчи. – Барон слегка кивнул, затем темно-карие глаза убежали в сторону полувастайи. – У Вас поразительно наблюдательная свита. — Это не свита, – холодно ответил Сетт. – Это мой товарищ. — И он всегда без исключения присутствует на подобных мероприятиях? – Барон потянулся к столику, взял наполненный бокал красного вина и принялся гонять его по стенкам с таким видом, будто это занятие приносило ему величайшее наслаждение. — Да. – Коротко ответил Сетт. — М-м... – Барон прекратил играть с бокалом и сделал маленький глоток, всё ещё не поднимая глаз на собеседника. – А Вы немногословны, Босс. В подобных вопросах доверяете произносить речь своему... Как Вы там его назвали? – Их взгляды встретились. – Товарищу? Сетт ясно ощутил вкус крови на языке: изнутри прокусил щеку клыками. Этот старик будто насмехался над их дружбой, но в то же время попытался унизить его лично и подчеркнуть, будто полувастайи не способен мыслить, говорить и принимать решения самостоятельно и без указки кого бы то ни было. И что самое ужасное: прямо сейчас Сетт действительно не знал, как следует ответить на подобную колкость. Он привык решать любые вопросы с помощью кулаков, а не языка. На помощь пришёл Арчи. Брюнет искусно изобразил смех, отвлекая на себя внимание карих глаз, а потом махнул рукой и заулыбался. — Ну что Вы? Конечно же Босс в состоянии самостоятельно вести дела, что он и делает. А эта встреча... – его голубые глаза вновь заледенели, а от улыбки не осталось и следа. – Вы действительно считаете её настолько важной для Босса, чтобы он стал лично распаляться для Вас? Наше присутствие здесь не более чем простая формальность. Арчи видел, как Барон сильнее стиснул челюсть, и понял, что сумел не только успешно парировать, но и удачно контратаковать. Мужчина прикрыл глаза и снова отпил немного вина. — Что ж я понял. – Он больше не смотрел на Босса. Теперь его интересовал исключительно этот мальчишка в костюме. – Понял, что для Вас эта встреча с родни чаепитию в тенёчке в жаркий летний день. — А разве должно быть иначе? – Перебил брюнет. – Учитывая, что в последнее время для господ из разных слоёв общества стало доступней приобрести билет на арену и получить незабываемый шквал эмоций, нежели отдать последнюю монету ради недолгого отрыва от реальности. Барон сдвинул брови. Арчи продолжил. — Ведь именно поэтому мы здесь и собрались. – Он слегка подался вперёд, а голос стал несколько тише. – Мы здесь, потому что Ваши дела хуже, чем просто "нехорошо". На этот раз едва уловимо сблизились веки, от чего в уголках глаз образовались мимические морщинки. Брюнет увидел это и понял, что теперь разговором владеет отнюдь не Барон, изначально пытавшийся поставить, как ему показалось, сопляков на своё место. И чтобы окончательно поставить точку, Арчи приподнялся с дивана и, опираясь одной рукой о столик, протянулся на другую его половину, взял аккуратную веточку белого винограда, что лежал на блюдечке совсем рядом с Бароном, и вернулся на своё место, за раз взяв в рот около трёх ягодок. Сетт следил за ним и молча поражался этой дерзости. Однако у полувастайи изумление было написано на лице. Нельзя ему играть в покер. В то время как Арчи ни разу ещё неосознанно не выдал собственных мыслей, а позволял их увидеть только в удобный для себя момент. Барон тоже скрывался, но недостаточно умело: брюнет читал его, как открытую книгу. — Что ж, верно. – Мужчина поставил бокал. – Моё ремесло действительно переживает не лучшие времена. А всё по ряду причин. Арчи прикрыл глаза. — Дайте угадаю: война и не урожай из-за засухи наложили отпечаток на поставку ингредиентов? — Не перестаёте удивлять. Арчи посмотрел на него и снова взял ягоды в рот. Барон стал смотреть куда-то перед собой. — Цены выросли ожидаемо быстро, и я потерял значительную часть рынка. И поэтому я рассчитываю... — ...спастись с утопающей посудины на нашем корабле? – Улыбнулся Арчи и снова взял виноград в рот, но на этот раз ограничился одной ягодой. – Вы рассчитываете, что мы позволим Вам приторговывать волшебной пылью по чуть-чуть меж рядов нашей арены. Но Вы забываете, что за просто так никто не собирается открывать двери. 《За просто так? – Встрепенулся Сетт и посмотрел на друга. – Что ты делаешь?》 — О, ну разумеется. – Подхватил Барон. – Уверен, мы сможем договориться по поводу процента от продаж. Я даже готов предложить Вам шестьдесят на сорок. Конечно, с перевесом в Вашу сторону. Сетт не мог поверить собственным ушам. Ему казалось, что они идут сюда с чёткой целью отказать в торговле наркотиками на своей территории. Но прямо сейчас его друг развернул диалог в совершенно иное русло. Полувастайи хотел уже вставить своё слово, но в последний момент передумал. Ведь он... Доверяет Арчи как самому себе. А это значит, что он должен верить ему до конца. Поэтому Сетт стиснул руки в кулаки и сдержался, хотя это стоило ему огромных усилий, учитывая его характер. Арчи прикончил виноград и оставил веточку на столике. — Хм. Шестьдесят на сорок? К сожалению, этого недостаточно. Как насчёт семьдесят на тридцать? Он посмотрел на Барона и увидел искру в глазах. Но то было совершенно не от возмущения. Кажется, этот старик был готов согласиться и на восемьдесят к двадцати, лишь бы заключить сделку. Ясно чувствуя это, брюнет махнул чёлкой и встал. — Что ж. Не давайте ответ, пока я не вернусь. Вынужден оставить Вас на время. Кажется, салат, что я съел утром, решил так некстати покинуть меня именно сейчас. — Вас проводят. – сказал Барон. — Не сомневался, – изобразил улыбку брюнет, когда охранники открывали ему дверь. Уборная располагалась на другом конце второго этажа. Дворецкий остался ждать снаружи. Арчер вошёл в комнату и сразу начал с осмотра углов. Лишь зрительно, без особых телодвижений. Открыл кран, чтобы шум воды заглушил любой другой звук, если здесь вдруг стоит прослушка. Подошёл к стене с подоконником и проверил окно. Естественно закрыто: ручка не поворачивалась, если в замочную скважину под ней не вставлен ключ. Тогда Арчер прошерстил языком за щекой и после высунул его наружу. Тонкие пальцы взяли с языка небольшой продолговатый предмет и в несколько ловких движений превратили его в отмычку. Вуаля – окно открыто. Брюнет залез на подоконник и высунул голову. Карниз не выглядел надёжным, но и он весит не слишком много. Арчер оставил пиджак в уборной, а сам вылез наружу. Он швырнул в служанку бокалом. Благо она успела скрыться за дверью, и бокал разбился о дерево, а не о её голову. — Тупая сука! Я просил принести мне Шардонэ тридцатых годов, а она припёрла Каберне Совиньон! Я терпеть не могу красное вино! Окно позади его дивана тихонько закрылось, но юноша не обратил на это внимания, подумав о том, что его снова захлопнул ветер. Он откинулся на спинку и выдохнул так тяжело, будто полдня таскал на собственном горбу мешки. — Нехорошо так обращаться с леди. Внезапно донёсшийся голос заставил юношу резко напрячься, а потом и вовсе вскочить с дивана. — Что? Леди? Да где ты в этой дешёвой суке увидел леди? – усмехнулся он, а после будто опомнился. – Стоп. Как ты здесь оказался? Брюнет резко двинул головой и тем самым откинул длинную чёлку. Она легла как нужно, обрамив лицо с двух сторон. — Любая дама, будь то девочка, девушка или женщина, прежде всего леди. А с леди следует обращаться соответствующим образом. Иначе какой же ты тогда джентльмен? — Я повторяю, – голос стал строже. – Кто ты такой? И как проник сюда? Лицо этого человека было абсолютно безразлично, и всё, за что мог хоть как-то зацепиться юноша, это светло-голубые глаза незнакомца, больше похожие на две льдинки. — Ричард, да? – Брюнет коснулся рукава рубашки на левой руке. – Красивое имя. Благородное. Жаль, что ты ему не соответствуешь. — Чиво?! – подросток начинал злиться. Он попятился к двери. – Сумасшедший! Я сейчас вызову охрану! Мужчина спокойно расстегнул пуговицу и оголил запястье. — Жил как мусор и умрёшь как мусор. Твоя жизнь не стоит ничего. Ты впустую растратил на развлечения имеющееся время и ничего не оставил после себя. Разве что разбитый о дверь бокал. – Спокойно продолжал он, не обращая внимания на действия сопляка. Глаза поднялись с запястья на юношу. Ах, эмоция отвращения, презрения с толикой страха на этом почти детском лице была изумительно прекрасна! — Что ты несёшь? — Блондин с нежно-изумрудными глазами. Мой любимый типаж...– вздохнул он. – Радуйся: у твоей смерти были прекрасные голубые глаза. — С-смерти? Хочешь убить меня?! Я закричу! — Не успеешь, Ричард. – Он вытянул руку с оголённым запястием вперёд. – Ты уже ничего не успеешь. Двери открылись. Арчи вернулся в комнату. Босс и Барон так и остались на своих местах. Брюнет легко прочёл колоссальное напряжение на лице Сетта и слегка улыбнулся ему. — Прошу прощения, что заставил Вас ждать. Барон оживился. — Значит можно считать, что мы договорились? Арчи сел на своё место, поправив пиджак левой рукой. Сетт заметил на запястьи повязку белого цвета, которой точно раньше не было. — К сожалению, вынужден Вас огорчить. Мы не можем согласиться на подобное предложение. Арена – это зона абсолютно свободная от наркотиков. Потому что мы продаём реальные, неподдельные эмоции и совершенно незабываемые ощущения. Старик ожидаемо изменился в лице. Арчи посчитал это разновидностью паники. — Но... Но Вы же сами... А если восемьдесят на двадцать? Вы сможете в разы увеличить свои доходы и... — Да хоть девяносто на десять!! – Неожиданно громко рыкнул Сетт, всё это время томившийся в ожидании, чтобы вставить слово. – Ты не слышал его, а, старик? Это предложение с самого начала было обречено на провал! Я скорее сдохну, чем соглашусь протянуть руку помощи такому негодяю, как ты. Брюнет глянул на полувастайи и усмехнулся: он как всегда в своём репертуаре. Ни грамма уважения ни к возрасту, ни к положению этого человека. Живая дерзость в чистом виде! И она была прекрасна. Старик выпучил маленькие глазки и покраснел, делаясь похожим на молочного поросёнка, который готов разразиться неистовым визгом. Но он не успел открыть рта: двери с грохотом распахнулись, и внутрь вошла вооружённая охрана. Барон обернулся на них. — Что произошло? Зачем оружие? — Господин, – обратился один, – Ваш сын только что был найден мёртвым в собственной комнате. Служанка, которая принесла ему вино повторно, нашла его. Никто не проникал на территорию особняка. Никто, кроме этих двоих. Тот, кто был красным ещё мгновение назад, сейчас стал белым, как лист бумаги. Барон вскочил с дивана и отошёл к охране, глядя на тех двоих. — Вы...Вы!! Руки тряслись. Старик даже забыл взять собственную трость. Слов не находилось: они все застряли где-то в горле. — Предлагаю схватить их до выяснения обстоятельств. – Откуда-то донёсся голос дворецкого. – И подвергнуть пыткам, если не захотят выдать основы своих замыслов! — Д-да! Да! – односложно соглашался Барон. Сетт и Арчи переглянулись и встали одновременно. Полувастайи заметил неподдельный страх в глазах товарища. Маленькая нижняя губка затряслась, и брюнет, сложив бровки домиком, тихонечко позвал Босса: — Сетт... Не дай мне умереть... Внутри где-то в районе сердца отозвалось что-то звериное, что-то, что велело защитить друга детства любой ценой. Сетт обхватил Арчи одной рукой и прижал к себе, пытаясь максимально укрыть от возможных выстрелов. — Ничего не бойся, Арчи, – Гортанно рыкнул Босс, окидывая взглядом целящихся в них людей. – Пока я жив, они и пальцем тебя не тронут. — Я бы не был так самонадеян! – Сказал один из вооружённых и положил палец на курок. Арчи затрясся и был прижат сильнее. Никто не увидел скользнувшей после этого ехидной ухмылки на его губах. — В очередь, сукины дети!!! – Оскалился Сетт, видя, как их окружают в плотное кольцо. — Тебе с ними не справиться, – тихо подал голос Арчи, прижимаясь к широкой груди. – Один выстрел в голову и... — Знаю. – Сетт чуть опустил голову, смотря на врага из подлобья, а после улыбнулся одним уголком рта, обножая острые зубки. – И поэтому я кое что придумал. Ты главное держись, понял? Брюнет увидел краем глаза, как полувастайи сжал вторую руку в кулак и начал концентрировать силу в ней. — Ты же не собираешься... — Просто верь в меня! Мужчина поднял оружие выше. — Ещё одно лишнее движение, и мы откроем огонь на поражение! Где-то позади вооружённых тел дворецкий уводил прочь хрипящего Барона, который еле ковылял, держась за сердце. Сетт дождался, пока эти двое выйдут за дверь, после чего что было мочи ударил свободной рукой, сжатый в кулак, в пол под собой. Удар был достаточной силы, чтобы разрушить его. Оба товарища рухнули вниз на первый этаж. Сетт приземлился на обе ноги, прижимая к себе Арчи, затем прикрыл голову предплечьем от летящих на них обломков. Стоящие в этот момент на первом этаже охранники знатно опешили и поздно схватились за оружие. Сетт успел взять Арчи на руки и стартануть в сторону выхода. Выстрелы вслед ранили Босса, но не смертельно, и лишь наоборот придавали ему больше сил из-за врождённой способности долго терпеть боль. Очень быстро эти двое поняли, что основной выход заблокирован. Сетт остановился, когда охрана подняла оружие, стоя перед забаррикадированной дверью. — Одно движение, и мы стреляем! – орал кто-то один. – Руки вверх! Сетт опустил Арчи на пол, снова максимально укрывая собой и своей рукой. Сзади тоже слышались шаги. Арчи выглянул из-за плеча и увидел, что пути назад больше нет: всё оцеплено людьми Барона, и каждый целился в них. — Ты всё ещё веришь в меня, Арчи? – вдруг спросил полувастайи. Брюнет быстро повернул голову к нему, делая удивлённое лицо. — Верю как никогда. – Дрожащим голосом ответил тот. Сетт странно улыбнулся и медленно прижал его к себе сильнее, а ушки ушли чуть назад. — Спасибо. Это всё, что я хотел услышать. Арчи почувствовал, как большая ладонь обхватывает его талию, затем увидел, как тот слегка присел. — Руки! – приказывал мужчина с оружием. – Я больше повторять не стану! — Погнали, – тихо шепнул Сетт так, что его услышал только Арчи. А потом брюнет ясно ощутил миг, когда его собственные ноги оторвались от пола, а тело стремительно полетело куда-то вперёд. Сетт сорвался с места одним мощным прыжком в сторону двери. Охрана совершенно не ожидала подобной атаки от тех, кто был загнан в угол. Выстрелы были, но слишком поздно. Полувастайи пробил путь наружу, будто таран, и пустился бежать прочь с территории особняка. Для большего удобства Арчи перекинули через плечо. — Огонь! Огонь! Им стреляли вслед автоматными очередями, но Босс уже был слишком далеко. Однако Арчи вдруг ясно различил на затылке полувастайи маленькую красную точку. Снайпер. Решение было принято незамедлительно. Брюнет прокусил концевую фалангу среднего пальца левой руки, затем вытянул руку, сложенную в форме пистолета, вперёд по направлению к особняку и прикрыл один глаз. Арчер не стал терять время на то, чтобы замедлить сердцебиение с помощью дыхания для более точного выстрела, потому что это расстояние было ничтожно мало для его уровня навыка. Он ясно видел человека в окне третьего этажа, видел, как тот медленно кладёт палец на курок, и выстрелил первее. Стрела пробила голову точно между глаз. Человек в окне упал на пол, так и не сделав выстрел. Арчи выдохнул и согнул руку в локте. Струйка крови стекала с пальца по ладони, утопая в повязке на кисти. Он слизнул немного, размазывая жидкость по верхней губе, и улыбнулся самой холодной из улыбок. Всё прошло даже лучше, чем планировалось. — Твои раны кровоточат! — Пустяки. Сетт и Арчи шли по какой-то вытоптанной дорожке в лесу. — Меня больше волнует, что произошло на самом деле, пока мы были у Барона. Эти двое прошли мимо небольшого родника. Брюнет подал идею промыть раны в его чистой холодной воде. Полувастайи согласился. Он сидел по-турецки, пока Арчи прикладывал мокрый холодный платок к ранам от пуль. — Невозможно, чтобы кто-нибудь, кроме нас с тобой знал о том, что сегодня должна была состояться эта встреча. – Высказывал мысли Арчи, пока Сетт терпел дискомфорт от прикосновений. – Будто бы кто-то хотел нас подставить, обвинив в смерти Барона. Сетт поднял глаза на товарища и сощурился. — Ты не заметил ничего странного, когда выходил из комнаты? — Я? – Арчи прервался и взглянул на Босса честнейшими голубыми глазками. – Нет. Совсем нет. – А потом слегка нахмурился. – Ты ведь не подозреваешь меня? Босс не ответил. — Хотя... У тебя действительно есть основания так считать, – согласился брюнет, прикрывая глаза. А потом открыл их и одарил полувастайи холодом, – если только ты действительно никому больше не рассказывал о том, что сегодня мы планировали делать. Сетт почувствовал, как от взгляда этих голубых глаз по спине прошёлся холодок. Арчи выдержал паузу, не моргая, а потом продолжил промывать раны, делая вид, будто больше не смотрит на Сетта. Но он смотрел. Смотрел и чётко увидел момент, когда до Босса вдруг кое-что дошло. В тот миг глаза полувастайи раскрылись немного больше обычного, а жёлтая радужка задрожала. — Нет... Есть кое кто, кому я рассказал об этом... Но... Невозможно...Невозможно, чтобы он... — Чтобы он что? – тон стал строже. Арчи убрал руку от раны. – Подставил нас? Как давно ты знаешь этого человека? Что ты знаешь о нём вообще? Брюнет взял лицо полувастайи обеими руками и заставил посмотреть на себя. — Но... — Меня ты знаешь всю свою жизнь, Сетт. Ты знаешь, на что я готов, чтобы спасти твою задницу. Скажи теперь, так кому ты веришь больше: мне или ему? Золотые глаза метались по бедному лицу в панике, пока наконец не остановились, не ушли в прострацию и там потеряли всякий блеск. Арчи увидел это и убрал руки с лица, присел на колени и продолжил убирать кровь. — Ты прав. – Наконец подал голос Сетт. Голова медленно опустилась куда-то вниз. – Я позволил совершенно незнакомому человеку узнать о себе слишком много. Доверился, будто слепой котёнок... Кусок идиота... Арчи вздохнул. — Он мог вполне втереться в доверие, чтобы потом нанести удар со спины или туда, где ты наименее защищён. Возможно он хотел, чтобы люди Барона разобрались в нами. И тогда... — Довольно. – Сетт сжал руки в кулаки, и Арчи замер. – Не продолжай. — Тебе больно принять реальность такой, какая она есть. Больно начать думать головой, а не сердцем. Но я, – он поднял голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя. – помогу тебе, Сетт. Как помогал всегда и во всём. Полувастайи выглядел абсолютно разбитым. Уши медленно ушли вниз. Арчи поднялся, занимая домнирующую позицию и продолжая касаться подбородка. — Ты веришь мне? — Да. — Обещаешь беспрекословно следовать наставлениям? — Обещаю. Потухшие златые глаза полностью утонули в голубой бездне ледовитого океана. Губы брюнета медленно исказились в тонкое подобие улыбки, после чего он отпустил подбородок. — Прекрасно. Значит с завтрашнего дня всё изменится, Сетт. Обязательно изменится.