Неправильный подвид

Люциус Малфой улыбнулся Гойлу-старшему и вытащил фотоальбом из кармана своей мантии. Гойл улыбнулся с чопорной вежливостью человека, который не смеет спорить со своим покровителем, и нервно отхлебнул из стакана с водой. − Это Кэсси, − произнес Люциус, показывая на первую фотографию своей старшей внучки. − Она похожа на Нарциссу. Кассиопея Грейнджер-Малфой поспорила бы с этим заявлением. Она бы резко заявила, что не похожа ни на кого и что ее оставили на пороге феи. Вероятность этого, безусловно, существовала. Внешне она напоминала своих родителей, с этим нельзя было поспорить, и обладала острым умом своей матери, но не интересовалась ни полетами, ни генеалогией, по сути отбросив в сторону как увлечения отца, так и бабушки. Кэсси любила камни. − Это Скорпиус, − продолжил Люциус, переходя к следующей странице своего фотоальбома. Белокурый мальчик был почти точной копией Драко, словно генетика забыла добавить ему хоть что-то от матери. Однако Гермиона говорила, что он нервничал и переживал точно так же, как и она в детстве, прячась за книгами в библиотеке, потому что, если достаточно много читать, ты всегда будешь знать правильный ответ. − И Лира, − добавил Люциус. Он продолжал утверждать, что его третья внучка была названа в его честь из-за буквы “Л” в ее имени, что делало ее его любимицей, и чем Лира бессовестно пользовалась. Драко, заметив подобную склонность в собственном ребенке, купил столько аксессуаров со слизеринскими цветами, что Гермиона перестала даже жаловаться, лишь бормотала время от времени, что можно было усвоить урок и дождаться настоящей сортировки. Лира лучезарно улыбнулась с фотографии и послала воздушный поцелуй своему дедушке. Люциус улыбнулся в ответ. − Они очень милые, − сказал Нотт-старший. Он взял свой бокал с вином и сделал глоток. − Для полукровок. − По крайней мере, мой сын не гей, − холодно произнес Люциус. − Гей, гей, просто парень э-ге-гей, − весело продекламировал Гойл-старший. Двое мужчин уставились на него, и он глотнул еще воды, прежде чем посмотреть в свой стакан, как будто надеялся прочесть пророчество по расположению кубиков льда. − Персиваль − чистокровный, − возразил Нотт-старший. − Линия Ноттов не запятнана. − Гермиона − волшебное существо, − сказал Люциус в ответ, − и поэтому она чище любого из нас. И линия Ноттов закончилась − или для размножения человека больше не требуются женщины? Нотт фыркнул, но оставил это без внимания. Они годами обсуждали статус крови детей Драко, и ни один из них не убедил другого в своей позиции. Люциусу пришлось нанести еще один удар. − Ты действительно думаешь, что я стал бы таскать с собой фотографии полукровок? − Твои принципы поменялись с тех пор, как твой мальчик женился на этой девушке, − возразил Нотт. − Как и твоя прическа, кстати. Гойл хихикнул, затем еще ниже ссутулился в своем кресле под пристальным взглядом Люциуса. − У нас нашествие птиц, − ответил Люциус. − Я пробовал приводить кошек, пробовал использовать хищные растения и ловушки, но ничего не помогает. − Птицы? − спросил Нотт-старший. − Воробьи-сирены, − неохотно пояснил Люциус. Это было постоянным источником разочарования, потому что он понятия не имел, откуда они взялись и почему основали колонию на его территории. Но самое ужасное − им нравились его волосы. Каждый раз, когда он выходил на улицу, одна из них появлялась и начинала петь, и пока он стоял там, загипнотизированный, стая этих птиц обрушивалась на его голову, выдергивая все волосы, какие могли. Единственным решением было побриться налысо, и хотя это не мешало сиренам очаровывать Люциуса до полного ступора, но, по крайней мере, он больше не приходил в себя от острой боли в черепе. − И они защищены. Кто-то внес в Визенгамот законопроект, чтобы признать их разумными существами... − Чем они и являются, − вставил Нотт. − ...и теперь незаконно ловить их, или стрелять в них, или еще что-то, − Люциус стиснул зубы, пока не посмотрел на фотографию Лиры, ярко улыбающейся ему. Птицы, казалось, никогда не беспокоили ни ее, ни Нарциссу, да и вообще никого, кроме него и, в редких случаях, Драко. Он вздохнул, улыбнулся своей внучке и убрал фотографии. − А как поживает Грег? Гойл протянул руку, чтобы почесать за ухом, и пробормотал едва слышный ответ. Ходили слухи, что Грег умудрился оплодотворить еще одну магглу, а значит, скоро у него появится четвертый внук. Это было немного неловко для человека, под парадной мантией которого все еще находилась посеревшая метка его чистокровных экстремистских взглядов. Ведьмы избегали его сына, и не было даже намека на то, что его сын планирует в ближайшее время связать себя узами брака с одной из них, но, что еще хуже, Грег, похоже, не мог наложить даже элементарное противозачаточное заклинание. − По крайней мере, все дети проявляют признаки волшебства, − заметил Люциус. Гойл-старший немного оживился, потому что это было правдой. − В отличие от несуществующих детей Теодора. Усмешка Нотта-старшего стала острее. − Я все собирался спросить тебя, Люциус, − произнес он, − что стало с тем деловым предприятием, над которым ты работал. Кажется, ты обещал за хорошую цену осуществить мечты каждого мужчины? И за последние годы я больше о нем ничего не слышал. Еще одна неудача? − Оказалось, что в проекте есть фатальный изъян, − сказал Люциус. Он старался говорить спокойно и беззаботно. − Вот почему мы проводим исследования, прежде чем запускать что-либо. − М-м-м, − протянул Нотт. − Какое разочарование. − Ну, не все проекты могут быть успешными, − сказал Люциус. − Кажется, я припоминаю, что ты тоже был очарован одним провальным проектом, как и я. У Нотта-старшего хватило самообладания не дергать себя за рукав рубашки, но его улыбка стала менее язвительной и более кислой. − Глупость юности, − вместо этого произнес он. − Интересное определение юности, − сказал Люциус. Он не акцентировал внимания на возрасте Нотта, но не было секретом, что его товарищ Пожиратель Смерти не был восторженным юнцом, когда присоединился к Волдеморту. Люциус снова открыл свой фотоальбом и улыбнулся внукам, глядя на одну из фотографий. − Вот она − юность. Нам нужно собрать все младшее поколение вместе у меня в поместье и устроить вечеринку. Мои законные внуки, различные ублюдки Гойла, и... о, верно, тебя там не будет. Нотт стиснул зубы. − Я знаю, что они рассматривают возможность усыновления, − сказал он. − Разве это не мило? − произнес Люциус. − Словно завести домашнее животное. − Он встал из-за стола. − Не могли бы вы, джентльмены, извинить меня на минутку? Гойл-старший подождал, пока он не окажется вне пределов слышимости, чтобы пробормотать: “Придурок”. Нотт смотрел в спину их предполагаемому другу, пока тот пробирался через ресторан к туалету. − По крайней мере, наши мальчики навещают нас чаще, чем раз в месяц, − сказал он. − У Перси так много племянниц и племянников, что всякий раз, когда они собираются, на заднем дворе устраивается матч по квиддичу, и мальчики приходят в гости каждое воскресенье. А его сын находит все возможные оправдания, лишь бы не навещать его. Гойл угрюмо произнес: − Малфой всегда думал, что он лучше всех остальных. Если фырканье Нотта могло не сильно прояснить его мнение о замечании Гойла, то его последующее бормотание “Выскочка” было более чем ясным. Гойл ухмыльнулся подлой улыбочкой. − Моя жена говорила мне, что Нарцисса сказала ей, что девушка, на которой женился Драко, − та самая волшебная вейла, − отказывается даже разговаривать с Люциусом. И притворяется, что его нет в комнате. Ответная улыбка Нотта была такой же злой. − Люциус Малфой, которого оскорбляют в собственном доме... Двое мужчин улыбнулись друг другу, одинаково довольные этой идеей. − Ты должен попросить своего мальчика привести к нам своих малышей, − сказал Нотт-старший. − Эта свора детей Уизли довольно полезна. Они научат их основам квиддича − тому, как сидеть на метле, как уворачиваться. − Полукровки, − сказал Гойл. Отречься от идей превосходства чистоты крови все еще было трудным для него, но Нотт нетерпеливо махнул рукой. − Времена меняются, − сказал он. − Нам нужно измениться вместе с ними.