Давай нарушим вместе!

И в пролёт не брошусь, и не выпью яда, И курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, Не властно лезвие ни одного ножа.

— В каком смысле? — тупо переспросил злодей, у него опустились руки. Шестым чувством он уже предугадал ответ. Ответ, который устроит их всех. Но именно когда ты точно знаешь жуткую правду — нападает апатия. Он не любил Жасмин, но… У него нет для неё оправданий. Пусть она скажет, что-то другое. Пожалуйста! Штраус понимал, что не способен убивать, сколько его не учили этому нехитрому делу. Жасмин, хоть раз, в честь старой любви, дружбы, скажи всё что угодно, кроме правды. — Матушка, наша великолепная глава, решила, что тебе нужна помощь, раз ты уже год не можешь расправиться с героем.       Замолчи.       Меч рвался из ладоней, Зарксису казалось, что он слышит хриплый голос голодного оружия, требующий уничтожить. Злодей отступил, задевая локтем стеллаж. С него полетела какая-то коробка. — Короче! — Жасмин ничего не замечала, упиваясь своим великолепием. Она вообще никогда не замечала состояния других людей, занимаясь лишь собой. — Я и моя команда устроили ему западню! Представляешь? А он как дурак попался! — она засмеялась, поправляя прекрасные волосы. Жалко выглядит существо, понимающее, что перед ним стоит выбор. Самый жёсткий из всех возможных. — За тобой осталось малое. Если закончишь начатое, то Матушка наградит тебя.       Нет. Не наградит. Она его убьёт. Или он сам умрёт. Не сможет жить зная, что… Да это неважно! Не сможет жить без героя, без своей противоположности. Даже если они не будут общаться и больше никогда не встретятся, достаточно просто знать, что есть на свете существо, названное твоей светлой половиной. — Шури? — наконец девушка заметила каменное лицо брата. — Я. Для. Тебя. Не. Шури, — почти по буквам выплюнул он ей в лицо. Отступать было уже некуда. Жасмин или Рэй? Выбор очевиден. Да, но он болезнен. Ведь Штраус до последнего хотел верить, что хотя бы за это не придётся ненавидеть родственников.       Жасмин отшатнулась. И во время. В нескольких сантиметрах от её лица мелькнуло почти невидимое лезвие. Прóклятый меч падших. Страшное оружие, которое само решает, кто будет его хозяином, и как долго. Шури был мастером боевых искусств, самых различных. Начиная от фехтования и заканчивая дзюдо. Он не хотел быть воином, но обладая от природы шикарной растяжкой, чувством равновесия и отсутствием вестибулярного аппарата (его никогда не укачивало), становился незаменимой боевой единицей. Единственный минус — не чувствовал собственные габариты, сшибая крыльями и хвостом всё подряд.       Жасмин отскочила, проводя защитную линию своей секирой. — Ты чокнулся, Штраус?!       Нет. Прости меня.       Свист металла, рассекающего воздух, заполнил комнату. Под удары проносящегося мимо цели оружия, попадали невинные шкафы, столы, стулья и вся остальная мебель. Щепки летели во все стороны. Бой проходил в полной тишине, потому что Шури ничего не соображал от ужаса, отвращения и злости, а Жасмин не смела отвлечься даже на секунду. Драться с магом на его же территории, — кажется, я упоминал, что это гиблое дело.       Рухнул шкаф — ему подрубили ножки. Он повалился с тихим стоном, старого дерева, честно служившему хозяину долгие годы. Пол сотрясся. Жасмин уже давно пала бы от удара стеклянного меча, если бы не бессмысленный взгляд злодея и его заторможенные движения. А однажды сказка закончится. И кто сказал, что хорошо?       Кончик меча разорвал ткань на плече девушки, оставив глубокую царапину, мгновенно отёкшую кровью. Ещё один скользящий шаг по разбросанным книгам, блеск лезвия и Жасмин закричала. На пол шлёпнулась отрубленная кисть, напоследок дёрнувшая пальцами. Всё вокруг окрашивалось в красный. Страницы книг, ковёр, пол. Меч захлёбывался этой божественной жидкостью. Теперь он не торопился завершить начатое — девушка, истекающая кровью, не сбежит. Шури молчал. Он был так спокоен, будто бы нарезал салат на кухне, а не кромсал собственную сестру, пусть и троюродную.       Звон, и секира отлетела к дальней стене, воткнувшись в обои наточенной стороной. Девушка прижалась спиной к перевёрнутому комоду, её глаза распахнулись от ужаса.       Злодей остановился перед ней, задумчиво подняв лезвие к лицу. Со стеклянного меча стекала густая жидкость алого цвета. Он выглядел страшно. Тёмная одежда колыхалась от сквозняка, проникавшего сквозь разрубленную дверь. Крылья, приподнятые за спиной, добавляли полметра к росту. На руку, держащую меч, падал лучик света из уцелевшего факела, очерчивая чёрные когти. Хвост медленно покачивался из стороны в сторону, тоже попадая под свет — блестел треугольный конец, способный спокойно отрубить голову и поднять автомобиль весом в несколько тонн. Да, Жасмин была такой же по внешнему виду, но сейчас забыла об этом. Она сжалась, как маленькая девочка из страшилок, столкнувшаяся с чем-то жутким и потусторонним. Шури поднял на неё тяжёлый взгляд, почти физически прижимающий к полу. Он шагнул ещё ближе, подошва ботинка стукнула о деревянный паркет в полной тишине. Теперь они стояли вплотную. Злодей молчал, глядя сквозь уничтоженную сестру. Потом он прислонил лезвие к губам и облизал засыхающую кровь юрким языком. — Вы назвали меня чудовищем, — Штраус картинно хлопнул ресницами, изображая удивление. — Вы дали мне меч, — лезвие легко коснулось щеки окаменевшей девушки. — Я поступаю так, как вы меня учили, — меч скользнул по шее к груди. — Почему ты выглядишь такой напуганной? — Ш-шури, н-не надо, — пискнула она, понимая, что всё бесполезно. Зарксис дёрнулся. — Я не Шури. Я злодей и чудовище. Перед смертью-то хоть запомни. Напоследок, так сказать, — Штраус положил ей руку на плечо, наклоняясь к совершенно белому лицу, будто собираясь поцеловать. Он что-то прошептал ей на ухо, так, что только Жасмин могла услышать эти слова. Прощальные слова.       Меч вошёл в грудь девушки, легко, как нож в растопленное масло. Кровь брызнула фонтаном, девушка, уже мёртвая девушка, осела на пол, а потом завалилась на бок. Меч так и остался торчать из тела. Жасмин казалось бабочкой, пришпиленной булавкой к доске.       Шури моргнул, оглянулся и попятился, очнувшись от наваждения. Это не он убил сестру. А его ненависть в паре с прóклятым мечом. Зарксис споткнулся об разломанный шкаф и грохнулся на окровавленный ковёр. У него дрожали губы. Он смотрел на труп, надеясь, что ему всё снится. Кошмар, который прервётся недовольным голосом Виньетума. И наступит утро. Одинокое, горькое утро, но спокойное, привычное. Вот сейчас Златоуст подёргает за рукав, и он откроет глаза. Увидит потолок без звёзд. Скучный потолок. Но вокруг не будет разгрома и бордовых луж. — Я не думал, что ты способен на такое.       Штраус резко повернулся на голос. В дверях стоял Рэй, скрестивший руки на перебинтованной груди.