Ты с дьяволом самим на «ты» Тебе ли пламени бояться?
Дом. Наш милый Дом. Люди возвращаются домой с радостью, после долгого, рабочего дня. Их встречают с любовью. Домашние питомцы или близкие. Так бывает почти всегда, это считается нормой. Только вот немногие, совсем немногие, идут к своим домам с содроганием и страхом. Особняк Зарксисов располагался на возвышении, недалеко от Ядовитого моря. Он был сложен из тёмных плит. Перила и решётки были узорчатыми, искусно выкованными из чёрного железа, ценившегося своей крепостью — его не брали огонь и ржавчина. С передней стороны дома не было видно никаких светлых пятен, разве что в окне мелькнёт рука со свечой. Штраус подошёл к высокой ограде, по верху утыканной пиками, сделанных с примесью осколков магического оружия. Ему очень не хотелось заходить внутрь, хоть ворота, почувствовав «своего», приветливо распахнулись перед ним. Его взгляд упал на розовые кусты, цветущие круглый год по всему периметру сада и двора. Везде розы. Чёрные, красные и белые. Злодей приблизился к порогу, отделяющему внешний мир от мирка особняка. Дом смотрел на него тёмными провалами, как старое, но всё ещё жуткое чудовище. Штраус неохотно стащил с себя ботинки, ступая на холодную землю босыми ногами. Здесь, в Измерении приближалась зима, как обычно, несущая смерть и мор для низших существ. В Домах все ходят босиком, дабы быть ближе к земле, к родному долу. Чёрная ворона гаркнула у парня над ухом, и тот дёрнулся. Ворона покружила над ним и плюхнулась на перекладину ограды. Вместо головы у неё был белый череп, поблёскивающий красноватыми глазками-огоньками. Шури цыкнул и сделал вид, что хочет бросить в птицу заклятием. Та испугалась и с громким криком унеслась на запад, к городу. Мяться у порога больше не было смысла. Зачем оттягивать неотвратимое? Маг быстро шагнул в сад, и ворота тут же захлопнулись, лязгнув засовом. Каменная, мощёная дорожка была холодной как глыба льда. Штраус откинул волосы с лица и побрёл к дому, петляя между клумб. Небо мутнело, затягиваясь тяжёлыми грозовыми тучами. Неспроста, однако. Внезапно Зарксис услышал шаги по траве и обернулся. К нему бежало два ребёнка. Мальчик и девочка. На вид им было не больше десяти лет. Маленькие, неокрепшие крылышки хлопали на ветру, а рожки почти полностью прятались за вихрами волос. Злодей остановился, дожидаясь гостей. Дети затормозили возле него, пытаясь отдышаться. Девочка посмотрела ему в лицо и улыбнулась. Её белые волосы, будто припорошенные снегом чуть вились на концах, а глаза отливали серебром. Шури не узнавал её. Он был знаком лишь с детьми после пятого поколения. В семьях Измерений используется понятие поколений. Первое, второе, третье и до бесконечности. Когда в Доме появлялось несколько новых детей, примерно одного возраста они получали звание первого поколения, а то, которое носило его раньше, становилось вторым, сдвигая и все остальные. — Привет, братик, — девочка махнула ручкой, но прикоснуться к нему не посмела. Видимо, они знали его. — Привет, — холодно отозвался Зарксис, сделав ответное движение рукой. — Я тебя не знаю. — Угу. Я Мишель, а это Джерон, — она указала на мальчика. — И? — Штраус раздражённо качнул головой, переступая на дорожке, очень уж ему было холодно. Он уже отвык от этого промозглого холода, леденящего кости. А детям нормально, спокойно стоят на траве, даже не ёжатся. — Я спешу, — он отвернулся, не горя желанием продолжать разговор с маленькими родственниками. Нет, он не ненавидел всех поголовно. Просто не видел смысла в их общении. — Мы хотели лишь пожелать тебе удачи и сказать, — девочка всё же коснулась его рукава, — Матушки нет в доме. Злодей окинул Мишель злым взглядом. Ему стало паршивее прежнего. Раздирала обида. Неужто мать не захотела прийти и посмотреть на него хоть раз? Девочка поняла, что рассердила брата и чуть пригнулась к земле, ожидая возмездия. Старшим поколениям совершенно спокойно разрешалось воспитывать младшие. Таскать за волосы, отбирать игрушки, ругать. Всё, что будет сочтено нормой воспитания. Но Штраус лишь покачал головой. Поняв, что наказывать её не будут, Мишель вытащила из-за спины маленький цветок позднего крокуса*. У Зарксиса отлегло от сердца. Девочка не могла знать насколько сильно он ненавидит розы, но всё равно, принесла ему другой цветок. Ему расхотелось злиться на неё, и он взял подношение, благосклонно потрепав её по голове. — Спасибо. А теперь ступайте отсюда поскорее, — приказал он детям. Те не стали спорить, быстро скрывшись в глубине сада. Штраус поднялся по высоким, мраморным ступеням особняка. Путь ему преградили два скрещённых клинка. Клинки принадлежали каменным горгульям, оживающим при приближении существ. — Какого чёрта? — резонно поинтересовался Зарксис, засовывая цветок за ухо. — Представьтесь, господин, — почтительно прогромыхали статуи. Злодей закатил глаза, с трудом сдерживаясь, чтобы не разнести обе статуи каким-нибудь заклятием и прошипел почти по-змеиному: — Штраус Иоганн Зарксис, маг, злодей, первый сын главы рода, — он не удержался и добавил, — хотя это не точно. Горгульи задумались и, помедлив пару секунд, убрали оружие, снова превращаясь в безжизненные камни. — Безопасности ради! — плевался ядом Зарксис, злясь всё больше и больше. Разноцветные искры так и сыпались в стороны, к счастью, пока ничего не поджигая. — Меня же сюда притащили, да ещё и не пускают! Наглости не занимать! Он рванул по коридорам, вспомнив, что его и за опоздание накажут. Внутри особняк было намного больше, чем снаружи, а коридоры превращались в запутанные лабиринты, созданные для предотвращения краж и проникновений. Вела злодея только интуиция. Он не был здесь целый год, и его память недобросердечно выкинула всю схему дома. Порой мимо Штрауса проносились притормозившие родственники, все в каком-то колене. Девушки, парни, старики и совсем крошечные дети, спешившие в комнаты, где проводились занятия. На ходу его никто не узнавал, разве только фиалковый росчерк волос казался знакомым. Внезапно парень налетел на хрупкую девушку, несшую подсвечник, к счастью, с потухшими свечами. Девушка ойкнула, и Шури, подняв глаза, узнал её. — Милки?! — воскликнул он, потирая ушибленный лоб. — Братик! — совсем как маленькая взвизгнула девушка, напоминая Мишель. Она уронила подсвечник и повисла у брата на шее. Её светло-пепельные волосы, заплетённые в две толстые косы, заставили злодея чихнуть. Девушка была премилой. Она походила на Штрауса хотя бы своей особенностью — разноцветными глазами. Один чёрный, второй белый. Её длинные, пушистые ресницы казались обсыпанными сахарной пудрой, а элегантные серые рожки чуть закручивались. Она вся являлась воплощением юности и утончённости. Зарксис с трудом отлепил её от себя, поставив на пол, расчерченный, как шахматная доска. Милкина улыбка растянулась до ушей, так она радовалась появлению брата. — Ох! Ты ничуть не изменился с нашей последней встречи! — она немного удивлённо посмотрела на его человеческую одежду: синие джинсы и рубашку. Злодей не особо заботился о соблюдении традиций и закинул свой парадный плащ с необычным костюмом далеко в шкаф, отдавая предпочтение удобной одежде людей. — Я думала, что так и не повидаюсь с тобой до своего отъезда! — Куда ты уезжаешь? — Шури не выказывал такой сильной радости, но глубоко в душе был очень счастлив видеть сестру. Пожалуй, одну из немногих из своего поколения, любимую родственницу. — Я выхожу замуж, — она слегка покраснела, убирая прядь волос за ухо. — Матушка одобрила мой брак с кровавым бароном Роскабельски. — Его брат, часом, не Синий Борода? — Да, именно так, — девушка замялась. Она ожидала реакции брата на изменения в её жизни. Штраус поднял подсвечник, возвращая его сестре. Он не знал, что нужно ощущать в таких ситуациях. — Думаю, я рад за тебя. Если тебе правда так нравится барон, — лично они не были знакомы, но Роскабельски был известен в Тёмном Измерении. — Да! Он очень мне нравится! Мы познакомились на балу несколько месяцев назад и с тех пор общаемся почти каждый день, — Милки успокоилась. — Но знаешь, братик, — она взяла его за руку, заглядывая в глаза, — ты мне нравишься всё равно больше! — девушка залилась чистым, детским смехом, не обременённым никакими проблемами и горестями. — Поэтому, если ты позовёшь меня под венец — я тут же соглашусь! Штраус выдавил из себя улыбку. Ему стало холодно. Нет, дело не в том, что Милки забирает кровавый барон, она наверняка будет счастлива с ним. Шури знал, что сестра влюблена в него с детства, но сам не испытывал к ней романтических чувств. Ему стало мерзко. Девушка была такой непорочной и счастливой сейчас. Да и всегда была такой. Совсем непохожая на большинство Зарксисов. Мама и отец лелеяли её и любили. Поэтому, возможно, она буквально светилась изнутри. Зарксис никогда не будет на её месте. Никогда не будет знать, каково это, когда тебя любят родители. Когда они поднимают тебя, коли ты упал, утешают тебя, мастерят игрушки, вместе ходят с тобой в город. Не будет знать, каково это чувство, когда тебя любит другой человек. Милки так счастлива, потому что барон любит её, это несомненно. Она бы быстро раскусила ложь и притворство. Никогда не будет у Штрауса такой жизни, какая ждёт её. Стоило бы прибавить сюда: он сам никогда не узнает, каково это — любить. Но это как раз не так. Возможно, он кажется вам эгоистом. Ведь его любит прислужник Златоуст, любят часы, что ждут в кабинете, любит Йоши, любят младшие братья и сёстры, и Милки любит. И Шарлотта, о которой он успел позабыть, любит его. Да, пожалуй, он эгоист, раз ему этого мало. И злодею действительно было мало этого. Но в оправдание стоит сказать — тёмная зависть не коснулась его души. Он не завидовал сестре, его лишь охватила грусть, а холод плит затопил до кончиков пальцев. — Я обязательно позову тебя в гости, — продолжала щебетать Милки, беспечно поправляя платье, не замечая мучений на лице любимого брата. — Ты ведь придёшь? Придёшь, да? — Конечно, — Штраус успел снова улыбнуться, когда она подняла светлую головку. — А сейчас, прости, но мне надо идти. И больше не слушая её, не оборачиваясь, он поспешил по коридорам в главный зал, где его поджидали очередные испытания, в лице тётушки Зар и ещё с десятка два родственничков.***
— Ты опоздал, Штраус Зарксис! — зал был специально построен так, чтобы любое слово, произнесённое даже шёпотом, разносилось эхом по всему пространству, пугая птиц, мостившихся у потолка на балках. Злодей окинул всех присутствующих взглядом полным ненависти. Все родственники разместились за длинным, железным столом. Здесь находились старшие из самых высоких по номеру поколений, неизменная Зар, непривычно бледная Эверген и, как ни странно, Лаур, ровесник Шури. Они все смотрели на него оценивающе и неодобрительно. Стул во главе стола пустовал. Там следовало сидеть главе семьи, которая отсутствовала сегодня. Штраус надменно прищурился, решив, что раз ему ничего хорошего не светит, так стоит воспользоваться случаем и наконец высказать всё, что накипело. — Я заплутал в ваших блядских коридорах, — с место в карьер начал злодей, заезжая «элите» своей семьи по ушам нецензурной бранью. Пусть мучаются. Многие мужчины и женщины поморщились. Так вам и надо. — Штраус! — тётушка Зар поднялась со своего места. Пришло время описать этого персонажа, который уже ни раз упоминался в нашей сказке, да не было случая рассказать побольше. Высокая, очень высокая женщина с длинной копной чёрных, как воронье крыло волосами. Некоторые пряди осеребрились сединой, но это ничуть не портило её. Она всегда носила облегающие чёрные платья, подчёркивающие её прекрасную фигуру. Даже прожив очень много лет и заработав приличное количество шрамов и морщин, она оставалась притягательной. Руки её были худощавые, немного выбивающиеся из образа. На них хорошо читались вены и мозоли. Тётушка Зар, а полное её имя — Анжелика Кайвай Зарксис, наводила ужас врагам и внушала уважение всем без исключения. Перед ней преклонялись тени и слуги, и те, что не принадлежали её семье и Дому. Её взгляда хватало, чтобы усмирить заигравшихся детей и непокорливых магических животных. Анжелика была не замужем, отметя всех женихов, что съезжались (и съезжаются по сей день) в Дом Зарксисов, чтобы просить её руки. Великая женщина. Она спокойно заменяла Матушку, когда та отсутствовала. Многие, в тихую, переговаривались насчёт того, что Анжелике больше подошел бы статус главы семьи. Единственным, кто презирал её, как вы уже догадываетесь, был Штраус. Ему было глубоко плевать на все её заслуги, он не страшился её силы, и не видел в ней ничего положительного. Она всего лишь сестра его матери, которая, как и все присутствующие издевалась над ним, ломая характер и натуру, делая из него воина. Ему было в радость злить её, пусть и зная, что он расплатится за это сполна. — Да, тётушка? — язвительно откликнулся парень, приближаясь к краю стола. — Как ты смеешь так разговаривать в присутствии стольких взрослых существ?! — Зар знала, точнее догадывалась, что она для Шури не авторитет. И это доводило её до белого каления, хоть она старалась этого не показывать. — А что такого? — злодей поставил одну ногу на стул, предназначенный, видимо, для него. — Мне, как ты могла заметить, поебать на этикет. — Ты специально напрашиваешься на ещё большее наказание, чем уже заработал? — она собралась и снова превратилась в королеву, истинную правительницу тьмы. — Ага, — Шури показал язык мгновенно вспыхнувшему от злости Лауру. Интересно, что здесь забыл этот мелкий козёл? С каких это пор он присутствует на собраниях высшего приоритета? — Что ты со мной сделаешь? — он залез на стул, шагая с него на стол, собирая, извините, офигевшие вздохи близ сидящих женщин. — Отрубишь хвост? — Штраус двинулся по гладкой поверхности, неслышно шагая. — Крылья оторвёшь? Рога наконец мне спилишь? За это буду очень благодарен. Сломаешь что-нибудь? Ну так вперёд. Продолжай использовать методы средневековья, — Эверген на своём месте с беспокойством посмотрела на сестру, не знающую, что ответить на тираду племянника. — А! Я вспомнил, что вы обычно делаете. Будешь рыться в моей голове, чтобы потом меня убить моими же страхами? — Хватит, Штраус, прекрати! — не выдержал Лаур, хлопая по столу. — Что ты несёшь?! Злодей медленно повернулся к нему, и прислонив палец к щеке, растягивая гласные уточнил: — Тебя, что, никогда не наказывали по уровню выше третьего? После третьего идут уже пытки, а не обычные постановки в угол и побои, — он оскалился, видя ужас на лице брата. — Ути-ути, так ты у нас пай-мальчик, которого не наказывали так сильно? Зарксис знал о прегрешениях своего братца. Тот всегда прикидывалась идеальным перед взрослыми, но таким отнюдь не был. Только ему почему-то всегда удавалось отвести от себя вину и состроить милую мордочку. — Ты говоришь правду, — вернула себе голос Зар, — наказания жестоки, но они нужны, чтобы закалить душу и тело. — Да? Думаю, герой с вами не согласился бы, — возрадуйся, Зар, он не назвал