Давай нарушим вместе!

Тебе нужен тот, с кем можно отправиться в Ад.

      Штраус заглянул в чашку с остывшим чаем. Печально и тихо было в доме. Даже привычного шебуршания низших духов не было слышно. Зарксису было холодно, но слезать с кожаного кресла, стоявшим за письменным столом, не хотелось. Злодей снова скучал, нехотя перелистывая книжку, лежавшую рядом с чашкой. Справочник-путеводитель по Нью-Йорку. Стоило бы подумать о чём-то важном и серьёзном. Поразмышлять над словами Эверген, разобраться — почему же мать возненавидела его после того, как узнала имя. А ещё он вспомнил Шарлотту. Смутно вспомнил, будто они встречались много-много лет назад — её образ смутный и расплывчатый, девушка, окутанная сизой дымкой. Сколько он не напрягал память — не мог вспомнить её лица.       Но было ещё кое-что раздражающее, пугающее своей неизвестностью. Помимо Матушки с её книжкой, Эверген с отеческой любовью и осуждающих взглядов семьи его. После насмешливых слов Йоши, Шури больше ни о чём другом думать не мог, хоть и стремился отогнать странные мысли.       Что он чувствует к герою? Ну точно не привитую ненависть. Не злость, не раздражение. Интерес и тёплое ощущение, разливающиеся в груди каждый раз, когда они встречаются.       Штраус быстро посмотрел себе за спину, поймав в стеклянном корпусе часов своё отражение, ненавистное, такое же как и всё остальное связывающее его с семьёй, но тут же отвернулся. Виньетум молчали, они решили дождаться, когда злодей первый задаст интересующий вопрос. Хотя часы уже давно догадались в чём дело. Тени скользили по стенам, в плавном танце, напоминающем вальс. Где-то среди них запрятался Йоши, наблюдающий за «собой», но тоже — ждущий. Зарксис нетерпеливый, эмоциональный — долго молчать не сможет.       Книги — их не переложишь на жизнь. Во всяком случае злодей не может этого сделать. Знаете, я продолжаю называть его злодеем, но скоро мне придётся отказаться от этой привычки. Шури много читал. Очень. Но сопоставить глупые книжки про любовь для девочек и реальность он не может. Или не хочет. Здесь, в полутёмном кабинете всё по-другому. И Зарксис не милая принцесса с голубыми глазами и ветреной головой. Он хорошо это помнит. Парень обнимает себя за колени и кладёт на них подбородок, продолжая разглядывать заваленный стол, мутнеющим взглядом. Он никогда не забывает о том, кто он. Крылья — хорошо защищают от ветра и холода, но не тогда, когда леденеет сердце. Рога — всего лишь украшение, бессмысленное, тяжёлое, как крест, который Штраус обязан нести. Когти — пережиток прошлого, наследство драконов, от которых ведёт начало его семья. Хвост — полезная штучка, но, кажется, именно она больше всего пугает маленьких детей, которые видят его на улицах города. Фиалковые волосы — неестественны. Такой цвет не получишь без краски — так говорят люди. Глаза… Он не смотрит долго в зеркала, поэтому не знает, что о них можно сказать. Тоже неестественные. Всё в нём неестественное. Смесь разных миров, в неправильных пропорциях.       Снова проплыло в воспоминаниях размытое пятно лица Шарлотты. Почему же он не помнит деталей?       Наконец злодей резко развернулся к задремавшим часам, смахивая краем крыла чашку. Та брызнула фарфоровыми осколками, а ковёр впитал лужу с паркета. Он не пытался что-то исправить, но ему пришло в голову: «Я до жути неловкий. И слишком большой даже для собственного дома». Виньетум пришли в себя, усиленно стуча маятником. Шури открыл рот, решаясь наконец спросить хоть у кого-то, как называется болезнь, когда человек не лезет из твоей головы, щёки горят, а рука тянется рисовать его портреты по памяти. Но не успел. Его перебил резкий звон. Это кто-то позвонил в колокол возле парадной двери, через несколько комнат и коридоров отсюда. Штраус убедился, что сейчас не время для гостей — три часа ночи и пять минут. Кто мог припереться, да ещё не через зеркальный переход, не через камин, а через улицу и дверь?       Злодей спрыгнул на пол, опять же задевая что-то хвостом. На самом деле он всегда что-нибудь задевает, но раньше не обращал такого сильного внимания на мелочи. Зарксис кинулся к двери кабинета, после через тёмный коридор, молясь, чтобы это был кто-нибудь кроме его заебавших родственников. Он не помнил, что сидел и идёт теперь в неизвестность, в одной длинной рубашке, почти до колена. Босой, с растрёпанными волосами. Мать увидит в таком виде — прибьёт. Когда он пробегал проходил по коридору, светильники вспыхивали, подрагивая зелёным пламенем. Парень быстро произнес короткую аббревиатуру от заклинания снятия защиты и распахнул дверь на себя.       Никогда до этого и никогда после, злодей не пугался и не удивлялся так сильно. Сначала он отшатнулся обратно в коридор, от неожиданности, но сразу же вернулся на прежнее место, наступая ногой на порог. Перед ним стоял, ну как стоял, герой. Оперевшись рукой о косяк. Штраус не видел его таким раньше. В первую секунду Зарксис решил, что герой просто пьяный, но в темноте, что обволакивала улицу и в неровных бликах светильников он различил правду. Рэй изранен, обычно белая футболка с красной буквой «М» исполосована ещё более красными полосами. Джинсы залиты наоборот чем-то чёрным и высохшим. Чем-то? Злодей прекрасно знал, что это. Он почувствовал металлический запах крови. Нет, пугали не раны, пугало на ком они находятся. У Шури столько вопросов. Начиная с «Ты точно герой?» заканчивая «Кто это сделал?». Хотя последний он задаст, конечно, задаст. — Прости, не знал, к кому ещё пойти, — Рэй улыбнулся как ни в чём не бывало.       Штраус только успел подставить руки, как герой потерял сознание. — Ахико?!